2
19 августа 2020 г. в 17:18
Иногда Кассана Баратеон спрашивала себя ― когда для нее стало нормой приходить в скромную, почти что нищенскую комнатушку члена Королевской гвардии Сандора Клигана, послушно идти в сторону протянутых рук и добровольно раздвигать перед ним ноги, желая снова и снова ощутить в себе мужчину? Когда для нее стало нормой каждый раз находить его вечно злое, уродливое лицо, вспоминая о том, как прошедшей ночью это же лицо нависло над ней, и эти неровные губы целовали?
Наверное, нормой это нельзя было считать до сих пор, но то, что раньше казалось сладкой, но опасной тайной, сейчас становилось тем, без чего принцесса не могла жить. Тем, что она хотела сохранить любой ценой.
Кассана недоверчиво поглядела на свое отражение, не веря, что в зеркале действительно видна она. На белой коже алели метки Пса, а у основания шеи наливался лиловым цветом большой синяк, имевший очертания его зубов. Он был то груб, то ласков, и ей было дано лишь балансировать на тонкой грани, боясь оступиться. Она уже привыкла видеть такое отражение, однако каждый раз поражалась.
Служанок она, по традиции, не впустила, сама выбрав в платье и нарядившись в него. Им было не объяснить такие отметины, и тем более их было не объяснить матери, которой, без всяких сомнений, дошли бы слухи. Точнее, матери объяснить было бы проще простого ― «каждую ночь я сплю с Псом», слов не так уж и много, Кассана выдала бы их на одном дыхание. И вряд ли бы мать сумела возразить ― ее связь с родным братом-близнецом была хуже, и две женщины просто бы жили с этими знаниями.
Кассана иногда задумывалась, знал ли ― или хотя бы подозревал ― об этой связи отец. Принцесса почему-то думала что да, Роберт был в курсе. Он не мог не заметить лихорадочно блестящих глаз дочери, внимательного взгляда, обращенного к Псу, и то, что если Сандор смотрел на нее, то совсем не так, как на других его детей. Один раз, Роберт бросил какую-то фразу ― Кассана не помнила, про что шел разговор, кажется, что-то связанное с Королевской гвардией. К слову пришелся Клиган, и она упомянула его. Отец смотрел минуту ей в глаза, а потом сказал:
― Да. Псы бывают верными, если их хозяев больше ласков, нежели строг.
«Если ты трахаешься с Псом, то тебе он будет служить больше, чем Ланнистерам» ― такой смысл был в этих словах. Кассана поняла его не сразу, долго обдумывала, но по итогу решила, что у нее нет возможности показать отцу, чем была ее связь с Клиганом ― возможно, потому что она сама не знала, чем именно это было. А потом как-то уже смысла не было ― Роберт, даже если и не осознавал этого, частенько давал дочери повод остаться с Сандором вдвоем. Принцессе нравилось думать, что отец знал больше, чем говорил, и давал эти часы ей с любовником сознательно.
Насколько одобрял ― сложно сказать. Если вообще знал.
Кассана заплетала волосы, когда в дверь три раза постучались с разными интервалами. Принцесса даже не оторвала взгляда от зеркала, когда в ее комнату вошел Паук с большим подносом в руках.
― Я принес вам завтрак, ― сообщил Варис, и Кассана улыбнулась ему в отражение.
― Спасибо, милорд, ― сказала она. ― Присоединяйтесь ко мне этим утром.
Кассане нравилось называть Вариса другом. Несмотря ни на что он был верным человеком образованным, умным, с ним было приятно говорить. У него были безупречные манеры, приятный голос, да и для девушки евнух был приятнее, чем для мужчин. По крайней мере, у нее не было причин презирать его по какой-либо причине ― есть у него член или нет для Кассаны не играло роли. А вот для других обитателей Красного замка это почему-то было важно.
Евнух поставил поднос на столик, и принцесса села напротив него. Варис рассматривал девушку какое-то время, потом уткнулся в свою тарелку. Ветчина, яйца, гора жареной картошки, ваза с фруктами, булочки, фруктовый сок, прохладный чай с молоком, сегодня их совместный завтрак был таким.
Варис положил на булочку ветчину с яйцом, и подвинул к себе холодный чай. Конечно, от него не скрылись слишком явные метки принадлежности на теле принцессы. На стуле лежала мантия, которой Кассана могла в любой момент прикрыться, но перед Пауком она не скрывалась. Он знал, кому принадлежали эти метки, и знал, что девушка носит их как символ гордости. Если бы только она могла показывать их кому-то, кроме Паука и Пса.
― Знаете, вам надо хотя бы переставать оставаться у него до утра, ― аккуратно заметил Варис.
― Сандор уходит рано, еще до того, как просыпается весь дворец, ― пожала плечами Кассана. Это было правдой ― Пес спал мало, но крепко, и ему хватало. Уходя, он будил ее, и она теми же путями возвращалась в свою комнату. До сих пор о них никто не знал. Кроме единственного, кто помогал им быть вместе.
― И все же, кто-то не спит вообще. Я, например.
― Но вы со мной, ― заметила девушка, улыбнувшись Варису. Мягко и искренне ― как умели улыбаться только дети, к примеру, Мирцелла и Томмен, но уж точно не представители семьи дома Ланнистеров. Варис вспомнил, что Кассана была Баратеон, и эта кровь доминировала в ней больше, чем кровь львов. Хищник проигрывал оленю.
Паук ощутил смешанные чувства ― после ночей в объятьях любимого Кассана не могла мыслить здраво и рассудительно, она видела мир через легкую дымку, и серьезные разговоры с увещаниями на нее не действовали. Этими ранними утрами, которыми Варис приносил ей завтрак, чтобы служанки не видели принцессу, она была поистине счастливой. Она любила Сандора Клигана, и до того, как ей приходилось возвращаться в настоящий Красный замок, она любила весь мир. И Варис был важной частью этого мира.
С другой стороны, евнух всегда боялся, что эти безмятежные и спокойные часы были рисковым отрывком времени. Варис следил за принцессой, был с ней рядом, как Пес с королем, но кто мог застраховать ее от случая. Любого случая ― Боги иногда были коварны, и хотя Кассана заслуживала их гнев меньше всех, они могли просто подшутить. К Кассане мог прийти Тирион или Серсея, которые быстро поняли, что у принцессы был любовник, к Псу спозаранку могли прийти люди короля, кто-то мог увидеть следы на ее теле. Кассане нельзя было забывать об осторожности, и хотя девушка всегда была собранной и холодной, она брала эти безмятежные часы, и Пауку приходилось их охранять. Потому что среди всех королевских детей Кассана была его любимицей. Ради нее он был готов служить ее семье. Ради нее он был готов на многое, если не на все.
Какое-то время они завтракали молча. Варис, от нечего делать, рассматривал комнату принцессы, и взгляд его наткнулся на туалетный столик. На нем всегда был идеальный порядок, и Варис это ценил ― удобно, когда вещь можно найти с первого раза. Евнух знал почти все на этом столике, но в этот раз что-то его смутило. Чего-то не хватало. Поняв это, Паук осмотрел столик еще раз, и, сопоставив его с тем, что видел пять дней назад, понял, в чем проблема.
Он глубоко вздохнул.
― Я питаю слабости к романтическим историям вроде вашей, ― внезапно добавил Варис, а потом проникновенно посмотрел в глаза Кассаны. ― Вы не пьете лунный чай. Я догадываюсь, что это было обоюдное решение, но если вы понесете ребенка, как вы объясните это матери? Как вы объясните это королю?
Лунный чай, средство для прерывания беременности, или для ее предотвращения, Кассана прятала во внушительный, вызывающий синий флакон от духов. Хочешь что-то спрятать ― положи на самое видное место, Варис сам этому научил ее, сам прятал флакон, уверенный, что его никто не тронет и никто не найдет. Научил Кассану, что говорить про эти духи ― мол, дорогой подарок, и она не хочет, чтобы простые служанки прикасались к нему, ведь флакон был сделан из сапфиров. Это было действительно так ― Варис позаботился о том, чтобы легенда максимально соответствовала правде, но дело было не в этом.
Проблема была в том, что сегодня флакона не было ― Варис не мог ошибаться. Значило это только одно, о слишком многом говорило. Настолько, что Паук не мог не спросить.
Глаза Кассаны стали холодными и неподвижными, как у змеи. Она скривила губы в улыбке.
― Я выйду замуж за какого-нибудь лорденыша, и Пес заставит его молчать, ― иногда, вступая в длительную связь с человеком, ты начинаешь невольно подражать его словам и манерам. Поэтому не было ничего удивительного в том, что наедине с Варисом, в речи Кассаны угадывались слова Пса.
― Правда?
― Конечно, нет. Если я понесу ребенка, я рожу ребенка. У него будет отец. Настоящий отец. И либо я заставлю мать сделать так, как я хочу, либо ее единственная дочь, которая может ее защитить, навсегда растворится в утреннем тумане.
Варис вздохнул. Кассана слишком сильно любила отца, и слишком хорошо понимала, кто был виноват в его смерти. Теперь она знала, кто отец остальных принцев и принцессы. Неудивительно, что она так отзывалась о своей матери. Даже если Серсея была ею и любила дочь, Кассана не могла простить убийства того родителя, которого любила больше всего на свете. И хотя она, вероятно, знала натуру Роберта лучше всех, она не могла его ненавидеть, не могла в чём-то обвинить.
Кассана Баратеон ― единственная дочь Роберта Баратеона ― была полностью папиной дочкой. И даже после смерти отца не смогла встать на сторону матери, стать дочерью Серсеи Ланнистер.
Паук вздохнул. Эмпатия Роберта и Кассаны поражала многих, но теперь король был мертв, его дочь зачастила в постель к королевскому псу, и даже если она шла ко дну, Варис не мог этого предугадать и предотвратить. Конечно, принцесса справиться, а как иначе? Она слишком Баратеон, чтобы проиграть собственную любовь, потерять ее, как потерял отец.
― Что же, Королевская гавань многое потеряет, если такая принцесса, как вы, покинет нас, ― Варис встал. ― Спасибо за завтрак, миледи, мне приятно времяпровождение в вашей компании.
Кассана кивнула. Варис видел, как леденеют ее голубые глаза, и понял, что принцесса готова выйти из комнаты. Понял, что чары ночи прошли, и теперь Кассане Баратеон снова пришлось покрыться льдом.
***
Ему было непозволительно даже думать о ней. А он не просто думал. Он смел трогать ее, целовать, ласкать, брать ее всю, растворяясь в ее теле без остатка. Сандор Клиган слишком поздно осознал, что вровень с темной страстью все это время брело еще что-то, не имевшее названия, гораздо более опасное и сладкое. Ему не просто хотелось быть в ней, ему хотелось проникнуть под ее кожу, влиться в ее кровь, в саму ее суть.
Грудь сдавливало в тисках неизвестности.
В главном зале отчего-то всегда было много людей. Сегодня особенно ― королю, пусть явно недовольному и сбитому с толку, но под аккуратные увещевания своего совета, пришлось сделать официальное заявление о том, что Тирион Ланнистер пробудет на посте десницы немного дольше, чем все ожидали. Известие было встречено странным гулом ― то ли одобрения, то ли еще чего-то, Сандор так и не разобрал. Несколько людей опасливо похлопали, но Джоффри не шевельнулся, и никто не посмел выразить радость и восхищение там, где его не показывал король. Лицо его матери и вовсе казалось высеченным из мрамора.
Тирион, присутствующий при этом, отпустил пару шуток, и его телохранитель-наемник по имени Бронн громко рассмеялся, будто не замечая недовольного взгляда короля. Кассана тоже робко подала голос, но ее Джоффри не поспешил испепелять взглядом. В последние дни он был непривычно тих и задумчив, даже не здоровался с сестрой, когда встречал ее в коридорах Красного замка, и делал вид, что ее вообще нет. Кассану ― как и Пса, собственно, ― такое положение дел вполне устраивало. Девушка жила спокойнее, а Клиган не волновался, что принцесса будет втянута в какой-нибудь мерзкий фокус венценосного ублюдка.
Хотя затишье бывает перед бурей, неизвестно, чем было вызвано такое поведение Джоффри, поэтому Пес, на всякий случай, следил за его перепадами настроения более четко. Даже ― преодолевая презрение, памятуя о том, сколько этот человек сделал для Кассаны и их отношений ― намекнул Варису, что и ему стоило быть начеку. Поэтому теперь Паук незаметной тенью следил либо за принцессой, либо за королем.
Но этим днем Псу абсолютно все равно на золотоволосого садиста, потому что сейчас рядом с принцессой ― его, седьмое пекло всех тут раздери, принцессой ― крутился какой-то… самоубийца, очевидно, потому что даже если отношения принцессы Баратеон и Пса были тайной, никто не смел флиртовать с ней. У Сандора с такими был короткий разговор, а тела находили далеко от двора, если вообще находили. Варис ― иногда приходящий на помощь в таких случаях, чтобы сделать какую-либо липу на смерть недальновидного человечка, ― к таким приступам ревности относился плохо, но Кассану они умиляли.
Это был один из тех людей, что пришел с Тирионом Ланнистером, но не член горных племен. Всего лишь очередной представитель надменной аристократии. Рыцарь без страха и упрёка. Сир… Пес не запомнил его имя. Как и прочие имена. Они все были утомительно однообразны. Но этот лорденыш крутился вокруг Кассаны, и что-то говорил ей с обаятельной улыбкой. Принцесса нацепила на свое лицо маску уважения и заинтересованности, но по сжавшимся друг в друге ладоням Псу было ясно, что его присутствию девушка рада не больше своего любовника.
Она отвечала что-то кратко и отрывисто, и посматривала в сторону дяди, уверенная, что вскоре Тирион покинет тронный зал, и племянница сможет уйти с ним. Но пока шанса не было, и высокий, темноволосый, хорошо сложенный гаденыш стоял непозволительно близко к принцессе, что-то нашептывая ей, и поминутно весело хихикая, точно девица на выданье.
Сандор испытывал глухое раздражение.
Он не сомневался в верности принцессы ему, хотя она, как и ее мать, без всяких препятствий могла завести себе не одного, а целую гвардию любовников. Сандор буквально ждал этого ― что, насытившись грубыми ласками, жесткостью, и простой грубостью Пса, она оставит его, выбрав одного из тех юношей, что были вокруг нее всегда. Какого-нибудь более молодого, сдержанного, ласкового, который сможет восхвалять ее красоту и нежность в стихах, а не веселить ее похабными историями из жизни простого служивого. Выберет кого-то, кто сможет в итоге просить ее руку и сердце, ведь обычно красивым принцессам соответствуют такие романтические истории, верно?
Но время шло, она все меньше замечала, что вокруг нее был кто-то лучше Сандора, и искренне считала, что в этом мире существует только один человек, которому она была готова принадлежать ― Сандор Клиган. Пес, который не спешил меняться, который толком не мог даже сказать, что к ней чувствует. И чувствует ли вообще. Который только учил ее трахаться, смешил непотребными историями, и слушал то, что она никому не могла больше рассказать.
«Наверное, союз двух людей и есть нечто подобное» ― как-то подумал Пес, когда Кассана впала в легкую дремоту у него на груди.
И все равно ― такие люди вокруг нее его раздражали. Ведь эти лорды были всем тем, чем Клиган уже никогда бы не стал. Старый Пес, который мог предложить только свою верность, жизнь ― самого себя. Почему Кассане этого хватало, он так и не понимал, и каждый раз с замиранием думал о том, что вчера был последний день, когда она была рядом, когда позволяла быть с ней. Что она скажет о том, что на самом деле выбрала одно из тех, кто был лучше Пса.
Самое отвратительное было в том, что Сандор знал ― он ее не отпустит. Слишком велика была связь между ними. Даже если принцесса перестанет нуждаться в нем, как быстро он перейдёт к тому, что будет насиловать ее, ненавидя самого себя, но просто не видя другого выхода, и в итоге лишиться головы за это? Голова на пике ― наверное, не худшее решение, чтобы наконец-то избавиться от безрадостной жизни у Ланнистеров, и не мучиться от безразличия единственного человека, который что-то значил, которого Сандор не хотел увидеть в пекле, хотя сам, без сомнения, окажется там.
Кассана Баратеон, со своими прекрасными голубыми глазами и мягкими черными волосами, казалось, понимала все.
Кассана, угадывая его желания всегда безошибочно, нашла новый способ привязаться друг к другу. В один момент она робко и неуверенно предложила, что может перестать пить лунный чай — это было больше четырех недель назад. Сандор тогда ее плохо понял, но через день она снова повторила просьбу. Мужчина вообще смутно представлял, что делают женщины для предотвращения беременности, но об этом отваре слышал даже он. И, честно говоря, был не совсем доволен, что это был единственный способ уберечь принцессу от его бастарда ― хотя такая упрямица и самовольщица как Кассана Баратеон скорее тайно бы обвенчалась с ним, потом во всеуслышание заявив о том, что королевский Пес стал частью монаршей семьи, и спокойно, насколько это стало бы возможным, донашивала своего ребенка. Идти против дочери не решилась бы даже королева, а Пес никому бы не позволил навредить принцессе и своему щенку.
В состав того лунного чая входили следующие компоненты ― ромашка, пижма и мята, ложка меда и капелька блоховника. Возможно, в других случаях состав лунного чая мог отличаться, Варис рассказал Псу только про этот; очевидно, принцесса пила именно его. Основные компоненты этого состава — пижма, блоховник (болотная мята) и полынь — достаточно токсичны и могли привести к отравлению и вызвать досрочное прекращение беременности; мед и обычная мята используются, вероятно, чтобы перебить горечь лунного чая.
Пес знал ― еще до связи с принцессой, одна крестьянка, с которой он спал, как-то обмолвилась ― что неизвестно, насколько дурно влияет лунный чай на здоровье и репродуктивные способности женщин. Судя по всему, молодые женщины, не желающие рожать, относятся к лунному чаю достаточно беспечно, однако употребление лунного чая может быть небезопасным.
Живым примером тому была Лиза Аррен ― глупая и тщеславная корова, жена бывшего десницы Роберта Баратеона Джона Аррена. В этом браке она родила шестерых детей, и пятеро из них родились мертвыми или умерли вскоре после рождения, а шестой — Роберт Аррен — болен и страдает задержкой развития.
Поэтому, когда Кассана ― внимательно следя за реакцией любовника своими голубыми красивыми глазками ― предложила, что может какое-то время обойтись без лунного чая, Сандор испытал… смешанные чувства. Конечно, сначала он не поверил, решив, что принцесса просто издевается ― ну какая девушка в здравом уме захочет от него понести? Или, вернее сказать, не понести, а пустить все на самотек. Тут простые шлюхи бы отказались ― он все-таки был гвардейцем, а жизнь при дворе лучше, чем в борделе, ― а принцесса сама предложила.
Конечно, про ребенка она не сказала ни слова. Лишь предложила немного прервать это, чтобы в будущем ее организм не был отравлен. Судя по всему, она честно переживала за это, боялась будущего, в котором у нее не могло быть детей, и хотела дать себе хотя бы шанс ― им шанс, потому что ясно, какое будущее ее ждет. Даже если бы она вышла замуж, едва ли Сандор отказался бы от нее. Скорее, они бы своих бастардов выдавали за детей лорда, пока с ним бы что-то не случилось ― с подачки Клигана или самой принцессы.
Тогда гвардеец лишь пожал плечами и сказал, что она может делать все, что считает нужным. И лишь днем, простояв за королевским троном почти весь день, Пес понял, на что согласился, и на что решилась Кассана. А поняв ― испытал прилив дикого желания. Хотелось найти ее немедля, затащить в свою комнату, и трахать до изнеможения, изливаясь в нее, зная ― его семя может укорениться в ней и вырастить в нового человека. Того, кто свяжет их навсегда.
Он еле дождался вечера, когда Кассана скользнула в его комнату. Видимо, для нее это тоже было сложным решением. Сандор лишь хрипло поинтересовался, не передумала ли она. И когда Баратеон ответила «Нет», все остальное потеряло смысл. Если вообще его имело до этого.
Думая об этом, Пес замечал, что все чаще бросает взгляды на живот своей принцессы. Конечно, он делал это аккуратно, не теряя привычного облика, но все-таки делал. Будто готовый в любой момент увидеть то, к чему они оба неосознанно готовились.
И вспоминая об этом обоюдном решении, о двух проведенных вместе годах, Сандор вполне предсказуемо ― и обосновано, как он считал, ― впадал в ярость, краем глаза наблюдая, как вокруг Кассаны вертелся этот сукин сын. Эта женщина, вполне возможно, сейчас носила его ребенка, так какого гребанного пекла ублюдок позволял себе крутиться рядом с ней.
Но Тирион быстро откланялся, и племянница скользнула к нему, желая покинуть зал вместе с ним. Клиган сдержал усмешку, которая рвалась появиться на его лице, когда он заметил разочарованную морду того лорденыша, когда его покинули, даже не попрощавшись. Будто он ничего не значил.
И, действительно, ничего не значил.
Пес заметил, каким взглядом проводил Джоффри свою сестру, но после объявления о посте десницы король вернулся в свои покои, и не выходил оттуда, поэтому Клиган предпочел убрать этот взгляд в долгий ящик.
Вечером на пост заступил Мерин Трант, и Пес отправился к себе. Он вошел, не ожидая кого-то увидеть, но Кассана ― в темно-зеленом платье, с широкими белыми рукавами ― уже была там, сидела на краю кровати, и взгляд у нее был какой-то потерянный. Едва Сандор зашел, она вздрогнула, но бояться было нечего ― в эту комнату никто не заходил кроме хозяина, нее самой, и, в редких случаях, Вариса. Увидев любовника, она мгновенно расслабилась. Сандор плотно прикрыл за собой дверь и закрыл на замок.
― Как прошел день? ― спросила она, поднимаясь. Пес смотрел на нее, не отрываясь. ― Что ты делал? Обо мне думал?
Вопрос, конечно, был бессмысленный ― как еще мог пройти день у королевского гвардейца? Видимо, Кассана сама это поняла, поэтому смутилась.
— Конечно, думал, ― прохрипел Пес, сбрасывая с себя доспехи и белый, надоевший за день плащ.
Умом понимая, что обычный придворный флирт не может привести ни к каким последствиям, тем более с принцессой, с его избранницей, Пес не мог заставить себя успокоиться. Ему нужно было знать, что она принадлежит только ему. Почувствовать это прямо сейчас, как бы странно это не выглядело в глазах Кассаны, которая угадывала его настроение так же ясно, как чувствовала холодный ветер на улице.
Она настороженно смотрела за тем, как Пес приближается к ней, будто маленький зверек за большим хищником, как трепетная лань за охотничьим псом.
― Королевская лань влюбилась в королевского Пса, ― как-то сказала ему Кассана, рассмеявшись. Если Джоффри и его родные брат с сестрой помышляли себя львятами, то Баратеон никогда не забывала, какой герб развивался над ее отцом.
― Глупая лань, ― фыркнул тогда Пес, и тут же почувствовал, как его пихнули под ребра.
― Пес тоже не очень умный, ― заметила Кассана. В тот раз, пусть и не напрямую, принцесса впервые поинтересовалась, а был ли королевский Пес так же неаккуратен, влюбившись в королевскую лань, как и она сама.
Она обняла его за шею и прильнула к твердой мужской груди. Девушка успокаивалась, слушая его размеренное дыхание. Она запустила свои тонкие пальцы в его длинные волосы и посмотрела прямо в глаза.
― Никто ничего не значит, ― сказала девушка, безошибочно угадывая, что терзает Пса, что ему не нравится, и в чем он хочет утвердиться. ― Никто и ничего. Только ты.
Кассана поцеловала его нежным поцелуем.
— Вот оно как, — тихо проговорил мужчина. Он впился в ее губы, кусая и сплетаясь языком с ее в танце страсти, после чего резко разорвал поцелуй и развернул ее спиной, сжимая её ягодицы, прижимая к себе. Твердые мужские руки сжимали шею принцессы, отчего девушка слегка задыхалась. Он по-хозяйски задрал её платье и стал стягивать белье. Другая рука скользнула в ворот платья и сжала налившуюся грудь. Кассана охнула, почувствовав ягодицами степень его возбуждения, после чего выдохнула.
― Какая красивая девушка, — прошептал он ей в ухо, больно укусив, — С очень красивым телом.
Резким движением мужчина расстегнул свои штаны, развернул девушку к себе и тут же грубо проник в нежное тело девушки, вызывая у неё громкий стон.
— Не двигайся, — властно прошептал мужчина, сжимая её горло одной рукой, а другой удерживая тело принцессы за талию, крепко прижимая к себе. Кассана не выглядела удивленной, нет, в ее глазах читалось странное удовлетворение от происходящего. И тут он понял — она знала, в каком он состоянии. В этот раз ее шалость зашла слишком далеко. Сандор прекрасно осознавал, что невменяем — возбуждение и похоть затмили собой все.
Кассана уперлась руками в кровать, стараясь не потерять равновесие. Пес осыпал поцелуями тонкую шею, перебрасывая волосы вперед, чтобы не мешались. А Кассана подалась бедрами назад, вжимаясь в него своим маленьким, желанным телом. Все движения мужчины были резкими и грубыми, но в то же время все они были отточены и методичны. Стоны вырывались из его горла, оглушая их обоих. Вены выступили на его руках, выдавая его ужаснейшее напряжение.
Клиган зарычал, с силой обхватывая эти круглые бедра, осязая призывно расставленные ноги. Кассана простонала, прижимаясь к нему сильнее, даже не испуганная его безумным порывом. Лишь заведенная, зовущая…
Девушка громко вскрикнула, царапая ногтями покрывало на кровати, и Сандор в унисон с ней издал низкий вибрирующий стон, полностью выходя и толкаясь снова, глубже. В ней было потрясающе влажно и сладко, как в изысканном десерте.
Твердая плоть сладостно скользила по складочкам, по телу волной прокатывалась волна предвкушения, стягивая низ живота в истоме. Кассана дернулась, удерживая его в себе, и ее лоно сжалось вокруг него, доставляя наслаждение, граничащее с безумием.
Размеренные толчки быстро сменялись стремительными, и громкие дрожащие стоны тонули в его собственных. Пес обхватил пальцами тонкий стан, насаживая девушку на себя, ощущая, как черная похоть вылетает из сознания, и как на смену ей приходит светлое блаженство.
Кассана уперлась обеими ладошками в кровать. Сандор охватил взглядом тонкое обнаженное тело, после чего дернул девушку на себя, заполняя собой без отказа. Кассана забилась в агонии — комнату наполняли громкие стоны и всхлипы, и она яростно подавалась бедрами ему навстречу, стараясь сделать угол проникновения глубже.
Неожиданно принцесса Баратеон вырвалась из его цепкой хватки и повернулась к нему, крепко целуя.
— Я хочу видеть твоё лицо, — прошептала она. Пес замер прямо в ней ― ему не часто доводилось слышать такие слова. Даже шлюхи, с которыми он развлекался, предпочитали, чтобы их брали сзади ― никто не мог смотреть ему в лицо, особенно искаженное каким-никаким, а все-таки удовольствием. Любые эмоции делали Пса еще более уродливым, и он не мог винить шлюх в том, что они не хотела смотреть на него в такие моменты.
Но Кассана Баратеон не была шлюхой. Она была принцессой, и она хотела видеть его.
Сандор научил ее быть сверху. Не то чтобы до него у нее вообще кто-то был, Клиган был первым мужчиной в её постели, и поэтому Кассане нравилось говорить, что их почти незаконная связь и в меру жёсткий секс учит ее чему-то новому. Это оказалось не сложнее, чем ездить на лошади, но понятно, кто был послушнее.
Принцесса наверняка почувствовала его замешательство, потому что дала ему выскользнуть, улыбнулась и толкнула его на кровать, седлая его, вновь принимая в себя восставшую плоть. Резким движением Сандор проник в разгорячённое тело девушки, вырывая у неё новый стон. Он отодвинул её тело назад, сжимая её за талию. Грубыми движениями мужчина поднимал её и отпускал. Наслаждение захлебывало их, но резкая судорога заставила Кассану дернуться, от чего мужчина проник ещё глубже.
— Неаккуратная девушка, — проговорил мужчина, поддерживая её за тонкую талию. — Неужели ты устала, принцесса?
Собрав все силы в кулак, девушка повалила его на спину полностью и стала быстро двигаться на нём. Проникновения выходили очень глубокими и чувствительными, заставляя их обоих стонать. Жесткие мужские пальцы сжали до красноты небольшую женскую грудь, наслаждаясь открывшимся видом на разгоряченное нагое тело. Кассана прильнула к его шее, страстно целуя и кусая его. Розовые отметки от её маленького рта незаметными пятнами выступали на смуглой коже мужчины. Он грубо схватил её лицо и поцеловал, приподнимаясь на локтях, проникая в неё глубже и сильнее.
— Пожалуйста, — прошептала Кассана, задыхаясь своими стонами. Бесстыдно врываясь языком в его рот, цепляясь в его плечи, ища опору. Так сладко, так горячо.
Отстранилась, обхватила его лицо маленькими ладонями и легонько качнулась навстречу.
— Я так люблю тебя, — прошептала прямо ему в губы, и, не позволяя ответить, вновь завладела ими. Сандор откликнулся на поцелуй, чувствуя, что долго в такой позе не продержится — влажное лоно обхватывало совсем нежно, и принцесса ерзала на нем, стараясь усмирить возбуждение.
Он дышал ей. В ней была заключена вся его нежность и ласка, выходившие из него толчками, бурлящими потоками, сдерживаемыми слишком долго. Клиган крепче обхватил тонкий стан, вскидывая бедра и ловя невесомый вскрик губами, очерчивая языком ее десна. Кассана изогнулась, прижимаясь заостренной грудью к его груди, и он сделал новое поступательное движение, совершенно не ожидая, что девушка протестующе замычит сквозь поцелуй и вцепится ему в плечи коготками.
Она медленно заскользила на его пульсирующей плоти. Сандор прикрыл глаза. Слишком прекрасно, чтобы быть реальностью, а не сном. Даже спустя годы ― как можно верить, что такой сукин сын получил нечто настолько прекрасное и нежное, как принцесса Кассана Баратеон. Принцесса положила его ладони на свои ягодицы и подалась вперед, чуть ли не соскальзывая с него, целуя в губы.
Мужчина самодовольно улыбнулся и перевернул девушку на спину. Дыхание принцессы было прерывистым и свистящим. Из горла рвались новые, хмельные стоны, сладостью лаская слух. Сандор напрягся, когда ее ногти впились кожу его плеч и сползли на спину, царапая и принося странную, блаженную боль. Не в силах терпеть это, он подался вперед, прихватывая губами коричневый сосок, подмахивая бедрами в такт.
Кассана качнулась в последний раз и замерла, впиваясь зубами в его плечо, подавляя рвущийся наружу вскрик. Через пару толчков Пес присоединился к ней, хрипло простонав в тяжелые пряди волос, лежащие на кровати. Его пронзила длительная вспышка удовольствия, подобно которой он никогда не испытывал — ни с ней, ни до нее. Ему было дико хорошо прямо тут, в ней, и выходить он не собирался как минимум миг.
Вид растрёпанной девушки будоражил его. Мужчина опустился рядом с ней и стал гладить её тело. Принцесса что-то пробормотала, ласково кладя свои ладошки ему на грудь, в которой отчего-то опрокинулось ведро горячего, обжигающего восторга, щедро приправленного счастьем
— Мне щекотно, — тихо проговорила Кассана.
— Я знаю, — ответил Пес, целуя её в плечо, отчего тело девушки покрылось мурашками.
Кассана помнила, как во время бунта, или намного раньше, кто-то сказал Псу:
— Пощадите собственную душу!
— Ну, нет! ― Клиган пьяно, жестоко рассмеялся, в ответ на эти слова. Смех его был похож на лай собак, но даже тогда Кассана знала, что при всем его жестоком нраве, при всей его злобе, Сандор Клиган не допустил бы, чтобы ей причинили вред. ― Напротив, я с превеликим удовольствием пошлю свою душу на погибель в наказание ее создателю, — прокричал он.
— Я сделаю всё, чтобы спасти тебя, — прошептала она, закидывая на него ногу.
— Ну, попытайся, дорогая, — с насмешкой ответил мужчина, очерчивая пальцами контуры её груди.
После Сандор был с ней необычайно нежен, целуя каждый сантиметр ее тела, лаская в объятиях, будто извиняясь за то, что его сердце теперь навеки принадлежит ей, и принцесса не может ничего с этим сделать. Королевский пес никогда не отпустит королевскую лань.