Гроза добра, звезда кинематографа

      — Исключить? — в интонации МакГонагалл звучало неверие, смешанное со скептицизмом. Казалось, она могла хмыкнуть в любую секунду, однако сдерживалась невероятным усилием воли. — Вы хотите исключить Гарри Поттера? Долорес, это… — она с трудом проглотила слово «невозможно». — Мистер Поттер только родился, а его уже записали в Хогвартс. Исключить Гарри Поттера? Мальчика, благодаря которому волшебный мир живет в спокойствии уже много лет? Это неслыханно. Это скандал.       Гарри не слышал и половины того, что говорила Минерва. Происходящее казалось глупой шуткой, ведь Хогвартс — его дом. Был им на протяжении пяти лет. Здесь вся его жизнь, здесь его друзья, ставшие уже почти что семьей. Здесь квиддич. Здесь безопасность, несмотря на отсутствие Дамблдора, ведь в Хогвартсе каждый, кто просит помощи, получает ее. Его нельзя исключить, попросту нельзя. Что он будет делать? Жить у Дурслей? Лучше уж сразу в Азкабан, к дементорам…       Гарри встретился взглядом с друзьями, такими же растерянными, как и он; увидел на лице Малфоя триумфальное выражение и победную усмешку, обращенную ему; ощутил жалость профессора Флитвика, не осмеливающегося вмешиваться в жаркую перепалку главы Гриффиндора и директора школы, которая все меньше походила на обсуждение, а все больше на завуалированные оскорбления.       Гермиона незаметно стиснула его ладонь в своей, призывая держаться. Лишь бы обошлось, лишь бы обошлось, а дальше гриффиндорец больше никогда не будет срываться на Малфое, будет прилежно учиться даже на уроках по Защите от Темных Искусств, даже на Зельеварении станет записывать каждое слово Снейпа, никогда больше ни слова не скажет против Амбридж…       Вокруг начали собираться ученики других факультетов, перешептываясь между собой, поначалу не понимая, о чем ведут спор женщины. Но чем дольше они находились рядом, тем громче становились обсуждения, и вскоре фоновый шум перерос в гвалт, за которым Поттер с трудом мог слышать тихий, полный ярости голос МакГонагалл, защищающий его.       Наконец Амбридж резким движением вскинула ладонь, заставляя декана факультета Гриффиндор оборвать себя на полуслове.       — Позвольте напомнить Вам, Минерва, — дрожа от злости, произнесла она. — Что я — директор и генеральный инспектор Хогвартса. Я также являюсь сотрудником Министерства Магии, и в интересах не только школы, безопасности учеников, но и государства, я не могу позволить и дальше обучаться и находиться в опасной близости с другими детьми мальчику, который не контролирует свои вспышки гнева. Мистер Малфой?       — Да, профессор Амбридж? — тут же с готовностью откликнулся Драко.       — Мистер Поттер напал на вас безосновательно, не так ли?       МакГонагалл посмотрела на Малфоя выжидательно, словно не сомневалась в его благородстве и честности, и Драко, заметив это, застыл. Он будто бы невольно сплел пальцы, нервно теребя костяшки рук.       — Мистер Малфой? — ласково позвала его Амбридж. — Как инспектор дружины, вы должны отвечать правдиво, если не хотите… подать другим дурной пример.       — Я… — Драко замялся. В его голове словно происходила какая-то борьба, для завершения которой не хватало времени. Гарри с замиранием сердца ожидал ответа, не в силах подавить слабую надежду. — Все верно, профессор.       — Ложь! — закричал Гарри и ринулся было вперед, но Гермиона с Роном вцепились в его запястья, не давая двинуться с места. — Наглая ложь! Ты обзывал мою мать грязнокровкой!       Малфой попятился, а Амбридж лишь удрученно покачала головой, словно буйное поведение Гарри было подтверждением ее слов.       — Это правда, профессор, — вступилась Гермиона. — Дин и Симус подтвердят. Мы все подтвердим.       — А вас никто не спрашивал, мисс Грейнджер! — вскрикнула директор, теряя терпение, но тут же сладко улыбнулась, словно эта улыбка сглаживала все то, что она собиралась сказать или уже сказала. — Мистер Поттер, не питайте надежд, вы исключены окончательно и бесповоротно. Прошу вашу палочку.       Палочку? Гарри казалось, что время течет непозволительно долго. МакГонагалл молчала, сделав шаг назад, так, словно бы ей стало внезапно плохо. Толпа студентов, окружившая их, замолчала, с интересом наблюдая за происходящим. Что бы только Поттер не отдал, чтобы оказаться сейчас там, среди них.       А что будет с Хагридом, когда он узнает? А, может, его оставят с великаном в качестве помощника? Конечно, это ужасно, но все лучше, чем возвращаться на Тисовую улицу. Такого Гарри просто не выдержит.       — Вашу палочку, мистер Поттер, — требовательно повторила Амбридж, и, словно во сне, Гарри протянул ей свою палочку из остролиста.       Директор взяла ее в свои толстые пальцы. Гарри с каким-то отчаянием вглядывался в нее, ища хоть что-то человечное. Она не могла исключить его. Ну не могло такого случиться. Сейчас она вернет ему палочку и скажет, что вызывает к себе после уроков, или приговаривает на исправительные работы с Филчем…       Громкий хруст. Амбридж переломила палочку надвое.       Этот звук болью отозвался где-то в сердце. Гарри неверяще смотрел на два обломка, с одного из которых свисало перо феникса, давшего когда-то еще одно — для палочки Волан-де-Морта.       Казалось, у него отобрали руку, настолько беспомощным Гарри себя ощутил.       — Собирайте вещи, мистер Поттер, — улыбнулась Амбридж. — Вечером вы покинете стены Хогвартса навсегда.

***

      Новость о том, что Гарри Поттера отчислили пронеслась по Хогвартсу быстрее, чем друзья успели дойти до башни Гриффиндора. По пути их то и дело останавливали и спрашивали, правдивы ли слухи. И если первые несколько раз Гарри растерянно кивал, но после пятого вопроса перестал реагировать, замкнувшись в себе. В происходящее до сих пор верилось с трудом.        Рон и Гермиона что-то говорили, кажется, возмущались и собирались подавать куда-то жалобы; Рон обещал написать отцу — тот работал в Министерстве Магии, что-нибудь да придумает.       — При всем моем уважении, Рон, — резко отозвался Гарри, рывком раскрывая чемодан и, за неимением палочки, кидая в него свои вещи руками. — Не думаю, что твой отец что-то сделает.       Друг осекся, с непониманием и обидой глядя на соседа по комнате. Гермиона поспешно сказала:       — Я думаю, он имел в виду, что если уж Фадж вбил себе в голову выгнать Гарри из Хогвартса, то тут ничего не поделаешь. Правда, Гарри?       Гарри что-то буркнул в ответ, но рыжего удовлетворило и это. Взмахнув волшебной палочкой, он заставил вещи Поттера самим перебираться в чемодан.       — Спасибо, — неохотно сказал Гарри, плюхаясь на кровать. — Поверить не могу, что я в последний раз на ней сижу.       — Не говори так! — тут же вскинулась Грейнджер. — Мы что-нибудь придумаем. Я найду что-нибудь в би…       Она вдруг запнулась, подскочила и, не говоря больше ни слова, вылетела из комнаты мальчиков.       — В библиотеке, — хором закончили Рон и Гарри и, за неимением лучшего, рассмеялись. Вот только в этом смехе чувствовалась какая-то тоска.       — Я все-таки напишу папе, — неуверенно сказал Рон. — Поживешь пока у нас. А там, глядишь, и вернешься в Хогвартс.       Гарри только махнул рукой, позволяя Уизли делать, что он хочет.       Даже если он и вернется, палочку ему все равно не починить.       Сидеть в спальне одному было невыносимо. Гарри вышел и, избегая расспросов и сочувствий, покинул башню Гриффиндора.       Куда пойти? Ноги несли его сами по знакомым коридорам с движущимися портретами на стенах. Он проходил мимо статуй, мимо привидений, мимо студентов, оборачивающихся в его сторону. Пару раз Гарри мог поклясться, что отчетливо услышал слово «псих», брошенное в свой адрес. Но он не останавливался, а продолжал идти куда глаза глядят, пока не оказался в Зале трофеев. Парень остановился у именной таблички, на которой было выцарапано имя его отца — Джеймс Поттер.       Он смотрел на нее будто вечность, с каждой минутой ощущая, как в груди растет громадная черная дыра, поглощающая все хорошее, что только было в его жизни. Воспоминания. Друзья. Место, ставшее для него домом, он должен был теперь покинуть навсегда, и, кажется, сейчас Гарри отлично понимал чувства Тома Реддла, для которого Хогвартс был тем же, что и для него. Родным местом.       — Прости, пап, — тихо произнес Гарри. — Я все испортил.       — Гарри?       Парень вздрогнул, быстро утер уголки глаз, и обернулся на женский голос.       — А, Джинни, — пробормотал он. — Привет. Что ты тут делаешь?       Джинни была одета в простую маггловскую одежду, немного несуразную из-за отсутствия модных журналов в ее жизни. Джинсы и простая серая футболка смотрелись на ней удивительно хорошо, и Гарри невольно удивился тому, как быстро она выросла.       Девушка подошла к нему, заметно смущаясь, но стараясь не показывать этого. Ее рыжие волосы были растрепаны, словно от быстрого бега.       — Я увидела, как ты идешь, и подумала… — негромко сказала она и вдруг, подавшись вперед, крепко обняла его. — Гарри, мне так жаль. Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.       Гарри уткнулся носом в ее хорошо пахнущие чем-то цветочным рыжие волосы, не зная, что сказать. Отчего-то во все эти убеждения, что все наладится, с каждым разом верилось все меньше, но произносить этого сейчас не хотелось.       — Спасибо, — вместо этого ответил он.       Джинни мягко отстранилась, посмотрела на Гарри и, вспыхнув, отошла.       — Я принесла тебе кое-что, — смущенно сказала она, доставая откуда-то обломки волшебной палочки. Едва только завидев их, парень отвел взгляд, не в силах смотреть на то, что еще недавно было его опорой.       — Как раздобыла?       — Попросила у МакГонагалл. Она должна была уничтожить их, но, вот, отдала… Ты только спрячь хорошо.       Не сумев найти слов для ответа, Гарри кивнул.

***

      Вечер наступил быстрее, чем обычно. После ужина — Поттер не явился на него, предпочтя остаться в спальне — Рон, Гермиона, Джинни и Гарри постучались в кабинет Амбридж.       — Войдите, — отозвалась директор.       — Если тебя отправят летучим порохом, называй наш дом, Гарри, — сказал Рон взволнованно. — Если поездом, то папа встретит тебя на Кингс-Кросс.       — Все будет хорошо, Гарри, — Гермиона, казалось, вот-вот расплачется. Она крепко обняла друга и отошла, вытирая слезы.       Джинни сжала рукав его мантии, смотря сочувственным взглядом, и ничего не сказала. Толкнув дверь, Поттер вместе с чемоданом зашел в кабинет, пахнущий кошками.       — Закройте дверь, будьте любезны, — улыбнулась Долорес. Перед ней стояла чашка дымящегося чая, а сама она, если честно, походила на довольную жабу, только что сожравшую муху.       Гарри молча закрыл дверь, в последний раз посмотрев на расстроенные лица друзей, и повернулся к Амбридж.       — Мне очень жаль, что так произошло, мистер Поттер, но что я могла поделать? — с притворным расстройством сказала она. — Вы опасны для окружающих. Я была вынуждена…       — Избавьте меня от этого, — резко оборвал ее Гарри. — Вы ненавидели меня за правду. За то, что я говорил, что Волан-де-Морт…       — Ну вот, опять! — взвизгнула Амбридж. — Опять эти безумные речи! Кто в здравом уме позволит сумасшедшему учиться в школе?       — Не знаю, профессор, — вежливо ответил Гарри. — Будь вы в здравом уме, может, вы бы позволили.       Наступила тишина, которую Поттер принял со злорадным удовлетворением. Хоть как-то себя защитил. Хотя профессор МакГонагалл бы вряд ли одобрила… Ну и не все ли равно теперь?       Директор встала, вытащила из ящика горшочек с зеленым порошком и с нежной улыбкой протянула его ему. Кажется, Амбридж отлично понимала, что ее улыбка выводила из себя похуже любых слов.       Молча набрав в ладонь горсть летучего пороха, Гарри протолкнул в камин чемодан и влез туда же, с трудом поместившись.       — Вы помянете мои слова, когда лорд Волан-де-Морт явится в ваши дома, — со злостью бросил он и, не дав Амбридж времени ответить, громко выкрикнул: — Нора!       В следующую секунду его сдавило и завертело, унося из Хогвартса навстречу неизвестности.