Что-то о помешательстве и химии

      Миниатюрная, накрашенная непривычно-ярко даже для самой себя, блондинка и слегонца смазливый, но изо всех сил старающийся показаться бруталом, высокий брюнет. И всё-таки мой старший брат удивительно обаятелен. Так и не скажешь, что характер у него скверненький... А Стефа? Эта длинноволосая, кареглазая и такая милая нимфа - большой ребёнок. Они просто созданы друг для друга! Допивая уже третий бокал красного полусладкого и умирая от, кажется, бесконечного ожидания, наплевав на всякие манеры, вздергиваю влажным носиком и обращаюсь к сидящим за ресторанным столиком близким людям.       — Юр, Стеф! — начинаю нервно покусывать губы: неловко, — Честно говоря, я скоро усну. Время уже не детское. Давайте поживее, а?! Приевшаяся усмешка, прерывистое дыхание и расширепененные от испуга неизвестности последствий, темно-выкрашенные глаза. Не были б они твоими родственниками, Лизонька, к тебе бы давно пришёл огромный такой песец...       — Ну Лиза, - мама вдруг нервно щурится, — У меня уже такое ощущение, будто тебе десять, а не двадцать!       — Верно. Ведь мне и не двадцать, мам, — ох уж эта моя излюбленная подростковая ирония, — Пока только девятнадцать. Имею право говорить глупости. Погодите, что это? Смех? Ажиотаж! Походу мне сегодня даже не достанется. Кажется, наглостью лишь веселю семейство.       — Не, а правда, сынок, — наконец-то и отец посчитал нужным вмешаться, — Сидим тут уже третий час! Едим и тратим твои деньги. А новостей - ноль. Юра смущенно морщится, по-детски пряча взгляд и приглушая взволнованный голос.       — Какие новости? — лыбится, проказник, — О чем вы?       — Юр, ну правда, надо заканчивать уже, — жена истерично перебивает, — Давай скажем?       — Да без проблем. Тогда.. — пробегается взглядом по каждому члену семьи в отдельности, а затем выдаёт, — Стефа хочет вам кое-что сказать!       — Э-э-э-эй, дурак! — игриво ударяет Юрку в плечо и по-детски мило злится, — Ну говори уже сам! Ты мужчина или кто? Мы с родителями невольно и любопытно наблюдаем за происходящим, пытаясь уловить в странном поведении этих чудиков хоть что-то. Но безрезультатно. Они явно хотят сообщить что-то важное. Но... Что? Полминутное молчание, а затем - громкий до одури мужской возглас:       — Мы переезжаем! И снова гробовая тишина. Они это серьезно?       — Ну, не молчите так, — от нашей «недореакции» Стефу начинает коробить все сильнее, — Юра сказал, что хотел. Мы правда нашли новое жилье.       — Что? Но... Как? — мама в затянувшемся шоке. В прочем, как и мы все, — Так быстро?       — Ну, почему быстро то? — по глазам Юрца видно: не такой реакции он ожидал, — Уже сколько лет перебиваемся в старой съёмной двушке. Пора уже и...       — Эу-у-у, я попросила бы! — скоро я перестану отличать свою собственную иронию от настоящего возмущения, — На квартиру свою не гоните! Она, так то, шикарна. Несмотря на арендную плату и маленькую вместительность... Ремонт вообще на вышке!       — Да все, все, успокойся! — недовольно, но при этом посмеиваясь, бурчит, — Мы все уже поняли, что тебе нравится наша квартира. Ну, уже не ваша...       — Далёко переезжаете то? — папа заметно мрачнеет, — Небось, подальше от мамки с папкой... Надоели мы вам уже, да? Божеее, только не это! Щас начнётся... Детский сад «ромашка». Самым главным для нашего отца всегда был семейный очаг и сплочённое родственное общение. Разумеется, как только он осознал, что парочка членов семьи вот-вот отвалится от большого, семейного «торта», на смену радостным планам пришло разочарование.       — Сереж, вот только не начинай ту же песню, я тебя умоляю! — мама беспардонно впивается папе в мозг, — Радуйся, что твой сын наконец-то повзрослел и самостоятельно заработал на собственную квартиру! Жмурится. Эх, папа-папа... Понимает же, что не прав. Чувствует, что ведёт себя как принципиальный, наивный ребёнок. Но не признается. Никогда.       — Я, кажется, вопрос задал, — повторяет ещё более понуро, — Куда переезжаете?       — Час езды отсюда. Родители нервно переглядываются. Что-то им не ясно.       — Если отсюда целый час, то от нашего дома.. сколько? — мои зрачки в момент расширяются, будто под дозой, — Часа три?       — Ну, че ты выдумываешь? — Юра недовольно расчесывает дрожащие колени, — Два, максимум. Сегодня просто пробки, поэтому.. не показатель. Минута спорной беседы. Вторая. Тридцатая... Вроде бы, все договорились и сошлись на едином: да, этим двоим можно и нужно переезжать. Скоро пойдут дети, заморочки, семейный быт... Прятаться под родительским крылом уже не круто.       — Ладно, де-е-тки, — папа демонстративно увесил акцент на второе слово, — Живите счастливо! Мы в любом случае за вас рады. Улыбки. Лицо каждого буквально сияет от восторга и радости понимания. Вот только Юрий... Кажется, встревожен.       — Подождите! — походу Юрец ещё не сказал последнее слово, — Это ещё не всё! Ну всё. Сегодняшний день можно официально признавать самым интригующим для нашей семейки. Юра ещё долго отмалчивается, видимо, не догоняя, как подобрать правильные слова, чтобы окончательно не убить нервы родителей...       — Ай, дайте я скажу! Ой, похоже, Стефа взяла все в свои тонкие ручки. Во красотка, вот это я понимаю!       — Короче, хватит на сегодня интриг.. Скажу как есть, — уверенно выпрямляется, — Мы с Юрой долго обсуждали это иии.. пришли к выводу, что хотим придержать нашу нынешнюю, а, точнее, уже старую квартиру для.. Лизы. Огонь! Пожар! Пугающий вихрь! Ураган! Катастрофа! Этого просто не может быть...

***

Неделю спустя

      — Да ла-а-адно, Лизон?! И это всё твоё? Прям целиком и до крупинки?       — Угу. Причём, на ближайший год ещё и бесплатно. Юра со Стефой внесли предоплату на 12 месяцев вперёд.       — Ну нихренааа себе... Плохо скрывающая, хорошо что не чёрную, зависть, Катя по-солдафонски расхаживает по моей новой квартире. Её восхищает буквально каждый предмет. Каждая деталь. Даже сущая мелочь. «Здесь модно, и это кайфово» — настойчиво утверждает Катюха.       — То есть Юрец реально оплатил этот «лофт» ради тебя любимой? — кажется она никогда не поверит в это сполна, — Боже, мне бы такого брата...       — Не завидуй, котик, — иронично подмигиваю, — Да, мне повезло. Но я девятнадцать лет заслуживала такое счастье. Это было.. тернисто.       — Черт тебя подери, Алабина! Ржёт как угорелая, переодически утыкаясь мне в спину своим острым подбородком. Ещё час разговоров ни о чем и вот, Авериной уже пора. И почему-то только у порога у неё возникает не столько важный, сколько саркастичный вопрос:       — Парней, небось, таскать теперь будешь?       — Не, Катюш, не боись. Я почти лесбиянка.       — А, ну тогда тем более... — иронично парирует, а после срывается на дикий смех, — Баб обычно приводят ещё чаще! Пара минут странного юмора, построенного на взаимных подколах, и мне, наконец, удаётся выпроводить навязчивую, но такую веселую и успевшую оставить хоть какой-то дружеский след на сердце, девушку.

***

В этот же день, вечером

Я решила освежиться и, заодно, закупиться продуктами, деньги на которые, разумеется, выхватила у родителей. Кстати говоря, после моего переезда в «самостоятельную жизнь», отношение родителей ко мне будто сменилось на более резкое или же.. просто безразличное. Проще говоря - деньги есть - любви в семье нема. Я могла бы обидеться на столь негативную реакцию родителей, ведь она попахивает завистью и собственничеством. Но нет, я не глупая девочка. И любящая, к тому же, дочь. Я прекрасно понимаю, насколько непросто родителям расставаться со своим чадом, которое они выхаживали пол жизни. Поэтому ни о каких обидах и истериках речи даже не идёт. Зайдя в первый попавшийся под ноги супермаркет, беру корзину и заранее вытаскиваю кошелек, готовясь, хоть и затариваться, но с умом, экономя при этом как можно больше средств. Минералка, молоко, яйца, фрукты... Все, на что хватило денег, вскоре оказалось на ленте кассы.       — Расчёт картой или наличными? — пожилая женщина за стойкой пристально уставляется на меня, немного смущая своей навязчивой настойчивостью.       — Безнал, — доставая из кошелька парочку тонких купюр, любезно улыбаюсь, — У меня Сбер. Женщина протянула мне переносной «банкомат», приподняв уголки сухих, розовых губ.       — Кстати, — кассирша вдруг вздрагивает, — У вас много продуктов по скидке, но она действительна только с картой магазина. Имеется у вас? Нервно ухмыляюсь и, поводив руками по пустым карманам, огорчённо выдыхаю и пожимаю плечами.       — Девушка, вам карта нужна? — о, этот нежный, женский голос из-за спины я узнаю из тысячи... Подскакивая, оборачиваюсь.       — Да, было бы непло.. — раскашлявшись, запинаюсь, наконец разглядев её лицо, — Ой... — а затем и вовсе замолкаю.       — Да лааадно?! — девушка, чей голос меня и спугнул, заметно опешила, раскрасневшись до вида спелого помидора за считанные секунды, — Лиза? Ты что-ли? Ну охренительно, че. И какого черта она здесь забыла? Хотя, о чём это я... Этот супермаркет же мне не принадлежит, ну точно...       — П.. п.. По.. Полина? — теперь уже однозначно возмущённо вскидываю брови до самого верха лба и закусываю нижнюю губу, полностью отказываясь себя контролировать, — Это так.. Неожиданно. Мысли, Лизочка, переплетаются, кажется, не только у тебя, но и у новоиспеченной собеседницы. Обе сбитыес толку и шокированы присутствием друг друга. Вот же тургеневские барышни...       — Так что, нужна тебе карта? — подуспокоившись первой, Полина широко заулыбалась, — У меня всегда с собой.       — Д..д..Да! Было бы чудесно, — хихикаю, неловко прикрывая лицо руками, — Ты так вовремя! Передав необходимую «вещицу» непосредственно в руки кассиру, Поля продолжила разглядывать меня с детским восторгом, почему-то не вымолвив при этом ни слова.       — Все, карта прошла, — подтверждает кассирша, что-то клацкая короткими пальцами по клавиатуре, — Отлично.       — И какая там скидочка вышла? — выпускаю очередной злак сарказма, — Много я сэкономила?       — Четыреста пятьдесят рублей. Оживленно переглядываемся, синхронно охнув, после чего каждая из нас по отдельности разражается тихим смехом.       — Ладно, спасибо, — успокоив собственную голову, подмигиваю кассиру и направляюсь к выходу, — До свидания. Думаете я оставила «палочку выручалочку» одну? Даже не поблагодарив за помощь? Да бросьте... Это было бы слишком ничтожно. Я хоть и направилась к выходу, но не собиралась уходить отсюда до того, как во всем не разберусь. Встаю у каменного столба, время от времени поглядывая на Полину, все ещё болтающуюся на кассе. А та, в свою очередь, понимая, что ее ждут, игриво улыбается. Минута. Две. Четыре. И вот, мы снова смотрим друг другу в глаза, находясь совсем близко.       — Поли-и-ина, — в коем то веке я первой начала разговор, — Честно говоря, я чутка обалдела от.. всего этого.       — О дааа, я тоже! — смеётся, будто старательно пытаясь скрыть смущение, — Но я о-о-очень рада тебя видеть, правда.       — Поль, мы, конечно, знакомы всего полпалки, но.. Обнимемся? На риторический вопрос кареглазая отреагировала весьма льстиво. Но не в плохом смысле. Конечно же, девушка полезла обниматься, утопая в моем тёплом торсе.       — Я вообще удивлена, что ты меня узнала, — брюнетка истерически расхохоталась, — Думала, забыла уже...       — Да ты чего? Прекращай, — шутливо толкаю её в бок, пытаясь разрядить атмосферу, — После того случая я вряд-ли забыла бы тебя даже через год...       — Черт, это так смешно! С каждой секундой атмосфера становится все приятнее, а напряжение от неожиданности между нами настойчиво улетучивается. По крайней мере, я так чувствую. Нам явно нравится вся эта ситуация. И с этим невозможно поспорить.       — Ну что, как там мама? — да, я снова за старое, — Вижу, не убила тебя после той встречи.. Слава богу!       — Да ладно тебе, — дурная зажатая ухмылка, — Она у меня, на самом деле, добрая. Только строит из себя мигеру, непонятно зачем.       — Я знаю, — хитровато улыбаюсь, — Софья Павловна - самый понимающий и глубокий человек, которого я знаю. А если сравнивать с остальными преподавателями.. так уж точно. Долгое мгновенье тишины, а затем... Озадаченный, слегка потупленный взгляд Полины. Вот же черт! Смотрит прямо в душу. Интересно, и в кого у неё это...       — Ого, — наконец оживляется, — Впервые слышу, чтоб ровесники так расхваливали мою маму. Обычно ее называют холодной, обвиняя в бесчувственности. Ну или, на крайняк, молча уважают. Улыбаюсь собственным мыслям. А реакция преподской дочери оказалась весьма забавной! Интересно, что бы она сказала, если б узнала, что в своих фантазиях я давно завалила ее маму в постель? Даже представить страшно.</i>       — Слушай, раз уж встретились, — набравшись не хилой такой смелости, продолжаю беседу, — Могу я узнать кое-что?       — Конечно, — моя инициативность радует её, это слишком заметно, — Что угодно. Потираю вспотевшие ладошки, плохо скрывая ненавистную нервозность, а затем тяжело вздыхаю.       — Где ты учишься и чем занимаешься? — роняю так резко, что покалывает в груди, — Я так поняла, уже работаешь, а значит восемнадцать тебе есть. Верно?       — Да, стукнуло три месяца назад, — наивно хлопает глазками, — Заканчиваю школу. А из занятий... Ну, я увлекаюсь биологией и химией.       — Оууу, мне все ясно, — нервно лыблюсь, — Спрашивать, куда поступаешь, я так понимаю, не имеет смысла?!       — Угу, — очаровательно смеётся, — Ты все правильно понимаешь. Улыбка кареглазой красотки настолько обаятельна и похожа на... Что? Сонину? Да, именно. На неё самую. Лёгкие веснушки, которые Софья чаще всего прячет за тоналкой или пудрой, и до восхищения милая мимика выдаёт их родство.       — Никогда не любила химию, — начинаю иронично вопеть, — В школе пыталась прогуливать ее как можно чаще.       — Да лааадно?! Вот негодница! — по-девичьи хохочет, — А что на счёт биологии? Ммм... Неужели девчонка решила взять меня с поличным? Ну уж нет, я так просто не расколюсь!       — К биологии... всегда нейтрально относилась. Ни рыба, ни мясо.       — То есть, сдавать ты ее решила только ради учебы на психолога?       — Ну, вообще, — ага, давай, Лиза, соври, — Разумеется, только ради неё. Так бы никогда и ни за что не взялась за ее изучение. Приняв хоть и не до конца мое искреннее мнение за правду, Полина спокойно пожимает плечами и кивает, давая понять, что ответ ее удовлетворил. Эх, красотка, если б ты знала, что за биологию я взялась не столько из-за желания поступить, сколько из-за твоей распрекраснейшей мамочки... Далее - полчаса увлекательной беседы. Мы решили прогуляться по ближайшей аллее и поболтать о жизни. В основном говорила Полина, а я лишь слушала и пыталась запомнить как можно больше нужной для себя информации. Рассказы о самой Поле мне, если совсем честно, вовсе неинтересны, ибо мы даже не подружки. Зато каждый раз, когда тема разговора заходит о её семье - мое любопытство начинает потихоньку оживать.       — Так, ты говоришь, у тебя есть ещё и братишка? — зачем-то хитро щурюсь, — И сколько ему?       — Четырнадцать.       — Забавно, что никто из вас никогда не учился в нашей школе. Ну, в смысле, в той, что твоя мама преподавала столько лет.       — Долго ездить, — пожимает плечами, — Мы со Славиком, — видимо так зовут ее брата, — Учились в школе рядом с домом. А живем мы, собственно, далековато от маминой.. уже старой работы.       — УчилИСЬ? — и снова мой недопонимающий взгляд, — А разве сейчас вы не...       — Нет. Живем не там, — перебивает, — Как только мама устроилась в универ, нам пришлось переехать. Хммм... Интересненько. Хотя, да, мой вопрос был не слишком мудрым. Логично ведь, что они живут где-то тут, иначе как бы мы с Полиной встретились в этом дебильном супермаркете? Ну да, ну да. Разговоры. Разговоры. Разговоры. Они продолжались ещё долго. Даже слишком. Я даже успела подустать от компании девчонки. И плевать, что она интересная. Социопатия и любовь к одиночеству все равно взяла верх.       — Черт! — кареглазая вдруг жалостно завопила, вытаскивая из заднего кармана вибрирующий телефон, — Папа звонит. Если ты не против, я...       — Да, да, конечно, — даю отмашку, искренне улыбаясь собеседнице, — Бери. За этим последовали странные, еле разборчивые звуки. Нет, не из телефона, а из уст самой Полины. Разговор с отцом, видимо, оказался настолько личным, что девушка предпочла отвернуться и перейти на шёпот, лишь бы не спалить передо мной ничего лишнего. Две минуты прошло. Беседа успешно закончена. И каков итог?       — Лиииз, слушай, — хммм, огорченный тон не предвещает ничего хорошего, — Папа приказал срочно ехать домой. Им с мамой там.. помощь нужна какая-то, если я все правильно поняла.       — Ой-й-й, жалко, конечно, — изображать сочувствие у меня всегда получалось плохо, но я хотя бы попыталась, — Мне бы хотелось пообщаться с тобой ещё, — очаровательно улыбнулась и надула губки, — Так обидно...       — Да ладно, не навсегда же прощаемся, — слегка удивлённо смеётся, — Кстати, что на счёт соц.сетей? Добавимся? Оба-на! Даже так? Уххх, неплохо мне так фортануло! Наладить контакт с дочкой своей любимой, во всех смыслах, преподши за какой-то вшивый час... Не, ну прям чудо галактическое! Интересно, это обыкновенная удача или я ей действительно приглянулась? Я не стала тупить и с превеликим удовольствием оставила Поле ссылку на свой профиль в инстаграм. Пожелав друг другу удачи мы крепко обнялись и мило попрощались. Ну вот и все, киска. Беги к родителям. И передавай мамочке страстный привет...

***

Десять часов вечера. Пяля в плазменный телек и иногда скучающе рассматривая аккуратные узоры на, в последнее время раздражающих, броских занавесках, потихоньку засыпаю, не в силах даже встать с кровати и элементарно выключить свет в коридоре. Сумка на завтра собрана, конечно же, тоже не была. С каждым годом лень овладевает мной все увереннее, и это пугает. Всех. Только не меня саму. Ведь мне просто плевать. Звонок. Не в дверь - на мобильный. На экране светится «мамочка» с милым сердечком после. Мы не виделись уже дней пять, с тех самых пор, как я заключила договор с арендодателями, сдающими мне квартиру.       — Да, мам?! Привет, — нежно воздыхаю в трубку, — Чего не спишь?       — Ну, а с чего мне спать? Будто не знаешь, во сколько я ложусь, — голос чересчур груб, но... какого черта? Я то что ей сделала?       — Ма, ты чего? Не в настроении?       — А с чего мне быть в настроении? Слишком много радости в жизни? Хамский тон мамы с каждым мгновением становится все настойчивее и пугающее. Такое чувство, будто над ней недавно знатно поиздевались. Но, если любой на моем месте удивился бы подобному, я лишь мысленно закатила глаза. Я давно привыкла к её вечно-недовольному поведению. Да и в целом, если совсем честно - её психика не из крепких...       — Ну и что, как там поживаешь? — наконец начались конкретные вопросы, — Голодаешь небось?       — Ну, готовлю что научилась: картошечка, макарохи, иногда блинчики, котлеты... Убираюсь, — а вот тут лгу. О том, что такое ежедневная уборка я забыла ещё лет в тринадцать, — Мужиков в квартиру не вожу, соседей не раздражаю.       — А по нам, я так понимаю, не скучаешь вообще? — кажется, наклёвывается не хилый такой скандальчик, — Или принципиально ни мне, ни отцу не звонишь? Или что, с новой квартирой родители совсем неинтересны стали? Боже, ну нееет... Только не её излюбленная истерика! Я так устала, что не выдержу очередного подобного бреда.       — Мам, успокойся, а, — раздраженно протягиваю, — Я просто забегалась за последние дни. Предновогодняя сессия не за горами, мне нужно готовиться, иначе выпрут из института как вшивую собачонку, и вам придётся искать новую дочь для гордости, — думаю, неплохо так оправдалась, — Тем более, мы не виделись всего-то.. сколько? Дней пять? Это же ерунда?       — Ах во-о-от как мы заговорили? — тяжёлый вздох, заставляющий сердце биться в десять раз живее нормы, впивается мне в слух, — А ещё недавно заливала мне о том, что можешь соскучиться уже за день.       — Ма, ты это серьезно? Мне было шестнадцать тогда! И вообще, я имею право вести взрослую жизнь в почти двадцать? — контролировать себя становится все сложнее, отчего я неосознанно срываюсь на крик, — Или мне всю жизнь под вашим рукавом жить? Молчание. Это плохо. Когда мама молчит - в ее голове ещё больше негативных мыслей, чем когда она озвучивает их, в очередной раз наезжая на кого-нибудь.       — Да живи ты как хочешь, коль самостоятельной такой стала, только вот твой же отец дурака валяет, — о чем это она? — Бухать снова начал! Ещё начальник, называется.. После выходных еле живой на работу выходит. Не удивлюсь, если весь персонал его с ног до головы уже обсудил и высмеял. Дослушав материнские «речи» до конца, каменею, позволив себе промолчать. В глазах темнеет. А дыхание сбилось настолько, что желание продолжать столь «увлекательную» беседу просто вымирает.       — Я правильно понимаю, — после долгой паузы все-таки нахожу в себе силы ответить на материнский гонор, — Папа снова начал.. из-за меня? Из-за моего переезда, да?       — Думаю, это лишь одна из его кристально-идиотских отмазок, — шипит максимально озлобленно, — Нашёл повод. Алкаш... Ого. А не слишком ли она жестко? Зря бросается такими оскорблениями. Ведь он - не самый плохой человек на свете. Как отец, я бы сказала, почти лучший.       — Чувствую, вы ещё и пересрались снова, да?       — Назови мне хоть один день, когда мы не собачились, — делает паузу, а затем грубо выкидывает, — Мудак...       — Мам, ну зачем ты так? Ладно для тебя.. муж... Но для меня то папа, как никак. Мне не особо кайфово слушать песни о том, какой «козел» у меня отец. И вправду, мама постоянно переходит все возможные грани. По-моему, её даже не волнуют причины периодических пьянок папы. Ее мнение по этому поводу всегда было таково: «Раз пьёт - значит слабак, ведь это лишь плохая привычка. Не может быть проблем, которые заставят тебя бухать день ото дня» Такое себе мненьице, конечно. Логика «на вышке». Но.. каким бы ни было - она так считает, и с этим уже ничего не поделаешь.       — Ладно, я так понимаю разговаривать со мной ты особым желанием не горишь, — и вот, она снова на взводе, — Тогда давай, спокойной ночи.       — Да что, блин, за бред, мам? Я готова к беседе и, тем более, скучаю по вам! Зачем ты так драматизируешь?       — Ну вот и ответ.. Снова орешь на меня! — она будто переросший ребёнок, эмоциональность и уязвимость которого остались в пятом классе, — Истеричка!       — Я не ору, — на мгновенье приходится приглушить тон, — Я просто пытаюсь разобраться. Почему ты срываешься на мне, в то время как косячит папа? Причём вы оба так делаете. Абсолютно всегда.       — Всё ясно, — даже через трубку чувствую, как сейчас она закатывает глаза, — Бесполезно продолжать. Спокойной ночи.       — Да в смысле, мам? Подо... Пииип! Пииип! Пиииип! Противные гудки в буквальном смысле затыкают меня, так и не позволив закончить. Мама как обычно погорячилась, сбросив звонок, словно обиженная, импульсивная школьница.       — Боже, как же меня заебал весь этот зоопарк... Мой дорогущий айфон тут же летит в стенку. И мне уже насрать, что я останусь без связи. Даже если его раскромсает на мелкие кусочки - хуже моя жизнь от этого уже не станет. Я терпела. Долго терпела. Почти три месяца без «страдальничества». Но, кажется, время громкой истерики только что пришло. Ругань, крики, слёзы, летящие в разные стороны предметы бытового обихода и много-много мыслей о суециде.       — Ненавижу эту гребаную жизнь! Эти ебучие обои! Дурацкий потолок! Мерзкая кровать! Ненавижу этот город и людей! Горите в аду-у-у-у, черти! Пламенная речь и... на этот раз в стену летит уже кое-что посерьёзнее - ваза. Дорогая. Мы выиграли ее на случайном аукционе в какой-то художественной галерее. Но даже ее ценность больше не имеет никакого смысла. Зачем красота, если жизнь вшива даже при ней? Долгие минуты скандала с самой собой и вот, наконец, я затыкаюсь и больше не кричу, не бьюсь в конвульсиях и даже не меланхолю. Моё тело обмякшим пластом лежит на мягкой, даже не расстеленной кровати. Сознание ушло в глубокий сон так резко, что грусть даже не успела завладеть рассудком.       Спи, солнышко, спи... Сон - он ведь лечит. Наверное...