Исан

Рынок кажется даже слишком живым после полупустых улиц. По дороге попадалось буквально человека два на каждые сто метров. На рынке же гудели разговоры, толпились люди, тихо играло чьё-то старое шипящее радио. Джинён решил пройти насквозь, чтобы показать местную популярную площадку. На прилавках лежало свежее мясо, в одном отделе сзади висели на крюках свиные головы, в тазах плескались угри, блестели в свете жёлтых ламп мидии, коробками пестрели всевозможные овощи. Чуть дальше стояли маленькие посудки со специями, нос тут же защекотало от обилия пряных запахов. Рядом с ними продавали сладости и печенье. Джебом задумчиво посмотрел на пышные кукурузные булочки, но решил, что лучше возьмёт их на обратной дороге. Рынок заканчивался двумя небольшими кафетериями, из которых тянуло кунжутным маслом и разбухшей лапшой. - Отец приходит сюда выпить и посидеть с друзьями по субботам. Там всегда накладывают много закусок и отличная кукуруза в сыре. Мы тоже можем как-нибудь зайти расслабиться. - Да, было бы неплохо, - Джебом кивает. – А вы здесь рыбой не торгуете? - Для этого нужно забивать место и сидеть там весь день, - Джинён кривит лицо. – Я не фанат просиживания задницы. Я лучше за пару часов на велике весь город объеду и доставлю что нужно, чем буду слушать про ноющие колени и режущиеся зубы у чьих-то внуков. - Так себе перспектива, да, - Джебом издаёт смешок. – Я на работе обычно слышу разговоры нескольких типов: хочу задницу побольше, хочу задницу поменьше, он такой мудак, она такая сука. Какой только Санта-Барбары не наслушаешься, пока банально стоишь в зале. Одна пара как-то раз обсуждала экологическую политику Финляндии, но это хотя бы было интересно. Джинён смеется, слегка закидывая голову наверх и приподнимая правый уголок губ. В стороны от глаз ползут морщинки, улыбка сохраняется ещё какое-то время. Он казался спокойным и тихим парнем, поэтому слышать смех было даже в какой-то степени неожиданно. Но Джебом думает, что улыбка ему к лицу. Какое-то время по дороге попадаются только жилые дома и маленькие магазины. Когда они стоят на перекрёстке, Джебом замечает почтовое отделение. Поначалу он удивляется, но потом осознаёт, что пусть Исан и отдалённый, это не значит, что он не держит связь с остальной частью страны. На пыльном окне висит напоминание о своевременном продлении подписок на журналы и прочие печатные издания. - Библиотека отсюда далеко? - Да не очень. От дома минут двадцать пять пешком. - И это недалеко? - Я смотрю в столице не привыкли двигать ногами. - В столице в каждом квартале есть всё нужное, - хмыкает Джебом. - Привыкай, ходить полезно, - Джинён фыркает в тон ему. – У нас только одна библиотека, но зато там даже есть интернет-кафе на втором этаже. - У вас есть интернет? Вопрос настолько поражает Джинёна, что он останавливается и с неверием смотрит на своего спутника. Оскорблённая усмешка вырывается наружу. - Слушай, я всё понимаю, но мы ведь не пещерные люди. У меня дома есть вайфай так-то. - Серьёзно? Неожиданное изумление на лице Джебома настолько искреннее, что Джинён не может злиться. Он трёт лоб ладонью, качая головой. - Ладно, всё нормально, я догадываюсь откуда у этого ноги растут. Здесь проведён интернет, просто им особо не пользуются. По крайней мере, не так, как это делают в городах побольше и посовременнее. Мы можем посмотреть фильмы, что-то поискать, найти информацию для учёбы, но зависание в социальных сетях не распространено. Когда работаешь, как-то не до этого, да и есть вещи поинтереснее. - Не то чтобы я считал вас пещерными людьми… - Джебом делает паузу, формулируя мысль. – По атмосфере здесь время как будто остановилось. Невысокие дома, минималистичные вывески, плакаты от руки, редкий транспорт, тишина. Интернет здесь, в принципе, как будто не к месту. - Другие города сильно отличаются, да? - Они более яркие. В последние несколько лет везде стараются втыкать как можно больше цвета. Везде наставлены магазины с косметикой и техникой, из каждого играет своя музыка, здания обклеены плакатами и рекламами. Большие города как будто никогда не спят и люди там вечно в движении, либо наоборот – торчат дома, пользуясь удобствами доставки всего, чего только можно. Исан как будто свеча, а Сеул – огромное кострище, в которое постоянно подкидывают всё больше дров. - Ого, вот это сравнение. - Ты бы хотел съездить в другие города? Джинён на пару секунд как будто теряется и озадаченно смотрит на дорогу перед собой. - Мне и здесь хорошо. - Тебе разве не интересно посмотреть другие места? Походить по достопримечательностям, поесть местную еду. - Интересно, просто… - Джинён вздыхает. – Я же не могу бросить отца. Даже на пару дней, ему будет сложно без меня, да и случиться может всякое, у него уже возраст. - Ты можешь поехать с ним. Не думаю, что это будет такой большой проблемой, если вы уедете на два-три дня. - Он ни за что из Исана не уедет. У него по этому поводу железная позиция. Он говорит, что никогда не выезжал отсюда и не собирается, - Джинён вдруг показывает пальцем на белое здание с тёмно-синей дверью. – Вот это наш банк. Если закончится наличка, можешь сходить туда и снять деньги со сберкнижки или карты. В городе безналичного расчёта нет. Джебом смотрит на его лицо и понимает, что он специально перевёл тему. Ему не нравится об этом говорить, поэтому Джебом не настаивает. Нет так нет, обсудят что-то ещё, принуждать и насильно вытаскивать слова смысла нет. Он осматривается и замечает старый пожелтевший от дождей плакат на доске неподалёку от банка. - «Денежные выплаты иногородним, прожившим в Исане более ста дней»? – читает Джебом, хмурясь. – «Выплата пособий каждые полгода». - Раньше руководство пыталось проводить кампанию по привлечению людей в город. Население у нас не очень большое и молодежь когда-то кучно уезжала. Это угроза вымирания города, поэтому делали, что могли, поднимали зарплаты, придумали это вот пособие. Не знаю действует ли оно до сих пор. Тебя ведь записали на блокпосте? Если пробудешь здесь больше ста дней, то как раз проверишь. - Так странно. Первый раз про такое слышу вообще. - Лучше ничего придумать не смогли, я так думаю, - Джинён пожимает плечами. - И как? Помогло? - Да как сказать. Иногородних тут максимум человек десять наберётся. Приехали, когда вместе с работой предлагали жильё в период безработицы по стране, да так и остались. Потом уже роль сыграли естественные процессы. Дети возвращались к заболевшим родителям, оставались за ними смотреть, сами обзаводились семьями. Даже если было желание переехать, перевозить всю семью со старшим поколением это сложно и дорого. Работа есть, дом есть, хозяйство есть – смысл искать что-то в другом месте пропадал. Джебому сложно осознавать привязанность к чему-то, к какому-то месту. Он живёт отдельно от родителей со старшей школы. Они в Инчоне, он в Сеуле. Его передвижения не ограничены, любимого человека нет, животных, за которыми надо смотреть, нет, даже цветов, которые надо поливать, нет. Он может в любой момент собрать вещи и уехать, что он, собственно говоря, и сделал без лишних раздумий. Наличие каких-то сдерживающих факторов его в какой-то степени даже пугает. Он всё время забывает, что не все могут так сделать. Возможно, ему самому когда-то придётся смотреть за постаревшими родителями, хотя они обычно говорят, что специально держат себя в форме, чтобы не терять свою самостоятельность и не забирать свободу детей. Но для кого-то наличие близких людей действительно является сдерживающим якорем. Один квартал сменяет другой. Пейзаж правда остаётся практически таким же. Разве что впереди появляется парк. Они направляются к нему и переходят на нужную сторону, когда Джинён останавливается, всматриваясь в человека, стоящего справа от пешеходной дорожки у крайней стороны аллеи. - Югём? – бормочет он, щурясь, а затем обращается к Джебому. – Подожди, я переговорю со знакомым, ладно? - Конечно. Джебом провожает его взглядом, а затем поворачивается к парку. Обычная зелёная зона с резными скамейками и высокими фонарями. Такая есть в каждом городе. Может быть с другой стороны есть фонтан. Только почему-то начинается этот парк с очень высокого и толстого дерева, огороженного позолоченным витиеватым забором. У него была необычная гладкая на вид кора, сильно отдающая багровым цветом. Мощные ветки разрослись настолько, что выходили далеко за линию ограждения. Джебом подходит поближе, окидывает взглядом и тянет руку к ветви, выпиравшей на уровне его плеч. - Стой! – возникший из ниоткуда Джинён перехватывает его руку. – Это Дерево Висельников, его нельзя трогать, иначе будешь проклят. - Проклятое дерево? – брови Джебома ползут вверх. – Тогда какого чёрта оно делает в центре города? - Это был обычный дуб до колонизации, но когда иноземцы вторглись сюда, то повесили на нём отряд борцов за свободу. Здесь покоятся их души. Они считаются молодыми мучениками и героями, их нельзя тревожить. - Странный у вас город. - Не нравится, так уезжай к себе, - Джинён, скрестив руки на груди, воинственно загораживает собой дерево, как будто его могли срубить одним лишь взглядом. - «Странный» не значит, что мне не нравится, «странный» значит, что я такого раньше никогда не встречал, - миролюбиво объясняет Джебом. – Просто необычно. Реакция Джинёна его забавляет. Он так серьёзно относится к городской легенде. Наверное, в таком маленьком обществе, над которым фактически постоянно висит угроза исчезновения, фрагменты истории и правда имеют огромное значение. Люди боятся, что потеряв крупицы духовности, они потеряют себя. Поэтому так ревностно защищают то, веру во что им внушили ещё в детстве. - Всё нормально? Ты как будто удивился, когда увидел своего знакомого, - говорит Джебом, когда они не спеша шагают под аркой из переплетённых растений. - Да, просто он вроде как уехал неделю назад. Начал жить в Тэджоне. В итоге он сейчас вернулся, потому что его отец упал и сломал ногу. - Хреново вышло. - Вообще кошмар. Ладно его хотя бы быстро нашли. Так ведь можно упасть очень неудачно и потом ни до кого не докричаться или тупо пробить себе череп. Нельзя стариков одних оставлять. - Главное, что его нашли и всё в порядке. - Это да. Парк заканчивается, как Джебом и думал, простеньким фонтаном с плавающими на поверхности листьями. Особо у него не задерживаясь, они направляются к последнему на сегодня пункту в списке – библиотеке. Здание вполне себе обычное, без лишней вычурности. Джинён коротко представляет Джебома на стойке регистрации и следует за ним по пахнущим старыми страницами коридорам. - Что собираешься взять? - Что-нибудь про историю Исана. В интернете толком ничего нет, но я думаю, что здесь должно найтись что-то интересное, - Джебом сверяется с пыльными указателями на верхних полках. – Сюда. - Я смотрю, ты прямо серьёзно к этому относишься, - Джинён смеётся. - Скорее я слишком устал тупеть за всё то время, что таскал за людьми шмотки на работе. Так хоть какая-то мозговая активность. Может стать блоггером и писать про богом забытые города? – пауза. – Без обид. - На правду не обижаются, - Джинён разводит руками. – Может заинтересуешь народ, повлечешь волну туризма, принесёшь в богом забытые города деньги. Или вообще создашь свою экскурсионную программу и станешь гидом. - В тебе бьёт бизнес-жилка, а? - Да, именно поэтому я торгую рыбой в Исане. Нужный стеллаж забит старыми книгами про историю Кореи и историю мира. Некоторые книги датируются ещё довоенными годами. Парни, слегка прищурившись, скользят глазами по корешкам, пытаясь выцепить нужное, над их головами гудят накалённые лампы. Наконец, Джинён щёлкает пальцами и вытаскивает не очень толстый учебник, выпущенный в 2005 году местным издательством. Судя по тусклым обложкам остальных книг, его можно считать очень даже свежим, по крайней мере, свежее здесь больше ничего нет. Время шло к вечеру. Августовское небо по-осеннему напирало на город. Чтобы посмотреть больше, они идут обратно другими улицами, обходя с левой стороны как парк, так и рынок. Особо это ничего не меняет, но Джебом всё равно вертит головой, запоминая и отмечая надписи на вывесках. Когда он замечает пекарню, уютно подсвеченную изнутри ярким рыжеватым светом, то просит Джинёна зайти. - Выбирай торт, - говорит Джебом так, как будто перед ним были десятки рядов выпечки, хотя в холодильнике находилось всего шесть вариантов. - В смысле? - Твой отец сказал, что ты любишь сладкое. - И? - И я хочу тебя угостить. Отметим мой приезд. - Джебом, тебе необязательно… - Будешь упрямиться – я куплю все. Джинён смотрит на его скрещённые на груди руки, решительные глаза и своевольно выпяченный подбородок и думает, что из них двоих упрямится здесь явно не он. Потому что всё лицо Джебома кричит о том, что он не шутит вообще ни капли. Характер нового соседа постепенно принимал очертания. - Тогда шоколадно-банановый. Вариант сдаться и не спорить казался самым оптимальным. Тем более сладкое Джинён действительно любил. Он нёс торт домой, радостно перебирая пальцами по пакету. Неожиданные праздники всегда самые лучшие. На торте Джебом не останавливается. Он покупает печенье, несколько упаковок мармелада и чипсов, кукурузные булочки, два вида кимпаба и чуть ли не маленькое ведро ттокпокки. Он решил, что раз уж наступил отпуск, то можно и расслабиться. За ужином глава семейства, задобренный едой, увлечённо рассказывает про случаи с рыбалки. Про мужиков, падавших с лодки, про карпов размером с ребёнка, про поездки в море в шторм. Джебом слушает, подперев подбородок руками, и иногда замечает, как Джинён легко качает головой, улыбаясь себе под нос. Он находит байки отца забавными. После второй бутылки соджу разговоров становится ещё больше, но мужчина быстро утомляется и по привычному биологическому графику уходит спать около девяти вечера. «Давно я не сидел вот так с кем-то за столом. Есть какое-то своё очарование в том, чтобы слушать не особо-то важные истории от человека с громким голосом и просторечным диалектом. Истории сразу становятся интереснее. Как рассказы того самого вечно полупьяного дяди, у которого событий из жизни и анекдотов хватит на несколько огромных сборников. Ещё я давно не проходил через процесс узнавания человека. Когда ты смотришь на него, слушаешь и всё в нём для тебя новое. Всё записывается в мысленный блокнот. Информация о нём, привычки, тон голоса, смех. Первое впечатление о Джинёне: собранный, уверенный, простой в общении, но не простой сам по себе. У него есть то, чего он придерживается, своя мораль и достаточно светлая голова, чтобы держать позицию, - Джебом на какое-то время задумывается, водя ручкой над страницей. – На него сложно не смотреть. И я не знаю виновата в этом внутренняя сила или его лицо с гладкими чертами и глазами, похожими на чернильные капли. В этой его лёгкости есть какое-то притяжение». Тетрадь убирается под подушку. Джебом закидывает руки за голову и выдыхает. Ноги гудят после длительной прогулки, но спать не хочется, он не привык ложиться так рано. У реки за окном квакают лягушки и шуршит лес. Темнота становится всё гуще, разгоняемая только настольной лампой. Чистый воздух по-прежнему кажется слишком неосязаемым и не имеющим абсолютно никакой текстуры. Промышленный воздух он другой, он пленкой ложится на язык, покрывает горло сплошным полотном. Джебом садится, прижимается спиной к стене и достаёт библиотечную книгу, поворачивая её к свету. Начало настолько академическое и унылое, что он решает оставить это дело на другой день. Сейчас он не в том настрое, чтобы читать про первые постройки на земле. Посидев так несколько минут, он всё-таки встаёт, накидывает толстовку и достаёт из рюкзака сигареты. Дома сидеть не хочется. На улице заметно зябко, в лесистой местности, тем более у реки, даже летние ночи никого не щадят. Джебом подсвечивает себе дорогу экраном телефона, выходит на задний двор и садится на скамью у дома. Щёлкает зажигалка, загорается маленький янтарный огонь на конце сигареты. Свежий воздух сменяется привычным яблочным дымом фильтра с зелёной точкой на бумаге. Луна спрятана за тучами, но её редкие лучи умудряются пробиваться через разломы и чертить серебром по воде чуть поодаль. Покачивается высокая трава на берегу. Ветер путается в волосах, мягко водя прохладой по лицу. Джебом откидывает голову назад и прикрывает глаза. - Курить вредно. Прозвучавший в метре слева голос заставлять вздрогнуть, хотя на самом деле был очень сильный порыв подскочить от неожиданности. Джебом поворачивает голову и видит в окне Джинёна. - Никогда так не делай больше, ладно? – Джебом шумно выдыхает, потирая грудь. – Напугал до усрачки. - Прости, - парень смеётся, совершенно не выглядя виноватым. - Дым мешает? Давай я отойду. - Нет, сиди, всё нормально. Отец тоже иногда курит, я привыкший. Вон его пепельница внизу, выкинешь туда окурок. Джинён смотрит куда-то вдаль, расслабленно опёршись локтями о подоконник. Его тонкая серая футболка наполняется холодным ночным воздухом на манер паруса. С каждым порывом ветра угольная чёлка поднимается наверх. - Не спится? – спрашивает он минуту спустя. - Я обычно поздно ложусь, - Джебом затягивается в последний раз, тушит сигарету о стенку железного ведёрка и выбрасывает её туда же. – А ты чего не спишь? - Паззл собирал. - Паззл? – Джебом вскидывает брови и встаёт, чтобы заглянуть в окно. – Ого. Комната Джинёна аккуратно прибрана. На столе горит большая лампа, под которой собрана треть многоэтажного здания, увешанного цветами. Рядом на стуле стоят друг на друге коробки с низкими бортиками, в которых лежали остальные разрозненные части. А на всех стенах висели рамки с собранными паззлами. Летний сад, бушующее море, громадный мост, ночной пейзаж – с десяток разных картин. - Выписываю их себе каждый раз, как появляются в каталоге. Скоро уже вешать будет некуда, но меня это не остановит. Слишком уж нравится. - Это здорово. Когда есть какое-то хобби, - Джебом слегка улыбается. – Не останавливайся. Самое то, чтобы занять руки, время и голову. - Заходи завтра вечером, можем вместе пособирать. Джебом, прислоняющийся к подоконнику со стороны улицы, поднимает глаза. Из-за фундамента Джинён выше него почти на полметра. В его взгляде не натянутая вежливость, а умиротворённое ожидание ответа. Он и правда не против его компании. - Хорошо, загляну. Притащу лимонад и свою музыку. - По рукам.