от лица Оли:
-Приберись в комнате, к нам папа приезжает.
Теперь стало ясно, почему в квартире стало так чисто. Я бросила на пол портфель, аккуратно разуваясь на ещё мокром полу.
Сперва мое тело оковал шок.
Я не могла представить, что теперь с нами в доме будет ещё и папа. Я пялилась в одну точку, пытаясь вспомнить, как он выглядит, каким я его запомнила в пять лет. Небольшое пивное пузико, торчащие вены, десятки ран на накачанных руках от уколов и мой взгляд. Мне достался его взгляд. Не только цвет глаз, но и та лёгкая грустинка, та туманность передалась вместе с цветом радужки.
Я не знала, как он выглядит сейчас. Я бы забыла про его существование, если бы мама каждый день не сравнивала меня с ним, напоминая о нашей родственной связи, что меня жутко бесило. Я не ждала отца, не хотела видеть его, потому что лишь благодаря ему в пять лет я узнала, кто такие "дяденьки с дубинками", зачем они приходят, почему папа кричит матом, когда те скручивают ему руки.
Оттого я не знала, как мне реагировать.
Но мама же вся сияла от счастья, не находя себе места. Она то брала в руки тряпочку, протирая и без того натёртое место на полочке с книгами, то садилась в кресло, нервно теребя ногой край скатерти стоящего рядом стола. Она нервничала и, что удивительно, все это время ждала его. Я не видела ни одного любовника за все эти 12 лет.
Мама даже успела проронить слезу, рассматривая фото с их свадьбы на полочке рядом с кроватью.
Боже.
-И когда он придет? - я и так устала от 8 уроков в школе, так ещё и мое состояние добивали мысли о Лене.
-Уже минут через 10.
Знаете, бывает, сидишь в маршрутке или на уроке, смотришь куда-то в одну точку, и назло всем обстоятельствам рядом, которые могли бы привлекать твое внимание - будь то кинутый учебник, симпатичный парень рядом, объясняющий учитель или крики бабушки у входа в автобус, все твое внимание поглощает одна скучная и ничем не привлекательная точка. И ты смотришь в нее, не имея возможности переключить свои мысли. Губы кусаешь, руки царапаешь...
Я села на диван, пялясь в телевизор. Все это я уже видела тысячу раз, но зачем-то смотрю по новой. Смотрю без углубления в сюжет, в голове
ее губы.
Загорается тысяча эмоций за раз - ревность, эйфория, злость, умиление, радость, счастье и печаль. Я не могла в себе этого принять, отчего беспомощно хваталась за голову, чувствуя привкус крови на нижней губе, и отвлечь меня смог только совершенно чужой, но чем-то всё-таки родной мужской тембр.
-Оля! Ты здесь?
***
Мы сидели за семейным ужином. Я бы не назвала его семейным, мне отца сложно назвать отцом. Есть не хотелось, хотелось плакать от безысходности.
У мамы совсем пропал аппетит от счастья, она сидела, взявшись за крепкую мужскую руку, и смотрела восхищенными влюблёнными глазами, как 18 лет назад. Папа жадно ел. Он совсем исхудал в тюрьме.
Руки его больше не пестрели шрамами, на голове блестела лысина, он почти ничего не говорил, только громко чавкал - скучал по маминой стряпне.
Иногда во мне просыпалась его дочка Олечка, отрывками всплывало детство с любимым отцом. Но крик внутри о том, что он - "предатель", тюряга, ужасный человек, оставивший нас в тяжёлые времена одних, был громче.
Я любила отца, но, кажется, уже не люблю сейчас.
-Как дела в школе?
-Учусь в 10 классе. - я резко вздрогнула от непривычного голоса в пустой квартире.
-Отличница?
-Почти. Троечница.
-Ну и не надо тебе быть отличницей. Они все занудные и скучные.
Снова воцарилось молчание; я еле жевала, вспоминая глаза своей подруги. Мама этого уже не замечала. Казалось, папа стал для нее центром вселенной.
Отец порылся в кошельке, достав оттуда помятые сто рублей и 21 мелочью. Мы жили с мамой не бедно, но подобное папино внимание меня улыбнуло. Он отдал, что мог.
Он просунул мне деньги, шепнул, стесняясь:
-На карманные. Что-нибудь купишь себе на них. Скоро на работу устроюсь, по новой заживём!
Он улыбнулся желтыми от курения зубами, я улыбнулась в ответ.
-Ну хоть поцелуй папочку! - мама тоже улыбалась; весь день сегодня улыбалась.
Я аккуратно притянула его к себе, оставив след от помады на заросшей щеке. Папа засветился. И вроде бы все довольны, счастливы, но в голове, как назло, невольно всплывали обрывками сцены семейного насилия. Я пряталась на заваленном балконе, хоть он никогда и пальцем меня не трогал.
-Я спать пойду, наверное.
Я встала из-за стола, уйдя в комнату. Положила на стол перед собой эту мелочь, любуясь ей. Сколько повидали эти деньги? Может, они были с ним все эти 10 лет?
Я перевернула ногтем десятирублевую монетку, зная, на что их потрачу.
Возможно, это безумно, но так я буду знать точно, что мне делать дальше.
***
Сегодня тихонько шел снег. Безумная мысль снова охватила меня.
Я надела пальто, крикнула в квартиру, где мама с папой молча переглядывались что-то типа "я скоро вернусь" и выбежала из подъезда.
21:56.
Я должна успеть до закрытия.
Я знала, она любила розы, и я глазами искала знакомый ларек с цветами. Продавщица там знала меня, она могла мне сделать очень большую скидку на букет роз.
21:57.
Я понеслась, не чуя ног. Глазами я задела силуэт курящей на балконе Лены в одной лишь футболке, на что сердце пропустило удар, ёкнуло, перевернулось, ноги задрожали и понесли меня в нужном направлении сами.
21:58.
Наша компания сидела на лавочке, крикнув мне что-то. Я небрежно махнула рукой, спеша до того самого ларька. Дыхания не хватало, лёгкие болели, голова кружилась, а губы и вовсе высохли.
21:59.
Я стою у дверей, пытаясь отдышаться, и столкнулась с полненькой женщиной лет 50. Она мило улыбнулась, узнав меня.
-Я успела?
-Мы уже закрываемся.
-Пожалуйста, мне нужен букет роз. Пожалуйста. Я очень прошу.
Я говорила, как безумная, смотрела, как безумная, и моя давняя знакомая, недолго думая, все же открыла уже закрытую дверь теплого магазина.
22:00.
Я стояла перед букетами, выбирая самые красивые.
-300 рублей у нас самый оптимальный вариант.
-Можно мне за 121 рубль? Я очень прошу.
-Где я тебе такой найду, голубушка?
-Мне нужны розы.
-Слышала, у тебя папа из тюрьмы освободился?
Я подняла бровь, поправив прядь волос. Тепло от жёлтой лампы в магазине обжигало замёрзшие руки, заставляя таять снег на ресницах и куртке.
-Я вам все-все расскажу, только если вы мне продадите вот эти розы за 121 рубль.
-Так они 500 стоят, голубушка.
-Я вам расскажу все и даже больше.
Я знала, какая эта женщина любительница сплетен. За этот несчастный букет я готова была рассказать всё, наплести больше, даже не соврав, а готова была и лгать, что умела я очень хорошо.
Она ожидаемо вздохнула и цокнула, закатив глаза.
Я взяла ледяными пальцами букет красных роз, уколовшись о шипы, но не почувствовав. Просунула ей помятую купюру и ссыпала мелочь, на что та повернула ко мне голову в ожидании сплетен.
Я обещания привыкла выполнять.
***
22:41.
Пришлось долго ждать, пока из Лениного подъезда кто-нибудь да выйдет. У меня не было ключей, и оттого я ждала. По сути, ожидание было бесполезным - был поздний вечер, все уже укрылись по домам, никто не войдёт и не выйдет.
Я сорвала какое-то объявление с железной двери, обжигаясь холодом ледяного металла, взяла красный мелок и вывела с душой:
"От любящей тебя."
Поставлю букву "М", чтоб не догадалась.
"М".
Я оставила след красной помады на записке, а с другой стороны листа красовалось: "продам квартиру, 1 комната, вся мебель включена..."
Чтобы не узнала почерк - писала печатными буквами. Осознание того, что я всё-таки признала влюбленность в свою подругу скребло душу, не оставляя там места здравому смыслу.
Всё-таки из подъезда вышел какой-то мужчина в домашних шортах и дублёнке. Видимо, на перекур.
Я мигом поднялась на третий этаж, робко оставила все содержимое у ее порога и позвонила в дверь.
На прощание коснулась родной двери, а затем убежала домой. Мне ещё нужно привыкать к отцу и к новой мысли в голове, заполонившей душу - Лена...
