Это не лечится

20.03.1997 утро

Seems that somebody's just opened the door //Похоже, что кто-то приоткрыл дверь// (с) «Educated Fool», Iron Maiden

—Сэм, подвезти до школы? — Я еще не доел. И так каждое утро. Даже глаз от тарелки с хлопьями не поднимет! Я уже не знал, что мне еще сделать, чтобы между нами все стало, как прежде. Ни вокруг одной девчонки я так не увивался. Наверное, я все просрал еще в тот день, когда Сэмми случайно увидел, как я дрочу в душе. С того самого момента все пошло наперекосяк. А я, вместо того, чтобы как-то исправить ситуацию, только все ухудшил. И то, что я был укуренный, не смягчающее обстоятельство, скорее, наоборот. Да и не так уж я плохо соображал в тот момент. За прошедшие три месяца я себе каких только оправданий не напридумывал, но только все они — самообман чистой воды. Совершенно не представляю, что бы я сам стал делать на месте Сэма. Может, дал бы в морду? Но то — я, а то — Сэмми. Он не такой. Он просто вычеркнул меня из своей жизни. Я теперь для него — ноль без палочки. Он со мной не разговаривает, он смотрит сквозь меня, отвечает, только когда вынужден. При родителях, например. В остальное время — полный игнор. До тех пор, пока это не случилось, я и не подозревал, как много значило для меня быть старшим братом. Я мог сколько угодно выебываться, но доверие Сэмми, его любовь и уважение не были для меня пустым местом. Я стебался над ним немилосердно, но мне льстило, что Сэм спрашивал у меня совета насчет девочек. Мне нравилось, что именно мне он мог рассказать такие вещи, которых не рассказывал даже своим друзьям. Пусть это были глупые детские секреты, но сам факт. Я был для него авторитетом, черт возьми! А сейчас ему на меня стало наплевать. Он даже звездочки на постере Металлики перестал рисовать. И это почему-то было обиднее всего. Большинство парней только счастливы были бы, если бы их младшие братья оставили их в покое. Спроси у меня кто об этом несколько месяцев назад, я бы ответил то же самое. Да и сейчас отвечу, признаваться в своих слабостях не мой стиль. Но только вот я вовсе не был счастлив. И не знал, что с этим делать. Эш говорил, что я должен успокоиться и принять все, как есть. Типа, Сэмми просто взрослеет. Переходный возраст у него. Но Эш не знал про поцелуй. Я не смог ему об этом рассказать. Хрен его пойми почему, как-то неловко было признаваться. Он бы точно решил, что я с дуба рухнул, и вообще извращенец. Ну ладно, в тот раз, в прошлом году, я не видел, с кем целуюсь, а тут-то другая ситуация. Я все прекрасно осознавал: и что пацан, и что мой младший брат. И мне ж нравилось, блядь, нравилось! Черт, таким уродам, как я, на земле не место. И прав Сэмми, что в упор меня не замечает. Я заслужил гораздо худшего. Знал, что заслужил, а смириться все равно не мог. Вот что я за человек? — Доедай, я не тороплюсь, могу подождать. — Не надо, Дин. Меня папа отвезет. Тут папа отложил газету и покачал головой. — Нет, Сэмми, я не смогу. Мне надо срочно позвонить в офис. Поезжай с братом. Сэм поджал губы и промолчал. Папа поднялся, потрепал меня по затылку, хлопнул Сэма по плечу и вышел. Я налил себе еще сока. Сэмми покосился на меня и придвинул к себе папину газету. Я сначала удивился, что его там заинтересовало, но потом и сам увидел броский заголовок: «Миссури собирает жертвы». Ниже шло чуть мельче, но тоже жирным шрифтом: «Восьмое тело выловлено на территории заповедника Сибли, вблизи Бисмарка, Северная Дакота». Я едва удержался, чтобы не хмыкнуть — Сэмми все еще собирал подобные вырезки. И в этот момент на кухню вернулся папа. — Хватит рассиживаться, опоздаете в школу! Давайте, поднимайте свои задницы и бегом! — Уже иду, — отозвался я и заметил, что у отца в руках его дорожная сумка. — Пап, ты что, уезжаешь? — Приходится, — вздохнул отец. — В Северной Дакоте какие-то проблемы с лицензией у дилера, нужно срочно разобраться. Поцелуйте от меня маму. Я взглянул на Сэма. Он сидел, разинув рот, и переводил взгляд с захлопнувшейся двери на газету и обратно. Да что там, это и для меня стало неожиданностью. Конечно, это могло быть и совпадением, но заставляло задуматься. Если я надеялся, что под влиянием произошедшего Сэмми смягчится, решит поговорить со мной или даст подвезти до школы, то напрасно. Он вскочил, сунул в мойку грязную тарелку, схватил газету и убежал. Я даже сказать ему ничего не успел. Тащиться в школу совершенно не было никакого настроения. Тем более что к тесту по математике я не подготовился, тоже не было настроения; у меня, может, депрессия и кризис самоидентификации, мне не до идиотских тестов. Но с ним была такая фигня: если не сдам, от тренировок отстранят. А спорт едва ли не единственное, что мне еще нравилось в гребаной школе. Конечно, можно было тупо не явиться, но за прогул тоже влетит. Нужно было что-то придумать. С чем-чем, а с этим у меня проблем никогда не возникало. Раньше, когда отец ловил меня на очередной выходке, за этим всегда следовали трепка и нотация на тему «Эту бы изобретательность, да на более достойные цели», однако я давно уже не слышал этой фразы. Но не потому, что взялся за ум, а потому, что больше не попадался. Я порылся в шкафчиках и нашел тетрадь, в которую Эллен выписывала разные кулинарные рецепты и какие-то заметки типа «В чайной ложке — пять граммов сахара». Там же я раздобыл лист полупрозрачной пергаментной бумаги для выпечки и принялся изготавливать записку. Прикладывая кальку к текстам рецептов, я тщательно обводил подходящие слова и буквы, пока у меня не получился текст от имени Эллен о моем ужасном самочувствии. Пару раз перечитав и убедившись, что он выглядит вполне правдоподобно, я вырвал лист из тетради, наложил его поверх пергамента и прижал к окну на кухонной двери так, чтобы сквозь бумагу просвечивали строчки. Я копировал старательно, с первого раза вышло немного коряво, но ко второму экземпляру уже было не придраться. Я полюбовался немного на записку, потом сложил ее и сунул в карман. Если она будет слишком чистой и аккуратной, это тоже вызовет подозрения. Теперь в школу можно было не спешить. Поеду, оставлю записку у секретаря, будто это Эллен завезла, и буду свободен на целый день. По дороге я не удержался от любопытства и купил утреннюю газету. Очень уж было интересно узнать, что там случилось в Северной Дакоте. А там были выпотрошенные утопленники. Пять штук нашли осенью, зимой все вроде устаканилось, но с началом весны опять по реке поплыли трупы. И все обескровленные, с дырками в животе и без начинки. Притом дырки выглядели, как прогрызенные, но зубы ни одной известной живности не принадлежали. Население в страхе, полиция в шоке, эксперты в ахуе. Если не относиться слишком скептически, можно поверить в то, что это все проделки какой-то нечисти. Вопрос в том, хочу ли я в это верить? На него у меня не было ответа. Я бесцельно кружил по улицам, пока вдруг не оказался в центре. Магазинчик красотки-медиума Памелы был где-то совсем рядом. Мне сейчас очень хотелось с кем-нибудь поговорить. А Памела — как раз тот человек, который не станет поднимать меня на смех. Не давая себе времени передумать, я свернул в переулок и припарковался. Вынул ключи зажигания и уже хотел выйти из машины, но вдруг засомневался. Несколько минут я сидел и крутил в пальцах брелок, наблюдая, как играют блики на металлическом кольце. Я ощущал себя полным кретином, и мне ужасно хотелось, чтобы кто-то сказал, что это не так. Но я вспоминал язвительную улыбку Памелы, и меня охватывали сомнения, что она будет именно тем человеком. Я уже вставил ключ обратно, как в лобовое стекло постучали. Я вскинулся. — Эй, придурок! Может, чаю попьешь, прежде чем уехать? Возле машины стояла Памела с большой кружкой в руках. На этот раз ее волосы были собраны в хвост на затылке, и вместо блестящей блузки на ней была простая черная майка с надписью «AC/DC». В таком виде она показалась мне еще красивее. Слинять теперь точно было бы тупо, поэтому я вылез и постарался улыбнуться как можно увереннее. — Привет. — Привет, — Памела отхлебнула из кружки и посмотрела на меня. Ее губы улыбались, но глаза оставались холодными и серьезными. — А почему твой брат в прошлый раз сам приезжал за книгой? Сэмми был здесь еще раз? Я даже не знал, вот скрытный маленький говнюк! Предпочел тащиться сам на двух автобусах, только бы меня не просить. Черт, и почему меня это так обижало? — Эээ… да я занят был, — нашелся я. — Ага, — кивнула Памела, и по ее лицу совершенно неясно было, поверила она или нет. — Ну, заходи. Внутри все оставалось таким же, как и при первом посещении. Но Памела не дала мне возможности поразглядывать экзотические товары. Она сразу направилась за прилавок и исчезла за неприметной дверью. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Находиться одному в помещении, набитом всевозможной оккультной фигней, почему-то было неуютно. За дверью оказалась просторная мрачная комната, с черной мебелью и бархатными темно-красными шторами. Львиную долю пространства занимал массивный, круглый старомодный стол, накрытый плотной черной скатертью. На таком ожидаешь увидеть хрустальный шар или подобную хрень, но на нем стояли самый обычный электрический чайник и вазочка с домашним печеньем. — Падай, — не оборачиваясь, сказала Памела и ногой выдвинула один из стульев. Не задавая вопросов, она достала из шкафчика большую керамическую кружку, сыпанула в нее щепоть травы из жестяной шкатулки и залила кипятком. Запахло совсем не чаем, но аромат был приятный. Я понадеялся, что травить меня не входит в ближайшие планы Памелы, и придвинул к себе кружку. — Рассказывай, — велела Памела, когда я в полном молчании выхлебал полчашки и схрустел два печенья. — Что рассказывать? — я попытался прикинуться простачком, но она укоризненно взглянула на меня и вздохнула. Поминутно запинаясь и чувствуя себя идиотом, я все-таки изложил всю историю, начиная с вырезок Сэмми, папиных командировок и заканчивая сегодняшней статьей. — И что бы ты хотел узнать? — спросила Памела. — Не знаю, — растерялся я от такой конкретики. — Да ничего, собственно. Просто скажи мне, что это бред, и все. — Но это ведь не бред, — Памела посмотрела на меня, как на маленького. — Ты и сам это понимаешь. Так что спрашивай. — Правда ли все это? — ляпнул я, ничего умнее в голову все равно не приходило. — Глупая постановка вопроса, — покачала головой девушка. — Если ты про существование нечисти, то пока сам не увидишь, все равно будешь сомневаться. Если про своего отца, тут я тебе не помощник, спроси у него сам. — Тогда я понятия не имею, что ты от меня хочешь! — вспылил я от ее менторского тона. — ТЫ пришел ко мне, значит, это ТЫ от меня что-то хочешь, — спокойно ответила Памела. — Я медиум, и я могу «видеть». В глубине души ты знаешь, что нужно спросить. Но я не могу тебе ничего сказать, если ты не произнесешь вопрос вслух. — Ну тогда… — я задумался. — Может, кто в действительности убил тех людей в Бисмарке? — Уже лучше, — серьезно кивнула Памела. — А главное, по делу. В той газете есть фотографии погибших? — Вроде бы. — Тащи. Потом поможешь мне. Я сбегал к машине и взял газету. Когда я вернулся, Памела доставала из комода толстые свечи. — Задерни шторы, — распорядилась она и, убрав со стола, взмахнула скатертью. С изнанки ткань была гладкой, атласной, с нарисованными белыми символами. Памела расставила в каком-то одной ей понятном порядке свечи и зажгла их. Душно запахло воском и чем-то смолистым. — Теперь погуляй. Ты мне здесь сейчас не нужен. — А что ты будешь делать? — поинтересовался я. Все выглядело таинственно, но слишком театрально, как в плохом ужастике про сатанистов. — Попробую связаться с духами тех, кто там погиб. Спрошу, кто убил их, — Памела говорила об этом так, словно собиралась позвонить в справочную. Мне стало смешно, и я прикусил губы, стараясь себя не выдать. — Можешь поржать на улице, — буркнула Памела и вытолкала меня за дверь. Я пошатался по переулку, протер лобовое стекло, послушал радио, а Памела все не появлялась. Интересно, как это все происходит? Она всерьез что-то видит или просто ловит глюки? Ну, а что, может, у нее свечки с галлюциногенами или чай с наркотой? Хлебнул, понюхал, посидел еще в подобной обстановке, все эти черные скатерти и красные стены, символы сатанинские — тут любой с духами общаться начнет. Но уж очень серьезно Памела говорила об этом, я поневоле начинал верить ей. Хотя не исключал возможности, что она просто хорошая актриса; прикидываться медиумом — способ заработка ничуть не хуже, чем все остальные. Если люди развешивают уши и платят, это их проблемы. Я вот не плачу ни цента, и мне самому решать, верю я или нет. А ведь действительно, зачем Памеле прикидываться передо мной? Выгоды от меня никакой, как и пользы. Для чего ей устраивать представление перед простым пацаном? Я ведь ей даже, похоже, не очень-то и нравился… Хлопнула дверь, и на улицу вышла Памела, очень бледная, с капельками пота на лбу. Она достала сигарету и закурила, присев на капот Импалы. Я пристроился рядом и стал ждать, пока она что-нибудь скажет. Лезть сейчас к ней с расспросами казалось неуместными, поэтому я держал свое любопытство в узде. Наконец, Памела отбросила щелчком докуренную до фильтра сигарету и повернулась ко мне. — Там не восемь жертв, а больше. Намного больше. Только других находили значительно ниже по реке и не связывали с этим делом. А еще животные. — И кто их убивает? — я не удержался от вопроса. — Не знаю, — развела руками девушка. — Никто не смог толком рассказать. Оно нападает ночью, внезапно и быстро утаскивает жертву в воду. Оно маленькое и очень сильное, никто не успевает сопротивляться. Единственный, кто хоть что-то видел — семилетний мальчик. На его глазах оно напало на отца, а потом вернулось за ним самим. Но ты будешь смеяться, если я тебе скажу. — Да ладно, я постараюсь сдержаться, — хмыкнул я. От такого предупреждения смеяться хотелось заранее. — Он сказал, что это был черепашка-ниндзя. Я прикрыл рот ладонью, но меня все равно разобрал ржач. Банда черепашек-ниндзя орудует в Северной Дакоте… Черепахи-мутанты устроили кровавый террор… Бля, смешнее ничего придумать невозможно! Памела смотрела на меня так презрительно, что я невольно заткнулся. Похоже, она все это смешным не считала. — Я тебе сообщила, что узнала, — сказала она. — А как распорядиться этими фактами, дело твое. — Ты действительно думаешь, что в этом есть смысл? — виновато поинтересовался я. Она многозначительно промолчала. — И что мне делать? — снова спросил я. — Я не оракул, я медиум, — дернула плечом Памела. — Можешь поехать домой и просто обо всем забыть. — Как думаешь, мой отец и правда поехал охотиться на эту штуку? — Понятия не имею. Я знакома с несколькими охотниками, твоего отца я не знаю. Но это еще ни о чем не говорит. — И как же мне узнать? — я вздохнул. — Снова вопрос не ко мне, Винчестер. — Ну не могу же я у него спросить! — фыркнул я. — Слушай, ты меня утомил! — отмахнулась Памела. — Мне до этого нет никакого дела! Решай сам свои проблемы! Она поднялась и направилась в свою лавку. — Эй, подожди! — крикнул я. — Что еще? — А есть какое-нибудь универсальное средство, чтобы убивало любую… хрень? — произнести вслух слово «нечисть» у меня почему-то не получилось. — Как просто стало бы жить охотникам, если бы оно было, — усмехнулась Памела. — Я, конечно, не специалист, но универсального оружия пока не найдено. Лучше всего действуют соль и железо, но далеко не против всех видов нечисти. Кого-то можно убить серебром, кого-то деревом, кого-то только заговоренными лезвиями или пулями. А тебе это зачем? — Ну… я подумал, что проще всего узнать — это увидеть самому. Я поеду в Северную Дакоту, найду нужное место, устрою засаду и посмотрю, появится ли отец. Только не хочется нарываться на этого черепашку-людоеда, если он, конечно, реально там есть. — А мозги у тебя вообще есть, Винчестер? — покачала головой Памела. — Ты чем думаешь? Во-первых, как ты найдешь это самое нужное место? Во-вторых, как ты узнаешь, когда именно тебе нужно будет караулить? Если она надеялась сбить меня с толку своими вопросами, то напрасно. Я уже все решил. — Для начала я попытаюсь найти, в каком мотеле остановился отец. И прослежу за ним. Если не найду, пойду более сложным путем. Наверняка, в местной прессе подробнее про все это писали. Еще можно расспросить людей и выяснить, где именно пропадали люди. Вот и место засады! А на счет времени — если понадобится, я и две ночи посижу, и три. — Ну-ну, рискни, — Памела закатила глаза. — До встречи… по ту сторону. Дверь магазина за ней захлопнулась, и табличка «Открыто» закачалась в окошке. Я раздраженно пнул ногой покрышку и открыл дверцу. Не успел я сесть за руль, как Памела снова появилась на пороге. — Возьми, идиот, — она протянула мне предмет, завернутый в красную ткань. — Не хочу потом себя винить, если что. — Эээ? — в свертке оказался очень ржавый клинок с потрескавшейся деревянной рукояткой. — Кинжалу, между прочим, четыреста лет! — Памела посмотрела на меня с неописуемым выражением на лице. — С ним еще сам Ноа Элкинс, первый из американских Элкинсов, на вампиров ходил. Прояви уважение к артефакту. — А он не рассыплется? — я осторожно поковырял ногтем чешуйки ржавчины на лезвии. Памела шлепнула меня по пальцам. — Нет, конечно, он же заговоренный! — Думаешь, он подействует против… этого? — Хрен его знает, — она пожала плечами. — Мы ведь не в курсе, кто это. Но в любом случае не помешает. Если передумаешь, привези обратно. — Ладно, — кивнул я, пряча кинжал в бардачок. — Спасибо! — И еще, Винчестер! — окликнула Памела, останавливаясь в дверях. — Не вини себя, в чем ты там себя винишь. Ты ничего не исправишь, даже если будешь пытаться. На самом деле все идет так, как должно быть, судьба. — О чем это ты? — удивился я. — Понятия не имею. Просто почувствовала, что должна сказать это. Ну, пока. Она скрылась в магазине, а я озадаченно смотрел на руль. У меня щекотало в солнечном сплетении странное чувство, казалось, что в ее последних словах было что-то важное, и я это вот-вот пойму. Но ощущение исчезло, слова остались бессмыслицей. Я повернул ключ в замке зажигания и всем телом ощутил вибрацию заурчавшего мотора. Каждый раз в этом было что-то сексуальное. Я задним ходом выехал из переулка и двинул к Эшу. Надо было поговорить.