Жизнь среди людей для начинающих

В небе висит полная луна — одинокий бледный глаз, окутанный обманчиво ясным светом. По ней порой пробегают обрывки черных облаков. Они не отбрасывают тени, но вынуждают луну мерцать в неровном ритме. Это зачаровывает. Триш стоит у окна, опершись обеими ладонями о подоконник, и завороженно смотрит на небо. Она не сентиментальна. Несмотря на понимание милосердия, дарованное ей сыном Спарды, она все еще демон. Но она не может отвернуться. Она не может удержаться от прогулки по воспоминаниям. Все они связаны с луной — первой, какую она увидела в своей жизни, с легким отблеском красного. Все они редкие и яркие, но неправильные. Ничего из этого не было. Ведь не было же? Не могло быть? Их первая встреча всплывает перед глазами, как наяву. Данте корчится от боли, которую причиняют ее молнии. Меч, пронзивший его насквозь, не дает подняться. Тело сотрясается в судорогах. Беспомощное. И это — сын Спарды? Мундус ошибался. Даже она одна в силах одолеть его. И сейчас у нее есть меч, который может это сделать. Сам Данте подарил ей его. Это ведь так просто. Пронзив его, оглушить до беспамятства разрядами молний… Останется лишь отсечь голову, наступив ногой ему на грудь. Поднять меч — и опустить. Вот и все. Она поднимает руки — и дает им упасть. Свет луны отражается в падающем клинке. Внутри у Триш все ликует. Она это сделала. Она победила. Но это так неправильно. Этого не могло быть. Но ведь она это видит… Она может это вообразить. Значит, все же могло? Или — может произойти? Нет, нет. Ни за что. Триш поджимает губы, но не может отвести от луны глаз. Обманчивый свет рисует новые образы. Темнее и злее. И тоже — почти как живые. Это их другая встреча. В каком-то смысле, последняя — если считать Триш, свободную от Мундуса, новым, иным существом. Обломок потолка все же падает на нее тогда, в пещерах, — и придавливает к полу. Это ощущается больно. Спину простреливает от лопаток до поясницы, живот горит. Дышать трудно. Но хуже боли — разочарование и тоска. Никто ей не помог. Данте наплевать — и в этом он прав, — а великий Мундус больше не нуждается в ее услугах. И за целую вечность ей не выбраться из-под этого камня без помощи. Значит, здесь она и останется. Бессильная, ненужная. Это ее наказание. И продлится оно до тех пор, пока сила, составляющая это тело, не потеряет форму и не рассеется в окружающей пустоте. Триш скребет ногтями по полу в бессмысленном жесте. Ухватиться не за что. Луна сочится на ее руку сквозь треснувший потолок. Ей страшно и тоскливо. Неужели и так тоже могло быть? — Сладость или гадость? — вдруг интересуются у нее за спиной. Триш сглатывает, разжимает кулак, но все еще не может отвести взгляда от луны. Ощущение, будто это один из глаз Мундуса, и он приковывает к себе, показывая все возможные варианты прошлого… как будто внушая, что ее настоящее — такая же фикция, как и эти яркие представления. А демона по имени Триш на самом деле больше не существует. Наверное, так и есть. Не про нее, а про Мундуса. Он хотел бы ей отомстить. Но мир людей для него теперь надолго закрыт, и всё, что ему доступно — лишь мелкие трещинки в завесе Спарды, пропускающие миазмы его ненавидящего рассудка... — Триш, ты в порядке? — голос раздается ближе. Данте запрыгивает на подоконник, едва не сев ей на ладонь, и протягивает раскрытую руку. На светлой коже качаются четыре конфеты в ярких обертках. — Смотри, конфеты. Леди там раздает детишкам, я стащил пару штук. Хочешь? — Сегодня странная луна, — отвечает Триш и зажмуривается: только так она может перестать смотреть на небо. — Не могу отвести взгляд. Похоже на демоническую силу. — Шоколадные конфеты! — настаивает Данте, точно ничего и не слышал. — Что-то не хочется, — возражает она и, оттолкнувшись от подоконника, поворачивается спиной к окну. — У нас тут есть шторы против луны, — подсказывает Данте, громко шелестит ими, а потом нагоняет ее, идущую к выходу. — Видела что-то странное? Или просто мысли одолевают? Поделишься? — Нет, всё хорошо. Всё так, как и должно быть, — усмехается она и принимает настойчиво предлагаемую сладость, но не разворачивает, а сует в карман. Бросает быстрый взгляд на взъерошенного компаньона с искрами в глазах: — По тебе похоже, что ты и сам не отказался бы походить по домам, чтобы тебе дали конфет. Данте улыбается шире обычного, обнажая чуть заостренные глазные зубы. — Отличная мысль! — странным тоном отвечает он. Спустя секунду до нее доходит, и последнее гипнотическое влияние луны уходит прочь, как сумерки сдаются перед рассветом: — Только не говори, что пришел взять меня с собой. — В яблочко. Берем мечи и на прогулку. Даже костюмы придумывать не придется! — Данте… — Впервые за месяц мне захотелось чего-то, помимо пиццы. Давай, пойдем! Нельзя упускать такой шанс! Данте выглядит очень довольным. Давние круги под глазами почти не заметны за блеском глаз, а в зрачках не ощущается болезненной тьмы, которая задушила б изнутри любого, на кого перекинется. Данте обычно держит ее в себе и не всегда справляется с тем, чтобы этого не замечали. Но сейчас он готов таить ее на дне себя ради небольшого развлечения наравне со смертными людьми. Непременно в компании. Но для прогулки он выбрал не Леди, а ее, Триш. Ладно, почему бы и нет? Ведь там она будет не одна. Совсем не одна. — Ладно. Хорошо. Но только один раз. Триш кивает — и думает о мече по имени Спарда. Они не идеально ладят, но все же в ее ладонях рукоять становится легче, а плечи будто бы обхватывает плотным плащом. Меч дает ей часть своей силы для защиты. Меч признает, что принадлежит ей, хоть и с позволения сына Спарды. С ним и Данте ей ничего не страшно. Даже луна, неудачно полная в Хэллоуин и оттого сочащаяся демонической силой. Это просто останки Мундуса, рассеявшиеся по границе миров. Ему еще очень долго не удастся возродиться. До того момента Данте найдет способ прикончить его насовсем. А Триш ему поможет. Потому что она уже выбрала свое будущее и ни за что ему не изменит.