***
Уже примерно шестую минуту расхаживаю по собственной, до чиста отмытой кухне в попытке найти на забитых посудой и бесполезными специями, которые мне зачем-то оставили родители, полках хоть что-то к чаю. — Да ладно тебе, Лиз, — а Соня все ту же шестую минуту пытается меня утихомирить, — Я к сладкому в принципе равнодушна. И так попьём. — Нет, нет, подождите, — но я по прежнему настойчива, — Мне уже самой интересно, куда я дела это дурацкое печенье... Оно очень вкусное. Зуб даю, вы такого не пробовали! На её физиономии в одно мгновенье вскакивает широченная улыбка. Кажется, я впервые за сто лет увидела её зубы... У неё легкая щербинка посредине? Боже, как это мило. Тот момент, когда недостаток больше похож на достоинство. Улыбается моей забавной непосредственности и юношескому максимализму. 19-летняя девушка с амбициями геракла ищет затерявшиеся печеньки... Ну умора же! — О, во-о-о-от вы где! — спустя ещё пару минут все-таки победно вскрикиваю, вытаскивая из под слоя неиспользованных полотенец красивую, среднего размера коробочку, — Я же говорила, найдутся! И снова её умиляющаяся улыбка. Кажется, я положительно на неё влияю. Усекли, ага? — Ну всё, Лиз, — благородным жестом руки умоляет меня пройти за стол, — Садись уже давай! — Ага. Иду. Как тот медвежонок, слегка неуклюже и до ужаса смешно крадусь к обеденному столику, крепко обхватив в дрожащих руках яркую коробку печенек. Шумным образом выставляю ее рядом с блондинкой и по-детски невинно улыбаюсь. — Так... Ну? — аккуратно вытаскивая и тут же надкусывая первую хрустящую вкусняшку, плавно переходит к тому, ради чего мы здесь сегодня собрались, — О чём ты там хотела поговорить? Начинай. Вот же сучка! И снова всех быков на меня... Ну и что, что я сама затеяла всю эту историю? Могла бы и поддержать малолетнюю дурочку. Ещё чуть-чуть и моя бошка окончательно взорвется ото всех этих ебанутых мыслей! Надо кончать. В любом случае, уверена, мою откровенность она оценит на высший балл, ведь обычно чего-то такого от меня не дождёшься... — В общем, Софья Павловна, — делаю глубокий вдох, приготовив нас обеих к неминуемому эмоциональному взрыву, — Вы же и сами понимаете, что спокойное, обыденное общение после того, на что мы с вами.. кхм-кхммм... пошли... Просто невозможно. — Почему ты так думаешь? — Что значит почему? — от возмущения даже раздуваю ноздри, — Разве это не очевидно? Да я по одному её взгляду вижу, что всё она поняла... Просто прикидывается. Причём палевно и паршиво. Может хватит играть в детский сад, милочка? — Начнём с того, что беседовать как всегда официально после ночи, в которую я выкрикивала ваше имя, наплевав на то, что вы прежде всего - мой преподаватель, это не совсем нормально, — начинаю нервно постукивать накладными ногтями по стеклянному столику, — Проще говоря, называть вас «Софья Павловна» после легкого и непринуждённого «Соня», если совсем честно, очень трудно. Интересно, моя нынешняя речь звучит как детский лепет или как мудрое, размеренное и подтверждённое фактами мнение? Я бы давно спросила у неё, если б не было так стыдно... — А после знакомства с вашей семейкой я в принципе перестала понимать, что происходит. Такое чувство, будто всё это тупо не может являться правдой. Будто я, мать его, во сне уже которую неделю... В ответ слышу лишь молчание. По-видимому, она не смеет перебивать. И правильно делает. На её месте я бы тоже послушала про себя хоть чуточку правды. Я ведь всерьез хочу до неё достучаться. — Ваша дочь.. то есть, Полина, — зачем-то уточняю, чувствуя максимальный дискомфорт, произнося имя этой маленькой стервочки, — Зарядила мне контрольный в голову, когда сказала, что я нужна вам только жажды мести ради. — Что? — жмурится, будто не зная, как переварить услышанное, — О чём ты, Лиз? — Мы уже говорили об этом. Закатываю глаза, давая понять, что её «плохая память» не играет мне на руку, но вскоре продолжаю, больше всего желая быть правильно понятой: — Она сказала, что когда-то я вас знатно подразочаровала, и только поэтому вы решили взять меня в оборот. Чтобы привязать к себе. Отомстить за мои старые косяки. — О, господи... Лиза... Прямо-таки чувствую, как мои слова ударяют по её слабенькому, как выяснилось за последнее время, сердцу. Я всегда вижу, когда она лжёт и нарочно обходит острые углы, а когда откровенничает, рискуя быть отвергнутой, но так же мечтая заверить меня в своей честности. Сейчас она искренна, как никогда. — Я уже объясняла, Лиза, — хватается за пульсирующие виски, будто стараясь заглушить накатывающую головную боль, — Всё, что говорит обо мне Полина... по крайней мере большинство из этого... Её детские выдумки. Последняя фраза заставляет меня задуматься: предположим, я застала свою мать сосущейся с девчонкой, с которой я только-только сдружилась. И как бы я отреагировала на такое зрелище? Страшно представить... Не удивительно, что Поля придумывает кучу херни, которая, по ее наивному мнению, должна рассорить нас с Соней. Но, по сути, я не имею никакого права обижаться на неё за это. Это удел недалеких. Я должна взять себя в руки и пройти через всю эту историю как можно достойнее, если это, конечно, вообще возможно... — Наверное я плохая мать, раз собственная дочь решила накатать на меня не письменную жалобу, — замечаю, как её руки начинают потрясываться, заставляя меня мысленно выругаться на саму себя, — Да и какая я вообще после этого... — Нет! — моментально хватаю её за руку, не позволяя договорить, — Не смей! Не смей так говорить о себе. Черт. Кажется, я снова перешла с ней «на ты», даже не предупредив. Красотка - что тут скажешь? Но думаю, сейчас это как никогда к месту. — Да, я знаю, ты наверняка скажешь, что я не могу знать, какая из тебя мать, — сама того не замечая, выпускаю её руку из своей, тяжело вздыхая, — Но конкретно с моей стороны... Да черт бы тебя подрал, Соня! Ты - лучшая женщина из всех, кого я знаю. Клянусь! Не сомневаюсь, что когда-нибудь пожалею о только что сказанном, ибо это было слишком откровенно. Да и насрать! Я устала строить из себя гордую. Хочу, чтобы она знала, что как минимум один человек в этом сраном мире по-настоящему любит её и поддерживает. Ведь это правда. — У нас с мамой тоже, мягко говоря, не самые образцовые отношения, — отстранённо выдыхаю, еле сдерживая слёзы, — И вообще, я уже начала задумываться о том, что, быть может... Это норма? Останавливаюсь, резко замолкая. Незаконченность заставляет блондинку вздрогнуть и нахмуриться. А я, по-видимому, должна объясниться. — Ну, я имею в виду, что вдруг плохие отношения с самыми близкими - это не отклонение? И даже не горе! Вдруг это что-то вроде... Катализатора? Что, если они нужны нам для того, чтобы встретить человека, который, как нам кажется, одарит нас любовью, которой не смогли одарить родные? Блин, Алабина... Замолчи, замолчи, замолчи! Сейчас же! — Ведь, если так разобраться, лично я никогда бы не обратила на вас внимание, если бы не моя, на тот момент, разруха в семье. Но нет, ты не подумай! Я влюбилась в тебя не за то, что ты можешь меня «излечить» от душевных травм, которые, в своё время, любезно предоставили мне родители... Я влюбилась в тебя за то, что ты не такая, как они. За то, что ты можешь выслушать и спокойно объяснить мне, что не так. Говоря всю эту, заранее НЕ заготовленную речь, я решила понаблюдать за ее реакцией. Мне не просто любопытно. Мне важно. Даже более, чем важно. И она оправдала мои надежды... На щеки помрачневшей блондинки предательски-густой струей начали скатываться горькие слёзы. Слёзы озарения и явного согласия. И всё-таки она меня услышала... — Я понимаю, что отношения с Полей могут складываться не так, как ты мечтала, — незамедлительно подскакиваю со стула, подходя напрямик к ней, — Но обещаю, Сонь... Я сделаю всё для того, чтобы ты не чувствовала себя одиноко. На этой ноте бездонные, мудрые, но такие беззащитные ныне, карие глаза заглядывают глубоко в мои, более яркие и молодые. Я слышу, как бьется её сердце. Вижу, как дрожит каждая частичка тела. Как опускаются уголки губ, делая её белоснежное личико ещё более грустным. И всё понимаю. Понимаю, что она тоже любит. Тоже хочет. Тоже чувствует. — Ты знаешь, — одним резким движением стряхивая с щеки пару слезинок, кареглазая вдруг уставляется на меня так, будто сейчас произойдёт что-то неизменно-важное, — Андрей, конечно, полный идиот, но одно он сказал верно... — Что? — Ты и вправду моя копия. Так значит ее муженёк не лгал?! Она действительно считает меня похожей на себя? Черт возьми, никогда ещё не чувствовала настолько внушающей гордости... — В молодости я вечно искала в себе какие-то недостатки. Глупая была, — слегка прикусывая губу, озабоченно продолжает, — Но сейчас, глядя на своё отражение в виде тебя, начинаю понимать... Я была прекрасна! Минутное, крайне неловкое молчание и тупо-уставленные друг на друга взгляды, а затем... Медленный и обжигающий страстью поцелуй, позволяющий пропустить каждой из нас поток дрожжи по целому телу. Наконец я чувствую полную отдачу. И взаимность. Неужели я полюбила человека, который готов отвечать мне тем же? Ну нет... Это какой-то слишком счастливый сон. Не верю. Но приходится. — Ну всё, с меня хватит, — отпрянув от моих губ первой, вновь бросает на меня многозначительно-пристальный и теперь уже полный непреодолимого желания взгляд, — Пусть все, кто считает это преступлением, идут к черту... Мгновенье. Вновь накрывший наши головы поцелуй и её нежные, беспардонно заползающие под мой мягкий свитер руки. — Спасибо, что появилась в моей жизни, — вдогонку вылетает из её уст, — И не уходи, пожалуйста, больше никогда... Крепкие объятия. Поглощающий рассудок взгляд, и вот - мы уже беспрестанно валимся на постель. В последний раз за вечер заглядываю в ее глаза, впитавшие в себя растекшуюся от слез тушь, и сливаюсь в унисон с её прекрасным и, будто бы самым что ни на есть родным телом...***
— Лиза! Лиза, вставай! Следующим утром мне пришлось проснуться не по своей воле. И даже не по воле мерзкого будильника. Соня. А точнее её устрашающие выкрики. Вот что подняло меня словно мёртвого из могилы. — Ч-что ты... Что з-з-здесь... — невнятные заикания - первое что вырывается из меня спросонья, но еле приходя в себя наконец интересуюсь, — Что случилось? Несмотря на ещё не проснувшийся мозг я уверенно держала в голове тот факт, что сегодня выходной. Причём у нас обоих. По субботам у Сони нет ни пар, ни каких-либо рабочих дел, а у меня и подавно. Поэтому вариант с «опозданием» я отмела сразу, занервничав от этого ещё сильнее. — Сообщение, Лиза! Сообщение! — не переставая запыхаться, трясущимися руками протягивает мне мой же телефон, одновременно глазея на меня и мою реакцию, — Зайди в ВатсАп. Срочно! Её безудержные восклики заставляют меня улыбнуться и даже слегонца хихикнуть. Но в ответ на это я получаю её ещё более серьезный, едва ни разъяренный взгляд. — Я говорю, зайди! Понимая, что ей, по-видимому, не до шуток, моментально стягиваю глупую ухмылку со своей придурковатой от переизбытка эмоций физиономии и выполняю Сонечкин «приказ». Живо снимаю айфон с блокировки и захожу в мессенджер. ! Два непрочитанных сообщения от «Папочки»! Еще понятия не имею, что там, но судя по лицу женщины, сидящей напротив - всё очень плохо. Так, посмотрим... 9:04 — Пупок, доброе утро! :3. Чем собираешься заниматься сегодня? 9:27 — Спишь ещё что-ли? Ну ладно... Заедем к тебе минут через двадцать. Надеюсь к этому времени уже успеешь вылезти из спячки :D Дочитав последнюю строчку, в ступоре замираю, в силах лишь взглянуть на телефонные часы. Девять тридцать. Вашу же мать! У меня максимум минут пятнадцать... Блять, блять, бля-я-ять! — Фа-а-а-ак! — вскакиваю с постели в одном красном кружевном, — Ну какого хрена они так не вовремя? Замечаю Сонин слегка насмешливый взгляд. Она успевает улыбнуться моей забавной несобранности, но тут же оправляется, видимо вновь ударяясь в реальную ситуацию. И правильно. Нам же, возможно, крышка! Особенно, сука, ей! — Найдёшь свои вещи? — уточняю, прыгая то на правой, то на левой ноге, и с трудом натягивая на себя серые спортивные штаны, — Или помочь? — Главное сама собирайся живее, — ну вот, снова хихикает, — Я как-нибудь разберусь. Минута. Две. Десять. И мы наконец готовы. Во все, так сказать, оружии. — Так, ну всё, я побежала, — наткидывая на себя шубу и поспешно застёгивая сапоги, собирается прощаться, но, увы... Бежать слишком поздно. Наши сонные уши оглушает предательский звонок в дверь. — Кажется, мы не успели...