Я разлюблю тебя в феврале

от лица Оли: Мне судорожно суют в ладошку сотку и полтинник, насильно меня одев в чью-то куртку, так как свою я облила вчера вином, когда выходила на десятый (если не двадцатый) перекур за ночь. Все недоумевали, но спрашивать ничего не стали. Где-то в ванной слышались стоны будто умирающего, а меня быстро закутывают в шарф, только проснувшуюся, опухшую, ещё не открывшую до конца глаза. -Три... Нет, четыре литра минералки и пачку сигарет. - низким хриплым голосом наставил меня Антон, пока рядом обувался Арсений. -На сиги не хватит. - подметила я, и Шастун, которого чуть не сбила Кищук, бегающая в поиске своих шорт в одних трусах по дому, насыпал мне мелочи. -С Богом. Арсений берет меня за рукав и вытаскивает в подъезд. Холодно. -Доброе утро, солнце! - артистично улыбается Попов, пока я ещё пытаюсь собраться с мыслями. -Доброе... Тут же в голове ее образ, стоны и прочие мелочи вчерашнего спектакля. Лена. -А Лена где? - у меня будто даже глаза открылись, пока Попов запихивал меня в лифт. -А зачем она тебе? -Она не уехала? Она осталась? Куда мы так спешим, давай помедленнее. -Дане плохо, нам нужна минералка. -Не молчи. -Оль... -Блять! Я злюсь и спотыкаюсь о порожек, утонув в чьей-то куртке - очевидно, мужской, раз она таких размеров. -Где Лена? -Она спит в гостиной, все хорошо. Я слабо улыбнулась, а Арсений, как подобает его сущности, начал расспрашивать: -А зачем тебе это? -Не́зачем. -Ну вот и всё. Скучаешь? - он смотрит на мои сонные глаза с лёгкой усмешкой, а мне ничего не остаётся, как промолчать, потому что и ответить-то нечего. Я долго держу молчание, смотря прямо в его глаза, пытаясь найти там ответ, который не могу найти в себе на его же вопрос - глупо, наивно, как будто бы он сам ничего не понял, дура. -Нет. Жду, когда она свалит. -Ну-ну. -Баранки гну, блять. Не веришь? -Ты вчера столько скурила, столько говорила. Ты хоть помнишь что-нибудь? Я притормозила. Попов, наблюдая, как низ куртки прикрывает мои икры, начал смеяться, но я смотрела максимально серьезно, ожидая ответа. -Ты очень милая, когда ненакрашенная. Катя не могла смыть с тебя макияж, бегала за тобой по всей квартире, а потом и по всему двору, пока ты не упала в лужу. Всё-таки смыла. А ты отнекивалась. А знаешь, чем ты оправдывала свое нежелание? -Чем? -"Меня Лена такой увидит, только попробуйте, мрази!" - передразнил меня Арсений, за что я его недовольно толкнула в плечо. - А потом ты по очереди всех перецеловала в щёчку, клялась в любви. Я испуганно посмотрела, невольно ускорив шаг, и Арс это словил: -Всех, кроме Лены. Ты извинялась перед соседкой за громкий шум. Три раза к ней в квартиру ломилась. -Блять... Брошенное "блять" этому печальному ноябрю как оправдание - никчемное, ненужное оправдание своей слабости, попытки казаться сильнее, когда на деле ты лишь букашка, что нелепо пытается защититься халатностью и похуизмом к новым объектам симпатии. -Катя ещё плакала. -Катя плакала? - будто я не услышала. Ветер шумел в ушах, я вечно наступала в лужи - ещё больше накаляло ситуацию. Вот тебе и доброе утро ноября. -Рассказывала, что такое невзаимная любовь. Не знал, что она так много об этом знает. -На моем примере? -На твоём примере. У дверей магазина вышел странный мужчина - явно наркоман - и странно оглядел нас затуманенным взглядом, пару секунд простояв на месте и уже после впустив нас. -Ты столько вчера скурила, я столько не курю. -И... -Да, с Леной тоже курили. Но в гордом молчании. Курилка-то одна. -Вдвоем? -Наедине. Я следил за тобой. -Блять... Нецензурная брань вырывалась слишком громко, на что осуждающе смотрела кассирша. Я тут же замолчала и встала в очередь. Магазин был тесным, людей в пуховиках много, и все так по-разному пахли. От одних вонючими духами, от других домом, от третьих перегаром, от четвёртых банально старостью. Знаете запах старости? Я его вечно боялась. Сейчас не боюсь. Как и смерти, собственно. С полки сзади предательски вкусно пахло свежими булочками. Мои любимые пончики со сгущёнкой. И Лена их обожала, помню, да и мы сейчас находились в районе, где как раз продавались те самые сосиски в тесте... Она бы оценила такую заботу. И вот они - лежат напротив, навевая воспоминания, и доводят до слез. Никогда я ещё не плакала над сосисками. За окном еле-еле виднелся персиковый рассвет. Попов молча, не глядя, будто привык, сует мне платочек в ладошки и хлопает по плечу, озвучивая товары: -Три... Нет, четыре бутылки минералки. И пачку сигарет. Винстон. Ментоловый... Я вытираю слезы. Серябкина, соберись. -Наличкой. Я смотрю, как жёлтый свет от старой лампочки гуляет по витринам. В носу появился привкус слез. Черт... Арс выводит меня из ларька, посадив меня на скамейку. Молча распаковывает ментоловый винстон, видя, как мои руки сами к нему невидимо тянутся, даёт одну, закуривая себе тоже, и с усмешкой подмечает: -Все равно это Антоновы, не жалко. Я усмехнулась. -Милая, всё идёт так, как нужно. Ты, по сути, не можешь на это повлиять. - он поднял голову вверх, слушая улетающих на юг птичек. - Твое дело - делать так, как считаешь нужным. Как чувствуешь. Жизнь даёт тебе подсказки. Делай, как чувствуешь... -А если я ничего не чувствую? Небо окрасилось в нежно-персиковый. Такие рассветы бывают только, когда Лена где-то рядом - это я заметила уже давно. -Оль, ты чувствуешь больше, чем мы все вместе взятые. -Я чувствую, что мне нужно вернуться. Что мне делать? - в последнем предложении я поставила огромные пробелы между словами, - Я же уже опоздала. -Нет, ты ещё не опоздала. - он отчего-то бережливо тушит бычок о скамейку. -Думаешь? -Это я опоздал вчера, когда рыдающая Катя требовала ещё вина, а магазин закрылся. А в любовных делах нет опозданий. -Да что ты знаешь о любовных делах? -Я? -Ладно, извини! - я мило ему улыбнулась, поправив огромный капюшон. Арс смотрит на меня долго, внимательно, а потом снова смеётся и отворачивается. -Что ты смеёшься? -Ты на чертилу похожа в этой куртке! -А чья она? -Вроде Дани. В обнимку с бутылками минералки я, как маленький ребенок, плелась сзади Арсения, пытающегося достать замёрзшими пальцами ключи от домофона. Делай так, как чувствуешь. Интуиция. Глупость? Я глупый человек, моя внутренняя Оля не умнее. Что она мне подскажет? Я Лене сто лет как не нужна. Вернуться? Глупость. Написать? Унижение... -А с Катей мне что делать? - я совсем сдалась и полностью доверилась другу. -Так, как чувствуешь и считаешь нужным, Оля, ну е-мое! -Я такая слабая. -В магазине ты показала силу. Так что не нужно мне тут... Перед дверью стоял и совсем будто не двигался с тех пор, как мы ушли, Шастун. Он отчего-то печально оглядел Арсения, принимая минералку и проносясь к Дане, что радостно кричал: "вода, о Боже, вода..." -Ты вовремя. - Катя облокотилась о косяк на кухне, все так же стоя в трусах. -Ты шорты так и не нашла? -Как видишь. -Наведи мне чаю, Кать, прошу... -Твоя Лена только что уехала. - ревниво процедила Катя. Твоя. -А мои шорты лежали на ее матрасе, проженные все бычками. Кто-то целенаправленно тушил о мои шорты бычки. Вишнёвые. Не догадываешься, кто? Я смущённо улыбнулась, вешая пуховик на крючок в коридоре. Ноябрь перестал казаться таким печальным.