Хаски, Крокодил и Гэвин Рид

Ричи кипел от гнева — если, конечно, слово «гнев» подходило к его состоянию. Нет, это было нечто большее, чем гнев, нечто ошеломительно огромное, словно вся его жизнь вдруг перевернулась с ног на голову, и если вчера он готов был цепляться за остатки реальности, иллюзорной нормальности — то сегодня все эти иллюзии рухнули без следа. Решения Коннора приводили его в растерянность. Совсем недавно категорически настроенный против Аманды — и теперь откровение накрыло Ричи, почему же так случилось, — он теперь легко и спокойно согласился на примирение. Это ли не безумие? Но Коннор был похож на кого угодно, только не на безумца. Невольно снова вспомнились его слова про «крайний случай», и тревога — не было ли все это частью плана, о котором Коннор опять ему не рассказал, — добавилась к оглушающей какофонии эмоций, и так топящих Ричи. В одном он точно был уверен: что бы там ни задумал Коннор и каким бы хорошим и складным ему ни казался его план, он на самом деле не был хорошим. Пусть Ричи долго вяз в обмане, Коннор тоже не мог трезво оценить их ситуацию. Брат Ричи был умен, но в одиночку такое просто невозможно было решить. Раньше именно Ричи приносил в его планы здравый смысл и осторожность, а значит, сейчас осторожности в его плане было маловато. Аманда давно исчезла впереди, но Билли и Томас плелись сзади, и впервые Ричи почувствовал себя словно под конвоем. Сколько в его приятельстве с Билли было искренности, а сколько — присматривания над младшим братом своенравного Коннора? Ричи ненавидел чувствовать себя инструментом, марионеткой — особенно марионеткой, которой легко было воздействовать на его брата. Это даже звучало отвратительно. Впереди показался дом — окна неприветливо темнели, даже в кухне Аманда не зажгла свет, и как Ричи только мог верить, что здесь их ждет хоть что-то хорошее? Глаза защипало, а в горле встал комок, так резко вдруг крах надежд ударил по нему — и он вздрогнул, почувствовав, что Коннор взял его за руку. Словно это Ричи, как обычно, нужна была поддержка. Расправив плечи, вскинув подбородок, Ричи сам сжал в ответ его пальцы — настолько невыносимой показалась вдруг мысль об их разделении на старшего и младшего брата. Давай откажемся, подумал он, давай вернемся к Гэвину или куда угодно, но не будем соглашаться на ее лживую доброту и фальшивые извинения… Но Коннор едва заметно помотал головой. Они и так подставили Гэвина, подумал Ричи запоздало, и наверняка он даже думать о них не хочет. Мысль добавляла горечи даже сейчас, перед лицом гораздо более актуальных проблем. Крыльцо скрипнуло под подошвами его кроссовок, черный провал двери приглашающе скалился, и Ричи отодвинул Коннора в сторону, первым ныряя внутрь. Прихожая выглядела до странности незнакомой, привычные было запахи отдавали то ли плесенью, то ли тоской, и Ричи вдруг подумал — действительно, подумал — о словах Корса, о том, как внезапно Аманда появилась здесь как раз тогда, когда шериф искал им семью, и почему у нее было всего две беты, и почему рядом с ней Ричи никогда не чувствовал себя в безопасности. Запоздалые мысли, сейчас они охватили Ричи несвоевременно, и Коннор — по-прежнему держащий его руку — подтолкнул его вперед. Аманда ждала на кухне. В полумраке ее глаза светились, и это должно было бы впечатлять Ричи, но впервые не впечатляло. Волосы дыбом встали на затылке, и он едва не зарычал, и только до боли сжавшие его ладонь пальцы Коннора привели его в чувство. У них тут… переговоры, перемирие — пусть ненадолго, но он должен вести себя пристойно. Аманда вздохнула, и по ее знаку Билли включил свет, сразу превращая угрожающую атмосферу в обыденность. Она выглядела уставшей, просто женщиной, у которой тяжелые времена, которая вынуждена заботиться о сиротах, на время забыв о собственных планах, и это занятие порой идет не гладко. Вот только теперь Ричи чувствовал под фасадом истинную суть, и — раз увидев — уже не мог стряхнуть этот образ и вернуться в декорации. — Слушайте, мне правда жаль, — сказала Аманда. Покусала губы, колеблясь, но все же добавила: — Коннор, с тобой очень тяжело, правда — я порой не справляюсь… но я не должна была выходить из себя. Прости меня, давай просто попробуем начать с нового листа? Хотя бы попробуем, вдруг получится? Ее сердце билось ровно и спокойно, но холодные струйки в голосе отравляли все сказанное и расцвечивали в цвета подозрительности и обмана. Ричи не верил ей. Это как крах веры в Санта Клауса — Коннор был прав, — как только тот превращается в сказку, нельзя снова убедить себя в реальности волшебства. Увы, это необратимый процесс. Но, как ни разрушает осознание истины, рано или поздно приходится повзрослеть — особенно если от тебя зависит кто-то другой. Кто-то очень близкий. — Я готов попробовать, — сказал Коннор неуверенно. Его сердце тоже билось ровно, правдиво. — Я устал от вражды. Я просто хочу спокойно ходить в школу, и чтобы меня оставили в покое… Аманда улыбнулась — ласково и немного печально. — Я обещаю, — сказала она. И вот тут ее сердце дрогнуло — но, может, это была только иллюзия в ушах Ричи. Разговор, судя по всему, был закончен для обеих сторон — сообразив это, Ричи дернул Коннора за руку, увлекая за собой подальше с кухни, от Аманды и ее бет. Прямо за дверью уверенность слегка облезла с Коннора, его плечи опустились, словно это вечернее приключение вкупе с неожиданной встречей высосали из него все силы. Взобравшись по лестнице, он вошел в свою спальню и, не притормаживая, упал на кровать лицом вниз и накрыл голову подушкой. Ричи осторожно прикрыл дверь, приблизился, садясь рядом с Коннором, и потянул за край подушки. — Послушай меня, хорошо? Коннор повернул голову. Его взгляд настойчиво просил оставить разборки на другое время, вот только другого времени у них не было и не факт, что еще будет. Жизнь все более странно и непредсказуемо заворачивалась вокруг них. Тяжело вздохнув, Ричи улегся рядом, заглядывая Коннору в лицо, но не прикасаясь. Хотелось натянуть одеяло им на головы, но тогда никакого серьезного разговора точно не выйдет. — Я думаю, нам стоит уехать, — сказал он тихо. Коннор нахмурился, будто ожидал чего-то другого и теперь растерян. — Я серьезно, Кон, — Ричи придвинулся еще ближе, и теперь расстояние между ними едва ли составляло пару дюймов. Комнаты в доме как бы были звукоизолированы, но абсолютной уверенности у Ричи никогда не было. — Я понимаю, что тебе трудно уступить, но мы не можем сейчас с ней бороться и рассчитывать на победу. Если только Элайджа поправится… — Я никуда не уеду. Да, Ричи и не ждал уступок. — Я понимаю, что у тебя есть какой-то план, о котором ты не хочешь говорить мне, — горечь просочилась в его голос, но Ричи постарался ее сглотнуть, — но мне не нравится этот план. Судя по всему, он опасный, и я не могу согласиться ни на что, что опасно для тебя. Это была правда, и Коннор видел, что это правда — а Ричи видел, как у него в голове происходит внутренняя борьба. — Тебе действительно не понравится этот план, — сказал он наконец, и Ричи затаил дыхание, — но он не глупый. Понимаешь, ты так хотел эту нормальную жизнь, но я просто не могу оставить тебя с убийцей. Она была бы рада избавиться от меня, но так, чтобы на нее не подумали, и оставить опеку над тобой — со всем твоим наследством. Так что я стал думать, как этому помешать. — И не придумал ничего лучше, чем отправить меня к Корсам? — Но ведь и нет ничего лучше, — спокойно сказал Коннор, — они смогли бы тебя защитить. Это ведь только на случай, если со мной что-то случится. «Что-то случится», как обтекаемо… — Потому что ты уверен, что Аманда хочет тебя убить, — Ричи прикусил губу. Да, Аманда была жестока с Коннором — однако это не походило на покушения. Одна даже идея вызывала панические мысли, но Ричи постарался рассуждать хладнокровно. Ссоры Коннора с Амандой всегда происходили на эмоциях, это был конфликт омеги с альфой, занявшей территорию и не терпящей неповиновения. Коннор не привык к такому обращению и считал территорию своей, столкновения были неизбежны. Но запланированное убийство, в представлении Ричи, должно было выглядеть иначе. Более… ну, запланированным? — Ну, ей было бы лучше, если бы я согласился присоединиться к ее стае, — Коннор поднял одно плечо, — но она же видит, что этого не будет. И я мешаю тебе… — Ты мне не мешаешь! — возмутился Ричи. — Я мешаю тебе стать ее бетой. Это… если так подумать, это было действительно похоже на правду. Если бы Коннор не возражал так горячо, не был бы таким непримиримым, то Ричи — скорее всего — согласился бы. Существование в реальности омеги убивало его, и больше всего он мечтал вернуть нормальную жизнь хоть как-то. Но уж точно не ценой разногласий с Коннором. И если бы Коннора не было… — Господи, — пробормотал Ричи, — я бы никогда не согласился без тебя! И если бы ты погиб, я бы это так не оставил! — Может, да, а может, и нет, — ответил Коннор, и, пока Ричи кипел в шоке, обиде и ярости, продолжил, — слушай, я не пытаюсь тебя задеть, Ричи. Я просто рассуждаю. Ничего себе, он рассуждает! — Ты не только решаешь за меня, ты и рассуждаешь за меня! Коннор сжал губы — ему не нравилось то, что Ричи говорил, и обычно Ричи не стал бы с ним ссориться. Но не сейчас. — Главное, это что до нашего совершеннолетия всего несколько месяцев, — Коннор выдохнул, беря себя в руки, — и тогда мы могли бы забрать все деньги. И даже если бы не получилось ее выгнать, для всех других стай она была бы узурпатором. Ричи кивнул — это имело смысл. — Так что, я уверен, Аманда хотела бы избавиться от меня, пока этот момент не настал, — продолжил Коннор, — но только так, чтобы убийство сошло ей с рук. Чтобы никто не догадался, и — главное — ты. Тогда ты стал бы ее бетой, вуаля — все снова у нее в руках, и вполне законно. Несмотря на железную уверенность Коннора, Ричи в этом плане видел очевидный пробел: с чего бы это он стал бетой Аманды и передал в ее руки оставшееся от Коннора наследство, если уже сейчас Аманда Коннора избивает, а Ричи совершенно не согласен больше такое терпеть? — Хорошо, допустим, — сквозь зубы сказал он, — и ты считаешь, что за всем этим стоит корыстный интерес. И каким-то образом она хотела выдать твою предполагаемую… смерть за несчастный случай, — что было, по мнению Ричи, невозможно. Не тогда, когда их ссоры всегда происходили дома и при свидетелях. Какое-то понимание забрезжило на задворках разума, но ускользнуло, как только Ричи попытался его схватить. — И как все это связано, ну, с другими вещами? — он не решился сказать вслух — всегда был шанс, что их подслушивают. Коннор сжал губы, и Ричи как-то сразу нутром понял, что вечер откровений закончен. Коннор не желал обсуждать Миранду. Но и Ричи не желал больше оставаться в стороне, что бы там Коннор себе ни надумал и ни нарешал. Толкнув его в плечо, Ричи навис сверху, их тела прильнули друг к другу, и теперь Коннор не смог бы уйти от ответа — не физически, по крайней мере. — И что же ты собираешься делать? — спросил Ричи прямо, — зачем все это представление с перемирием? Коннор едва заметно улыбнулся. — Я собираюсь ей помешать. Он не сказал «мы», но Ричи не ждал. — Тогда, — он наклонился низко-низко, касаясь губами уха Коннора, — нам для начала нужно позаботиться об Элайдже.

***

Решиться на что-то подобное было непросто: Элайджа с самого момента пожара лежал в коме и пока не собирался приходить в себя. Альфа то ли был, то ли не был, и от этого их с Коннором положение оказалось таким шатким. Ричи такое давалось нелегко, а что думал Коннор, тот не рассказывал. Но сейчас одно было ясно: если Коннор прав и Аманда готова даже на его убийство, чтобы забрать в свои руки и территорию, и деньги, и даже Ричи — то Элайджа может стать очевидной целью и оружием в конфронтации. А то, что происходило, иначе как конфронтацией назвать было нельзя. Само слово отзывалось в голове у Ричи каким-то жутким гулом — были ли они готовы к войне? Ричи был уверен, что нет, но оставался ли у них выбор? Коннор категорически отказывался уехать и выждать более благоприятного момента (настанет ли он?), а уже оставаясь тут, он рисковал жизнью. Даже если он ошибается, и Аманда не планирует его убивать, такое вполне может произойти случайно во время их стычек. Стычек — так Ричи называл это про себя, чтобы не произносить другие, куда более опасные слова. Одно очевидно — там, где Элайджа в любой момент может оказаться в руках Аманды, оставлять его было нельзя. До сих пор он делал ее не захватчицей, а просто доброй тетушкой, приехавшей помочь осиротевшим племянникам, но ведь несчастный случай мог произойти не только с Коннором. — Я старался, чтобы шериф знал, кто может быть виноват, если я вдруг утону или потеряюсь в лесу, — Коннор свернул с тропы в сторону, и голос у него был спокойный и отстраненный, — не говорил ничего прямо, но… Но Ричи на многое теперь открылись глаза. Например, почему шериф постоянно задавал эти странные вопросы, будто чуял неладное, хотя при Ричи Коннор никогда не жаловался и вообще общался с посторонними позитивно и дружелюбно. А оказывается, это все было планом, самой настоящей интригой и манипуляцией: все эти якобы оговорки, намеки и игры с собакой, весь этот позитив и дружелюбие. В сочетании с альфой Корс и тем, как тщательно Коннор выстраивал вокруг него, Ричи, пузырь замечательной новой жизни с играми в бейсбол, уроками по химии и воскресными обедами, это вызывало тошноту и негодование. Неужели они действительно настолько отдалились друг от друга? Как он посмел? Но идеи на эту тему Ричи тоже посещали, и поэтому он молча слушал, — пока был хоть какой-то шанс узнать, чем несколько месяцев живет его брат. — Опекун и так всегда первый подозреваемый, — продолжал Коннор, оборачиваясь и улыбаясь Ричи — смотри, дескать, как здорово я все продумал, — но мне нужно было, чтобы шериф ни в коем случае не оставил тебя под ее опекой, если случится что-нибудь подобное. Возможно, он взял бы тебя к себе или нашел бы тебе безопасную семью, а Корс помог бы тебе не стать омегой. Замечательный план. Кроме того момента, где Ричи передают из рук в руки. А еще он заметил — даже если Коннор (не без оснований) считал себя самым умным, — что все эти увлекательные рассказы касаются Аманды и ее планов (и планов Коннора на нее), но ни самым краешком не влезают в скользкую тему Бейкеров. Но Ричи не хотел доводить до ссоры — не стоит подавать Коннору идеи, как замести все следы. Откровенность не такая вещь, которую можно быстро вернуть, но когда от этого буквально зависит жизнь Коннора, Элайджи и — вполне может быть — Ричи в том числе, он готов был поступить и против желаний и планов брата. Даже если это было нелегко. Сейчас, впрочем, план у них был общий, и именно поэтому они шли в лес, тщательно прислушиваясь, не преследуют ли их. Ричи очень надеялся, что Аманда не успела еще изучить каждый уголок заповедника — она не слишком любила прогулки и рейды, практически не патрулировала территорию и явно старалась не декларировать свою власть слишком уж откровенно. Коннор и Ричи всегда уходили в лес в полнолуние, в конце концов, это был их дом, тут каждое дерево и каждая кочка дарили чувство безопасности и комфорта. В такие ночи легко было воображать, что все совсем как прежде — просто они отбились от стаи, чтобы провести время вдвоем. Сейчас это давало шанс, что обо всех их убежищах Аманда не знает. По крайней мере насчет того убежища, куда они шли, Коннор был почти уверен — так он сказал. Того самого, куда он привел Ричи после пожара. Тот плохо помнил сами события, но убежище хорошо знал, и с того момента не делал даже шага в его направлении, настолько пугающим оно казалось. А ведь где-то неподалеку Коннор закопал труп: кажется, он не уходил надолго, а значит вряд ли утащил его на другой конец леса. Догнав Коннора, Ричи взял его за руку — то ли чтобы подбодрить, то ли чтобы себе самому доказать, что все не так ужасно, как кажется. Да, у них серьезные проблемы, но они справятся, и все обязательно будет хорошо. Очень хотелось в это верить. — Люблю тебя, — сказал он, потому что нельзя было повторять эти слова слишком часто, сколько ни скажи, их всегда не хватало, — тебе он нравится? Это был пугающий вопрос — Ричи даже не знал, какой ответ хочет услышать. Еще сегодня, уговаривая Коннора уехать, он старался даже не думать о мистере Риде, племяннике шерифа Андерсона. Пока он еще держался, пока контролировал себя, и в закручивающемся торнадо Ричи еще мог устоять на ногах и прекратить это все раз и навсегда. — Элайджа? — невинно переспросил Коннор, — ну, он был неплох… — Коннор! Коннор рассмеялся. Веселый и открытый смех, которого Ричи не слышал уже давно — будто он забавно пошутил над Ричи и доволен собой, — и сейчас это немного растапливало сковавший Ричи лед. — Я не знаю, — Коннор посерьезнел, — это трудно вот так определить. У меня слишком… — он сжал руку Ричи, будто не мог подобрать слова, — слишком много всего. В основном он меня раздражает. Он снова рассмеялся, на этот раз тише, и в этом смехе Ричи узнал все, что хотел узнать. Гэвин все усложнял, а сложностей и так хватало. Хорошим решением — правильным и здравомыслящим — было бы оставить его в покое, да вот только правильность и здравомыслие почему-то отказывали Ричи. Он и сам запутался, что чувствовал, и ревность тоже поднимала свою уродливую голову, стоило только представить себе что-нибудь такое… И вместе с тем там поднимала голову не только ревность. Ох, не только. — Коннор, — он снова потянул Коннора за руку, вынуждая остановиться, придвинулся ближе. Поцеловал его в губы, коротко и нежно, стараясь смягчить свои слова — он не смог защитить Коннора от опасности, но мог хотя бы попытаться уберечь его чувства. — Мы рискуем его жизнью. Нужно остановиться, Кон. Пока не стало слишком поздно — я не хочу, чтобы ты пострадал. Коннор опустил взгляд, но Ричи успел увидеть в нем печаль. — Да, — и Коннор высвободил руку, снова поворачиваясь и продолжая путь, — да, Ричи, ты прав. Так будет правильно для нас всех, не хватало еще привлечь к нему внимание Аманды. Пока не стало слишком поздно, — он словно повторял слова Ричи, — и никто не пострадал. Хижина показалась между деревьями. Та самая, и у Ричи мороз прошел по коже. Он и хотел помнить все, что произошло — и боялся этого. Слишком уж черные ощущения один вид убежища навевал. Стекла топорщились осколками, стены покосились — кажется, кто-то специально придавал хижине непрезентабельный вид, чтобы не вызывать соблазна зайти у случайных туристов. Насколько подходящее это место для Элайджи? С другой стороны, а где сейчас было для него подходящее место? Они с Коннором несколько раз навещали его в больнице — сначала они еще надеялись. что он вот-вот придет в себя, Аманда уедет, а они втроем как-нибудь попытаются собрать свою жизни из обломков. Вместе это было бы проще сделать — так думал Ричи. Но Элайджа не спешил приходить в себя. Каждый раз — каждый раз! — перед дверью его палаты Ричи задерживал дыхание, но внутри его ждало все то же неподвижное тело, не подающее (почти) признаков жизни. За полгода ожоги зажили, да и обходился он вполне без дыхательного оборудования… он просто не просыпался. Иногда Ричи его просто ненавидел. За то что спрятался, оставшись при этом альфой, и теперь они с Коннором в этой чудовищной неопределенности и не могут на него положиться. Но на смену таким мыслям приходил стыд: Элайджа не был виноват, как не был виноват и кто-то из них. Иногда жизнь просто была дерьмом. — Спрячем его здесь, — Коннор понизил голос, отпирая хижину — под трухлявыми досками прятался приличный замок. Конечно, оборотня он не остановит, но наверняка у Коннора найдется что-то и на этот случай. Он иногда баловался колдовством — занятием совершенно бессмысленным, с точки зрения Ричи. Впрочем, увлечения Коннора он никогда не обсуждал. Кроме Манфреда, конечно. Внутри хижина была куда пристойнее, чем снаружи. Аккуратно убранная, разбитые стекла были плотно закрыты фанерой, и даже пара новых на вид стульев притаилась у дальней стены в компании небольшого сундука. Ричи запомнил ее совсем другой — весь этот ужас словно бы стер из его головы все предыдущие воспоминания, заменив их новыми — уродливыми и обрывочными. А ведь они ходили сюда с Коннором до… до всего, и Ричи здесь нравилось. — Думаешь, он будет в безопасности? — спросил Ричи откровенно, усаживаясь на стул. Самый главный вопрос — и, судя по лицу, Коннор не был уверен в откровенном ответе. — Никто не в безопасности, — сказал он наконец, — ни Элайджа, ни мы. Но здесь будет все же лучше, чем там. — Но ведь здесь, если она убьет его, — Ричи поверить не мог, что они говорят на такую тему, и совсем не гипотетически, — никто не узнает. Она сможет сделать это совершенно безнаказанно, не навлекая на себя подозрений. Коннор нахмурился — судя по всему, эти мысли приходили в голову и ему. Но он сел на второй стул, неуверенно взял Ричи за руку, и тишина между ними ненадолго вернула Ричи в прошлое. Словно ничего не произошло, и они просто играют в убежище. — Она могла бы убить его и там, и никто бы не узнал, — Коннор вздохнул, его голос дрогнул, — для всех Элайджа тяжело болен, Ричи. Вряд ли полиция даже стала бы расследовать его смерть. — Даже если бы ты намекнул шерифу? — не смог удержаться от укола Ричи. — Но если бы я намекнул, то они проводили бы вскрытие тщательнее, — и Коннор снова вздохнул, словно такой небольшой путь отнял у него последние силы, — а мы не можем им этого позволить. Так что давай, Рич, придумай хороший план, как нам перетащить его оттуда сюда. А я пока подумаю, что мы скажем Аманде, если она нас спросит — и что не будет ложью. Второго интенсивного разговора я могу и не пережить.