Любовь

Мракорис мурлыкал, легонько бодая ладонь Мильтена: хотел, чтобы он почесал его в любимом месте - между глаз, прямо над рогом. - Бедолага зачем-то проглотил камень предков и был совсем плох, - объяснял Безымянный, - Я его подлечил, вот он и срыгнул камень. Таскается теперь за мной, как привязанный. Боюсь, убьют его, если будет со мной шастать. С тех пор, как Мильтен с помощью свитка перенял от Безымянного контроль за зверем, тот не отходил ни на шаг, всюду следуя за новым хозяином. Маг подозревал, что сей жест Безымянного был продиктован не столько любовью к животным, сколько опасениями за его безопасность после нападения Оливера. И хотя теперь паладин, когда пересекался с магом, впадал в ступор, пытаясь вспомнить, что собирался делать секунду назад, Мильтену с тысячей фунтов мышц, когтей и зубов за спиной стало немножко спокойнее. Мракорис прежде обитал около гробницы нордмарского героя Бальдара, поэтому Мильтен недолго размышлял, какое имя ему дать. Поначалу обитатели Монастыря шарахались кто куда, особенно Эйдан, которого Бальдар при встрече обнюхивал слишком уж тщательно, но вскоре привыкли. Тем более, что Мильтен не ночевал теперь в общей спальне, устроив себе лежанку в Гроте Просветления. Питаемый силой алтаря, маг не ощущал холода, кроме того, он частенько ложился спать рядом с Бальдаром, чье мохнатое тулово дышало теплом. Получив поглаживание, мракорис начал виться у его ног, заглядывая в глаза и забавно топорща усы: просился за пределы Монастыря. Прожорливую тварюгу приходилось регулярно выгуливать - она охотилась на зайцев, бизонов, оленей и справляла нужду. Осторожно ступая по обледеневшим ступеням, Мильтен снова вернулся к думам о Безымянном. Неделю назад Избранный явился как всегда внезапно и с кривой ухмылочкой позвал на "новоселье". Друид Богир из клана Волка, чувствуя приближение собственной смерти, сделал Безымянного своим преемником и даже оставил в наследство дом, отправившись умирать за пределами деревни. Дом добротный, крепкий; внутри есть все что нужно: очаг, кровать, шкаф, стол, кухонная утварь и еще растяжка для шкур. Сама деревня безнадежно пропахла копотью и псиной, прирученные снежные волки под смех укутанных в меха детишек вставали лапами на одежду Мильтена, выпрашивая что-нибудь съестное. Вечером жители собрались у костра, травили байки, напивались и горланили лужеными глотками героические баллады да похабные песенки - совсем как в Колонии. Мильтен, разумеется, не упустил возможность провести с Безымянным побольше времени и остался на ночь. После дикого, прямо-таки животного секса они лежали вместе под просторным одеялом из шкур саблезубов и раскуривали последнюю оставшуюся самокрутку Черного Робара. Вкус мускуса Безымянного смешался на языке с горечью дыма сигареты, ее кончик чуть промок от слюны. Мильтен наслаждался теплом его тела, ощущением легкого дурмана и расслабления, тем как Безымянный прикасался двумя пальцами к его губам, давая затянуться. Иногда Мильтен задерживал синеватый дым в легких и выдыхал прямо ему в рот, чувствуя, как он жадно подается навстречу. Один такой поцелуй зашел слишком далеко: затушив окурок, Безымянный принялся ласкать его все еще привставший член и яички. Происходившее дальше Мильтен помнил урывками. Усиленные болотной травкой ощущения дробились многократным эхом, темнота кружилась, душила бархатом, и каждая клеточка кожи вопила об удовольствии. Безымянный, кажется, взял его еще три раза, или это был только мираж, фантазии обугленного разума? Резко и ясно маг запомнил только один момент, когда Безымянный в очередной заход заставил его кончить и хрипло выдал: - Выходи за меня. Наутро, несмотря на гул в башке и привкус собачьего дерьма во рту, Мильтен проснулся с этой фразой в мыслях. Она как молот по наковальне била его по темени, вытесняя остальные заботы. Маг накинул мантию и вышел на морозный воздух отдышаться, попить студеной воды из бочки. Но собраться с мыслями ему не дали - Безымянный прижался сзади, обнимая за плечи. Молчание становилось мучительным. - Безымянный, - начал Мильтен, каждый раз заново смакуя это странное, ставшее нарицательным прозвище, - Ты в действительности хочешь, чтобы мы поженились? - А в Нордмаре холодно? Ну конечно, - ответил тот, легкой иронией подчеркивая серьезность своих намерений, - Главное, как на это смотришь ты. Мильтен отстранился и взглянул ему в глаза. Губы мага были так сжаты, что побелели. Взор Безымянного метался по его лицу в поисках ответа. - Король особым указом запретил мужеложцам венчаться, поскольку считает это богопротивным делом. - Значит я стану королем, - без тени сомнения произнес Безымянный, - И отменю этот богопротивный указ. Эти слова раскаленным клеймом жгли сердце Мильтена. Он вставал и ложился с ними, до сих пор не ведая, что решить. Созрел ли он на нерушимый союз с Безымянным? Да и таким ли уж нерушимым он будет?.. Мракорис тихо зарычал на Оливера, снова бездумно уставившегося на него, и этот звук вырвал Мильтена из раздумий. "Время придет, - успокоил он себя, ускоряя шаг, - И тогда я буду готов дать ответ".