Хаски, Крокодил и Гэвин Рид

— Что ты тут делаешь? — завопил Гэвин, вскидывая биту, и плевать, насколько нелепо он смотрелся в одном полотенце, мокрый и готовый к сопротивлению. Судя по расширившимся глазам Ричарда, довольно нелепо. — Нам надо поговорить, — сказал он, беззастенчиво рассматривая Гэвина. Взгляд Гэвина метнулся от полуоткрытого окна, сквозняк из которого холодил его влажные волосы, снова к Ричи — тот не двигался с места, будто старался не пугать Гэвина еще сильнее, и нет, нихрена это была не приятная и льстящая мысль. Гэвин невольно взвесил биту в руке, прикидывая, как этот тип заговорит, если его все же двинуть. — Схрена ли это? — процедил он, и не думая опускать оружие, потому что дырки на куртке ему не привиделись, да и царапины на шее продолжали ныть, — ты кто такой, а? Ты видел, что сделал с моей курткой, придурок? Ричард посмотрел на куртку, по-прежнему свешивающуюся со спинки кресла, прищурился, будто в голову ему пришла какая-то неприятная мысль, но тут же расправил плечи и бескомпромиссно заявил: — Ты должен мне помочь. Вот это заявление! Гэвин даже глаза закатил — ничего себе, наглость! Явиться сюда, влезть в окно и требовать помощи как ни в чем не бывало. — Да иди ты, — с огромным удовольствием и даже злорадством сказал он. Он понятия не имел, что такого от него могло понадобиться Ричарду Хейлу, но отказать было охрененно приятно. Ричард несколько мгновений сверлил его взглядом, и Гэвин мог бы поклясться, что его верхняя губа вздрогнула. Бита начала оттягивать руку, так что Гэвин слегка опустил ее — красивое лицо Хейла казалось скорее задумчивым, чем угрожающим, да и не боялся Гэвин такого же подростка… Ну или пытался не бояться. Что-то в Ричарде такое было, что заставляло его поджимать яйца. — Ты поможешь мне, — заявил Ричард. — Или что? — Или я тебя убью. Бита сразу полегчала, и Гэвин вскинул ее повыше. — Я позову шерифа, — пригрозил он, — он в соседней комнате! Ричард молчал пару секунд, а потом тяжело вздохнул — так, будто Гэвин достал его неуместными капризами, — и обернулся, захлопывая окно и защелкивая задвижку. — Да нет тут шерифа, — с досадой сказал он, — я же слышу. А я есть, Гэвин Рид. И это точно была угроза, но Гэвина вдруг все достало. Кинув биту на кровать, он дернул ящик комода, доставая футболку и штаны — стоять практически голышом под взглядом этого засранца было неприятно. — Чего тебе надо? — огрызнулся он, натягивая майку и оборачиваясь, — говори или вали! Ричи поднял взгляд — серьезно, он что, на задницу Гэвину пялился? — и облизнул губы. Гэвин задержал дыхание от внезапного волнения, не имеющего ничего общего со страхом, и тут же едва удержался от соблазна похлопать себя по щекам. О чем он думает вообще? Да с чего он взял?.. — Или вали! — повторил Гэвин. Ричард снова вздохнул, а потом без разрешения подошел к кровати Гэвина и плюхнулся на нее, будто его приглашали. — Мне нужно узнать, кто была та женщина. Которая была убита. Нифига себе, Гэвин даже немного опешил — настолько это было неожиданно. Его мысли крутились вокруг всяких странностей вроде монстров и желтых глаз, а еще — немного — того, как Ричард смог подняться на второй этаж по гладкой и отвесной стене, и про жертву преступления Гэвин на фоне этого позабыл. Да и зачем это Хейлу? — Почему бы тебе не спросить своего братца? — спросил он. — Он, похоже, больше в теме, судя по тому, как складно он брехал и строил из себя пай-мальчика… И вообще, где он?.. Гэвин запнулся, потому что Ричард побелел — внезапно, стремительно, — и его лицо как-то… деформировалось, а глаза вдруг вспыхнули пронзительным синим огнем, и Гэвин рванул к бите быстрее, чем успел понять, что делает. И с воплем отшатнулся, потому что бита лежала на кровати рядом с Ричардом, и его когти — когти! — сомкнулись на ней быстрее, чем пальцы Гэвина успели коснуться деревянной, обмотанной изолентой рукоятки. — Что ты видел? — выдавил Ричард, и его лицо снова было совершенно нормальным, глаза совершенно нормальными, будто и не было ничего, хотя Гэвин видел — буквально чувствовал — каких титанических усилий ему требуется, чтобы держать себя в руках. — Что ты видел?! Гэвин сглотнул. Как ответить, если во-первых, ему было страшно, а во-вторых, он и сам уже не уверен был, что именно видел, и разум все больше склонялся к маньяку в костюме монстра, а не к настоящему монстру — разум склонялся, но его глаза только что видели, что нихуя Ричард Хейл не нормальный человек. — Чудовище, — выплюнул он, — долбаного здоровенного волосатого монстра со страшной рожей, который хотел меня сожрать, а потом ты схватил меня и своим «маникюром» разорвал мне новую куртку, скотина, а потом твой брат выскочил из ниоткуда и принялся с этим волосатым засранцем болтать, хотя я думал, что нам обоим пришел пиздец, — Гэвин слегка перевел дыхание, запыхавшись от своей тирады, — и если ты думаешь, что я не видел ваших глаз, то подумай еще раз, Ричи. Ричард снова сморщил нос и дернул верхней губой. — А что с глазами? Он еще и прикидывался идиотом, и это бесило больше всего. — Хватит придуриваться! — не выдержал Гэвин, — кто вы такие? Инопланетяне, мать вашу? — Кто? — опешил Ричард. — Долбаные зеленые человечки, надевшие кожу людей! — Гэвин помотал головой, потому что фантазия завела его куда-то в сторону людей в черном, — или светящиеся упыри из «Сумерек»! «Скажи мне, Белла, скажи, кто я…» Ричард моргнул от неожиданности. — Ты смотрел «Сумерки»?.. — Или не упыри, — осенило Гэвина, и он уставился на Ричарда во все глаза, — никакие не упыри, ага? Наступила пауза, во время которой они пялились друг другу в глаза, и хрен там Гэвин моргнет первым! — Я не буду снимать майку, — отрезал Ричард. — Ага! Сознался! — торжествующе заорал Гэвин, от избытка чувств тыкая в сторону Ричарда пальцем и даже не вздрагивая, когда глаза у того снова вспыхнули. С ума сойти, он даже не отрицал, и от восторга и одновременно недоверия у Гэвина внутри все задрожало. Оборотней не существовало, но… — И я совершенно не хочу видеть тебя без майки, придурок, кстати говоря. Явно разозлившийся Ричард вдруг задрал брови и улыбнулся — похабной такой улыбочкой. — И кто-то врет, — сказал он, — кто бы это мог быть? Гэвин вспыхнул — буквально весь, будто его охватило огнем, а намеки этого… этого… — Вали отсюда! — рявкнул он. — Вали с моей кровати, из моей комнаты и из моей жизни! Прозвучало жутко пафосно и тупо, но сейчас Гэвину было наплевать — мало того, что этот придурок оказался оборотнем, мать его, оборотнем, нет, Гэвин до сих пор не верил — так еще и насмехался? Да пошел он! Но от праведного гнева Гэвина отвлек шум мотора внизу под окном. Похоже, дядя наконец-то вернулся домой. — Я никуда не уйду, — сказал Ричард, на которого требование Гэвина впечатления не произвело, он как сидел на кровати, так и остался сидеть, да еще и биту переложил к себе поближе. — И мне нужно, чтобы ты мне помог. Серьезно, Гэвин едва ему по роже не дал — несмотря даже на справедливые опасения остаться без руки. Ричард, откровенно говоря, ничем не напоминал того волосатого монстра, но и выкинуть того из головы отчего-то не получалось. — Какого хрена тебе надо? — выдохнул Гэвин чрез сжатые зубы, — как, по-твоему, я могу что-то узнать про убитую? Я не полицейский! — Твой дядя полицейский. Дверца машины хлопнула внизу, следом открылась и закрылась входная дверь, и Гэвин услышал, как пару раз гавкнул Сумо — который, между прочим, и не подумал лаять, пока Гэвина тут угрожал убить чертов… чертов оборотень! — И что? — прошипел Гэвин, — он, по-твоему, мне все расскажет, что ли? Или даст почитать документы или что там у него есть? — Гэвин? — крикнул снизу шериф. — Ты не спишь? Послав Ричарду угрожающий взгляд и получив такой же угрожающий взгляд в ответ — и, если бы Гэвин был до конца честным с собой, то признал бы, что у Ричарда Хейла это выходит получше, — Гэвин прошел к двери и приоткрыл ее. Можно было бы заорать: «Эй, меня тут угрожает убить одноклассник!», но Гэвин заранее знал, кто в этой ситуации окажется идиотом. — Еще нет! — крикнул он. — Я сейчас спущусь. И снова захлопнул дверь. — У меня есть план, — сказал Ричард как ни в чем не бывало. Ну обалдеть, у него и план был. Гэвин позволил себе усмешку. — Дай догадаюсь, что-нибудь сумасшедшее вроде «стащить у шерифа ключи и забраться в его кабинет в участке»… — А ты правда любишь комиксы, — протянул Ричард задумчиво, вынуждая Гэвина снова покраснеть и открыть рот для горячих возражений, — но нет. Как-нибудь в другой раз. — Без меня, — тут же открестился Гэвин, хотя в душе кольнуло азартом. Или сумасшествием, как посмотреть. — И, кстати, где все-таки твой брат? Почему это он в твоих планах участия не принимает? Он как раз комиксы любит… Ричард вздрогнул — натурально, Гэвин видел, — и сжал пальцы до белизны, и Гэвина начало изрядно напрягать, что упоминание брата у него вызывает такую реакцию. — Коннор дома, — сказал Ричард. — И он не принимает участия в плане, потому что ты племянник шерифа, а не он. — А вовсе не потому, что ты не хочешь, чтобы он про этот план знал? — брякнул Гэвин, тыкая пальцем в небо — и просиял, когда округлившиеся глаза Ричарда сказали ему все, что он хотел знать. — Ага! А если я ему расскажу? — Только попробуй, — пригрозил Ричард, снова угрожающе хмурясь. — Коннор тут ни при чем, ясно? И хватит заговаривать мне зубы, времени мало. Когда шериф ляжет спать, сумку он уберет в сейф, и если только ты не знаешь пароля… — Так, секунду, — Гэвин поднял руку, — какую сумку? — Его сумку, — нетерпеливо пояснил Ричард, — у него с собой сумка, в которой он с работы берет документы. Шериф любит выпить немного перед сном, ну так иди вниз и изобрази что-нибудь — истерику, я не знаю… будто ты боишься спать один… — Ой, да пошел ты! — И проследи, чтобы он выпил побольше и не унес сумку, — ничуть не смутился Ричард. — Надо поторопиться. У Гэвина никаких истерик не бывало и спать один он не боялся, и именно это он и хотел сказать Ричарду, а еще лучше, послать его нахуй, на этот раз окончательно, а еще лучше — вытолкать в окно. Но в глубине души зашевелилось любопытство: и правда, если Ричарду так уперлось узнать про эту женщину, да еще тайком от своего брата, то наверняка здесь была какая-то загадка. — Не обольщайся, засранец, — предупредил он, — я это не для тебя делаю! — Да пофиг, — любезно отозвался Ричард. Но Гэвин закрыл дверь снаружи, чтобы удержаться от соблазна ответить. Шериф нашелся в гостиной — он жевал кусок пиццы из микроволновки и пил содовую прямо из банки, и голубоватый свет работающего телевизора бросал блики на его лицо. — Привет, сынок, — он махнул треугольником пиццы, отрываясь от просмотра. — Не можешь спать? Гэвину только и оставалось, что сесть рядом и обхватить себя руками, и актер из него, конечно, был отстойный, но шериф явно не настроен был придираться. А может, дело было в том, что Гэвин — естественно — выпендривался перед Хейлом, но не каждый день видишь преступление, и он с удивлением понял, что дрожит. Немного. Самую капельку. — Я никогда раньше, — признался он, глядя в экран — там шел какой-то старый ужастик, комично загримированный «оборотень» выл на картонную луну, и от иронии происходящего Гэвин едва не засмеялся, — никогда такого не видел. Такого — это дырки от пули, к которой прилипли волосы, и широко открытых мертвых глаз, и того, как вздрагивала верхняя губа Ричарда, и того самого гнетущего чувства внизу живота, когда откуда-то из темноты на тебя смотрит хищник… Шериф успокаивающе похлопал его по плечу. — Я сделаю какао, — сказал Гэвин, — вам чего-нибудь принести? Шериф задумался, пожевал губами. — Пожалуй, немного виски не повредит, — решил он.   Шерифу, который, по его же собственным словам, не спал вторые сутки — потому что какой-то Генри, фамилии которого Гэвин не запомнил, уже неделю не выходил на работу, и надо было бы уволить его, но четверо детей, — хватило пары стопок виски, и под завывания бутафорского оборотня он сначала начал клевать головой, а потом и вовсе захрапел, завалившись на подлокотник. Гэвин, как раз отнесший грязную кружку из-под какао на кухню, приблизился и склонился над ним, пытаясь определить, не пора ли звать Ричарда, и интересно, не свалил ли он уже… — Он спит, — шепот раздался прямо за спиной, и Гэвин едва не заорал, разворачиваясь и от души пиная Ричарда локтем. Тот даже не отшатнулся. — Ты охренел? — выдал Гэвин. Но Ричард не слушал. Посмотрев на шерифа несколько секунд, он спокойно подвинул Сумо в кресле — тот и ухом не повел, а разве он не должен был как-то… ну, реагировать на оборотней? и вообще на проникновение чужаков в дом? — и вытянул из-под бока собаки сумку шерифа. Гэвин немного залип на его руках, когда тот принялся расстегивать ремешки. Пальцы у него были длинными и красивыми, Гэвин мог бы поклясться, что видит несколько родинок на тыльной стороне ладони, и ему вдруг очень захотелось к этим пальцам прикоснуться. Или чтобы они прикоснулись к нему. Черт, черт, Гэвин глубоко вдохнул и на мгновение закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки и выкинуть такие глупости из головы. Они тут шерифа грабят, лезут в материалы дела об убийстве, о чем он думает вообще? Когда он открыл глаза, Ричард уже с космической скоростью пролистывал папку, даже не задерживаясь на напечатанных строчках. — Миранда Бейкер, — пробормотал он, перелистывая страницу, — так ее звали. Как он успевал что-то распознать — это была загадка для Гэвина. — Да ты прям как будто робот с камерами, — протянул он. Ричард вздохнул. — Некоторые из нас умеют читать, Рид. — Ага, но ты не читал, — не остался в долгу Гэвин. — У меня фотографическая память, — снизошел до объяснений Ричард. Ричи, Гэвин точно решил называть его про себя Ричи, ласковое имя шло этой заносчивой физиономии гораздо меньше, чем полное, и в своем воображении Гэвин ему еще и ободок с блестящими розовыми ушами приделал на голову в качестве протеста. И костюм зайчика. Оборотень-зайчик, точно. В памяти почему-то сразу всплыли плейбойские кролики, и Гэвин потряс головой, изгоняя образ Ричи в розовом трико с хвостиком и заодно Коннора — в голубом. С хвостиком. «Зайчик» — к счастью, не подозревающий о смелых фантазиях Гэвина, — пролистал все бумаги до конца и аккуратно убрал их в сумку, будто ничего и не было. — Об отпечатках пальцев не беспокоишься? — подколол его Гэвин. — Не беспокоюсь. — О да, ты же сверхъестественный, — Гэвин пошевелил пальцами, корча жуткую рожу, — уверен, что на солнце не светишься, Эдвард? — Уверен, Белла, — мрачно ответил Ричи, выпрямляясь и направляясь к дверям гостиной, — и забудь все, что ты видел, Рид, — добавил он безапелляционно — так, что Гэвину сразу захотелось пнуть его под зад. Но он удержался, потому что Ричи наконец-то сваливал. Сумо проводил его сонным взглядом — сторожевая собака, название одно! — и в самих дверях Ричи обернулся и вскинул руку. — И не подкатывай к моему брату. — Чтооооо?! — опешил Гэвин. — Повтори, что сказал? Я вообще не по парням!.. — Ложь, — прошептал Ричи одними губами. Показал Гэвину средний палец — с внушительным таким когтем, — и растворился в темноте за дверью, пока Гэвин все еще хватал ртом воздух, подыскивая подходящее оскорбление. — Говнюк волосатый! — крикнул он вслед — и заткнулся, когда шериф недовольно заворочался, добавляя шепотом: — Меховой придурок. Но Ричи не вернулся, чтобы продолжить разговор. Кипя от возмущения и придумывая все новые эпитеты, Гэвин накрыл шерифа пледом и побрел наверх: перед сном стоило хотя бы заглянуть в домашку.   Луна висела прямо над ним, огромная и горячая, ее свет придавливал Гэвина к земле, заполнял его вены, его легкие, заливал все вокруг — Гэвин купался в нем, и только зуд под кожей и боль в шее мешали ему полностью погрузиться в это блаженство. Глубоко вдохнув, он протянул к луне руки, замечая, что с ними что-то не так, но сейчас это последнее, что его беспокоило. Он открыл рот и закричал, завыл, и эхом из ослепительной белизны лунного света донеслись другие голоса, заставляя сердце Гэвина колотиться быстро-быстро, на пределе сил… Один голос звучал ближе других. Гэвин глубоко вдохнул, заполняя легкие светом, готовый звать снова — но луна над его головой закачалась туда-сюда и померкла, вдруг оказываясь подвешенным на веревке картонным кругом с нарисованными кратерами, и Гэвин встряхнул головой… …обнаруживая себя на диване, человек в костюме оборотня прыгал по экрану, совсем не страшный, и Гэвин засмеялся. — Коннор, — позвал он — голос на мгновение показался ему чужим, но только на мгновение, — иди сюда. — Скажи мне, Белла, — доносилось от телевизора, но Гэвин не смотрел, — скажи, кто я… — Коннор, — прошептал Гэвин. Коннор был таким красивым! Он приблизился — солнечный свет за его спиной подсвечивал его фигуру, и у Гэвина во рту пересохло от желания и любви. — Смотришь «Сумерки»? — спросил Коннор, улыбаясь, его зубы были острыми, очень острыми. Гэвин протянул ему руку, обмирая от восторга, когда Коннор охотно коснулся его пальцев своими. Одно нежное прикосновение, и Гэвин буквально загорелся, вся его кровь закипела — и следом он схватил Коннора за запястье, дергая к себе… …опрокидывая на землю, и вокруг было темно, и глаза Коннора ярко светились желтым, а тело было таким горячим, когда Гэвин вталкивался в него на всю длину, пытался втиснуться сильнее, и эмоции переполняли, разрывали его изнутри, такие мощные, что он терялся в них. Гэвин так любил его, так ужасно любил, что мог умереть от этой любви на месте, прямо в его теле, это была бы идеальная смерть… …его вдруг выдрало из тела, поднимая в воздух — и он понял, что это Ричи — Ричи трахает своего брата, до белых костяшек стискивая его запястья, прижимая к земле, и его ягодицы то напрягаются, то расслабляются, и с каждым толчком Коннор вскрикивает и запрокидывает голову, жмурясь и до крови кусая губы будто бы от боли… а потом Ричи отпустил его руки и провел ладонью по его щеке — за пальцами тянулся кровавый след, словно от царапин, хотя прикосновения Ричи были осторожными, деликатным, и следом кровавые пятна начали проступать на шее, плечах, груди, пугая Гэвина… И — словно почувствовав его взгляд — Коннор открыл глаза. Они были огненно-красными.   Гэвин проснулся, рывком садясь на кровати, задыхаясь и прижимая руки к груди, чтобы унять сердцебиение. Чертовщина, ему снилась такая чертовщина — но он помнил каждую секунду этого извращенческого сна. Застонав, Гэвин опрокинулся на кровать: он должен был бы испытывать ужас и отвращение от таких фантазий — они же братья, мать их, родные братья! — но он испытывал отнюдь не отвращение. Даже сейчас, когда сон выветрился, он чувствовал не отвращение, неа! Задержав дыхание, он скользнул рукой по животу и взвыл, когда пальцы коснулись каменного, просто убийственного стояка. Черт, он просто не может на такое дрочить! Или может? Ощущая себя больным ублюдком, Гэвин запустил руку в трусы и сжал пальцы на члене, и всего пары движений — и образа белых ягодиц Ричи, его напряженной спины и стонов Коннора, — хватило, чтобы его скрутило до потери дыхания. И только продышавшись и немного примирившись с собственной испорченностью, Гэвин почувствовал, как сильно болит шея.