Я разлюблю тебя в феврале

от лица Оли: Руки крепко сжаты ебучими железными оковами. И это не какая-то сопливая метафора, а реальное отделение полиции, пропахшее перегаром бомжей и потом самих работников. Меня заточили в крепкие мужские объятия со спины, как и мечтала моя мама. Настолько, блять, крепкие, что я не могла вдохнуть. -Да не убегу я! Мне дышать нечем. Сотрудник полиции понимающе ослабил хватку, подводя меня к начальнику, как я поняла. Егор - ныне мой лучший друг - покорно плелся сзади, тоже в наручниках. Мой шарф свис, но сотрудник полиции (после такого поступка даже "мусором" или "ментом" назвать стыдно) заботливо подобрал его и специально остановился, чтобы надеть его назад. -Спасибо. -Может, с таким же снисхождением пустите нас, уважаемый? - усмехнулся Егор. -Ага, конечно. Не продали пиво, надо сразу пиздить? Стыдно и одновременно смешно. Мы входим в грязное отделение. Темно, душно, ещё душнее, чем в машине. Часов 10 уже было, мама с отцом явно нервничают, где пропадает их дочь. Не дай бог, они узнают. По пути я только и занималась тем, что проклинала ту самую продавщицу, что оценила нас высокомерным взглядом и не продала пиво. Но Булаткин никогда не сдавался. Даже сейчас он пытался разговорить меня, пока мы плелись к начальнику отделения, опущенными головами направленные в неизвестные повороты бесконечных коридоров, но я ни о чем не думала. Да, это дало жару. Но не так, чтобы забыть, как я скучаю. -Начальничек! - ласково постучал мой сопровождающий. -Войдите. - холодно, сухо, грубо. По классике - на стенке висит портрет Владимира Владимировича, на часах изображён любимый мэр, все идеально, ровно, гладко, не сравнимо с тем, что я видела по пути в обезьяннике. -Украли пиво в "Магните" на Кольцовской. Что делать? -Что делать, что делать... Ты сам не знаешь, что делать, Куликов? Я решилась поднять глаза на начальника, что яростно орал на своего подчинённого. Волосы темные, глаза карие, незнакомые, чужие, ни на чьи не похожие. Родинка, как у моей Кати, но чуть выше, что улыбнуло меня. -Что лыбимся, мадам? - он устремил свой гневный взгляд на меня, заставив стыдливо подавиться молчанием. И губы до боли знакомые. Форма, цвет, такие же слегка засохшие и вечно закусанные. Я испуганно отвела глаза, отгоняя дежавю. Егор тихонько наклонился, приводя меня снова в прежнее состояние своим шепотом на фоне этого ненужного крика души уставшего начальника: -Оль, смотри на фуражку. "В.А.Темников". -Еб твою мать, какое совпадение... - он посмеялся мне над ухом, пока я анализировала ситуацию, - Скажи? -Да, Булаткин, и ты ржешь. Темников встал у кресла, тыча пальцем в подчиненного и что-то ему рассказывая, в то время как я была будто снова под тем самым трипом. Тысяча воспоминаний; тысяча ожогов на теле снова заболели, и ноги подкосились, и расхотелось жить. Весь его трёп для меня - пустой звук. Что-то расплывчато проходящее мимо. Не касаемое меня. Я будто стала слышать в его голосе голос Лены, и это было уже самым пиком сумасшествия. Я окончательно себя потеряла. Казалось, что этот год я зря выбиралась из ямы. И Катя зря. И Егор зря. Нет, я Катю совсем не любила, и не могу сказать, любила ли она меня или врала, но я любила ее трахать, а она меня. В какой-то момент она ляпнула фразу: "любви на самом деле нет, любовь - это секс без денег". И это зачем-то так легло в душу, что я стала этим жить. И, кажется, это признак моей окончательной разбитости. -Фамилии, молодые люди. -Серябкина. Начальник поднял на меня задумчивые глаза, и я, смотря в них, будто кричала, как исповедующийся священнику, но шёпотом: Я скучаю, Скучаю, Скучаю... Чтобы хоть кому-то, хоть раз честно... -Знакомая фамилия. - подметил он и что-то пометил в блокноте. -Десяток лет назад мы задержали главного наркодилера района. Тоже Серябкин. - все ещё помнит, сука, - Или Серебров... Не помню. -Не ваш отец случаем? Дядя? Брат? -Мой. - сегодня мне хотелось быть честной. -Лет полных? -Семнадцать. -В семнадцать уже пиво воруешь. Молодец. - будто бы совсем не саркастично похвалил вроде бы чужой, а вроде бы родной мужчина. Темников бросил ручку в сторону, взялся за голову и жалобно простонал: -Куликов, ты же знаешь, что ко мне сегодня впервые за год приезжает дочь. - мужчины тоже плачут, только этого не видно. - Я скучал по ней. Она - то единственное родное, что я ещё не потерял. А ты привел мне почти совершеннолетних дылд, укравших пиво в "Магните"? -Такова моя обязанность, ничего не могу сделать. После минуты молчания мужчина поднял глаза, чем-то сияющие, чем-то честные, чуть-чуть родные, но совсем не знакомые. С сожалением, тоской он нас оглядел, после остановившись почему-то на мне. -Серябкина, говоришь? -Да. -Помада у тебя красивая. - он улыбнулся, - У меня Леночка тоже такую любила носить. Так и хотелось крикнуть "я знаю", "я помню"... Я скучаю. Но я не знала его Леночку. Ни Лену, ни Леночку, ни Елену Владимировну, никого не знала. А если знала, то больше не помню. Блять, помню. Кого ты хочешь обмануть? -Ради приезда моей дочери я вас отпускаю. И, да, Куликов, хоть в этом не проебись! - Темников сует деньги ему в жёлтую от табака ладонь, - Купи им пиво. Ко мне дочь приезжает, Куликов, ты веришь?... Довольный Булаткин заулыбался, как ребенок, а я же, на выходе ещё подумав, развернулась и всё-таки спросила: -А как вы думаете, ваша Леночка бы дружила с такими, как мы? -Оля, твою мать! - ухватил меня за рукав Егор, спешащий уже выйти на свободу. -Не выражаться! - тихо поругал Владимир Алексеевич, пару секунд помолчав, - Знаешь, думаю, да. Ей нравятся такие криминальные оболтусы, к сожалению. Приличные тихони, не пьющие до 18, ее не интересуют, Серябкина...

***

-Оль... Катя лезет рукой под столом под подол черного платья, пока все суетятся и выбирают музыку. Уже давно темно. Часов 6. Будто в каком-то дешёвом кино, я видела события, несущиеся быстро, не задевая меня, не обращая на себя мое внимание. Кадры летели мимо меня и очень быстро; зритель не успел бы насладиться атмосферой каждого момента. -Когда пить уже будем? - я нервно тянусь к бутылке вина, но Антон меня останавливает. -Мы ждём Арса и Лену. -Они что, вместе придут? Шастун странно оглядел меня, протянув пару секунд молчания. -Да, вместе. Они придут вместе. Ревность. Стыдно за ревность не своего, а уже давно, вероятно, чужого, и по идее мне не нужного, но причины того, почему я безумно скучаю. Мы с Антоном давно помирились и стали друзьями. Я помогала ему завязать, а он меня благодарил подарками - шоколадками, пивом по скидке, тетрадками, кофтами. Он стал больше молчать; это прекрасно. Он больше не трепет языком. Где-то в августе Шастун позвонил мне в дверь где-то в четыре утра. Я еле дошла до двери, надеясь выспаться хотя бы в субботу. Открыв дверь, немного удивилась, когда Антон, насквозь мокрый от дождя, запыханный, вытирая кроссовки о коврик, просунул мне пакетик с порошком. Кинул так, будто это - последнее, что он хотел видеть. -Что это? -Оно меня дразнит. Я не могу так, Оль, забери... Он обещал бросить и бросил. Я его обняла, растянувшись в улыбке, зная, что теперь он точно не обманет. Я не стала спрашивать, как эта гадость у него оказалась, а просто молча забрала ее себе и спрятала под матрасом, на утро смыв ее в туалет. Он исправился. Такая ирония - наши с ним бывшие, ещё и бывшие друг другу, задерживаются вместе. Я не видела ее сто лет. Не знаю, какая она теперь стала. С кем она там? Как она там? Подойдёт ли, заговорит? Я - нет. Я хочу максимально избежать с ней контакта. Звонок и мурашки по коже. -Ты чего такая дерганая? - Кищук заботливо гладит меня по голове, и я немного успокаиваюсь. -Все хорошо. - все пиздеж. В коридоре слышен радостный крик Лены, когда она обнимает каждого, и Катя из любопытства подскочила тоже, подбегая посмотреть, кто же эта звезда, которую так радостно встречают. Ленин смех стал ещё более хриплым, но чуть более громким. Если Лена пришла, значит, можно начинать пить. Я первая открыла бутылку, доливая бокал до краев, и Лена, зайдя в зал, остановилась на пороге. Черт, она подстриглась. Я не смотрела на нее, воспылав ещё бо́льшим желанием выпить этот чертов бокал. -Залпом? Оля, умничка. Водку сможешь залпом? - по-доброму рассмеялся Попов, подойдя ко мне поздороваться. -Только если с тобой. Заиграла музыка, и Лена тоже первым делом подошла к алкоголю. Кищук села рядом, ложась макушкой на мое плечо. Она стала казаться блеклой на фоне Темниковой - кошки, сучки, огненной стервы или как там пишут в дешёвых порно-романах. Ей безумно идёт каре. Пробор набок, глаза все так же подведены, губы накрашены блеском. Спортивные штаны и короткий топ. В животе завязался узел. Блять... -Как там, в Краснодаре? - наливал водку по рюмкам Егор, - Круче, чем у нас? -Я по вам безумно скучала. - и смотрит на меня. -Ты когда обратно? -Уже завтра. Но, скорее всего, мы скоро переедем сюда окончательно... Меня несёт. Пока Егор с Даней опрашивали несчастную приезжую, я делала всё, чтобы не смотреть на неё. Я словила флешбеки с нашего первого поцелуя. На той же самой квартире. Та же музыка. -Будешь? - Катя сует мне уже налитый бокал чего-то, цокаясь со мной, и я залпом выпиваю. -Серябкина с Кищук сегодня в разгаре. -О, что за Кищук? - да, Лена, посмотри ещё в мою сторону. -Катя, сестра Дани из Благовещенска. Новая в нашей компании. Занята! - кричит Егор, смеётся, намекая на меня, и я смеюсь тоже, крепко цепляясь под столом за ладонь Кати. Привычка осталась. Лена более внимательность осмотрела Катю, промолчав, стала говорить чуть тише, давя из себя смех. -Оль? Катя снова настойчиво натирает мне ляжку. Я вся в мыслях. Жду, пока забудусь. -Покурим? - зовёт Арсений и тащит её на балкон. -Давно не слышала таких родных слов. -Пошли. - беру в эту секунду я Катю за ладонь, а она, блять, довольная и вдохновлённая, идёт за мной. Я снесла пару косяков по пути, раздеваясь по ходу. -Куда они? - спросил у Арса Егор (он у нас всегда не сразу догонял, что к чему), но Арсений одарил его таким взглядом, что тот матюкнулся и сразу все понял. Да и Лена, кажись, все поняла. Я бросаю Кищук на кровать, где она лежит, уже раздетая, страстная, раскованная, вульгарная, а сама сажусь сверху. Провожу рукой меж ног - она уже мокрая, что и следовало ожидать. -Оль... - Катя стонет, ожидая большего. И я дам ей большего. Я ввожу два пальца; от резкости она вздрагивает, но блаженно закатывает глаза, ухватывая жадно воздух, будто задыхаясь. Я двигаюсь чуть быстрее, не давая ей ничего сказать - знаю, она спросит, кто такая Лена. -Быстрее, прошу... - Боже, я будто трахаю монашку, это так странно; и грязно, и пошло, и мерзко, но при этом эта девочка-паинька, переставшая со мной быть такой, не представляет из себя той самой жгучей проститутки, которую я пыталась в ней увидеть. Она кончила, простонав на весь дом. Стараясь отвлечься, я тут же ложусь под неё - быстро, притянув к себе ее и начиная царапать спину. -Куда ты так спешишь? Она начинает водить пальцами по моему телу - изнуренному, измученному, и я в погоне за забытьем прошу ее о бо́льшем. Начинаю стонать. -Быстро ты. Громче и громче, чтобы не слышать собственные мысли. Секс - тоже эйфория, тоже способ уйти. Чувствую, как режут глотку собственные стоны. Серябкина, ты пытаешься перекричать саму себя. Психбольная. -Давай, Серябкина, стони громче! - голос за дверью; хриплый, больше, чем просто знакомый. Я прервалась, вслушиваясь в голос. Зачем она стоит под дверью? -Не обращай внимания. - сексуально шепчет Катя. -Давай, громче, громче, чтобы всем доказать, как тебе хорошо, блять! -Лен... - вроде, Егор пытается ее увести оттуда. Хорошо. Хочешь поиграть? Поиграем. И я, как актриса, начинаю уже не в себя стонать и кричать. Кто-то сделал музыку громче... Боже, что я творю? И когда для секса уже не было сил, ее голос за дверью исчез, мне даже показалось, что это всё глюки. То что её нет. Я легла на кровать, увидев рядом пачку вишнёвых сигарет. Это Лены. Беру оттуда одну, медленно закуриваю, не в силах спешить больше. И слезы льются сами собой. Сейчас бы мужчину рядом, выговориться ему. Я всегда считала, что мужчины умеют поддерживать куда лучше женщины, потому что женщина даст кучу советов, а мужчина обнимет, даст закурить, прижмёт и громко так, внушительно скажет, что всё будет хорошо. Слышится гитара Егора. -Ты чего? - Кищук треплет мои волосы и ложится рядом, - Ты же не куришь. -Все хорошо. Честно, все хорошо. Веришь? -Слабо. А кто такая Лена? -Да ты все равно мне не поверишь. Потому что я сама себе не верю, когда отвечаю на вопрос, кто для меня эта Лена...