Что-то о помешательстве и химии

      — Солнышко, встава-а-а-ай! Мои светлые, как день волосы непослушно раскидываются по мягкой подушке, а стройные ножки инфантильно болтаются где-то у пола.       — Лизо-о-он! Вставай, я говорю, — дублирует, ухищренно закатывая глаза, — Я знаю, что ты уже проснулась! Парочку тихих матов и старперского бурчания, конечно, никто не отменял, но в целом просьба брюнетки, слава яйцам, была мной услышана.       — Ммм, и тебе доброе утро, подруга, — хриплю словно вчера обжиралась мороженого ведрами, —Ну и где мы?       — О-о-о... Ну, что ж. Тут все ясно. Совсем крышак потек... Уже квартиру любимой подруги не узнаёт!       — Да ладно, ладно, малая, расслабься. Просто шучу, — срываюсь на милый, обычно не свойственный себе, хохот, — А ты, вместо того, чтобы Петросяна валять, лучше принесла бы мне водички. Холодненькой, пожалуйста. Катя демонстративно тяжко вздыхает и уверенным, хоть и не особо радостным шагом плетётся на кухню. А уже через полминуты возвращается со стеклянной бутылочкой минералки. Моя любимая, кстати.       — Ой-й-й, Аверчи, — делаю первый глоток и уже заливаюсь довольным всхлипом, — Что бы я без тебя делала?       — Да сдохла б уже давно, очевидно же, — выпускает шуточку, но поймав на себе взгляд моей не самой улыбчивой физиономии, тут же оправляется, — Как и я без тебя, конечно.       — То то же... — по-детски вредно ухмыляюсь и бросаюсь в объятья подруги, — Спасибо, солнце! Ну а дальше - почти целый час злополучных попыток вспомнить подробности вчерашней ночи. И, к сожалению, попытки эти не остаются тщетны. К сожалению, потому что иногда лучше просто забыть обо всем, что натворило твоё бессознательное тело.       — Лиз, — сидя за столом, наконец, решается затронуть «ту самую» тему и аккуратно откладывает вилку в сторону, — Может теперь расскажешь?       — Кх-х-х, кх-э-э-э, — радушно откашливаюсь, продолжая строить из себя невозмутимую, — Ты вообще о чем?       — Ой, вот только не делай вид, что не поняла, — раздраженно усмехается, а затем заглядывает прямо в мои бездонные, зелёные глазки, — Ты же всё помнишь... Долгое время молча суечусь, расковыривая, от нервов, бедные кутикулы пальцев. Но решительность ещё здесь! Она жива и как всегда готова к бою!       — Ла-а-а-дно, — иронично воскликаю и, отпив из кружки последние миллиграммы чая, признаюсь, — Хочешь знать, почему я пришла такой расстроенной?       — Разумеется.       — Хорошо. История, в принципе, не длинная, — демонстративно вздыхаю и корчу глупую улыбку, — Всего на пару мгновений я вышла на балкон, подышать и поговорить по телефону, как меня тут же вывели из себя не самой приятной новостью.       — Подожди... Поговорить по... телефону?! — дублирует только что сказанную мной речь, будто пробуя ее на вкус, — Ты же с этой.. как её, — некоторое время мнётся, вспоминая нужное имя, — А, точно! С дочкой Борковской разговаривала? Господи, в такие моменты больше всего на свете жалею о том, что Катюха не забывает ничего даже из того, что ей приходится лицезреть в сиську пьяной. Хотя, судя по всему, дохрена выпила вчера только я...       — Ну с ней. И что?       — Да не-е, не, ничего, — отводит взгляд куда-то в пустоту, не очень умело скрывая злость и жуткий интерес, подступающий прямо к горлу, — Просто всё это... как-то подозрительно. Не находишь?       — Подозрительно? М-дэ-э-э... Смеёшься? В этом ничего такого, я уже объясняла.       — Ага. Скрывать от меня свою новую «подружку», которая, к тому же, дочурка блондинки, которую мы обе не перевариваем... Ну вот во-о-о-бще ничего такого, точно! И с чего это она взяла, что я не перевариваю Софью Павловну? Разве я когда-нибудь... Ах, да.. Вот же идиотка! Я ж как только не пыталась скрыть свои гребаные чувства, прибегая к методу «отрицания всякой симпатии». Не удивительно, что моя, почти профессиональная актерская игра заставила поверить в весь этот бред даже Катюху. Но переубеждать тебя, малышка, я не собираюсь. Пусть думает, что я бешусь при каждой встрече с антропологичкой. Это, по крайней мере, лучше, чем сгорать от стыда неадекватных чувств ко взрослой бабе, в курсе которых ещё и твоя подруга.       — Ладно, предположим, я тебе поверила. Ты просто «случайно познакомилась с ней, и у вас завязалось искреннее общение», окей, — всё же упрямо закатывает глаза, выдавая собственное недоверие, — Но тогда объясни мне: чё такого душещипательного эта девчонка могла ляпнуть, что тебя так поперло на алкашку, стриптизеров и мысли о сексе?       — Ну-у, на бухло и красивых мальчиков меня понесло ещё с того момента, как ты привела меня в этот сраный клуб, — противненько ржу, выпуская скрытую колкость, — А про Борковскую... Тебе не кажется, что это уже слишком личное, а?       — Ну уж нет, Алабина! Мне так нихрена не кажется, — лицо её заливается ярко-алой краской, демонстрирующей предел горящих нервов, — И если ты сейчас же не объяснишь мне, что за хуйня у тебя там происходит - можешь забыть о том, что у тебя в принципе есть подруга! М-м-м... Дешевенький шантаж и неубедительно-грозные провокации... Ну зачем же ты так, киска?       — Боже, Аверина, — наношу не слабый удар по плечу подружани, даже не скрывая так и просящуюся залезть на нелепую физиономию, улыбку, — Ну и сучка же ты!       — Ясен пень. Иначе мы не были бы подругами.       — Ах ты-ы-ы... Ещё один удар, только на этот раз уже жаркой ладонью, летит прямиком в её ягодицы. Катюха получает по заслугам. Правда... плакать не особо хочется. Обе ржем, как ненормальные. А, в общем то, мы и есть - истинное воплощение полного неадеквата. Чему тут удивляться?       — Ну всё-ё-ё, всё, Катюнь, хватит, — усмиряю страстный смех, старательно успокаивая подружку, — Лучше сразу отстань. Все равно ничего не скажу!       — Ай, да и хрен с тобой, золотая рыбка, — в очередной раз отводит от меня до боли в копчике обиженный взгляд и фыркает, — Не хочешь - не надо. Я задолбалась вытягивать из тебя практически бесполезную, лично для моих ушей, информацию...       — Так значит, ты спросила лишь из вежливости?       — Скорей... из каприза, — натягивает на рожу виновато-идиотскую улыбку и самодовольно ухмыляется, — И да, так уж и быть, закроем эту тему, коль ты того хочешь. Вот же гребаная змеюка! Хитрожопость как всегда на вышке. А ещё подруга, называется... Не желая больше обсуждать весь этот бред, эксцентрично отворачиваюсь от брюнетки и, переодически посматривая на часы, поспешно доедаю завтрак.       — Давай тоже пошевеливайся, коза, — уморительно отпускаю в сторону Катьки, — Сегодня к третьей паре. Должны успеть.       — Эм-м-м, ты это серьезно? — прожигает меня непослушно-дрянным взглядом, — Ты хоть в расписание заглядывала? Видела, что у нас третьей?       — Ну, вообще-то.. нет. В беседе писали, что третьей, поэтому я в курсах, а предметы... Хер его знает.       — Антропология у нас третьим, Лизонька. Антропология. Новость залетает в самое сердце. Кажется, если бы она была материальна - могла бы запросто сбить меня с ног, не оставив на теле живого места.       — Что-о-о, блять? Какая к херам антропология? Вчера же уже была!       — Ой-й, наивная... — издевательски лыбится и вызывающе-громко хохочет, — Это ж Борковская! Она и не такое выдать может.       — Серьёзно?       — Абсолютно. Староста наш.. ну.. Олег, в смысле, передал вчера вечером, что Соф Пална какую-то работу устраивает.       — Ага. Видимо жизненно, блять, необходимую... Сделав пару многозначительных вздохов, что-то тихо и недовольно бурчу, а затем недовольно плетусь к холодильнику.       — Не, Катюх, ну ты серьезно? — интересуюсь ещё раз, понуро разглядывая каждую полочку, — У тебя че, даже пивка не найдётся?       — Чего?       — Так, я-я-ясно... В таком случае, мы сейчас же поднимаем свои жирные задницы и идём в магаз!       Час спустя       — Софья Па-а-а-лна, здра-а-а-сте! — буквально влетевшая в аудиторию на пару с Катюхой, одариваю антропологичку опьяненным до звёздочек взглядом, — Извиняемся за опоздание! Долго.. ну.. это.. Ка-а-ть?! — поворачиваюсь к подружке, не зная, как правильно продолжить, — Напомни, че мы там делали?       — Ехали! — ничуть не задумываясь, выкрикивает, — Мы очень долго ехали, Софья Павловна. Пробки жуткие, конечно... Наблюдая за этим цирком всего полминуты, в мыслях Павловны уже наверняка всплывает мечта закинуться корвалольчиком. Наверное думает сейчас: «Че творят эти чертовки?»       — Ну, вообще-то, девочки, пара уже заканчивается, — отвечает с саркастичной улыбкой, мастерски сдерживая поглощающие сознание эмоции, — Вас это - не? Совсем не смущает?       — Ну Со-о-фья Пална! Ну мы ж уже объяснили, — а я пробивная, так просто не сдаюсь, — Пробки. Си-ль-ны-е! На то, что сейчас нутро Борковской полностью пропитано злостью и психами, можно ставить хоть миллион долларов. Да, я умею профессионально выводить взрослых, терпеливых женщин из себя. Признаю.       — Ай, бог с вами, — отмахивается и старательно выжимает из себя улыбку, в которую не поверил бы даже законченный дурак, — Проходите уже... За последующие двадцать минут нам с Катькой успевают сделать замечаний десять, и все по поводу нашего чрезмерно громкого и, кажется, абсолютно беспричинного смеха. И выговоры летят не столько в сторону нас обоих, сколько в сторону меня. Ну, накрыло сильнее подружки. Ну, бывает, че.       — Лиза! — и вот, строгий женский голос вновь обращается ко мне, — Я не пойму, ты чего сегодня довольная такая?       — Я? Довольная? — в ответ лишь глупо хихикаю и простреливаю её стервозным взглядом, — Вот в-о-о-бще-е нет! Обыкновенная я.       — Обыкновенная ты молча выполняешь работу. А то что я вижу сегодня, — мотает головой, будто боясь поверить в собственные подозрения, — Это, ну никак не обыкновенно, Лиза. Выслушав укоризненно-мутные речи антропологички, по-прежнему непосредственно лыблюсь и валюсь на стол, продолжая исписывать тетрадь каракулями, выполняя ту самую «жизненно-важную» работу Софьи Павловны. Опоздание практически на час никак не помешало нам с Катей догнать остальных. Правда... не факт, что хоть что-то из написанного окажется правильным. Но да ладно.       — Пс-с-с, Лизон, — Катюха шепчет уже максимально тихо, видимо не желая играть на нервах Борковской, — Я не поняла, а че тебя так кроет то? Мы ж вроде немного выпили...       — Ну, во-первых, я выпила на одну бутылку больше твоего, а во-вторых, — хмуро хватаюсь за виски от разъедающей головной боли, — Твой иммунитет на алкашку покрепче моего будет. Так что нечего тут тормошиться... все очевидно, Катюх.       — Еба-а-а, какие мы умные, — усмехается, саркастично закатывая глаза, — В таком случае, ты должна понимать, что так в открытую угорать на парах Борковской - опасненько для жизни. Так что, я тебя умоляю - лучше помолчи! Пока хуже не стало...       — Бо-о-о-же, Аверина, ты с каких пор такая пугливая? Тебя реально волнует, че скажет эта блонда?       — Лиз, тебя несёт... Прекрати, пожалуйста. Но меня, кажется, уже ничто не остановит. Мой вечный страх перед любимой преподшей проиграл опьяненной смелости.       — Слу-у-у-шай, подруга, — сменив смех на его полную противоположность, с физиономией, впритык наполненной негативной энергией, ни с того ни с сего наезжаю на брюнетку, — У меня такое чувство, будто я одна пила сегодня, а ты просто стояла в сторонке.       — Мы же уже поговорили об этом. Иммунитет, все дела...       — А не-е-ет, родная! Если б дело было только в этом...       — Не поняла, — нервно выгибается, приподнимая бровь, — А что ещё не так?       — Серьезно? Что не так? — на мгновенье замолкаю, после чего продолжаю плескаться ядом, — Да стоило этой суке пару раз сделать нам замечание, как ты уже послушно выполняешь ее приказы. По-твоему, это нормально? Палить самого себя - лучшее, что придумало человечество. А алкоголь только помогает выполнять это с ещё большим энтузиазмом. Молодец, Лиза! Постаралась на славу.       — Алабино, да что с тобой, нахрен, происходит? — ее нервы не железные, тоже дают слабину, — Я, конечно, все понимаю: Борковская действительно не из добрячек... Да что там?! Я и сама частенько над ней подшучиваю. Но... Это ведь не даёт нам право обсирать ее на постоянке, да ещё и так жестко? Тебе не кажется, что это уже перебор?       — Защищаешь её, значит?       — Нет. Просто интересно... что такого она тебе сделала? Не припомню, чтобы ты поливала дерьмом людей, которые никак тебя не трогают. Никак не реагируя на вопрос подруги, в конвульсиях хватаюсь за чернильную ручку и, переворачивая свою работу, начинаю нервно черкать что-то необъяснимое. Мне хватает и трёх минут, чтобы закончить.       — Прости, что я настолько не откровенна с тобой, Катюша, — саркастично обращаюсь к брюнетке, одновременно складывая в рюкзак всю канцелярию, — Но у меня тоже есть право хранить секреты. Удачи! Договорив, тут же подскакиваю с места и, накинув сумку на усталое плечо, уверенно спускаюсь к выходу.       — Эй! Лиза! Ты ку... — но подружку приходится беспардонно оставить без внимания, — О господи... Подойдя к преподавательскому столу, резко бросаю тетрадь на парту и прожигаю антропологичку небрежным, но полным интриги взглядом.       — Что, Лиза, уже закончила?       — Там внутри листочек, Софья Павловна. Прочтите, если не затруднит.       — Не поняла, — от неожиданности вздрагивает, абсолютно не вникая в происходящее, — Какой листочек?       — Скажем так, комментарий к моей работе. Отхватывая удивленные взгляды одногруппников, Кати и самой Софьи Павловны, разворачиваюсь и ухожу, даже не попрощавшись. В книгах бы написали: «по-английски» Взъерошенная Софья тут же извлекает мой «подарок» из тетради и тихо зачитывает тот самый «комментарий к работе»:

Можете не проверять эту работу, Софья Павловна. Это бесполезно. И, вы знаете, я больше не вижу смысла рвать задницу и стараться, лишь бы порадовать вас. Жаль, конечно, что в то время как вы являетесь моей главной, жизненно-необходимой поддержкой, я для вас - обыкновенная обуза, от которой хрен отвяжешься. Но, не переживайте, я не дура... и вовсе не ребёнок, как вы вечно думаете :) Если меня просят отстать, пусть и не решаясь сказать об этом напрямую, я отстану. Всего вам доброго, Софья Павловна!