***
После самолёта тесная маршрутка. Кто-то в почти 5 утра тоже решил куда-то зачем-то поехать на маршрутке, которая вообще едет только в одно место без остановок... Всем нужно на вокзал. И люди здесь разные. Видно, что кто-то явно сильно огорчён и сломлен. Один парень рядом просто нервно сжимал платок, без конца поправляя черный бомбер, и почти не смотрел никуда, кроме как в окно. Печально, устало; а под глазами следы от тоски - серые мешки недосыпа и невыплаканных слез. Слышно, как бьётся его пацанское сердце. У кого-то, доводя до улыбки, горят глаза. Излучают счастье. Напротив меня сидела женщина лет сорока с огромной сумкой, от которой слишком вкусно пахло различными закрутками и жареным мясом. Сука. Я чертовски голодная. Я обожала смотреть за лицами пассажиров, что переписываются с кем-то. Их эмоции меняются по щелчку. Заставляет невольно задуматься - кому он пишет? Маме? Бывшей? Другу?... "Остановка "Автовокзал"". - медленно и скрипуче шипит автоответчик, который, очевидно, ещё с советских времён служит этой несчастной маршрутке. Я выхожу вслед за всеми и замираю от того, каким же нежным и ярким встретил меня рассвет. Лужи под ногами. Мне даже не хотелось курить... -О, Ленка! - отчего-то недовольно процедил Антон, стоя рядом с папиным жигулем, которого я попросила подъехать ко мне, а у меня сжалось сердце; как же я скучала. Я выделяющеся счастливая бегу к нему в объятия (он даже потушил недокуренную сигарету, чтобы меня обнять, вот это - дружба). -Ты подстригся? - полукруг солнца, виднеющийся из-под огромного здания, слепил; я зажмурилась, чтобы посмотреть ему в глаза. -Да, как видишь. Решил налысо. Тебе каре пиздец, как идёт. - но сказал он это почему-то отрешённо. -Покурим? Он достает новую сигарету, а вторую просовывает мне. -Расскажи хоть, что там нового во дворе? - я смотрю на то, как его кроссовки становятся мокрыми под весенними лужами. -Ничего особенного. Арс вот только... Женится. -И кто она? Или все же он? - его глаза отчего-то потухли, так и не загораясь. -Какая-то Ксюша. Что за Ксюша и где он ее откопал - хуй знает. -И ты расстроен? -Нет. Он осматривается по сторонам, будто кого-то ищет. -Знаком он с ней две недели. Только ему исполнилось 18, сразу надо жениться, блять. Долбаёб. - нервно сплевывает в лужу Шастун. -Ты не рад за друга? -Какой он мне друг? Чисто знакомый. - он не с первого раза, но открывает машину (она просто слишком старая), - Бывшие не дружат, по себе же знаешь. -Знаю. -Это не дружба. Когда один скучает, а другой отчаянно играет в друга, мол, смотри - всё хорошо, нахуй, ничего не изменилось! Я выискиваю глазами ближайшие пекарни, пока он шуршит кроссовками и изучает их с особым любопытством. -Но изменилось. Иду завтра на свадьбу по приглашению Ксюши. - усмехается, - Арсений даже не удосужился позвать. -А меня не позвал, сука. - наигранно обиженно дую губы я. -Видимо, бывшим там делать нечего! - восклицает он и улыбается. -Пошли вон в ту пекарню. - я указываю в еле видное здание за тремя автобусами, - Я Оле булочек со сгущенкой куплю. Он послушно кивает, снова закрывает машину и следует за мной.***
Пахнет свежей выпечкой. Я сама страшно голодная, да и Антон, видно, тоже. Я долго выбираю эти несчастные булочки, чтобы были самые лучшие, свежие, вкусные. Продавщица - усталая, сонная, неторопливая - даёт понять, что пекарня открылась пару минут назад. -Давай я тебя тоже чем-нибудь угощу. -Если ты найдешь мне меф, пару бутылок пива и ксанекс, пожалуй, то давай. - видно, что он шутит; конечно, шутит! Но продавщица косо посмотрела на него, снова уткнувшись в кроссворд. -Ты завязал, малолетний наркоман. -Откуда ты знаешь? -Мне Оля рассказала. - я улыбаюсь, взяв маленький пакетик и загребая туда круглые булочки, - Так что я возьму тебе сосиску в тесте. Конечно, они не из "Светланы" напротив дома, но, думаю, тоже ничего. -Там они охуенные. Соскучилась по ним? -Знал бы, как. -Двести тридцать два. - заебанно отчеканивает кассирша, пока Шастун жадно цепляется в свежую булочку, подготовленную для него. "Я почти приехала. Жди у входа." - Оля, 7:02. -Сейчас Оля подъедет, пошли. - а на выходе из меня так и рвется ревнивый вопрос, - А что за Катя? Олина любовница? Антон отчего-то смеётся, не прекращая запихивать в себя несчастную булку. -Че ты ржешь? -Там такая драма, закачаешься. - он прекращает смеяться, выкидывая пакет от сосиски. - В общем, они просто трахаются. Катя безумно влюблена в неё, а Оля просто ее ебёт. Впрочем, ты и сама знаешь всё. -Действительно трогательно. Родной город, где я росла. Я вся насквозь пропитана нежностью и любовью к нему, к этим людям, что меня воспитали, и я не про отца. Мы росли вместе, держась друг за друга, и теперь какая-то Катя, вселившись в нашу компанию, пытается расти с нами. С ними. С ними и мной. Я вернулась, чтобы держаться с ними за руки дальше. Но дам ли я эту руку Кате?... -Глянь, бежит. - Шастун указывает пальцем на силуэт вдали, который я из тысячи узнаю. - Пальто нараспашку, без шапки, без... Я бросаю пакеты и сумки, которые тут же перестали быть такими тяжёлыми, и бегу к ней навстречу. Дыхание спирает, но усталости не чувствуется. Через всю площадь бегу к любви всей своей жизни, которую простила и которая простила меня. Ноги заплетаются - я чудом не упала - и цепляются друг за друга, на глазах слёзы то ли от ветра, то ли от счастья. Как будто эйфория ударила в мозг. Лучше любимого Антоном мефедрона. Думала, что бегу вечно. Сердце ебашит так, словно оно мне вовсе не принадлежит. И лохматая куколка, похожая на домовенка, невыспавшаяся (если спала вообще), горячая от температуры, с красными руками и обветренными губами летит, приземляясь прямо мне на грудь. Теплая, нежная, Оля жадно обхватывает мою спину руками, пока я не могу надышаться ей, пытаясь удержать ладонями и постоянно их перекладывая с лопаток на копчик и обратно. Я падаю с ней на спину, но не больно. Прямо о мокрый асфальт. Она часто-часто и горячо меня целует, и я буквально таю, быстро трогая руками ее волосы. -Вот ебанутые, улеглись и валяются. - вразвалочку, не спеша подошёл Антон. - Вы ещё потрахайтесь тут. -Назло тебе потрахаемся, торчок! - я слышу ее голос вживую, не в телефоне, и сердце окончательно тает. Я так никогда не любила. Я так никогда не ждала... -Что мы натворили... - Серябкина слегка успокаивается и ложится поверх меня под недовольное мычание проходящего мимо старичка, - Что мы наделали? -Знаешь, Оль, я верю, что если у тебя однажды была связь с человеком, то она останется навсегда. Даже если вы не общались очень долгое время. А ты всегда была со мной, в сердце, даже пока я ебалась с кем-то ненужным... -Шлюшка. -Твоя шлюшка.