Кормилец

      Спалось плохо. Мягкая кровать, застеленная хрустящей простыней, казалась неудобней небрежно наброшенного на колючую траву покрывала, а звенящая тишина, окутавшая замок, — тревожней непрерывного шепота ночного леса. Юичиро то и дело ловил себя на попытке поймать тихий звук шагов по круговой лестнице, но за всю ночь так ни разу его не услышал. И лишь ранние утренние лучи, пробившиеся во тьму сквозь щель между неровно сдвинутыми шторами, развеяли смутные тревоги перед темнотой и тем, что в ней обитает.       Когда Юичиро снова проснулся, в комнате было уже светло, а перед кроватью стояла Мицуба. Выражение ее лица было нечитаемым. Юу бросил быстрый взгляд на корзинку в углу комнаты. Она была пуста, и липкое чувство неловкости затопило тело. Мицуба молча взяла стул, стоявший у стены, и придвинула его к кровати.       — Думаю, стоит разобраться с этим сразу, — наконец сказала она, присаживаясь. На ее коленях Юу заметил металлический ящик, жутко поблескивающий отполированной поверхностью. Желудок сдавило в мучительном спазме.       — Ты уже делала это раньше? — Юичиро пытался заставить себя закатать рукав, но эта мысленная битва со страхом пока была не в его пользу.       — Сама нет, но я часто наблюдала за сестрой. Не беспокойся, я сделаю все правильно. — Мицуба достала из кармана белоснежного фартука небольшую баночку.       — Тебя даже не учили? — нервно воскликнул Юу. — Разве ты не должна была сначала тренироваться под присмотром кого-нибудь более опытного?       — Аой уже уехала в столицу, у нее и так много срочных дел. А Кормилица не разрешала никому, кроме нее, к себе притрагиваться. — Мицуба смерила Юичиро раздраженным взглядом. — Давай уже руку, это не больно!       — Я, по-твоему, на идиота похож? — Юу задохнулся в возмущении, но все же закатал несчастный рукав. — Я видел толщину этой иглы, ты мне руку насквозь проткнешь!       — Она не толще клыков, — спокойно ответила Мицуба, и Юу прикусил язык.       В баночке оказалась желтоватая мазь, небольшим количеством которой Мицуба сначала протерла Юичиро руку. По коже расползлось странное ощущение онемения, но от него отвлек щелчок крышки открывшегося ящика. Юу с плохо скрываемым беспокойством наблюдал, как Мицуба открывает одну из стеклянных банок и ставит ее рядом.       — Три, — выдавил он, не отрывая глаз от ящика.       Мицуба удивленно вскинула брови, но ничего не сказала. Открыв еще две баночки, она смазала шприц все той же мазью и притянула вспотевшую руку Юу ближе к себе. Она была покрыта мелкими заживающими царапинами, и Юичиро с тоской подумал о том, что теперь по ней протянется ряд не успевающих заживать следов от иглы. Он мог себе только представить, в какую пытку превратится забор крови на десятый или пятнадцатый раз.       — Расслабься, — шепнула Мицуба и, не дав опомниться, аккуратно ввела иглу. Юу непонимающе уставился на место, где она исчезала в его руке, когда девушка ловко открыла клапан в шприце и подставила первую банку. Темная кровь неспешно заполняла стеклянную емкость, пока Юичиро таращился на прокол.       — Я ничего не чувствую, — наконец сказал он, когда вторая банка уже сменилась третьей.       — А я говорила. — Мицуба отложила последнюю заполненную банку к остальным и подцепила пальцем еще немного мази. Она обработала ей место прокола еще раз, когда вынула иголку. Рука не болела. Кровь не текла. Юичиро с подозрением посмотрел на руку, потом на банку с мазью, а потом на Мицубу.       — Из чего она?       — Толченые цветки календулы и ромашки, отвар из коры дуба и слюна вампира, — беззаботно поведала Мицуба, складывая набор обратно в ящик.       — Он что, пускает слюни в банку? — Юу с отвращением посмотрел на свою руку. Красная точка стремительно бледнела, теряясь в загаре.       — Если тебе не нравится, в следующий раз обойдемся без нее, я с удовольствием послушаю твои вопли. Слюна вампира расслабляет, обеззараживает и заживляет. Кем нужно быть, чтобы не знать этого?       — Ну и зачем тогда все остальное?       — По большей части от… нежелательных эффектов. — Мицуба посмотрела на него странным взглядом, но Юу не успел зацепиться за эту мысль. — А почему три?       — О, я хочу проверить кое-что, одно из правил. Ты, кстати, ошиблась, их четыре. — Юичиро посмотрел на свою руку в последний раз и спустил рукав. — Я не должен грубить слугам.       По лицу Мицубы скользнула тень удивления, но она ничего не сказала. Банки в ящике приглушенно звякнули, когда она встала со стула, поправляя фартук. Юичиро не спешил слезать с кровати или откидывать одеяло, стыдясь показываться девушке без штанов. Он нервно теребил рукава своей рубашки, наблюдая, как она уходит.       — Сколько тебя не будет? — словно очнувшись, спросила Мицуба, уже открыв дверь.       — Столько, сколько возможно. — Юичиро дерзко вскинул голову.       — Хм. — Мицуба на мгновение задумалась. — К вечеру одиннадцатого дня тебе лучше уже стоять тут с вытянутой рукой.       — Договорились.       Только к полудню, уже стоя напротив дома Хиираги, Юу вспомнил, что так и не попрощался с Кимидзуки. Но если его предположение верно, то он будет возвращен в замок достаточно скоро, чтобы тот вообще не заметил его отсутствия.       Дверь открыла пожилая женщина с приятной улыбкой. Она жестом пригласила зайти в прихожую, но Юичиро предпочел подождать Шиноа снаружи. Сталкиваться с кем-то из ее семьи совсем не хотелось. Он задумчиво рассматривал каменную кладку, словно перетянутую тонкими деревянными досками, выпуклое стекло окон, крышу, застланную черепицей, и размышлял, как, будучи человеком, а не вампиром, кто-то мог позволить себе такую роскошь, как большой богатый дом и слуги. Было ли это обычным явлением в их королевстве?       Юичиро вдруг предельно ясно ощутил, каким маленьким был их мир. Он, как и абсолютное большинство жителей этой деревни, никогда не покидал пределов этого маленького графства. Проводя большую часть времени с Гуреном в лесу на охоте, сбегая в глухие чащи прочь от опостылевших пыльных улиц, он считал себя почти свободным. Он плавал в лесных озерах, поблескивающих на прорывающемся сквозь ветви дрожащем солнце, и думал, что между ним и запертыми в своих тесных мастерских или не разгибающими спину на полях людьми лежит огромная пропасть. Но сейчас он отчетливо понял, что между ними нет никакой разницы. Они все боятся высунуть нос за пределы своей безопасной лужайки, напуганные, словно овцы.       Мицуба сказала, что ее сестра сейчас находится в столице, без тени страха или опасения. Так ли страшен внешний мир, которого все так боятся? Какая она вообще, столица?       Сможет ли он тоже ее хоть раз увидеть?       Двери со скрипом открылась, выведя Юичиро из странного оцепенения. Шиноа вышла не одна, впереди нее встал Курето, придавший своему лицу притворное почтение.       — Кормилец, рад приветствовать Вас. — Он чопорно поклонился, и Юу показалось, что он находится в каком-то нелепом детском спектакле. Шиноа выглядывала из-за его плеча, сохраняя невозмутимость, но глаза ее ярко сияли непередаваемой радостью.       — И я Вас… тоже. — Гурен учил, как выслеживать лис, находить незаметные следы на траве и точно попадать в цель, но никак не вести светские беседы с напыщенными индюками.       — Мне так и не удалось должным образом поздравить Вас с Великой Честью. Позвольте принести благодарность от лица всех жителей деревни за Ваш благородный поступок. — Лицо Курето дернулось перед тем, как он продолжил. — И за спасение моей сестры.       — Всегда пожалуйста, — процедил Юичиро, стараясь вложить в свой взгляд все презрение, что накопилось в нем с тех пор, как он узнал, как легко они были готовы продать члена своей семьи.       Улыбка Курето продолжала дергаться, но он больше не проронил ни слова. Коротко кивнув, он развернулся и снова скрылся в доме, оставив после себя лишь недоумение. Он определенно был зол, но что-то мешало ему открыто проявлять свою враждебность. Юичиро удивленно смотрел на закрывшуюся за ним дверь, пока не вспомнил, по какой причине он здесь оказался.       Робкая улыбка озарила лицо Шиноа, когда Юу потянул ее за собой вдоль улицы. Он блаженно наслаждался теплом ее маленькой руки, уводя их к краю деревни, на облюбованную их компанией поляну начинающегося леса с покосившимся от времени дубом, скребущим когда-то могучими ветвями землю. Йоичи обещал найти их к вечеру, и эти несколько часов до встречи они могли провести наедине. В прохладной тени, скрытые от вездесущих любопытных глаз, они бросились друг другу в объятья, и Юичиро не мог вспомнить, чтобы когда-либо еще чувствовал себя так беззаботно. Неуверенность, тревога, осторожность остались где-то позади, и легкомысленное чувство вседозволенности обволокло его сознание сладкой патокой. Плечи Шиноа дрожали, мокрое пятно на рубашке прилипло к коже, но та безумная мысль, что с каждым разом все чаще мелькала в голове, шептала, что если Юу не поцелует ее сейчас, до того, как его найдет вампир и утащит обратно в замок, то он будет жалеть об этом всю свою жизнь. Это нужно было сделать в тот вечер прощания или еще раньше, но глупая осторожность или даже трусость, каждый раз подкидывающая новые оправдания его бездействию, сковывала его, словно цепи. Но сегодня Юу уже сорвался с одной цепи, и пьянящая беспечность будоражила его кровь.       Он осторожно поднял подбородок Шиноа, с шальной улыбкой заглядывая в покрасневшие глаза. Ее ресницы слиплись, она выглядела такой открытой, безропотно замерев в его руках, и Юу, негодуя на себя, вспомнил, что она всегда была такой с ним. Он мог в любой момент протянуть руку, но каждый раз одергивал себя, путаясь в нелепых причинах отступить. Ее мокрые соленые губы, подрагивающие под его собственными, были теплыми и гладкими. Заумные скучные романы, которые она когда-то зачитывала их смеющейся компании, обещали, что в тот момент, когда он все же решится поцеловать Шиноа, в его груди разгорится яростный пожар, который опалит их соединившиеся губы, сжигая все мысли, звуки, чувство времени и пространства, оставляя после себя только ее крепко сжатую в руках фигуру.       Шелестели листья. Ветер щекотал взъерошенными прядями лицо. Хотелось откинуть их назад, но возможно, сейчас это было бы неуместно. Дыхание Шиноа замерло, ее пальцы комкали рубашку на его плечах. Ее рот был жарким и влажным, больше не соленым — он давно сцеловал слезы с ее нежных губ. Целоваться было непривычно, но приятно.       — Как ты выбрался? — прошептала Шиноа, когда Юу чуть отстранился и взглянул ей в глаза.       — Формально мне разрешено покидать замок, — так же тихо ответил он, проведя рукой по ее выбившимся волосам. — Я решил это проверить.       — И надолго?       — Я сказал, что на одиннадцать дней, но очевидно, что меня заберут раньше. — Юу с удовольствием разглядывал румянец, расползшийся по ее лицу. Чувство, которое в нем разжигало знание того, что он является его причиной, было смесью странной гордости и лести.       Шиноа снова нерешительно поднялась на носочки, и Юу с удовольствием втянул ее в новый поцелуй.       Когда они наконец заметили приближающегося Йоичи, ветер уже обдавал прохладой приближающейся ночи. Шиноа сидела близко, зябко прижимаясь к его боку, и Юу не выпускал ее из объятий, даже когда друг присел рядом. Юичиро уловил его удивленный взгляд, но Йоичи так их ни о чем и не спросил. Какое-то время они сидели в тишине.       — Думаешь, тебя уже ищут? — спросил Йоичи, вглядываясь в темнеющее небо. Шиноа в руках коротко вздрогнула.       — Не знаю, — тяжело вздохнув, ответил Юу, успокаивающе поглаживая девушку по спине. Она уткнулась лицом в его плечо, обвив руками за шею.       — Я не надеялся увидеть тебя так скоро. — Грустная улыбка скользнула по худому мальчишескому лицу. — Ты сможешь еще выбраться?       — Я сделаю все возможное. — Юу положил голову девушке на затылок. По его венам бежала концентрированная решимость, которую не смог бы сломить ни один вампир.       — Спой для нас, — вдруг попросила Шиноа, и Йоичи неуверенно крякнул. Юу почувствовал укол совести, когда понял, как, должно быть, себя чувствует друг рядом с ними, сжимающими друг друга в объятьях. Но он не мог оторвать Шиноа от себя, это было бы низко.       Йоичи снова взглянул на небо, загорающееся еще блеклой россыпью звезд. Он не смотрел в их сторону, и от этого было еще более неловко. Юу тяжело вздохнул и уже собирался попросить прощения за то, что вообще позвал его сегодня, как вдруг замер.       Красивый гармоничный голос Йоичи растекся по засыпающему лесу, убаюкивая и унося с собой клочки разрозненных эмоций. Юичиро почувствовал невероятное умиротворение, заполнявшее его каждый раз, как он слышал эти странные песни. Мелодия была почти магической, и Юу не был бы удивлен, если бы узнал, что так поют в далеких лесах ведьмы, собравшись у ритуального костра.       Ночью, когда они нехотя разошлись, Юичиро вернулся в пустующий дом. Гурен, судя по всему, после его ухода решил забыться на охоте, и Юу не мог винить его за попытку сбежать хоть ненадолго от боли, которую он нанес дяде своей нелепой игрой в рыцаря. Но все равно было горько осознавать, что ночью Юу могут уже снова забрать в замок, и они так и не смогут увидеться.       Однако на следующий день, когда Юу с тяжелыми мыслями открыл дверь, сотрясающуюся от стука, он с удивлением обнаружил на пороге уже четверых друзей. Мицуба и Кимидзуки были освобождены от работы на время отсутствия одного из обитателей замка. Они, как в старые времена, снова веселились днями напролет, хотя тело Юу то и дело сковывало тревожное предчувствие. Вечером, когда остальные расходились, Шиноа снова падала в его объятья, даря горячие жадные поцелуи. Гибкость ее тела манила, но девушка каждый раз стыдливо прятала глаза и ограждалась от слишком требовательных рук. Юу отпускал ее лишь тогда, когда тьма на улице становилась такой плотной, что казалось, что ее можно потрогать пальцами.       На исходе недели вернулся Гурен. Шок, неверие, радость и ошеломляющее счастье поочередно смешивались на его лице, пока он неподвижно стоял на пороге, таращась на стирающего с полок пыль Юу. Муки совести острой болью пронзили сердце юноши, когда дядя с нечеловеческой скоростью кинулся сжимать его в объятьях.       Юичиро был почти счастлив, но что-то странное то и дело буравило его ум, словно червяк, когда он смотрел вдаль на одиноко стоящий на холме замок. Безымянное чувство грызло его, мешая наслаждаться беззаботными днями в компании друзей, теплыми завтракам с Гуреном и нежными губами Шиноа на его лице.       Вечером одиннадцатого дня они втроем вошли в ворота замка. Кимидзуки поспешил в дальние комнаты второго этажа к своей семье. Мицуба торопливо побежала искать набор для забора крови, который оставила в своих покоях. Юу словно во сне поднялся в свою башню, чтобы дождаться Мицубу в спальне. Девушка вернулась быстро, и он заторможено наблюдал, как она протирает его руку мазью из цветов и слюней, наливает одну банку крови, спешно собирается и убегает из спальни, стуча низкими каблуками по каменной лестнице. Юичиро хотел лишь на мгновение положить голову на подушку, чтобы полежать и обдумать свое состояние, но когда он снова открыл глаза, было уже утро.       В пустом обеденном зале Мицуба принесла ему пару вареных яиц и стакан кефира, шепнув, что Кимидзуки, как оказалось, ответственный за его рацион, проспал. Юу тупо смотрел на тарелку и не понимал, что происходит.       Его никто не искал. Его никто не встретил. Второе правило оказалось правдой.