Потому что я на твоей стороне

— И с каких пор ты знаешь, кто я? — спокойно спросил Даби так, будто ни капли не удивился, и мне осталось лишь улыбнуться, создавая перед нами маленькое облачко с чужим сном.       «— Делай пламя жарче, Тойя! Хватит отлынивать!» — в этом сне Старатель кажется особенно страшным, злым и едва не инфернальным. В следующем облачке сна уже появляются очертания комнаты и виден рыжий мальчик с седыми прядями, ревущий в плечо мальчика помладше. И если первое не вызвало у Даби ничего, кроме кривой усмешки, то вот второй сон очевидно был для него чем-то очень личным. — Твоего брата зовут Нацуо? — спокойно осведомился я и заметил, как полыхнул взгляд обожженного. Все же наследственность — беспощадная штука. Шото красив, несмотря на шрам, двухцветность и гетерохромию. Тойю трудно назвать красивым даже с натяжкой. Но у него просто охеренные глаза. Даже близко не красавец. Но и взгляд отвести не получается. — Тебе не кажется, что это не твоё дело? — Почему же? Всё что может помочь выжить мне и тем кто мне дорог, безусловно является моим делом. — Вот как? Из тебя действительно никудышный герой. Ведь герои не вмешивают в свои дела гражданских. — Чел, не хочу тебя обижать, но мне только в августе будет шестнадцать. Я не герой. Меня даже с натяжкой взрослым человеком не назвать. Это ли не значит, что обвинять меня в эгоизме, это то же самое, что ругать кошку за то, что она любит сливки? — Ха-ха, а ведь и правда. Звучит как-то бредово. И что, ты можешь вытащить любой сон? — Пожалуй, нет. Любой сон — это как-то слишком сильно сказано. Но поверь мне, и это не так плохо, — вздохнул я и все же не стал вызывать очередное давнее сновидение. — Не так плохо? А ведь эту часть причуды принято считать полным мусором, — усмехнулся Даби. — Называй как хочешь. Знаешь, у меня почти нет сил. И я не могу тянуть время. Или всё, или ничего. — О, только не говори, что хочешь меня разжалобить, чтобы я помог тебе вернуться к своим друзьям, — улыбнулся Даби с каким-то очень болючим разочарованием и презрением. — Разжалобить? Тебя? Даби, я дурак. Но не идиот. Ты не станешь убивать невинного человека. Но если этот человек мешает тебе в достижении цели, ты его сметёшь. В прах и пепел, — уверенно заявил я понимая, что улыбаюсь. — Тогда? — Я ведь тоже хочу изменить этот сраный мирок. — И можно сказать, что теперь у тебя есть возможность, — фыркнул Даби. — Не-а. Чел, в чем кайф менять правительство на тирана и его шавку? Вот скажи, разве не бред? У тебя есть причины быть таким. У всех есть причины того, как они себя ведут. Всё зависит от того, какие это причины. — Значит ты не хочешь работать на Шигараки? — Ага, — легкомысленно улыбнулся и, повинуясь моей воле, по небу полетели бегемоты. Точнее облака в их форме. Но смотрелось все равно неплохо. — И что мешает мне, проснувшись, рассказать об этом нашему лидеру и посмеяться над тем, как он закончит начатое? — Даби с намеком ткнул меня пальцем в шею. И издал тихий смешок заметив моё баловство краем глаза. — Есть даже несколько причин этого не делать, — хмыкнул я, вытягивая руки перед собой. — Первая, в том что моя смерть не принесет тебе радости. Грустить ты не будешь, но и смех тут сомнителен. Вторая — тебе не по пути с Шигараки. Да, ты хочешь, чтобы люди перестали верить в героев. Не смотри на меня так. Я и так знаю, что у тебя такие глаза, что втрескаться можно по уши, только глядя в них. Прости, я не в адеквате. У тебя очень странные мозговые волны и меня глючит. На чем я остановился? — На комплименте моим глазам, — фыркнул Даби. — Не передергивай. Я так и не договорил. Вторая причина в том, что ваши с Шигараки цели абсолютно разные. Пока вам по пути. Но очень скоро у тебя просто не останется выбора. И третья причина… В том что Тойя Тодороки еще жив, — тихо выдохнул я, не сопротивляясь, когда на моей шее сжались тонкие пальцы. Это сон. Мой мир. Я могу в нем абсолютно все. Естественно то, что Даби подорвался на ноги, с ухмылкой вздергивая меня за шею, я просто позволил. А почему нет? Моей жизни это не угрожало и позволяло мне лучше понять этого человека. Сейчас было еще не всё потеряно. Пройдет время, когда он свихнется настолько, что будет готов умереть, лишь бы страдали все герои и один конкретный человек. — Тогда какие причины в том, что ты говоришь со мной сейчас? — широко и безумно улыбнулся Даби. — Если не можешь справиться с чем-то — возглавь это! — процитировал я, душевно скалясь и наблюдая за тем, как округляются эти красиво очерченные глаза. Я уже видел такие охеренные лазурные глаза. Совсем как у Старателя. Тот же свет, что у Шото. Но… как же идет этим глазам безумный огонек! Ага, он псих. Причем полный. Как и Шигараки. Но… между ними правда немалая разница. Потому что в глазах Тойи — огонь. А глаза внука бывшей носительницы Один За Всех — остывшие угли. Даби никого в лагере не убил потому что не захотел. Шигараки — потому что не было на то приказа. Я не психолог. Очень даже наоборот. И именно поэтому я так ясно вижу отличие. — Думаешь у тебя это получится? — Бороться в моей ситуации — бессмысленно. Я — песок в сандалиях. Если поднапрягусь — камешек в ботинке. Но… зачем действовать напрямик? Ты ведь такой же, верно? — криво улыбнулся я, протягивая собеседнику руку. Тот хмыкнул, словно зеркаля мою улыбку. — Тебе придется сделать намного больше, если ты хочешь переманить меня на свою сторону, — оскалился Даби и все же сжал мою ладонь. Как ни странно, без фанатизма. Этот сон был приближен к реальному. А значит он мог бы спокойно обжечь или сломать мою руку. Но не стал. Отнюдь, его рукопожатие получилось… почти дружеским? — На иное и не рассчитывал, — выдохнул я, криво улыбаясь. Этот человек здорово изломан жизнью и слова для него это — песок. И если я хочу, чтобы мой план удался, я должен ему помочь. Только это поможет мне спасти тех, кто мне действительно важен.       К тому уже я не могу игнорировать то, что Тойя Тодороки действительно еще жив. В отличии от Тенко Шимуры.

***

      Весь 1-А собрался в дворике у больницы подальше от чужих взглядов под тенью деревьев. — Итак мы выяснили местонахождение укрытия злодеев… — осторожно произнесла немного бледная Кьёка, опираясь о дерево. Ее с обоих сторон поддерживали Денки и Яойорозу. Рядышком стоял Токоями, протягивающий Тору сверток с одеждой, и та, пошатываясь, неспешно одевалась. Они все толком не успели восстановиться, но уже ожесточенно работали над сбором информации о том, как ведется подготовка к спасению Шиона.       Изуку никогда не был дураком и, пожалуй, обрывочных сведений, которые подбросил ему Шион и того, что разнюхали Кьёка с Тору при помощи своих причуд, ему хватило. Хватило, чтобы вычислить место и начинать составлять план действий. К сожалению, самым слабым звеном плана был как раз их сильнейший боец. Бакуго тобишь. По простой такой причине. Фиг его заставишь работать тихо.       В прочем, как ни странно, а он всерьез хотел спасти Шиона. И, пожалуй, как это ни удивительно, а даже он сам это понимал. — Выяснили. Герои скоро туда нагрянут. Может мы просто подождем, пока его не спасут? — осторожно спросил Минета и тут же поежился под десятком крайне «добрых» и «душевных» взглядов. Ради того, чтобы достать информацию, им пришлось правда дать добро на шпионаж для Кьёки, Тору и Асуи. Последняя, к слову, смогла подслушать довольно много. — Если хочешь так и сиди здесь, микрохрен, — презрительно заявил Бакуго, наградив коротышку прозвищем, услышанным от Шиона. — Не будь таким грубым, Каччан! — мягко улыбнулся Изуку. Благодаря его обрывочным воспоминаниям из сна они по-прежнему могли слепить всю информацию в единый ком и постараться разгадать. — На самом деле, Шион зря так надрывался. Благодаря Рэгдолл его нашли бы также быстро, как и зная точный адрес. А ему стоило бы поберечь силы для спасения, — тихо проговорила Яойорозу, но ее никто затыкать не стал. — Может быть. Но это только подтверждает то, что он за всех нас переживает куда больше, чем за самого себя, — вздохнула Хагакуре, натягивая спортивную куртку в последнюю очередь. — Ага… так, у нас есть два адреса, по которым сегодня ночью будет облава. Вопрос вот в чем… кто и куда теперь пойдет? — несколько нервно проговорил Киришима, встревоженно озираясь на Бакуго. — И какие у нас варианты? — Ну тот бар в трущобах и заброшенный завод, — на последнем Минета позеленел. — Ты чего? — удивился стоявший рядом Серо. — Ну знаешь, похищение, заброшенный завод… если б Шион был девушкой, я сказал бы, что так начиналось штук семьдесят хентайных аниме… а у меня их на ноуте целый терабайт! — немного истерично прояснил Минору, и теперь позеленели уже все остальные. — Эм… чисто смеха ради… а что обычно происходило в таких аниме? — озадачился Токоями, который очевидно на запрещенных сайтах особо не лазил. Серо и Киришима посмотрели на него с жалостью. Бакуго грязно выругался на русском, помянув всю гильдию злодеев и фантазию Минеты. — Тебе лучше не знать, — выдохнул Минору.       Он не хотел получить по голове от Бакуго за просвещение особо невинных в списке которых на пару с Изуку, Тодороки, Ураракой, Тсую и Токоями. Те походу на шестнадцатом году жизни так и не осмелились полезть на порнхаб. Кстати судя по лицу Бакуго, как раз он там уже бывал.

***

      Когда Даби проснулся, по нему ни за что нельзя было бы сказать, что он претерпел достаточно непростой разговор. Шион еще спал на диванчике и очевидно мерз. Было лето, а в баре стабильно сохранялась сырость, как в подвале. Рядом с ним сидела Химико и, высунув от усердия язык, заплетала пушистые темные волосы в Косички. Даби честно обрадовался, что стабильно стриг свои патлы, не запуская до такой длины. Щеголять с торчащими во все стороны косицами ему не хотелось. Хотя… Его имидж, пожалуй, это бы не испортило!       Судя по времени, прошло часа два и чувствовал себя огненный не лучшим образом. Зато на роже у спящего впервые появился какой-то намек на здоровый румянец. Нездоровая белая кожа, как по идее должно быть, учитывая разошедшиеся по сети его детские фото, но и отнюдь не восковая бледность. — Вы же поговорили? — уверенно и, не оглядываясь, вопросила маньячка и, завязав очередную косичку крохотной резинкой, достала косметичку. — Понятия не имею, о чем ты! — Ага. Как же. Я вот подумала, а ведь если облажаюсь, вы все забудете и не станете меня спасать! — на эти слова Даби ответить было нечего.

***

      Уже близился третий день с тех пор, как было совершено нападение на лагерь.       Шота Айзава безукоризненно отвечал на вопросы журналистов в то время как прочие герои готовились к полномасштабной облаве на злодейские укрытия. Координировала действия Рэгдолл. А сам Айзава как преподаватель Юэй и классрук 1-А был вынужден страдать без перерыва на сон под вспышками камер. Нет, сон был. По полчаса между выступлениями. Если бы его не пускали ополоснуться, он бы вонял как труп. Хотя выглядел он уже соответствующе. Если бы не посещение гримерки, его лицо уже цензурили бы на телевидение за бледность и помятость. Каяма пару раз прибегала передать коллегам пожрать и всерьез возмущалась дурацкой ситуацией. — Не обращай внимания на того типа, он же провоцирует. Даже я отлично понимаю, что ты никогда не стал бы воспитывать ученика, способного переметнуться, — Кан Секиджиро ни капли не кривил душой. На них обоих последние два дня беспрестанно лились ушаты помоев. На Айзаву больше. Ведь это он дал студентам добро на сражение и это из его класса похитили мальчишку с сомнительным прошлым. Ну на его фоне Сам Кан, который был виноват лишь в том, что пара его студентов победили злодея в стычке, и в сравнении с косяками, в которых обвинили Айзаву, это казалось почти несерьёзно. — Забей, я в норме. Хотя на последнем меня почти достали, — поморщился Шота. До очередного эфира было еще полчаса. Он хотел спать, но вместо этого давился кофе, потягивая его прямо из термоса. — Расслабься, я понимаю, как трепетно ты относишься к своему классу. Сам иногда чувствую себя со своими курицей-наседкой. Знаешь, мне показалось, тот парнишка здорово похож на тебя, — внезапно заявил классный руководитель 1-Б. Выглядел он довольно задумчивым. Его тело справлялось с отсутствием отдыха значительно лучше. Но настроение у него у самого было не фонтан. Мамаша похищенного студента, кинувшаяся к ним словно стервятник, сделала ситуацию школы значительно так хуже. Очередное, мать его, ведро помоев, на которое и ответить нельзя. — М? — вот о подобном Сотриголова, к слову, еще не думал. — Ага. Такой же скрытный и тихий умник, предпочитающий думать свои мысли и не желающий втягивать в это остальных. Айзава. Хватит молча страдать, можешь мне сказать, пока тебя не сорвало при очередном журналюге. Они же знают, что ты их ненавидишь и специально хотят шоу. — Всё в порядке, — солгал Айзава и, стиснув зубы, осмотрелся. — Просто знаешь, этот ребенок слишком умный для своего возраста. И в этом его главная проблема, — тихо выдохнул он и Кан, не ответив, лишь кивнул. Он мог наблюдать того парнишку рядом с собой всего три дня. Но если Шота Айзава сказал так про него, значит так дело и обстоит.       Сотриголова также криво улыбнулся — пожалуй, он сказал о наболевшем, а прочее… что он, ребенок, чтоб нюни распускать? Отнюдь. — Знаешь, а мать у него редкая стерва, она его не стоит, — вдруг неожиданно для себя заявил классрук, и Кан согласно кивнул и улыбнулся, сверкнув клыками.       С этим он тоже был согласен.       До облавы оставалось девять часов.