***
— Лиииза, ко-о-о-тик, — ах, да, чуть не забыла поведать: моя любопытная подружка уже третий день не отходит от меня ни на шаг. Почему любопытная? Да потому что причиной её вдруг жутко-сердобольного, проявившегося ко мне интереса в большинстве служит не дружеская крепкая любовь, а желание узнать побольше, — Ну хватит уже хрустеть этими чипсами, а то скоро снова будешь реветь от зацвевшего прыщами личика! — Отвали, Катюх, — бросаю резко, но с любовью, — Ты б только знала, насколько глубоко мне теперь насрать на своё... личико. Наверное, уже раз в десятый за день разводит руками и хмурится. Потому что не понимает. Не понимает, что за нахрен здесь вообще происходит. Я ведь так и не озвучила ей причину своей подзатянувшейся депрессии... — Лиз, блять! Ну всё... Я так больше не могу, честное слово, — словно ужаленная отпрыгивает от плиты, на которой под её чутким руководством дожаривается аппетитная картошечка, и с лицом, полным усталой агрессии, надвигается на меня, — Либо ты объясняешь, что за хуйня тебя настигла ебаную неделю назад, либо я сваливаю отсюда с клятвенным обещанием больше никогда не улыбаться из-за флешбечных воспоминаний твоей расстроенной мордашки. Выбирай, Алабина! Воу-у-у, а это что-то новенькое... Неужели обо мне заботятся? Да ещё и так эксцентрично?! Неплохо. Но что я, блять, могу ей сказать? Не обращай внимания, Катенька, просто твоя подружка немножко... по ВЗРОСЛЫМ ЖЕНЩИНАМ Серьезно? — Лиз, пожалуйста, — ураган по имени Катя вновь настигает меня, но на этот раз более нежно и понимающе, — Просто доверься мне. Я же, вроде... никогда не давала повода... — Нет, Кать. Даже не думай, — обрубаю её, не позволяя продвинуть эти мысли дальше начатого, — Конечно не давала! Ты вообще, по-моему... единственная девушка, которая ещё ни разу меня не уколола. И, я уверена, ты бы не сделала этого даже если б тебя заставили. Ухмыляется. Но с опаской. Я даже догадываюсь, о чём она сейчас думает: «Раз уверена - почему молчишь?» А действительно... Что это я, в самом деле?! Да пошло оно всё к чертям! — Я влюбилась, Кать. — Прости? — вздрагивает, словно от взорвавшейся под ее ногами петарды, — Что ты сказала? — Влюбилась, — повторяю. Мне не сложно. Главное чтобы она меня услышала. В её глазах плывёт ярая растерянность. Никогда не видела её такой... удивленно-беззащитной. Если б я наблюдала за этим разговором со стороны, то наверняка бы подумала, что жертва здесь Катя. Но я сделала это. Сказала. Как и пообещала себе полминуты тому назад. А что она сделает с этой информацией - уже не мои проблемы. — Подожди, — теперь уже отходит от меня, продолжая демонстрировать полное отстранение от мира сего, — Влюбилась... это же значит... В него? Что? Не понимаю. О чем она вообще? Слава богу, Катька быстро ловит мой недоумённый взгляд и понимает: нужно объясниться. — Ну, тот парень из боулинга, тот «недобывший», с которым ты так хотела встречаться, — да ну? Она серьезно помнит? — Я тогда ещё подохуела так знатно, когда услышала от тебя: «Я влюблена в него три года». Жесть же, Лизон! — Ну, в общем то... да. Это.. он. Угу. Да, Лизонька, да. Конечно. «Он». А буковку «а» в конец этого очаровательного местоимения добавить - не, не хочешь? — А чё произошло то? Вы что, снова пересеклись? — задаёт очевидный вопрос, после которого неожиданно замолкает, чем сильно пугает. И лишь спустя секунд двадцать взрывается от «озарения», — Да лаааадно, Ала-а-а-бина??? Ты это серьезно? — Что? — в очередной раз одариваю ее абсолютно выбившимся из колеи взглядом, — Ты о чем вообще? — Вы переспали, и он тебя бросил, да? — о боги, кажется, бедную девочку завело не туда. Хотя что это я? Не туда занесло меня, когда я додумалась засосать замужнюю бабу. — Прекрати додумывать, Кать. Никто ни с кем не спал, — закатываю глаза и угнетенно прикрываю лицо, неосознанно интригуя Аверину, — Там вообще всё.. не так как ты думаешь. Ну вот, дорогуша. Пришёл и твой звездный час... Скрывать свою любовь, порой, сложнее, чем жить под чужим паспортом. — Да не в парня я влюблена, Кать, не в парня, — после долгого молчания разве что ни выкрикиваю это глупое, зато честное признание, — В женщину. И, да... именно в женщину. Не в девушку. — Лииииз, тааак, подожди, подожди, — ее тон с каждым мгновением все настойчивее пропитывается отшибленным удивлением, — Ты сейчас точно со мной разговариваешь? Или я сплю? А вот это уже обидно. Ещё чуть-чуть, и я начну жалеть, что вывернула свою ебанутую душу наизнанку. — Чееерт возьми, Алабина, — но её серьёзность быстро сменяется истеричным, полным какого-то, пока абсолютного не ясного мне отчаянья смехом. У меня горе или у неё, в конце то концов? — Поверить не могу... Ты и... Лесбиянка? Да ну?! Бред какой-то... — Слушай, я что-то не особо вникаю, ты сейчас пытаешься уделать меня презрением? — быть может, это звучало грубо, но я и вправду не понимаю ее реакцию, — Ну, что ж, тогда вынуждена тебя разочаровать. Если тебе не приятно - просто скажи. Я заткнусь, и на этой прекрасной ноте мы распрощаемся. По крайней мере на сегодня. После моего, не самого сладострастного высказывания бедная брюнетка побледнела ещё заметнее. Кажется, я слегка погорячилась. — Лиз, да как ты вообще такое обо мне... Да тьфу на тебя, идиотки кусок! — выкрикивает даже громче моего, а после зажимает меня в крепких объятьях, — Не смей больше даже думать о том, что я могу отнестись с неприязнью хоть к чему-то, что ты мне доверишь! Поняла? Глупая... Боже, какая же она всё-таки... Да какая-какая? Самая лучшая! И любимая. Даже за какой-то ничтожный год общения мы прошли с ней через столько... Да она даже Костю своего дурковатого бросила, прислушавшись ко мне. Ну как после такого я могу сказать, что она «просто знакомая»? — Прости меня, Кать, — я и так достаточно держалась, поэтому сейчас просто не могла не разрешить себе разреветься, — Я так много обжигалась за свои мелочные.. почти двадцать лет, что поверить после этого в настоящую дружбу и любовь мне.. сложно. Я бы сказала - невозможно. Но ты... ты опровергла всякие... — так не сумев достойно закончить, слёзы новым потоком покатились из моих глаз, — Прости... — Иди уже сюда! — почувствовав всю боль, буквально пожирающую мое слабое сердечко, Катя прижала меня к груди с новой, ещё более настойчивой силой, — Я всё понимаю, Лиз. И всё в порядке. Всё ещё будет.. будет хорошо. Просто верь мне. Я слышала, как бьется её сердце. И потому могу сказать - ей не всё равно. Кажется, она действительно любит меня. Наверное это и есть - настоящая дружба... За несколько приятных минут, наполненных искренней любовью и радостной грустью я успела окунуться в какой-то необъяснимо красивый мир радуги и розовых пони. Ещё никогда не чувствовала себя настолько любимой кем-то. Точнее, чувствовала... Но это были лишь мои фантазии. Разъедающий звук уведомления на телефон, который я, к сожалению, перестала ставить на беззвучку ещё лет в восемнадцать, со скрипом заземлил меня. — Чёрррт, — недовольно протягиваю почти шёпотом, — Ну кто там ещё... Нехотя отвлекаюсь от Катюши, хватая айфон с кухонного стола, и молча зачитываю только что пришедшую смс-ку: Извини за «шлюху», была не права. Наверное нам нужно поговорить. Приходи сегодня в кофейню на Тротской. Я рассказывала тебе про неё... Жду в семь.Полина
Нервно улыбаюсь экрану, пока плохо соображая и веря в прочитанное. Неужели простит? Так просто? — Так, а вот это меня уже действительно смущает, — ну конеечно, кто бы сомневался. Эта зоркая орлица просто не могла не подглядеть в чужую переписку, — За «шлюху»? Серьезно? Что за чушь? Ммм, супер... Сейчас то все карты окончательно раскроются! Окончательно - значит во всех подробностях, а не просто «это женщина, она взрослая». — Это она, да? — брюнетка продолжила заваливать меня вопросами, не переставая кривить бровями, — Та самая женщина? Так значит, Полина... — Нет, Кать. Это не она, — пришлось перебить эту «остро любопытную», иначе ее догадки не закончились бы никогда, — С «той самой» мы даже не переписываемся. Подружка озадаченно вздыхает, будто всерьёз расстроившись, что больших подробностей, скорей всего, ей уже не узнать. — А что тогда это за «Полина» такая? И почему она извиняется за такое... — делает паузу, легко усмехаясь, — Жестёвое оскорбление? Шлюха - серьезно? Ммм, Катенька... снова лезешь не в своё дело?! Ну и зря. Все равно ничего не скажу. И этого треша достаточно. Молчу, давая понять, что с меня довольно, а Катька лишь виновато кивает, прикусив пересохшую нижнюю губу. — Поняла, слишком много вопросов. Прости. — Все нормально, не парься, — отмахиваюсь, натягивая на потерянную физиономию фальшивую улыбочку, — И, так уж и быть, если тебе сильно интересно... Выдерживаю мучительную паузу, договорившись с внутренним демоном солгать любопытной брюнетке, а после выдаю очередной блеф: — Полина - моя хорошая знакомая. Посрались с ней из-за за ерунды на днях.. наговорили друг другу много обидной херни. В основном она. Вот, теперь извиняется, хочет увидеться... По-началу Катя окидывает меня пропитанным недоверием до самого дна взглядом, но тут же оправляется, сгладив это улыбкой. Насколько искренней - знать не могу. Но, кажется, она мне поверила. — Лиз, прости, последний вопрос, — аккуратно, будто боясь спугнуть, вновь интересуется, — Та женщина... она хоть... Не замужем? О-о-о-о да, дорогая! Как чётенько у тебя получается попадать в самое яблочко... Каждый вопрос будто вилкой в селезёнку. — Замужем, Кать, — улыбаюсь во все тридцать два и наконец говорю хоть что-то из правды, — Замужем. — О, господи...***
— Понятия не имею, что ты задумала, но мне всё это не особо нравится. Прошло уже три минуты с тех пор, как я пришла на встречу с Полиной. Пока без происшествий, никто никого не бил и, вроде, не собирается. Мы мирно поздоровались, заказали по стакану горячего латте и только приступили к этой... пока что абсолютно невнятной беседе, которая, честно говоря, уже начинает меня пугать. — Поль, скажи сразу, это мама заставила тебя попросить у меня прощение, да? — Хммм, — интригующе задирает голову и как-то совсем не утешительно усмехается, — Ты слишком много о ней возомнила. Стоп, что? Она это всерьёз или от обиды пытается вывести меня на эмоции? — Даже сама мама не думает о тебе столько, сколько ты о ней, поверь мне, — улыбается словно в последний раз, — Я сама решила извиниться. — Окей, допустим, — нервно сглатываю слюну, пытаясь избегать взгляда брюнетки, — Но с чего вдруг? Неужели простишь чокнутую, что так обошлась с твоей матерью? О, господи... Дура! Дура! Дура! Ну и зачем я сейчас это ляпнула? Совсем страх потеряла, похоже... — Лиииза, милая, — и снова её задиристо-саркастичный тон, от которого уже тошно, — Обошлись здесь, скорей, с тобой. — Прости? Решаюсь взглянуть в её карие и такие же бездонные, как у Софьи Павловны глаза, хоть и не без внутренней трясучки. Её взгляд наполнен ничем иным как... Жалостью. Сильной и беспробудной. Ещё никогда не чувствовала себя такой ничтожной. — Лиз, вот скажи мне, — тихо, почти незаметно пододвигает свой стул к нашему общему кофейному столику, — Ты правда считаешь себя виноватой во всём... этом? «Этом» - неплохой аналог словосочетанию «полный пиздец ». Культурно и коротко. — Стоп, Поль, а ты разве... — запинаюсь посреди предложения, не в силах переварить навалившуюся на уставшую голову информацию, — Не думаешь, что я дрянь? М-да. И когда я заткнусь? Самокритика - мой собственный выход из всех ситуаций. — Лиз, — в сотый раз повторяет мое имя, и делает это так харизматично, что мне начинает нравиться, — Прекрати, умоляю! — Что? — Моя мамуля - отличный манипулятор. Заставить совсем молодую девчонку страдать по себе для неё - раз плюнуть. Нет, нет, нет... Пожалуйста, скажи, что это шутка! — Не-е-е-т, я, конечно, не утверждаю, что она всё это время строила планы по тому, как соблазнить и выжать из тебя все соки, — усмехается, хлебнув каплю уже красиво стоящего на столике кофе, — Но то что она знает тебя раз в пятьдесят лучше, чем ты её - бесспорный факт, который я могу доказать за две секунды. Я готова... что? Думаете, рвать и метать? О-о-о, нет. С меня хватит. Я полностью обессилена. Как говорит Полина: «это факт». Единственное, чего мне искренне хочется - рыдать. Желательно долго и громко. Но я обязана сказать хоть что-то... а вдруг всё лучше, чем я думаю? — А докажи, — выкидываю из себя эту фразу, как бесполезный фантик от вкусной конфеты, — Откуда такая осведомленность? В ответ получаю очередную порцию Полиных неприятных ужимок и демонстративную насмешку, которую сглаживает только то, что сама по себе эта девчонка - не такой уж и плохой человек. Я знаю точно. Чувствую. — Думаешь, я впервые узнала о тебе только в том дурацом магазине косметики? — с легкого, девичьего хохота Полина вдруг срывается на истошный смех, — Не-е-е-т, Лизонька! Нет. — Я тебя слушаю. — Ещё года три назад мама пришла с работы до белочки злая и уставшая, и рассказала нам с папой одну увлекательную историю об ученице, которая из примерной и старательной превратилась в, цитирую, «ленивую и стервозную сучку». Ещё хоть одно слово поразительно-схожей с моим реальным прошлым правды, и я начну ей верить. Хоть бы этого не случилось, молю! — А самое что интересное, ещё раньше она поведала нам ещё кое о чем... — И о чем же? — О том, что, опять же, «есть у неё такая ученица, которой она отдаёт все своё внимание, а та стерва этого не ценит и даже не думает обращать на неё внимание». Берет недолгую паузу, чтобы отдышаться и успокоиться. Видно - переживает не меньше моего. — Думаю, объяснять, что всё это об одном и том же человеке, тебе не придётся, — ухмыляется, опуская глаза глубоко в пол, — Конечно же о тебе, Лизочка... Конечно же о тебе. Выстрел в голову. Контрольный. И даже не из травмата... Интересно, жить дальше после такого вообще реально? Наверное да. Но уж точно не счастливо. — Я ненавижу свою мать за то, что она довела ни в чем неповинного и преданного ей человека до... желания её поцеловать, — вытягивает из себя это настолько неохотно, что хочется провалиться, — Я долго отказывалась верить в то, что она мстит ребёнку, который её любит. — Ребёнку? — Тогда ты была ещё школьницей. Так что да, ребёнку. Для неё ты ребёнок даже сейчас, судя по тому, какой властью она над тобой обладает. Каждое последующее слово звучало для меня слишком жестко, страшно и грубо. Вас когда-нибудь били отбойным молотком? Нет? А меня, можно считать, били. И бьют. Сейчас. Ещё слово и я сдохну на месте, клянусь. Не хочу больше... И не могу. Не могу, мать вашу! — Спасибо за информацию, солнце, — улыбаюсь так широко, что скулы сводит моментально, — Ни у кого не получалось снять пелену с моих тупорылых глаз... А тебе удалось. Удивительно. Соскакиваю с места и выхожу из-за стола, ловко вытаскивая из кармана двести рублей и протягивая их собеседнице. — Вот, возьми. За мой латте. Быстро накидываю на себя куртку, подхватываю сумку и уматываю прочь, не позволяя брюнетке разглядеть и малюсенькую слезинку, вероломно катящуюся по моей щеке. — Лиза, подожди! — выкрикивает мне в след пару невнятных фраз и пытается догнать, но слишком поздно. Фактически я ещё есть, я существую. Но не уверена, что живу...