Это не лечится

конец мая 1997

"There must be some way out of here," — said the Joker to the Thief "Должен же быть какой-нибудь выход", — сказал Джокер Вору «All Along the Watchtower», Bob Dylan

По ощущениям было утро. Так ли это на самом деле, я проверить не мог, ибо лежал «солдатиком» в тесном, темном пространстве. Пахло сыростью, мышами, чем-то едким и пылью. Первой моей мыслью было — замуровали заживо! И только после того, как я на самом деле едва не умер от ужаса, я вспомнил, где я нахожусь и как туда попал. С трудом развернувшись в узком проходе, я сел, а потом встал. Привыкшие к темноте глаза различали тусклое серое свечение сверху. Даже этого слабого света мне хватило, чтобы понять, с чем я так удачно «поздоровался» перед тем, как отключиться. Перегораживая дорогу вперед, сверху вниз шли коммуникации. Я узнал толстую канализационную трубу, желтую газовую, связки толстых и тонких проводов и покрытую мелкими капельками испарины водопроводную трубу, которая выступала «коленом» как раз на уровне моего лба. Едва я почувствовал на ладони влагу, то со всей силой ощутил, как же хочу пить. От сухости во рту даже языком было больно ворочать. Немного помявшись, я решил, что привередничать сейчас не к лицу, и, не мудрствуя, лизнул трубу. Она имела вкус ржавчины и еще какой-то гадости, но была восхитительно мокрой. Я облизал, сколько мог. Конечно, жажду не утолил, но мне стало значительно легче. Настолько, что и голод дал о себе знать урчанием в животе. Но еды здесь я точно нигде не мог раздобыть, оставалось терпеть или съесть свой кожаный ремень наподобие героев Джека Лондона. Решив, что еще не настолько хочу есть, чтобы соблазниться ремнем, я стал думать, куда мне двигаться дальше. Дорогу вперед перекрывали трубы, назад идти не было смысла, вчера я не обнаружил там ничего полезного или интересного. Зато можно было двигаться вверх или вниз. В дыру возле труб я вполне мог попытаться протиснуться. Проще, конечно, было спуститься вниз, но я не искал легких путей — я полез вверх. Подтянулся на руках, уперся в «колено» водопроводной трубы, еще немного подтянулся и высунул голову в дыру. Там я увидел точно такой же узкий проход между стенами, но гораздо более освещенный. И еще я отследил источник света: вентиляционную решетку в нескольких футах от меня дальше по лазу. Небольшое отверстие, забранное горизонтальными пластинами давало не бог весть сколько света, но меня обрадовало и это. Я протиснул одну руку рядом с головой, уперся локтем в пол, перекосил плечи, с трудом протащил вторую руку, и дальше уже пошло легче. Правда, я едва не потерял ботинок, зацепившись за что-то шнурком, но обошлось. Вентиляционное отверстие располагалось в футе от пола. Чтобы заглянуть в него, мне нужно было практически лечь. И тут выяснилось, что встать в тесном проходе значительно проще, чем принять горизонтальное положение. Вчера у меня получилось само собой, но повторять этот опыт не было желания. Я ободрал в кровь ладони и порвал рукав, однако сумел распластаться на полу. Теперь оставалось заглянуть сквозь решетку и понять, ради чего я пошел на такие жертвы. Увиденное меня разочаровало. Небольшая пустая комната, почти такая же, как та, в которой я очнулся, может быть, побольше и чуть-чуть чище. Я уже хотел вставать, как вдруг в комнате раздался шорох, и испуганный детский голос произнес: — Крысы, я вас не боюсь! Не боюсь! От неожиданности я дернулся и брякнулся лбом о решетку. Ребенок в комнате взвизгнул. — Эй, кто там? — позвал я. — Это не крысы, не пугайся меня! В моем поле зрения появились ноги в джинсовых штанинах, ребенок присел, и я увидел круглолицую курносую девочку. Я узнал ее по фото с листовки, но не мог вспомнить имени. Конечно, там она выглядела презентабельнее: аккуратный пробор, румяные щечки, улыбка от уха до уха. Теперь она была довольно бледной, с взлохмаченными спутанными волосами, которые давно не знали расчески, да и улыбки на ее личике не наблюдалось. — Эва? — я, наконец, вспомнил ее имя. — Да, — кивнула девочка. — А ты кто и откуда меня знаешь? Ты из полиции? — Нет, я не коп. Меня зовут Дин. Я ищу своего брата. Его похитили, так же, как и тебя. Ты там одна? — Одна, — вздохнула Эва. — Ты уверен, что твой брат здесь? Я никого, кроме того мистера, не видела. — Какого мистера? — насторожился я. — Того, что тебя похитил? — Ну, я не видела, кто меня сюда привез, я в отключке была. А он приносит еду по утрам. Только никогда не показывает лицо, на голове кепка, и платок вот так, — Эва прикрыла ладошками нос и щеки, — повязан. Ставит пакет из Макдональдса у дверей и быстро уходит. И никогда ничего не говорит. — Он давно приходил? — Ну, довольно давно. — И до завтра не появится? Точно? — Ну, раньше никогда два раза в день не приходил. Так что вряд ли. — Тогда пошуми там немного для маскировки, а я попытаюсь выбить эту решетку. — А смысл? В такую маленькую дырку все равно не пролезешь. — Было бы желание, ее расширить можно, — пропыхтел я, принимая более удобное положение. Места для размаха все равно было слишком мало. Удары получались очень слабыми, я сам понимал это. — Эва, а у тебя там ничего острого нет? Чтобы подцепить ее или шурупы отвинтить? — Только это, — девочка показала зубы и ногти. — Понятно, — разочарованно вздохнул я. — Значит, ничего не выйдет. — Жаль, — протянула Эва. — Было бы здорово, когда он принесет еду завтра утром, напасть на него, дать ему по башке и сбежать отсюда. — Слушай, Эва, а чем он тебя кормит? — у меня даже голова закружилась от мысли о еде. — Да все время одно и то же: БигМак меню. Я, конечно, голодная, но меня скоро тошнить начнет от него, — пожаловалась девочка. — И большую колу? С трубочкой? — Ну да. Ты пить хочешь? — девчонка оказалась на удивление догадливой. — Только я почти все выпила. — Ладно, давай, сколько есть, — я был согласен и на глоток, на полглотка. Эва пропала из поля зрения, потом появилась и принялась старательно пропихивать трубочку сквозь решетку. Я ухватил конец трубочки губами, потянул… Никогда особо не любил колу, но в тот момент она мне показалась божественным нектаром. Жаль, кончилась быстро. — Больше нет? — Нет, — Эва развела руками. — Могу предложить только воду из-под крана. — Так у тебя вода есть? — моей радости не было предела. — Тащи, полный стакан набери, о’кей? Холодная чистая вода с легким металлическим привкусом показалась мне даже слаще колы. Я без труда высосал полный стакан и счастливо вздохнул. — Спасибо! Ты меня спасла от обезвоживания. — Ну, прямо… — смутилась девочка. — Всего лишь вода. Может, ты есть хочешь? У меня чуть-чуть осталось, — она достала откуда-то сбоку сверток и показала мне: — Я котлету съела, а булку не трогала, даже не кусала, ты не думай! Честно говоря, меня сейчас не смутила бы не то что покусанная, даже облизанная булка. Я сглотнул: — А как ты ее сюда протиснешь? Эва задорно подмигнула. Она положила сверток на колено и придавила его ладонями. Немного усилий, и он превратился в блин, толщиной не более четверти дюйма. Господи, и за что мы отдаем два с половиной бакса? За воздух? Да ну и черт с ним, пах он одурительно, я уже слюни сглатывать устал. На бумаге проступили пятна горчицы, но это была фигня. Зато теперь он мог без труда пролезть между планками решетки. Я ухватил край упаковки и осторожно потянул на себя, Эва помогала мне с другой стороны. Едва сверток оказался у меня в руках, я торопливо разорвал его и в несколько укусов прикончил несчастную булку, а потом еще и слизал с обрывков вощеной бумаги горчицу, прилипшие зернышки кунжута и хлебные крошки. Естественно, не наелся, но меня переполняла такая благодарность к Эве, что я расцеловал бы ее, если бы мог. Мы поговорили с ней еще немного, а потом я сказал ей, что должен идти дальше. Ее голубые глазищи моментально наполнились слезами. — Не бросай меня! Тут так страшно одной. Дин, не уходи! Ее голосок так жалобно дрожал, что мне понадобилась вся сила воли, чтобы ответить: — Прости, но мне еще нужно найти брата. Обещаю, я вернусь за тобой! Обязательно! — Ну ладно, — Эва тихо всхлипнула. При виде ее покорности я почувствовал себя последним негодяем. Я пообещал себе, что не допущу, чтобы с этим ребенком случилось еще что-нибудь плохое и непременно освобожу ее. В течение дня, блуждая по лабиринту междустенья, я обнаружил еще семь заселенных комнат — три на этом этаже, и еще четыре этажом выше. Все дети оказались знакомы мне по полицейским листовкам. Одна беда — среди них не было Сэмми. Но я не отчаивался. Судя по всему, дом представлял собой что-то вроде заброшенного отеля. Я мог перемещаться между номерами, расположенными в одной части здания, предстояло придумать, как мне попасть в остальные. Ближе к вечеру я снова вернулся к Эве. Она встретила меня как родного, мне даже стыдно стало, что ничем не могу ее порадовать. Впрочем, она рада была уже тому, что не одна. За те две или три недели, что она здесь находилась, именно одиночество пугало ее больше всего. А еще неизвестность. В один из первых дней тот мужик, что приносит еду, (я не мог быть уверен, что это похититель, у него вполне мог быть сообщник) заставил Эву открыть рот и мазнул ватной палочкой по внутренней стороне щеки. Потом упаковал палочку в пластиковый пакет и ушел. С тех пор монотонность здешнего распорядка ничем не нарушалась. Это и успокаивало, и напрягало одновременно. Заставляло ее в любой момент ждать опасности и притупляло все чувства. Неудивительно, что мое появление стало для девочки настоящим событием. Она снова напоила меня водой через трубочку и очень переживала, что у нее нет еды для меня. Голод начал мучить меня едва ли не сразу после того, как я съел остатки ее гамбургера, и к вечеру стал просто чудовищным, но за целый день я с ним как-то смирился. Ну и вода наполнила пустой желудок, и стало немного полегче. Я кое-как стянул куртку, скомкал ее и пристроил под голову. За стеной на своем матрасе лежала Эва. Обрадованная возможностью поговорить, она болтала что-то о своем доме, о тетке, о школьных подружках. Я почти не слушал, но ее голос звучал умиротворяюще и не мешал мне думать о том, зачем похитителю был нужен мазок изо рта. Так ничего не придумав, я уснул. К моему великому огорчению, я проспал. Я очень надеялся проснуться пораньше и, когда мужчина принесет Эве еду, постараться разглядеть его. Мне хотелось узнать, тот ли это самый, что похитил Энди Галлахера и меня, или его сообщник. Но меня разбудил только стук захлопнувшейся двери. Вместо похитителя я увидел бумажный пакет из Макдональдса. С досады я саданул кулаком в стенку, добавляя парочку новых заноз к уже имеющимся, и взвыл от боли. Встревоженное лицо Эвы загородило вентиляционное отверстие. — Эй, Дин, ты как там? Что случилось? — она пыталась заглянуть ко мне между планок решетки. — Ты в порядке? — Я — о’кей, не переживай, — я постарался ответить как можно непринужденнее. — Просто тут тесно, неудачно развернулся. — Ааа, — протянула девочка. — Давай я с тобой котлетой поделюсь. Тебе силы нужны. Но мне было стыдно снова ее объедать, и я отказался, хотя, видит бог, как я хотел слопать этот бигмак. Его запах заставлял выделяться слюну, и даже голова от него кружилась. Чтобы себя не мучить, я быстренько распрощался с Эвой и направился к трубам, по которым вчера влез на этот этаж. Если мыслить логически, они же должны были куда-то вести и где-то выходить из дома. Как правило, это подвал. Если здесь общий подвал, то из него я смогу попасть в другие части дома. Это уже что-то. А если мне повезет, то наружу смогу выбраться. Так далеко я в своих мечтах заходить опасался, но возможность ведь существовала. Для начала мне предстояло спуститься вниз через маленькую дыру. Глядя на отверстие, я недоумевал, как мне удалось вчера пролезть сквозь него. Понадеявшись, что за прошедшие голодные сутки хоть немножко похудел, я спустил вниз ноги и стал медленно сползать в дырку. Пряжка ремня противно заскрежетала по трубе, и мне вдруг пришло в голову, что ею можно воспользоваться, чтобы выломать решетку. Впрочем, в тот момент мне было не до того. Спускаться вниз оказалось гораздо сложнее, чем лезть вверх. Я не видел, куда направлять ноги, мне было не за что уцепиться, не на что ориентироваться. Я боялся застрять между трубами и остаться тут подыхать от голода и жажды. А потом мой труп найдут крысы… Которых, кстати, здесь не было, видать, дом слишком долго пустовал. О том, что сделают с моим усохшим телом грызуны, мне даже думать не хотелось. Может, это я от ужаса так сжался, или еще от чего, но плечи неожиданно легко проскочили через дыру, и я, наконец, очутился этажом ниже. Но радоваться было рано — меня ждал спуск еще ниже, в подвал. Чтобы собраться с духом, я решил сначала проведать комнату, из которой сбежал. Я не очень хорошо помнил дорогу и немного заплутал, но за два дня, проведенных между стенами, уловил систему расположения помещений, поэтому довольно быстро сориентировался. Приблизившись к проделанной в стене дырке, я замер и прислушался. Все было тихо. Стараясь не потревожить раму, я осторожно заглянул в щели вдоль стены. Ничего подозрительного не заметив, я осторожно отодвинул раму и просунул в отверстие голову. Комната выглядела так же, как я ее оставил. Ничто не говорило о том, что там появлялся похититель и заметил мое отсутствие. Интересно, зачем тогда вообще он меня сюда привез? Чтобы уморить лишнего свидетеля голодом и жаждой? Мысли об этом не добавляли оптимизма, поэтому я быстренько вернул раму на место и отправился в обратный путь. То ли я еще усох, то ли дыра была больше, но спуск в подвал прошел легче, чем предыдущий. Правда, не найдя опоры под ногами, я неграциозно брякнулся задницей о бетонный пол, но это были пустяки. Зато огромные размеры бойлерной, которые были заметны даже в полутьме, давали надежду на осуществление моих планов. По сравнению с глухой тишиной междустенного лабиринта здесь казалось шумно. Где-то капала вода, журчали трубы, ухали лопасти вентиляторов, жужжал трансформатор, но было еще что-то, едва слышимое, выбивающееся, не вписывающееся в этот шум, и я пошел на звук. Я несколько раз свернул, огибая здоровенные трубы и какие-то железные штуковины. Становилось все светлее. Наконец, я нашел, что искал. Метрах в трех от пола, под самым потолком, сквозь разбитое подвальное окошко доносился птичий щебет. Я приник к стене и смог увидеть траву, ветки дерева и нереально голубое небо. Там снаружи была жизнь, светило солнце, начиналось лето. У меня слезы на глаза навернулись. Сэмми, мы выберемся отсюда! Мы обязательно выберемся!