***
[Михаил Горшенев] Чтобы молчание долго не затягивалось, я попросил Гегнера принести что-нибудь для убийства времени. Эстран, даже не меняя своего положения, вытянул из кармана мантии колоду карт. Появился небольшой столик, и на двух его противоположных сторонах — по два стула. Эстран объяснял правила по ходу игры. Играли все, кроме Летова: он высматривал кого-то из толпы и время от времени наблюдал за нашей игрой. От игры я вошёл в дикий азарт, а остальные — в уныние. Правил не было, это была настоящая бойня. Почти такая же, как в некоторых компьютерных играх, только карты. Я так соскучился по компьютеру! Прошло несколько партий, и все, кроме меня, потеряли интерес. — Игорь Фёдорович, — дёрнул я Летова за рукав, — присядь в картишки. — Давай, — ответил мне Егор. — Какие тут правила? Что за чертовщина у меня в руках? — Это все магические карты, — начал я поспешно объяснять, заметив, как Летов смотрит на карты. — Те, которыми ты можешь играть на этом ходу, светятся зелёным. — У меня светится зелёным только одна карта. Где свобода выбора? — проворчал Игорь. — И как тут побеждать? Бред какой-то. Летов встал из-за стола и куда-то пошёл. — Смерть! — крикнул он и подошёл к знакомому нам Всаднику Апокалипсиса. Смерть улыбнулся, пожал руку Летову, и вдруг… — В сторону! — крикнул я. Смерть и Летов отпрянули друг от друга в противоположные стороны, и между ними в стену вонзился сюрикен ярко-синего цвета. Я побежал к ним убедиться, что они в порядке, и увидел того, кто кинул сюрикен. Я почувствовал, что в моей руке появилась длинная гладкая палка. Она переливалась необыкновенным золотым цветом. Я кинул её на пол, прыгнул вверх и поймал палку уже в воздухе. Летя вниз, я ударил нападавшего в грудь. В этот момент он пропал. Также внезапно, как и появился. Я постарался отдышаться. Сердце колотилось бешено. Кто это был? Я видел его полностью, но не помнил лица. Но я не мог его не помнить! Я смотрел нападавшему прямо в глаза. Неужели мне стёрли память? Ко мне подбежали Курт и Витя. — Что это было? Кто там был? — с широко распахнутыми глазами спросил меня Кобейн. — Господи, ты в порядке? — обнимая меня, встревоженно спрашивал Витя. — Я — да. А Летов? Смерть? — Да что им сделается, — буркнул Витя, не выпуская меня из объятий. — Ты и раньше умел так скакать? — Да, и откуда у тебя этот шест? — громко спросил Курт. Я мягко отстранил от себя Цоя и посмотрел на американца. Видок у него был не очень довольный. — Кто нападал на Летова? — повторил он. — Я не знаю. Похоже, мне стёрли память. — Может Летов видел? Он стоял почти там же, где и ты, только дальше, — предположил Курт. — А вот он и идёт, сейчас спросим. Летов тяжело дышал и театрально держался за сердце. Подойдя к нам, он, подобно умирающему лебедю, упал на руки Кобейну. Курт Кобейн поставил шатающегося Егора. — Сядем за стол и подключим дедукцию, — сказал Курт. — Значит, ты не видел лица нападавшего? — начал размышления американец, когда мы уселись за стол. — Егор, ты видел, кто кинул эту железяку в вас? — Нет, не видел, — пожал плечами Летов. — Миха крикнул, я тут же упал и обосрался. — Упал-то упал, — сказал Витя с улыбкой, — а обосрался-то зачем? — Чтобы не выебали. Кобейн засмеялся и похлопал. Мы с Цоем одобрительно закивали. — Ладно, давайте подумаем, — продолжил Курт Кобейн. — Кидали эту непонятную-странную-острую-опасную и, возможно, ядовитую штуку либо в Летова, либо в Смерть. — Зачем убивать Смерть? — задумчиво произнёс Витя. — Можно ли вообще убить Смерть? — Надо спросить у Гегнера, — сказал я. Я повертел головой, тоже самое сделали и остальные. Эстрана нигде не было. — Возьмём на заметку, — сказал Курт. — Его нет, возможно, это он и хотел убить Смерть. Потому что, а зачем ему убивать Летова? — Подождите, — мотнул я головой, — разве можно умереть дважды? — А-а-а, да как же сложен этот мир! — застонал Летов. — Да ничего сложного, — немного погодя, сказал Цой. — Если нельзя умереть во второй раз, то покушения бы не было. — Логично, — кивнул Кобейн. — Но если это не Гегнер, и некто кидал в Летова? — А зачем? — брякнул я. — Ладно, если бы мы его прикончили, потому что… Ну, потому что. — Он хочет сказать, что Егор был только с нами и успел надоесть только нам, — перевёл мои слова Витя. — Я вас тоже очень люблю, — Летов отправил нам воздушный поцелуй. — А вообще да, я никому ещё не нагрубил. Только если чёрту этому, сатанисту, но там не хамство, а чисто отцовское замечание. — Доминио тоже посчитаем, — вздохнул Курт. — Получается, вокруг одни враги. Нельзя расслабляться.***
[Инзолент Анзагер] — Михаил Горшенев, пройти в кабинет. Первый из сбежавших. Отлично. [Михаил Горшенев] Когда я вошёл в кабинет, я не чувствовал ничего, кроме скуки. Скука холодила мне сердце, и даже мысль о любимом его не согревала. Да, я люблю его. Но только не здесь. Здесь нам не место. Здесь мы чужие. — О, наконец-то, — сказал Смерть, мельком глянув на меня. — Определенно мой. Я его сюда притащил. Женщина с прямыми рыжими волосами аккуратно постучала пальцами по столу. — Уступи мне, — сказала она, — он ведь создан для войны. — Что за глупости! Он же анархист! Когда анархисты достойно вели себя на войне? — То люди. А мне нужны боевые маги. Ты разве не видел, что он творил с шестом, защищая тебя? — У меня на него свои собственные планы, — раздражённо сказал Смерть. Пока они спорили, я все больше чувствовал себя товаром на аукционе. Идет самая настоящая борьба за меня. Отвратительное чувство. — Могу я самостоятельно хоть что-нибудь выбрать? — не вытерпев, перебил я. Хватит бояться. Хватит бояться этих существ, их могущества. Теперь я буду жить здесь лучше, в миллионы раз лучше, чем в раю. Я буду биться с системой иного мира ради любви. Мужчина, который сидел за отдельным столом и играл пером, вдруг уронил чернильницу. Тёмное пятно, такого же цвета, как и волосы этого господина, начало растекаться по бумаге. — Ты с Земли, и поэтому не понимаешь главного, — наконец сказал Смерть, но уже без какой-либо вежливости и дружелюбности. — Здесь, хоть ты и не раб, свободы как таковой у тебя нет и быть не может. Здесь все, и почтенные Всадники в том числе, не имеют права выбора. Есть, конечно, его иллюзия, но нам многое диктует Сатана или Господь, хотя в существовании последнего я сомневаюсь. Ты, на самом деле, выбрал самое идиотское, что только можно было. Был ли это твой выбор? Вот в чем вопрос. Но если это не твой выбор, то чей же? Тебе это никто и никогда не ответит. Здесь равны все. Всем одинаково плохо. Смерть щёлкнул пальцами, и моя мантия стала чёрного цвета. — Можешь идти. Краем глаза я увидел, как худощавый мужчина со светлыми волосами подмигнул мне.***
Когда я выходил из кабинета, я чувствовал полное недоумение. Смерть подал мне огромное блюдо с пищей для размышлений. Я и при жизни много думал об обреченности, смысле выбора и жизни. Неужели и самому Смерти неизвестно это? Из задумчивости меня вывела суета рядом с Летовым. — Котик улыбается, посмотрите! — Кобейн, хватит раздирать коту рот! — Егор, хватит, дай, я тоже хочу его подержать! Я подошёл к друзьям, и Витя пихнул кота мне в лицо. — Смотри, какой лапочка! Кот был чёрного цвета с жёлтыми глазами. Он был действительно очень мил. Зрачки глаз были сужены, так что кот имел преглупое выражение морды. — Действительно, лапочка, — я улыбнулся и погладил котика. — Откуда он? — Бежал по своим делам, — сказал Летов, забирая кота у Цоя. — Курт схватил его и начал мучить. — Я не мучил его! — возмутился Курт Кобейн. — Я играл с ним. Я так соскучился по кошкам. — А я-то как! — вздохнул Игорь, прижимая кота к себе. — Давайте возьмём его домой, — предложил я. — Если это чей-то кот, то мы потом его вернём. — Если попросят вернуть, — добавил Витя. — Как назовём этого чёрного красавца? — спросил Курт Кобейн, осторожно дергая кота за ухо. — Какие у него маленькие ушки! — Назовём его Курт, фамилию дадим Кобейн, — сказал Летов. — Вы очень похожи, и взглядом, и повадками. — Вообще не похожи, — хмыкнул Кобейн. Затем он посмотрел куда-то, задрав голову. — Кажется, меня зовут. Цой кивнул, я пожелал удачи, а Летов помахал лапкой кота. Кобейн ушёл в кабинет. — Ай! — вскрикнул Игорь. — Котейка, зачем царапаешься? — Котейка-дуралейка, — пробормотал Витя.***
Скоро вернулся Курт Кобейн. Я спросил его, почему он так быстро. Он молча показал на свои глаза. — Ещё мне дали бумажку и попросили дать точно такую же тебе. — Зачем? — спросил я, принимая листок. — Подтираться, — ответил Летов вместо Кобейна. Цой, улыбнувшись, закатил глаза. — Вообще, как я понял, это наши предметы, — сказал Кобейн, рассматривая бумажку. — Чем не предметы? Борьба с грехами, магия, история того света, антропология, чтение мыслей, души, очищение, перевоплощение, география континентов, чистописание. — О, чистописание, — хохотнул Летов, — хороший предмет, а главное понятный. — Бумажка-то правда только для подтирки и сгодится, — заметил я. — Там есть какая-нибудь информация, ну, типа, завтра всем во столько-то сделать то-то? — Нет, — пожал плечами Курт. — Дайте я самолётик сделаю, — сказал Витя. Через несколько лёгких и быстрых движений в его руке уже был бумажный аэроплан. Самолёт полетел высоко и, немного качнувшись, мягко приземлился.***
— Ну и бред же я выслушал! — крикнул нам Летов. Он только что вернулся из кабинета директора. — Меня вообще брать не хотели никуда! Сказали, что я наивный идеалист, чувствителен к магии и прочая. — А ты им че? — сказал Кобейн, мотнув головой. — А ниче! На хер послал. Но, как видите, мантия у меня чёрная. — Вот ведь будет прикол, если Цой сейчас придёт из кабинета не в чёрной мантии, — Кобейн фыркнул. — Хотя, очевидно было, что нас приютит именно Смерть. Он вообще от нас в какой-то больной зависимости. — Смерть странный, — сказал я. — Неприятный тип, на самом деле, — сказал Витя. — Не гоните! Нормальный. А ты как думаешь, котейка? — Летов наклонил голову к коту. Котик недовольно заурчал. — Ему явно не нравится Смерть, — посмеялся Цой. — Да это вы ему просто надоели. Так, обсуждая все вокруг, мы сидели и ждали, когда же уже позовут Витю. Кот сладко зевнул и уснул у Летова на руках. Я сидел, перебирал и рассматривал карты. Кобейн с воодушевлением гладил кота. Витя, почему-то шёпотом, рассказывал свои сны в раю. Только сейчас я почувствовал уют, почти такой же, какой чувствуешь дома.