Исан

Назойливое шуршание заставляет открыть глаза. Джебом морщится и поднимает взгляд в сторону шума. На столе сидит жирная чайка, самозабвенно копающаяся в открытой пачке печенья. Четверть минуты уходит на то, чтобы осознать происходящее и заставить мозг соображать. Он оставил окно приоткрытым, подперев его книгой, но, похоже, она без каких-либо проблем сползла, когда птица протискивалась внутрь. Джебом тянется к телефону под подушкой, но чайка, едва услышав звуки с его стороны, достает покрытую крошками голову из пакета, сверлит его недовольным взглядом, что-то кричит ему и вылетает наружу. - И тебе доброе утро, - бормочет Джебом хриплым после сна голосом. Он перекатывается на спину, с хрустом потягивается и трёт глаза. Руки покрываются мурашками – дом успел капитально остыть за ночь. На улице светло. Солнца не видно, но стянутое кремовой плёнкой небо как будто подсвечено с обратной стороны. Часы показывают десять утра. Рекордно раннее время для подъёма в отпускной день. Джебом лениво валяется в постели ещё несколько минут, после чего заставляет себя встать и умыться. Дома тихо. На ходу натягивая толстовку, Джебом входит в кухню и находит на столе придавленную ключами записку. Выведенные чёрной ручкой буквы кругловатые и слегка наклонены вправо. Почерк выглядит очень аккуратным. «Отец на рыбалке, я поехал по заказам. В печке на горячих кирпичах жареная рыба – поешь, это тебе. Вернусь где-то в обед. Если захочешь прогуляться, то закрой дверь на верхний замок ключом с большой круглой головкой». У Джебома такое простое послание вызывает улыбку. Когда ему было около двенадцати, мама оставляла что-то похожее на столешнице перед уходом на работу во время его каникул. Писала какая еда есть в холодильнике, как её лучше разогреть, где лежат конфеты и кофе. Иногда она рисовала внизу человечков или животных, если у неё было хорошее настроение. Джебом складывает записку пополам и убирает её в карман. Хозяйничать на чужой кухне казалось немного неправильным. Нужно ещё привыкнуть к тому, что на неопределённый срок эта кухня является и его тоже. Джебом завтракает, смотря на качающиеся за окном деревья. Как ни странно, тишина его не напрягает. Даже нет желания копаться в телефоне, мозг отдыхает от хаотичного потока цифровой информации. Слух сосредоточен на старых тикающих часах где-то в гостиной, на царапающих крышу ветках, на свистящем в стенах ветре. Заперев дверь, Джебом после завтрака выходит на улицу с книгой под мышкой. В этот раз на парковке у пирса стоит четыре машины. Возможно, сегодня был какой-то прилив или отлив, нужный для удачной рыбалки, он в этом не разбирается. Прогуливаясь по обочине, он снова удивляется тому, как вокруг спокойно. Дорога абсолютно свободная, не нужно смотреть по сторонам и вслушиваться в скрип шин. Вместо этого можно смотреть на сочно-зелёные листья лесополосы справа и ловить пальцами высокие травинки. Пару раз он даже замечает на деревьях рыжеватых белок. Рынок такой же оживлённый, как и всегда. Не удержавшись, Джебом покупает конфету в виде большого плоского диска из жжёного сахара с продавленной посередине звездой. Он разламывает её на части в пакете и закидывает один кусок в рот на манер карамели. Ему нравятся рынки, нравится атмосфера пахнущего специями и мясом коридора, нравятся бойко переговаривающиеся о чём-то продавцы с денежными сумками на поясе, нравится льющийся из маленьких помещений по бокам свет. Здесь как будто был свой маленький городок. Снова выйдя на обычную улицу, Джебом идёт по знакомой дороге. Заметив книжный магазин с потускневшим на солнце нарисованным плакатом, он решает зайти. Коротко звенит бронзовый колокольчик с двумя свисающими на красной нити рыбками. Внутри немного душно, но по коже иногда пробегает холодный воздух крутящегося на высоком стенде вентилятора. Помещение разделено на вытянутые прямоугольники тремя стеллажами. У окна стоит два стола со стопками тетрадей и рядом пластмассовых корзинок с разной канцелярией. Не то чтобы выбор очень большой, но он всё же есть. Джебом проходится пальцами по обложкам, пролистывает, вертит в руках ручки, а затем подходит к кассе. - Здравствуйте. У вас случайно нет каких-нибудь карточек с Исаном? - Карточек? – женщина, до этого читавшая журнал по садоводству, приподнимает брови. - Да, что-то вроде открыток. - Ты не из наших краёв, что ли? - Я путешествую, - Джебом кивает. – Хочу найти себе что-нибудь на память отсюда. - А ты откуда? – из-за кассовой стойки выглядывает девчушка лет четырнадцати, которую до этого не было видно из-за стоящей полки с журналами. - Из Сеула. - Ничего себе, а это далеко? - Несколько часов надо ехать. Сначала на автобусе, а потом на поезде. - Ого. Мам, а ты была в Сеуле? – туго заплетённая коса девочки подпрыгивает, когда она поворачивается к матери. - Нет, Сохи, что мне там делать? – женщина поправляет ей чёлку. – Хочешь съездить в Сеул? - Нет, - Сохи вертит головой. – Мне здесь хорошо. Я же не могу оставить вас с папой. На секунду Джебом озадаченно застывает. Ему кажется, что он это уже слышал. Неужели дежавю? - У нас туристов обычно не бывает, поэтому нет сувениров, - продавец шумно втягивает воздух через зубы, задумчиво смотря наверх, а затем её лицо светлеет. – Подожди-ка, вроде бы что-то такое оставалось ещё с открытия магазина. Через пару минут она выходит из дальней комнаты и протягивает Джебому две пожелтевшие от времени открытки. - Больше ничего не нашла. Остальные разобрали кто куда давно ещё. - Ничего, хорошо, что хотя бы эти есть. Сколько с меня? - Да ты чего, милый, они же не продаются. Пусть будет тебе маленьким подарком. Джебому неловко, что он потратил её время и заставил искать два куска картона за просто так. Он оглядывается. - Знаете, думаю, мне нужна пара новых ручек. На улице лёгкие снова наполняются чистым прохладным воздухом. Бумажный пакет приятно хрустит в руках. Дорога до парка пролетает незаметно, время между двухэтажными домами льётся умеренным ручьём. Перед тем, как перейти последнюю дорогу, Джебом заглядывает в отделанную лимонными плитками кофейню и берёт себе большой стакан пряного латте. В конце концов, погода была нежаркая, а сидеть он планировал достаточно долго. Слегка выгнутая в спинке дубовая скамья оказалась удобной. Людей в парке не было, разве что в самой дали кто-то не спеша вышагивал под переплетёнными ветвями. С дорог по бокам доносился звук редких машин, над головой шуршали листья, на небольшой площадке перед Деревом Висельников курлыкали худощавые голуби. Глаза сосредоточенно скользят по строкам, страницы сменяют друг друга одна за другой. Стынущий кофе заканчивается, время переваливает за границу полудня. - Интересно? Джебом дёргается, когда сзади на плечи опускаются ладони. - Твою мать, Джинён, - он пытается схватить его за край кофты, но тот успешно уворачивается. – Я же просил так не делать. - Прости, прости, - Джинён смеётся, обходя скамью и опускаясь рядом. – Я не удержался. - В следующий раз я тоже могу не удержаться и съездить тебе по морде. - Обещаю, больше не буду, - парень несколько раз кланяется и кивает на книгу. – Ну так и? - Нормально. Обычный город, раньше здесь даже торговый путь пролегал. Но вот эта гражданская война, когда люди из другого поселения пытались захватить власть, конечно, интересная. Отпор давала молодежь из военного училища, которое здесь раньше было, и почти все они погибли. - Да, поэтому Дерево Висельников, на котором их казнили, имеет для нас такое большое значение. Если бы не они, Исан бы уже не был Исаном. - Кстати, нашёл в книжном, - Джебом показывает ему открытки. - Вот это старье, - Джинён присвистывает, беря их в руки. – Колесо обозрения здесь ещё совсем новое. Сейчас оно всё облупилось и проржавело. - Оно работает? - Только по выходным. В будние дни туда ходить некому, все работают, либо учатся. Хочешь сходить? - Да, хочу посмотреть на город с высоты. - Не скажу, что там потрясающий вид. Хотя возможно это из-за того, что я уже привык. Когда привыкаешь, перестаёшь замечать красивое в чём-то, что всегда на виду. - Философствуешь. - Бывает, - Джинён посмеивается, пожимая плечами. – А на второй открытке это наша ратуша, думаю её так можно назвать. Не знаю кто у нас официально мэр города, но обычно всякие мероприятия проводят старейшины. Четыре мужика уже такие в возрасте. Я где-то слышал, что они друзья детства, всегда были вместе, все дела. - Честно, я тоже понятия не имею о том, кто мэр Сеула. Знаю только, что он недавно покончил с собой из-за скандала. - Такая себе информация. - Какая уж есть. Джебом протягивает ему пакет с кусочками конфеты. Несколько минут они просто сидят, смотря на тёмно-зелёные волны листьев на фоне белёсого неба. Из зданий на той стороне дороги выходят люди и направляются в раскиданные между улиц кафетерии. В рабочей системе наступает обед. Джинён поднимается со скамьи, потягивается и разминает плечи. - Прокатимся по району? - А ты меня не уронишь? - Если я могу перевезти три ведра скатов, то и с тобой справлюсь. - Я потяжелее скатов буду. - Ты хотя бы телом своим управляешь, - Джинён делает паузу. – Ну я надеюсь. Вёдра с заднего сидения велосипеда убираются в широкую корзину спереди. Джебом нервничает, очень уж не хочется ободрать все локти об асфальт. Он крепко хватается за ручки под сидением Джинёна и весь сжимается, когда они трогаются с места. Поначалу велосипед немного покачивается, но довольно быстро выравнивает баланс, когда Джинён привыкает к распределению общего веса. Они делают круг шире вчерашнего и захватывают ещё две улицы. Вторые этажи многих домов были оплетены лозами или уставлены цветами в горшках. Колесо отсюда кажется выше, чернея над крошечными зданиями. Растянутая кофта Джинёна оттягивается назад ветром, то и дело скользя по щеке Джебома. «От него пахнет водой и рыбой. Но рыбой не тухлой, не рыбой, которой пропахли многие отделы морепродуктов. От него скорее пахнет вскрытой ракушкой-медальоном, которую я в детстве откопал на пляже. Запах скользкий и солёный, но не едкий. Это запах морского ветра, запах ежедневного труда на покрытом осокой берегу. Я приехал только вчера, но мне уже кажется, что я пробыл здесь неделю. Такой неспешный темп жизни затягивает. Монотонное спокойствие Исана засасывает в себя. Возможно, моё сознание просто радуется отдыху от этой бесконечной шумихи на работе. Здесь есть все условия для жизни и пока что всё вокруг кажется новым, поэтому не думаю, что я в ближайшее время соберусь домой. Хотя может быть у меня даже появится больше причин остаться». Дома глава семейства встречает их несколькими килограммами рыбы и целым контейнером креветок. Джебом, конечно же, вызывается помочь, правда он ни разу не чистил рыбу и понятия не имеет, как должен происходить этот процесс. Его быстро и терпеливо вводят в курс дела, а затем усаживают во дворе над ведром, устраивая разделочную доску на ногах. Джебом, кривя лицо, старается и у него даже получается, вот только пока он чистит одну рыбу, Джинён успевает обработать три, а то и четыре. В конце концов, отец отправляет их обоих в дом готовить поздний обед или же ранний ужин. Готовить Джебом не любит, но всё-таки что-то умеет, поэтому процесс двигается достаточно гладко. Он готовит рис и жарит овощи, пока Джинён разбирается с креветками. Спустя полтора часа на плите гордо стоит целая сковорода жареного с овощами и креветками риса. Блюдо жирное, блестит от масла, под потолком вьётся идущий от него пар. Тонкий морской вкус внезапно хорошо сочетается с тяжестью каши. Особенно когда после опустевших тарелок отец разливает всем по стакану домашнего макколли. Сытость, приправленная лёгким алкоголем, делает Джебома сонным. Он падает на свой матрас, который вдруг кажется самой удобной на свете кроватью. Спать в пятом часу вечера кажется верхом ленивости, но силы воли на то, чтобы держать глаза открытыми или занять себя чем-то, оказывается недостаточно. Сознание отключается буквально сразу же, стоит только вытянуть ноги. Тонкая прядь на лбу слегка покачивается скользящим через щель сквозняком. Будит Джебома надоедливое постукивание. Он открывает глаза и, промаргиваясь, пытается сфокусировать зрение в густеющей полутьме. Взгляд натыкается на белую фигуру за окном. По стеклу негромко барабанила знакомая жирная чайка, жадно глазеющая на ту же пачку печенья. - Чего ты привязалась ко мне? – Джебом тяжело вздыхает и поднимается, взмахивая рукой в сторону окна. – Пошла отсюда. Птица недовольно гаркает и улетает. Джебом зевает, пальцами зачёсывая волосы назад. Телефон показывает половину девятого. Вдалеке видно слабые всполохи апельсинового заката, который не могут полностью подавить даже тучи. Весь вечер успешно проспан, а скоро снова ложиться спать. Заглянув по пути на кухню за стаканом воды, Джебом выходит на задний двор покурить и освежиться. Сигарета наполовину превращается в разносимый по воздуху пепел, когда из комнаты за стеной, о которую он опирается, слышатся намеренно громкие шаги. Голова успевает повернуться до того, как в окно высовывается Джинён. - Так пойдет? - Пойдёт. - Чем занимался? - Спал. - Ты встал позже меня и всё равно не выспался? – криво усмехнулся Джинён. - Ну давай, обзови меня как-нибудь, - с внезапно вспыхнувшим ребячеством подначивает его Джебом. - Я не обзываюсь. - Я же вижу, что ты не договорил. - Слабенький ты мальчик, вот что. - Слабенький? – Джебом подскакивает и с вызывающим оскалом опирается локтями о подоконник. – Это я-то слабенький? - Ты. Джинён не теряется и вместо того, чтобы отпрянуть, тыкает его пальцем в лоб, несильно толкая голову назад. Джебом издает возмущённый смешок и приподнимается на носках, чтобы угрожающе дотянуться до его уровня – фундамент дома как обычно делал Джинёна в окне выше. Они какое-то время смотрят друг на друга с ухмылками. Джебому было непривычно, что над ним подшучивали и, более того, противостояли ему. Он изучает спокойную непоколебимость в чужом лице и опускается обратно на пятки. - Ладно уж, так и быть, спущу тебе это с рук, раз твой отец ко мне так добр. - Ну да, так я и поверил. Я не боюсь тебя, Джебом, даже не надейся. Твой острый взгляд меня не пугает совершенно. Джебом, который до этого отвернулся, прижавшись спиной к подоконнику, дёргает губой, резко разворачивается и выдыхает ему в лицо облако дыма. - Да чтоб тебя, - Джинён делает шаг назад и машет рукой, кашляя и разгоняя душащую завесу. – Сам травишься, ещё и меня травишь. - Бухтеть меньше надо. Затянувшись, Джебом выбрасывает бычок в железное ведёрко. Локти снова опускаются на подоконник, он заглядывает внутрь. - Половину уже собрал. - Заходи, соберём ещё одну часть. - Лимонад-то не купили. - И что теперь, паззлы на место не встанут? У Джинёна в комнате уютно. За стеной стоял бойлер, поэтому от неё шли лёгкие, но ощутимые волны тепла. Перед доской, на которой шла сборка, лежит одеяло. Усевшись, они склоняются над собранным домом с красными розами внизу и фиолетовым вьюном на балконах. - Давай я буду собирать небо, а ты вот эти торговые палатки с краю. Вылавливать нужные детали из коробок достаточно нудно, зато потом раскладывать их в правильные места, сверяясь с фото на крышке упаковки, интересно. Джебом чувствует, как расслабляется, сосредотачивая внимание на тканевых узорах и древесных панелях. - Не думал, что ты слушаешь такую музыку, - со смешком выдыхает через нос Джинён, когда начинает играть очередная песня на телефоне Джебома. - Чем тебя инди не устраивает? - Всё устраивает, просто у тебя стиль кого пожёстче, знаешь, эти твои толстовки, кожанка чёрная, серёжки в ушах. - Я и рок с попсой могу послушать, просто по атмосфере сейчас хочется другого. - Понимаю, - Джинён кивает и через паузу добавляет. – Мне нравится. Джебом на пару секунд задерживает взгляд. Оранжеватый свет большой лампы мягко падает на лицо Джинёна, задумчиво переводящего глаза со взятого паззла на фото и обратно. Широкий ворот кофты болтается под ключицами. На фоне играют The Paper Kites и Джебом с удивлением осознает, что впервые за несколько месяцев на самом деле успокаивается и забывает о проблемах, которые раньше крутились в голове сутки напролёт. Сейчас он просто есть, просто чем-то занимается, просто живёт. Время неторопливо тянется, пока к цикадам за окном присоединяются сверчки и иногда лягушки. Иногда в комнате звучат короткие разговоры и тихий смех. Джебом ведёт затёкшей лопаткой и откидывается назад, опираясь спиной о тумбочку. - Никогда не был ярым фанатом паззлов, но это и правда затягивает. - А я всегда любил что-то собирать. Паззлы, лего, бумажные самолётики, оригами. Даже стол на кухне и скамейка за домом – это мы с отцом сколотили. Люблю, когда руки заняты, тогда и голова чем-то полезным забивается. - Деревянных конструкторов у тебя куча, наверное. - Что за деревянные конструкторы? - Ну обычные, где в досках продавлены детали, ты их вытаскиваешь и по инструкции что-то собираешь, - Джебом натыкается на вопрос в его глазах и лезет в телефон. – Да ладно, серьёзно, что ли? Вот, смотри. На экране деревянные дома, машины, самолёты, мельницы, шкатулки. Джинён берёт телефон в руки и с приоткрытым ртом рассматривает их, под нос приговаривая «Вау». - У вас реально нет даже маленьких таких штук? В магазинах с игрушками, например. - Нет. В каталогах их тоже никогда не видел. Иначе давно бы заставил себе всю комнату. Здания вообще круто выглядят, представляешь, как здорово было бы их собирать? - Хорошо, значит пришлю тебе парочку из Сеула. - С чего вдруг? – Джинён с сомнением вскидывает брови. - Нагло живу за ваш счёт, отец твой деньги не берёт, хоть тебя порадую, - Джебом пожимает плечами. – Обещаю отправить как только, так сразу. - Ты лимонад даже не принёс сегодня. - Но я принёс музыку и себя. - Но лимонад не принёс. - Ладно, понял, тогда давай так, - Джебом вздыхает и протягивает мизинец. – Обещаю. - Тебе пять лет? - Тебе пять лет. Ты же мне на слово не веришь. Приходится опускаться до такого уровня. - Ты вредный, Им Джебом, - сын рыбака цокает языком, качая головой и посмеиваясь. – Но я тебе поверю. Лежа в своей постели, Джебом закидывает в корзину на Джимаркете то, что, по его мнению, может понравиться Джинёну. Театры, пагоды, храмы, европейские дома. Уж он-то своё слово сдержит. Неизвестно когда, но сдержит. В соседней комнате щёлкает выключатель, дом, наконец, погружается в сон. Вот только Джебом, поспавший вечером, не может уснуть. Он копается в телефоне ещё полчаса, играет в слова, чтобы сморить себя, и только после этого сознание чувствует себя достаточно уставшим. Он медленно начинает уплывать в неизвестность, когда с улицы доносится слабый отголосок далёкого крика. Джебом распахивает глаза и садится. Замявшись на секунду, он подбегает к окну и выглядывает наружу. Луна едва пробивается через тучи, тончайшие лучи скользят по верхушкам деревьев. Не видно ничего подозрительного, покачивается похожая на мазут чёрная гладь реки и шуршащие камыши. Кроме сверчков, цикад и шелестящей листвы тоже ничего больше не слышно. - Надеюсь, это кто-то сожрал эту долбаную чайку. Он прикрывает окно, надёжно подпирает его рюкзаком и снова ложится спать.