Это не лечится

22.12.1996

Give me the sense to wonder //Дай мне повод задуматься// (с) «Can I Play With Madness», Iron Maiden

Королем и королевой Рождественского бала выбрали Винса Симоне и Кэнди Адамс. А мы с Келли отстали всего на семь голосов. Мне, конечно, эти дурацкие короны до одного места, но все равно было обидно. Особенно от того, что Келли расстроилась настолько, что не поехала со мной в мотель. А я, блин, так рассчитывал… Теперь надо будет еще неделю потратить, чтобы ее снова уломать. Ладно, впереди целые каникулы, никуда она не денется. А вот гребаная гирлянда куда-то подевалась. Эллен меня уроет, если к вечеру ее крыльцо не будет сиять. Куда папа мог спрятать эти рождественские причиндалы? Кажется, я уже посмотрел везде, где только можно. Хотя нет! Я же не заглядывал в мастерскую. Сарайчик на заднем дворе мастерской можно было назвать с известной натяжкой. Скорее, это склад всего, что нафиг никому не нужно в доме, но и выкинуть рука не поднимается. Тут такие горы мусора — просто находка для археологов из будущего. Я был уверен, что где-то в этих завалах можно обнаружить старых кукол Джо, ролики Сэма, в которых он гонял, когда ему было шесть, неисправный пылесос, мои тетрадки за начальную школу, полки из сломанного холодильника, коробку с коллекцией бейсбольных карточек, остатки обеденного сервиза, уцелевшие после неудавшегося салюта три года назад. Не исключено, что и рождественские гирлянды тоже прятались где-то здесь. Дверь была не заперта, но я не обратил на это внимания. Возможно, Эллен тоже здесь что-то искала и забыла закрыть на замок. Я щелкнул выключателем и услышал, как что-то зашуршало в дальнем углу. Это мне не понравилось. Крыс я не боялся, но и любить их не обязан. Надо будет сказать о них отцу и Эллен, пусть купят отраву или ловушки. Шорох повторился. Я насторожился — шум доносился из-за старого книжного шкафа. Стараясь шагать неслышно, я обошел нагромождение пустых цветочных горшков, осторожно заглянул… и выругался. На полу, обложившись какими-то бумагами, сидел мой младший братец собственной персоной. — Упс, — сказал Сэм. — Какого хера?! — чуть не заорал я, все-таки он заставил меня понервничать. — И к чему столько экспрессии? — театрально вздохнул Сэм. — Чего? — не понял я. Этот мелкий гаденыш любил уесть меня каким-нибудь мудреным словцом. — Да ничего, Дин. Я тебе не мешаю, и ты меня не трогай. Сэм демонстративно переложил свои бумажки и крутанулся на заднице, поворачиваясь ко мне спиной. Такой наглости я просто не мог стерпеть. Я подошел и пнул носком кроссовки стопку газетных вырезок. Они веером взлетели в воздух и рассыпались по полу. — Блин, Дин, обязательно быть такой сволочью? — Сэм обиженно покосился на меня из-за плеча. — Сам не будь сучкой, и с тобой будут по-человечески, — пробурчал я, глядя, как он ползает на коленях, собирая свои вырезки. Ну, не то чтобы мне стало стыдно… Ладно, он ведь и правда мне не мешал. Я нагнулся и подобрал несколько бумажек. «Жуткая находка», — прочел я жирный заголовок. «8 июля 1996 года полицейские Ансворта, Небраска, по просьбе обеспокоенных соседей вскрыли дом семьи Керридж. Двери и окна были заперты изнутри, сигнализация включена, оба автомобиля, принадлежавших семье, стояли в гараже. Обследовав дом, полицейские обнаружили жуткую картину. Мистер и миссис Керридж, их четверо детей, престарелые родители главы семейства и домашние животные, пес и две кошки, были найдены мертвыми в гостиной перед работающим телевизором. На телах не было следов насилия и, что самое странное, следов разложения. Люди и животные напоминали застывшие восковые статуи. Ни полиция штата, ни специалисты ФБР не смогли обнаружить причин смерти…» С другой газетной вырезки на меня скалился громадными клыками гризли. Заголовок был срезан. «…Это уже второй случай исчезновения туристов в Национальном заповеднике Карсон. 15 февраля поисковая группа снова обнаружила разоренный лагерь и следы крови, уводящие вглубь лесного массива. Поляна выглядела так, будто на ней дрались голодные хищники — палатки и вещи туристов изодраны в клочья, съестные припасы частично уничтожены, частично разбросаны и затоптаны, земля покрыта множеством отпечатков. Охотничьи собаки взяли след, но, немного углубившись в чащу, вдруг сбились в кучу и начали выть. Пришлось увести их из леса. Расследование, проведенное местными егерями и охотниками-добровольцами, ни к чему не привело…» — Господи, Сэмми, что это за хрень? — удивился я, отдавая брату бумажки. — Это не хрень, это факты, — изрек мелкий зануда. — И нафига тебе такие факты? — мне уже стало интересно, и я плюхнулся рядом с ним на пол. — Для сопоставления, — объяснил он, будто это что-то мне говорило. —Ну, рассказывай уже, не заставляй меня упрашивать, — я толкнул его локтем в бок, и это, как всегда, подействовало. — Понимаешь, — вздохнул Сэмми, — я собрал небольшой архив заметок о различных происшествиях. Необъяснимых. Таких, в которых могли быть виновны существа, про которых я читал в книгах. Ну, тех самых. А, ну да. Те самые книги. Сэм носился с ними уже полгода, изучал их куда старательнее, чем свои школьные. Хранил их под кроватью и буквально спал с ними. А еще складывал в копилку все свои карманные деньги. Явно собирался прикупить очередную книженцию про монстров. Сэм посмотрел мне в глаза, проверяя, стану ли я над ним смеяться. Мне, конечно, ужасно хотелось его подколоть, но я изо всех сил крепился, сохраняя серьезный внимательный вид. Я ведь сам попросил его рассказать, так что обязан хотя бы дослушать. — …и я заметил, что на следующий же день папа уехал, — Сэм даже понизил голос. — Еще раз это повторилось в сентябре. Я нашел на его тумбочке газету вот с этой статьей. Еще раз совпало в конце ноября. На той неделе он опять уехал… — Сэмми, — оборвал его я. — Папа постоянно в разъездах, что в этом странного? — Ты не понимаешь, Дин, — загорячился Сэм. — Я ведь потому здесь и сижу. Я решил проверить. Вот его старые ежедневники, он там все свои поездки отмечает. А вот вырезки. И посмотри сам: статья про таинственное убийство в Джетмор, Канзас, 24 марта. И в ежедневнике: 26 марта, Салина, Канзас. Идем дальше. 22 апреля, Мозес Лейк, Вашингтон. Заметка: серия таинственных смертей на озере Соап, дата — 18 апреля. — Эээ, там же разные… — Дин, посмотри карту, это совсем рядом. И так совпадение за совпадением. Ты понимаешь? — Эээ… нет, — покачал головой я. — О боже, Дин! — закатил глаза Сэмми. — Ну, раскинь мозгами, если они у тебя еще остались! Как только где-то происходит что-то непонятное, таинственное, сверхъестественное, так тотчас туда отправляется папа… Ну? — Что? — я в толк не мог взять, что он от меня хочет. — А еще в его машине мы нашли соль и серебряную пулю… — Думаешь, он охотится на всяких этих потусторонних тварей? — осенило меня. Гребаный боже, неужели Сэм это серьезно? Неужели я это серьезно? Но ведь факты… Черти что! Да нет, это же полная хуйня! Нет на самом деле никаких монстров, и все это бред! — Нет, Сэмми, — сказал я. — Если хочешь, можешь верить во что угодно, но меня в это не впутывай. Я живу в реальном мире, и тебе советую. — Дин, Дин! Эш спрашивает, долго ли ему еще изображать обезьяну? — Джо влетела на кухню, радостно улыбаясь. Не сомневаюсь, наблюдать, как Эш ползает на пузе по нашей крыше, доставляло ей ни с чем несравнимое удовольствие. — Скажи ему, что я почти закончил. Я протер последний контакт и принялся собирать удлинитель обратно. Уж не знаю, кто из домашних ухитрился залить его соком или еще чем-то сладким, но меня чуть было не шарахнуло током, когда я решил включить в него гирлянду. Хорошо, что я вовремя заметил мокрые следы и разжал руки. Обошлось всего лишь коротким замыканием. Но пришлось лезть в подвал, чтобы снова врубить пробки, и потом еще разбирать удлинитель, чтобы почистить и просушить. А Эш в это время валялся на крыше. Кстати, он сам вызвался, я его не заставлял! Мы, конечно, проверили гирлянду, прежде чем развешивать, но мало ли, вдруг успели повредить одну-две лампочки. Если так, то Эш должен был заменить их прямо на месте. Вот потому он пока не мог слезть. Точнее, мог, пока я возился внизу, но ему было лень. А орать с крыши и жаловаться не лень. Вот же горластая сволочь! Мне и самому хотелось закончить с гирляндой поскорее. Разговор с Сэмом, как бы я ни отрицал это, все же посеял сомнения. Не то, чтобы я поверил, что всякая нечисть, про которую пишут в сказках, существует на самом деле, и уж тем более — что наш папа охотится на эту нечисть, но дурацкие совпадения не давали мне покоя. Мне хотелось поговорить с Эшем. Чтобы он выслушал меня и сказал в своей обычной манере: «Не еби себе мозг, Винчестер! Твой папаша гоняет по стране, как электровеник. Если задаться целью, можно найти гребаную кучу совпадений для каждой его поездки. Хочешь, вскрою полицейские сервера, и мы наверняка обнаружим десяток каких-нибудь маньяков, орудовавших именно там, где побывал твой отец. И что, это доказательство того, что он серийный убийца? Хватит заморачиваться». Вот как бы я это и сам себе сказал, но услышать со стороны было бы убедительнее. — А ты знаешь, это звучит довольно правдоподобно, — Эш поковырялся в ухе, вытер палец о ковролин и потянулся к своему рюкзаку. — Твоему братишке не откажешь в умении работать с информацией. — Ты говнюк, — вздохнул я. — Я знаю, — гордо ухмыльнулся Эш. — Но сейчас-то в честь чего? — Ты должен был сказать, что все это полная хуйня, и чтобы я об этом не думал. — Ну… оно вроде бы и хуйня, но не совсем. Лично меня убеждает. Эш расстегнул боковой карман на рюкзаке и выгрузил на пол прозрачный пластиковый пакетик с зеленым крошевом, непонятное приспособление из металла и черной клеенки и маленькую картонную коробочку, размером примерно со спичечную упаковку. — Вся беда, что меня тоже. Немного, — признался я, с интересом наблюдая за его действиями. — Для того мне и нужен ты, чтобы прочистить мозги. — А зачем? — хмыкнул Эш. — Мне было бы приятно, если бы мой папаша оказался охотником за привидениями. Это же прикольно. Он расколупал коробочку и достал из нее листочек тоненькой, почти прозрачной бумаги. Я все еще не мог догнать, что это такое он затеял. — Не очень-то и прикольно, если все по-настоящему, — скривился я, и не выдержал: — Эй, а что это ты творишь? Эш искоса взглянул на меня и интригующе поднял бровь. — Сейчас все поймешь, Винчестер. Он вложил бумажку в устройство с клеенчатой полоской, спаянной в кольцо, разровнял желобком, засыпал туда щепоть травяной трухи, крутнул пальцами, лизнул оставшийся на виду край бумажки, еще крутнул, а потом вытряхнул на ладонь… сигаретку. Ловко! — Что это? — снова повторил я. — Травка? — Она самая, — самодовольно подтвердил Эш. — Откуда у тебя? И вот эта хренотень откуда? — Да-аа… — замялся Эш. — Ну говори уже! — Вписывался у меня один чувак. Он сам из Франции. — Из Европы? — Ага. Ну и оставил в качестве благодарности за ночлег. И показал, как пользоваться. — Специальная машинка для косяков? У них во Франции вообще народ без крыши. — Да нет, вообще-то это для обыкновенных сигарет, из табака. У них просто фабричные сигареты очень дорого стоят, вот народ и приспосабливается сам крутить. Ну, естественно, для травки оно тоже вполне подходит. — А это что, французская марихуана? — я нюхнул сигаретку. — Хрен его знает, — пожал плечами Эш. — Какая разница? Главное, чтоб вставляло. Попробуем? — Прямо здесь? — удивился я. — А где? Самое безопасное место. Отца твоего все равно нет, Эллен раньше восьми из кафе не приедет, дверь запрем. Давай, Винчестер, не ссы. — Ладно, подкуривай, — решился я. Эш чиркнул зажигалкой, и по комнате растекся знакомый сладковатый запах горящей травы. Я вскочил и приоткрыл окно. — Да не дергайся, — Эш протянул мне косяк и медленно выпустил дым изо рта. Я сделал затяжку. Горло продрало до слез на глазах, но в груди сразу потеплело и в голове чуть поплыло. Я отдал самокрутку Эшу. — Цепляет. — Точно. Мы сделали еще по затяжке. В этот момент в дверь комнаты что-то толкнулось. Мы с Эшем переглянулись. В дверь забарабанили. — Кто это? — шепотом спросил меня Эш. Отвечать не потребовалось. — Дин, открой! — донеслось из-за двери. — Я знаю, что вы там, мне Джо сказала. Открывай! — Вот черт, Сэмми принесло, — расстроился я и проорал: — Свали! Иди посмотри телек! У нас важный разговор! — Нет у вас никакого разговора! Из-под двери сквозняк, и тянет дымом! Я знаю, чем вы там занимаетесь, я маме все расскажу. — Блядь, — в сердцах выругался я, а Эш хихикнул: — Все-таки, он у тебя слишком умный. Наверное, мне пора линять. — Сиди, — махнул я. — Сейчас все улажу. Я еще помахал руками, разгоняя дым, потом быстро приоткрыл дверь и выскочил наружу, не давая Сэмми возможности не то что зайти, а даже заглянуть внутрь. — Дин, пусти! — все равно ломанулся он. — Что ты там забыл? — я вцепился в дверную ручку, как в родную. — Между прочим, это и моя комната тоже, — пропыхтел Сэм, пытаясь оттеснить меня в сторону. — Ну и что? Ты вообще уважаешь право на личную жизнь? — Какая нафиг личная жизнь? У тебя там Эш! — Вот именно, — я сделал «морду кирпичом». — Эээ? — Сэм даже прекратил свои попытки прорваться и посмотрел на меня, как баран на новые ворота. — Что? — Что слышал, — огрызнулся я и демонстративно уставился в потолок. — У вас там секс втроем? — сдавленно поинтересовался Сэмми. — Нет, вдвоем, — отрезал я. И ехидно добавил: — Ты что, этот, как их, гомофоб? — Ты гонишь, Дин, — распахнув глаза на пол-лица, недоверчиво покачал головой Сэм. — Ты же сам тот еще гомофоб. — А вот и нет. — А вот и да. — Нет! Уж не знаю, какая вожжа попала мне под хвост, или это у меня от травки помутилось что-то в мозгах. Я схватил Сэмми за плечи, развернул и припечатал спиной к стене возле двери. Он все-таки чертовски вытянулся за этот год и для своих тринадцати с половиной был очень высокий. Мне почти не пришлось наклонять голову, чтобы прижаться к его рту. Его губы были удивленно приоткрыты и я, не задумываясь, легко засосал его нижнюю губу, ощущая вкус шоколада и лакрицы. Сэм не дергался, вообще не двигался, наверное, от шока. И я, не ощущая сопротивления, продолжил поцелуй. Кто бы мне сказал, о чем я тогда думал? Мне кажется, у меня вообще не было мыслей в тот момент. Губы Сэмми были мягкие и нежные, как у девочки, раскрывались податливо, когда я лизал их языком, не решаясь углубить поцелуй. Потом он вдруг выдохнул: ах! И я резко очнулся, словно холодной водой в лицо плеснули. Я вздрогнул, отшатнулся, руки отдернул, а Сэмми обмяк и чуть сполз по стене, словно до этого на цыпочках стоял. Глаза у него были закрыты. — Я не гомофоб, — пробормотал я и скорее сбежал в комнату. Курить мне совершенно перехотелось, но Эш уже скрутил новый косячок, поэтому я сделал несколько затяжек, пока не почувствовал, что меня накрыло. Я лежал на кровати и бездумно пялился в потолок. Как ушел Эш, я почти не заметил. Потом услышал копошение Сэмми, но это тоже было где-то на краю моего сознания. Куда больше меня занимало то, что, по ощущениям, мое тело парило в паре футов над матрасом. Я даже чувствовал, как сквозняк холодит спину, задувая под рубашку. Какое-то время я наслаждался этим ощущением, но меня вдруг пробило: если под кайфом я взлетел над кроватью, то, когда начну отходить, мое тело снова обретет вес, и я ебнусь вниз. Хорошо, если упаду на мягкий матрас с высоты двух футов, а если меня каким-то образом, да хоть тем же сквозняком, отнесло в сторону? Долбануться затылком о спинку кровати или, того хуже, рухнуть на пол с трех с половиной футов меня совершенно не прельщало. Я задергался, пытаясь повернуть голову, чтобы посмотреть вниз, но тело меня не слушалось. Получилось только облизать губы. На них еще сохранился вкус шоколада и лакрицы. Мне стало стыдно и интересно одновременно. Стыдно, что я сделал такое со своим младшим братом. Это по всем правилам и законам было гадко и противоестественно. И стыдно, что я не ощущал ни противоестественности, ни отвращения к своим действиям, и, если честно, был бы не против попробовать еще раз, но только чтобы Сэмми ответил. И мне было интересно, что я почувствую тогда. Наверное, это все было от травки. Ну конечно, от нее. Марихуана напрочь снесла мне крышу, других объяснений я не находил. Я ведь нормальный пацан. А какой нормальный пацан в трезвом рассудке станет целоваться с пацаном, тем более, со своим братом? И все же любопытно, что почувствовал Сэмми?