Это не лечится

конец мая 1997

Breathe in, breath out There's only now And all I got I'm holding in my hands Сделай вдох, теперь выдох... Есть только "сейчас", Всё в моих руках «Brokenpromiseland», Bon Jovi

Голова болела просто зверски, во рту была пустыня. Я попробовал шевельнуться, и тело отозвалось дикой ломотой. Было ощущение, что меня долго и с удовольствием использовали вместо мяча для соккера. Открывать глаза я попросту боялся. Я полежал, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Даже слишком тихо. В конце концов, я решился и чуточку приподнял веки. Взгляд сквозь ресницы мне ничего не дал. В помещении, где я находился, было слишком темно, чтобы таким образом что-то разглядеть. Ну и ладно, терять мне было уже нечего. Я с трудом сел и осмотрелся. Крохотная пыльная комнатушка, заваленная мусором, облупленная краска на стенах, мохнатые полотнища паутины в углах и мертвая тишина наводили на мысли о заброшенном доме. Эту версию подтверждало забитое досками окно. В щели проникал слабенький, серый, то ли утренний, то ли вечерний, свет. Ужасно хотелось есть, да и мочевой пузырь подавал сигналы SOS, но понять, сколько я провалялся в беспамятстве, не представлялось возможным. Вполне могло оказаться, что сутки или даже больше, а могло быть и так, что это все тот же день, когда я сел на хвост тому ублюдку на старом «плимуте». Пока Памела занималась восстановлением своего разоренного бизнеса, у меня уже просто не было сил сидеть без дела. Если я не мог найти коричневый «плимут» и его хозяина, то мог попробовать найти того, кто окажется следующей жертвой. Вряд ли в Штатах так уж много детей, родившихся второго мая восемьдесят третьего года и потерявших мать в возрасте шести месяцев. Наверняка большая их часть уже в руках этого маньяка-похитителя. Поиски оказались делом нелегким, но с помощью Эша и Убийцы я нашел: одного мальчика в Оклахоме и одного в Индиане. Конечно, оба с одинаковой вероятностью могли стать очередной мишенью, но Оклахома мне показалась ближе, и я решил первым делом наведаться туда. Дома я наврал, что еду на собеседование в университет, а сам отправился в городок Гатри в Оклахоме. Там я отыскал на карте нужный адрес и устроил засаду. Ну, это громко сказано, просто уселся под деревом напротив дома Галлахеров. Мне повезло, что люди здесь были нелюбопытные (прохожие на меня посматривали, но не цеплялись), а мальчишка оказался домоседом. Всю субботу он провел, почти не выходя со двора. Утром стриг газон, потом торчал с книжкой на крыльце, играл с отцом в баскетбол возле гаража, чинил велик, после они жарили барбекю на заднем дворе. Я, было дело, совсем заскучал, но после обеда мимо дома очень медленно проехал коричневый «плимут». Меня как током прошило. За тонированными стеклами я ничего, кроме силуэта человека, разглядеть не смог, однако машина остановилась на соседней улице. Это уже было весьма подозрительно. А то, что из нее никто не вышел, было подозрительно вдвойне. Я сменил место дислокации, так, чтобы видеть и «плимут», и дом Галлахеров. Весь вечер и всю ночь я провел в напряженном ожидании. Мне хотелось увидеть человека из «плимута», но он, как назло, безвылазно сидел в машине. К утру я уже был готов внаглую подойти и постучать в лобовое стекло. Единственное, что меня сдерживало, — это серьезность ситуации. В воскресенье, в пять часов утра, из дома вышел зевающий Энди Галлахер, привязал удочки к раме своего велосипеда и куда-то поехал. Через минуту, когда мальчик свернул на углу квартала, «плимут» тихо тронулся следом. Я бегом рванул на пустырь неподалеку, где оставил свою Импалу. Судя по карте, которую я за прошедший день изучил до деталей, Энди направлялся в парк Нобл, там протекал какой-то ручей. Других мест для рыбалки поблизости не было. Я выехал на Вест-Логан авеню и увидел «плимут», сворачивающий на Девятую улицу. Вот сейчас мальчишка окажется в безлюдном парке, удобнее времени и места для похищения трудно представить. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Я вдруг растерялся. С одной стороны, как я мог допустить, чтобы маньяк мог причинить вред этому смешному кудрявому мальчугану, которому на вид нельзя было дать больше двенадцати? И в то же время, мне нужно было обнаружить укрытие похитителя, а как еще я мог это сделать? Только проследить, куда он повезет похищенного Энди. Задумавшись, я потерял «плимут» из виду, а обнаружил его уже на стоянке автомастерской в самом конце улицы. Я припарковался напротив, возле заправки. Дорога здесь кончалась, я вылез из машины и пошагал по тропе, петляющей в кустах. Вскоре я вышел к грязноватой неширокой речушке. Там никого не было, но тропа вела дальше, вдоль берега, и я, крадучись и оглядываясь, двинулся по ней. Ярдов через сто ручей перегораживала запруда. Сквозь ветки кустов я увидел, что Энди прислонил свой велик к поваленному дереву и копошится возле него, отвязывая снасти. Где-то рядом должен был быть и похититель из «плимута». От волнения я даже дышать перестал. Стараясь не выдать себя ни единым звуком, я принялся всматриваться в зелень. Как назло, мне всюду мерещились очертания человеческой фигуры, но чуть ступив в сторону, я понимал, что ошибся и принял за человека то сплетение веток, то изгиб ствола дерева, то просто тень. Тем временем, Энди расставил на берегу три удочки и, достав книжку, удобно устроился в узловатых корнях нависшего над ручьем, почти отцветшего багряника. Всю землю покрывал слой бледно-розовых осыпавшихся цветков. Только благодаря тому, что сухие лепестки зашуршали под его ногами, я и заметил похитителя. Он вдруг материализовался из зарослей, как гребаный ниндзя, весь в чем-то незаметном, серо-коричневом, быстро приблизился к мальчишке, накинул ему на лицо тряпку, прижал, подождал, пока тот не обмяк, деловито запихал его тело в огромный баул, который вытащил из кустов, закинул его на плечо и, как ни в чем ни бывало, зашагал по тропинке обратно, к Девятой улице. Все это заняло буквально пару минут, я даже толком разглядеть его не успел — просто крепко сложенный мужик, в куртке военного образца и низко надвинутой на глаза кепке. Я был шокирован тем, как ловко и умело он все проделал. Видимо, сказывался опыт. Я представил, как что-то подобное он сотворил с моим Сэмми, и у меня кровь закипела. Почти не скрываясь, я рванул вслед за ним. Не знаю, что бы я сделал, если бы догнал этого гада, но я опоздал. Когда я выскочил из зарослей, коричневый «плимут» уже выезжал со стоянки. Я бросился к Импале. Но это, видимо, был не мой день. Сразу я чуть не сломал дверь, пытаясь попасть внутрь, после не мог трясущимися руками вставить ключ в замок зажигания, потом машина вдруг не захотела заводиться. Я так психовал, что был готов бросить ее и на своих двоих бежать за «плимутом». Больше всего я боялся, что потеряю его. Но мне повезло хоть в этом: когда я на скорости в сто миль пронесся по Девятой улице и со скрипом вырулил на Вест-Колледж авеню, вдалеке заметил машину похитителя. Хорошо, что в такой ранний час на дороге не было других автомобилей, иначе я вполне мог ее проглядеть. Я еще прибавил газа, и вскоре почти догнал ее. Чтобы не палиться, я оставил между Импалой и «плимутом» расстояние в несколько сотен ярдов. Похититель свернул на Уэнс-стрит и направился к выезду из города. Я следовал за ним, соблюдая дистанцию. Городские постройки остались позади, и мы оказались на пустынном семьдесят седьмом шоссе. Я хорошо видел впереди коричневый «плимут», но и сам был как на ладони. Прятаться было бессмысленно, и я только наивно надеялся, что преступник не обратит внимания на черную Импалу, неотступно следующую за ним. Ну, мало ли, может, нам просто по пути… «По пути» нам оказалось больше пятидесяти миль. На подъезде к Инид похититель заехал в придорожную закусочную. Он остановился у окошка заказов и минут пять что-то выбирал в меню, так спокойно, будто в его багажнике не лежал похищенный мальчик. Получив свою еду, хладнокровный гад вылез из машины, уселся за столик на открытой площадке и принялся завтракать. Мой мочевой пузырь к тому времени уже чуть не лопался. Поняв, что преступник не собирается спешно покидать закусочную, я решился сбегать в сортир. Это была моя ошибка. Последнее, что я запомнил, — это сладковатый, резкий запах, потом в глазах потемнело. Очнулся я уже на полу в комнате с заколоченным окном. И мне снова ужасно хотелось ссать. Наплевав на осторожность (если я до сих пор еще жив, то, возможно, никто меня не собирается убивать в ближайшее время), я вскочил и подергал дверь. Вполне предсказуемо, она оказалась запертой. Я принялся барабанить в нее кулаками и орать. — Эй, кто-нибудь! Есть кто живой? Я в туалет хочу! Эй! Мне срочно нужно в туалет! Периодически я замолкал и прислушивался, но слышал за дверью только тишину. Ни шорохов, ни голосов, ничего. А терпеть уже не было никаких сил. В углу валялась гора тряпок и несколько ржавых ведер. Судя по всему, когда-то тут была кладовка или что-то вроде. — Сука! Открой дверь! Делать было нечего, пришлось воспользоваться одним из ведер, ну не на стенку же было мочиться. Я прихлопнул ведро какой-то картонкой и с досады побился головой о полинялый постер, с Одри и Джуди Лэндерс. К моему удивлению, стена от этого еле заметно задрожала. Я саданул по ней кулаком — стена вздрогнула, уже вполне ощутимо. Старая рухлядь! Сейчас ковырну ножиком, посмотрим, что под ней. Но мои карманы оказались пусты, все до единого. Вот блядство! Ни ножа, ни зажигалки, ни других полезных и бесполезных вещей, что я всегда таскал с собой, все подчистил чертов похититель! Я огляделся, выбирая, чем бы можно было ударить посильнее. Но, кроме трухлявых ведер и парочки древних швабр, ничего подходящего не обнаружил. Тогда я посмотрел на свои ноги: собираясь в дорогу, я обулся не в легкие кроссовки, а в крепкие ботинки, типа армейских. Это произошло совершенно неосознанно, ведь я вроде как собирался на охоту, вот и выбирал соответствующую одежду и обувь: практичную ветровку с кучей карманов, удобные джинсы и кожаные ботинки на толстой подошве. Вот и проверим, что прочнее, — мои говнодавы или старая стенка. Отец научил меня этому удару еще несколько лет назад, но применить его на практике мне пока не удавалось. Я сосредоточился, крутанулся на месте и, вскинув ногу, прицельно попал каблуком аккурат в круглую попку Джуди Лэндерс. Стена глухо ухнула, с потолка сыпануло штукатуркой, а на месте постера образовалась хорошая вмятина. Я бросился к ней и принялся, не жалея ногтей, обдирать ошметки бумаги и краски, обнажая потрескавшийся желтый гипс. Еще пара ударов, и гипс обвалился, открыв доски и неопрятную серую паклю, торчащую из щелей. Пара досок были треснувшими, и мне удалось выломать их из стены. Дыра получилась не особо большая, но просунуть туда голову можно было. Сначала я ничего не увидал. По сравнению с полумраком комнаты, там царила кромешная тьма. Однако через пару минут глаза привыкли, и я различил узкий проход, поворачивающий вправо футов через десять. Там тоже все заросло пылью и паутиной, пахло затхлостью и чем-то едким, но если это был не выход, то, по крайней мере, надежда на него. С удвоенной энергией я взялся расширять пролом. Не знаю, сколько времени это заняло, но в комнате совсем стемнело. Я почти ничего не видел, продолжая работать чуть ли не на ощупь. Неожиданно я услышал шум. Где-то в доме хлопнула дверь. В следующий момент меня осенило: если хлопнула дверь, то, значит, ее кто-то открыл и потом закрыл. И этот кто-то, скорее всего, — похититель. Я ринулся было к своей двери, но замер на полпути. Ну хорошо, я сейчас начну стучать и орать, он придет, обнаружит мою дыру в стене… И что он сделает? Я, конечно, могу попытаться напасть на него, но вряд ли он будет безоружным, как я. К тому же, один раз он со мной уже справился. Это ужасно ранило мою гордость, но факт оставался фактом. Он не прикончил меня сразу, однако гарантий, что он не убьет меня сейчас, не было никаких, а я не мог рисковать, я должен был спасти Сэмми. Стараясь быть тише, я отошел от двери. Ладно, шуметь и привлекать к себе внимание я не собирался. Может быть, похититель думал, что я сдох, и привез сюда мое тело, чтобы не морочиться с его сокрытием. Тогда я сейчас находился в относительной безопасности. Пока он обо мне не вспомнит, я буду жив. Но сколько я протяну тут без воды и еды? Просто дожидаться смерти от жажды и голода мне тоже не хотелось. Я решил воспользоваться своей дырой прямо сейчас и бежать, пока похититель меня не хватился. Стоит ему заглянуть в кладовку, он сразу поймет, где меня искать. Жалко, что постер из Плейбоя не шел ни в какое сравнение с плакатом Риты Хэйворт, как в «Побеге из Шоушенка». Им, даже если бы он не порвался, и половину дыры не прикроешь. Я задумался. Я еще во время охоты на каппу заметил, в опасные моменты мои мозги начинают работать лучше и быстрее. Я вспомнил, как осматривал эту каморку, пока еще можно было видеть. В углу возле окна что-то стояло, полускрытое лохмотьями паутины. Я натянул на ладонь рукав куртки и отряхнул паутину. Эх, полное разочарование — эта вещь была для меня абсолютно бесполезна. Древняя рама от зеркала, само зеркало давным-давно разбилось, только внизу, между некогда золоченой, а сейчас просто грязной гипсовой лепниной и фанерным поддоном торчало несколько мелких осколков. Использовать их, как оружие, не выйдет, ломать раму, чтобы получить дубинку, слишком шумно и трудоемко. Дырка в стене была уже таких размеров, что я мог бы протиснуться в нее, пусть и с трудом. А габариты рамы как раз позволяли ее прикрыть. Конечно, маскировка та еще, но задержать преследование хоть на короткое время она могла. Стараясь не шуметь, я подтянул раму поближе к пролому, потом пообрывал паутину и в других углах, пораспинывал по полу мусор, в общем, постарался скрыть следы своего нахождения здесь. Вдруг мне настолько повезет, что похититель не будет уверен, что запер меня именно в этой кладовке, и не станет искать тщательнее? После этого я забрался в дыру. Там было гораздо теснее и неуютнее, чем мне казалось. Я даже подумал: слава богу, что у меня нет клаустрофобии. Бросив прощальный взгляд на каморку, я высунул руки из пролома и задвинул его рамой. Это было довольно тяжело, но я справился. Теперь дороги назад для меня не было. Я превратился в тайного обитателя этого дряхлого дома. Я просто обязан был найти ход наружу и привести сюда копов. А еще лучше, найти Сэмми и самому его спасти. Ну, и других детей тоже. Первое время, пока я ползал между стенами в почти полной темноте, мысли у меня были вполне оптимистические. Но время шло, желудок вдруг решил напомнить о себе утробным завыванием, я угодил головой прямо в гущу старой паутины, и у меня в волосах застрял миллион дохлых мух, под ногами постоянно что-то подозрительно похрустывало, а никакого прогресса не наблюдалось. Мой оптимизм потихоньку уступал место унынию. Завернув за очередной, тысяча первый поворот, я неожиданно с размаха врезался лбом во что-то и в буквальном смысле увидал искры, брызнувшие из глаз, да что там искры, целый фейерверк! После этого представления меня вдруг замутило, колени подломились, я, обдирая пальцы о доски стен, пытался какое-то время удержаться на ногах, но земное притяжение оказалось сильнее меня, я завалился назад, и стало тихо и темно.