Алая косынка

В одном из дел, касающихся Врангелевской контрразведки, очень кстати оказалась фотография адъютанта Кудасова. Смирнов с досадой разглядывал лицо изображённого на фотокарточке офицера. Ну, что сказать — красавец. С фотографии он производил впечатление обаятельного и благородного мужчины, из тех, что умеют галантно обращаться с женщинами, обольщать красивыми словами и разбивать сердца. Образ красавца-офицера наподобие Печорина и Вронского. От таких женщины без ума, а главные их жертвы — юные наивные девушки, вроде Ксении. Неужели между ней и Перовым действительно была связь? Смирнов пытался убедить себя, что рассказ Овечкина всего лишь выдумка. Однако чтобы бывший контрразведчик придумал нечто подобное… Тем более в авантюрах Кудасова и его адъютанта с басмачами штабс-капитан не участвовал, знал подробности этой истории только от Перова. И, если Ксения действительно связалась с поручиком, многое доселе непонятное Смирнову прояснялось. Может быть, поэтому Ксения так упорно отказывалась ехать в Париж? Из допроса Нарышкина ребята выяснили, что адъютант Кудасова мог быть причастен к похищению короны. Смирнов твёрдо решил отправить в Париж Мещерякова, поскольку тот, выходец из среды интеллигенции, успешнее остальных ребят мог влиться в общество эмигрантов, а также Ксению, которая гораздо лучше Даниила и Якова овладела французским языком, всё благодаря Валерию. Но, к удивлению Смирнова, Ксения, ответственная и покорная, всегда без разговоров выполнявшая поручения, впервые запротестовала. И вместо себя предложила отправить брата, считая, что он лучше справится. Смирнов был иного мнения, но переспорить девушку не смог и, в конце концов, сдался. Он не понимал, почему Ксения так упорно отказывалась выполнять приказ? Пугала ли её чужая страна? Но неужели ей не хотелось побывать в одном из прекраснейших городов мира? Или же… боялась встречи с бывшим любовником? Может быть, поэтому она убила его? По-хорошему Перова стоило доставить живым. Однако не факт, что поручик не воспользовался бы такой пикантной историей, дабы насолить врагам? Штабс-капитан так ведь и поступил. А юной чекистке лишние свидетели её тайных любовных похождений не нужны. Смирнову казалось, что его размышления уже начинают походить на бред. Наконец, раздался едва слышный стук в дверь — пришла Ксения. — Вызывали, Иван Фёдорович? — робко спросила она. — Да, проходи. Садись, — он рукой указал ей на стул. Девушка послушно села. Смирнов сделал вид, что занят бумагами. Он кинул быстрый взгляд на Ксению и, велев подождать минутку, вышел из кабинета в приёмную. Дверь он закрыл не до конца, оставив небольшую щель. Через неё Иван Фёдорович наблюдал за девушкой, пока давал указания своему помощнику. На столе оставалась фотография Перова. Ксения не могла её не заметить. Так и случилось. Девушка слегка приподнялась на стуле, дотянулась до стола начальника и взяла фотографию. Она долго разглядывала её и пальцем обвела овал лица на изображении. Медленно, нежно, любовно. Она тяжело вздохнула и утёрла глаза. Заплакала? Оплакивает Перова?! Смирнов сжал кулаки. Почему она так смотрит на эту фотографию? Что между ними было? Овечкин говорил, что поручик в неё влюбился. А она? Иван Фёдорович громко сказал помощнику, что тот свободен. Ксения, видимо, услышала и посему поспешила вернуть фотографию на место. Вернувшись в кабинет, Смирнов взглянул на свою подчинённую. Её глаза немного покраснели. Он долго рассматривал скромно и тихо сидящую девушку, словно пытаясь понять, могла ли она поступить так, как о ней поведал Овечкин. Могла ли эта девочка, строгая к себе, будучи под постоянным надзором ревностно опекающего её брата, связаться с врагом, отдаться ему? А ведь Смирнов толком и не знал её, не знал, что скрывалось за внешней скромностью. Недаром же говорят, что в тихом омуте… Ксения первая не выдержала напряжённого молчания. — Иван Фёдорович, зачем Вы меня звали? Смирнов ещё немного потянул время, а затем подошёл к девушке. — Скажи, тебе знаком этот человек? — он положил перед ней фотографию адъютанта Кудасова. Ответ на свой вопрос он уже узнал, но теперь его интересовало, что скажет Ксения. — Тот сообщник Овечкина с «Глории», — спокойно произнесла девушка и опустила руки на колени, сцепив пальцы в «замок». Она мельком глянула на начальника и тут же снова отвела взгляд. — Тот самый, которого ты застрелила? — уточнил Иван Фёдорович. — Да, — мрачно и едва слышно произнесла Ксения, прикусив нижнюю губу. — Ты знаешь его имя? — снова спросил Смирнов. Девушка ответила лишь недоумённым взглядом. — Поручик Владимир Перов, адъютант полковника Кудасова, начальника Врангелевской контрразведки. Того самого, у которого вы с ребятами выкрали схему укреплений. — Я знаю, — тихо ответила она. — Данька сказал, что это был он. — Ты когда-нибудь встречалась с ним раньше? — Нет, никогда, — Ксения крепче сжала руки и шмыгнула. — Ни в Крыму? Ни где-нибудь ещё? Девушка отрицательно покачала головой. Смирнов выдержал многозначительную паузу и снова спросил: — Может быть, в Ташкенте пару лет назад? Когда Кудасов и Перов вместе с местными бандами пытались взорвать поезд с продовольствием. Не встречала его там? — Нет, Иван Фёдорович, — её щёки залились краской, она напряглась и прикусила нижнюю губу. — В глаза мне смотри, — велел Смирнов несколько жёстче, чем собирался. Ксения нерешительно посмотрела на начальника. — Я не видела его раньше, — сказала она на удивление спокойно, однако в её глазах Смирнов разглядел волнение. Он много лет имел дело со шпионами, преступниками и уже научился различать, когда ему лгут. — Ксения, скажи, как тебе удалось узнать о планируемом взрыве поезда, который вёз хлеб в Поволжье? — Я уже не помню, Иван Фёдорович. — Не помнишь? — Мы со столькими бандитами связывались… — Ксения! — предостерегающе произнёс он. — К чему этот допрос, Иван Фёдорович? — нервно выпалила она. Смирнов вздохнул, поднялся со стула и неторопливо зашагал по кабинету. Он хотел ей верить, и поверил бы. Но то, как она смотрела на фотографию Перова, когда он вышел… Ходить вокруг да около надоело, и Иван Фёдорович решил говорить прямо: — Я сегодня допрашивал Овечкина. Ничего путного от него не добился, однако он рассказал прелюбопытную историю… Пересказывая почти слово в слово поведанное штабс-капитаном, Смирнов с неудовольствием наблюдал, как волнение в глазах девушки сменяется отчаянием и страхом. — Это неправда! Он лжёт! — Возможно, — Смирнов снова медленно приблизился к ней. — А теперь скажи мне, как было на самом деле. Ксения поднялась со стула и встала напротив Смирнова. — Иван Фёдорович, неужели Вы поверили? Да Овечкин просто хочет отомстить, вот и придумывает всякие небылицы. Сами подумайте, мог ли адъютант начальника контрразведки так просто рассказывать, с какими женщинами крутил романы? Какой же он тогда контрразведчик, если так языком треплется? — Открою тебе тайну: мужчины сплетничать умеют не хуже женщин, — несколько язвительно ответил ей Смирнов. — А насчёт бывших контрразведчиков… Мне на допросе не удалось выжать из Овечкина даже крохи нужной информации. Думаю, твои друзья лучше справятся. Только боюсь, штабс-капитан не без удовольствия снова расскажет эту историю. — Нет! Данька никогда не поверит в эту грязную ложь! — Но тень сомнения останется, — пожал плечами Смирнов. — Тем более что на спонтанную выдумку Овечкина эта история мало тянет. А ты так и не призналась, каким образом узнала о готовящемся взрыве поезда. — Иван Фёдорович, Вы… угрожаете мне? — девушка неверяще смотрела на своего начальника. — За что? В чём я провинилась? — Это я и хочу выяснить. Ещё раз требую сказать правду. Ксения растерянно смотрела на Смирнова и молчала, а он терпеливо ждал, буравя её суровым взглядом. — Я… Мне просто повезло тогда в Ташкенте. На базаре услышала разговор двух басмачей… Случайно. — И между собой они случайно говорили по-русски? — Да, — мигом выпалила девушка. — А с этим адъютантом я не встречалась. — Не лги мне! — Смирнов почти зарычал. — Я видел, как ты разглядывала его фотографию. Говори всё, как было. Ксения явно была напугана. Она нервно кусала нижнюю губу и несколько мгновений молчала. — Иван Фёдорович, я не предательница. Я узнала о взрыве… Какая разница, как я это сделала? — Значит, вы с Перовым были любовниками. Это не выдумка Овечкина. — Нет… Не совсем, — Ксения говорила прерывисто, руки её дрожали. — У нас же есть разведчицы, которые… соблазняют противников, чтобы достать нужные сведения. — И ты решила действовать таким же способом? — Я ничего не решила. Это была случайность. Счастливая, наверное… Если бы я не познакомилась с Владимиром… с адъютантом Кудасова, я бы не узнала, что они замышляют взорвать поезд с продовольствием. — Кто ж тебя заставлял стать его любовницей? — Смирнов закатил глаза. — Так… получилось. — Что значит «так получилось»? Влюбилась в него? — ледяной голос начальника заставил Ксению вздрогнуть. — Я… не знаю… — с грустью ответила она. Её ответ был как нож в сердце. Если бы она не любила Перова, просто бы сказала «нет». Неуверенное «я не знаю» звучало как горькое признание, пропитанное болью и отчаянием. — Тогда почему ты его убила? — Но иначе он бы убил Валерку… Я выбрала друга. И свой долг, — казалось, Ксения вот-вот заплачет. — Иван Фёдорович, ни Вас, ни нашу Советскую власть я никогда не предавала. А то, что было… с ним, — она взглянула на фотографию Перова, — касается только нас двоих. Эти слова она сказала так настойчиво, что пришло время растеряться Смирнову. «Только нас двоих», — эхом звучало в его голове. В любви всегда только двое. Любовь Ксении досталась Перову, сама она досталась Перову. Гори этот чёртов беляк в аду, хоть Смирнов ни в ад, ни в рай не верил. Да, он знал, что надеяться на взаимность своих чувств глупо, ибо слишком стар для неё. Он был готов к тому, что её сердце будет принадлежать другому. Якову или Валерию, кому угодно. Но только не врагу! Почему именно бывший белый офицер? Тем более тот, который участвовал в интригах против Советской власти. Она должна… нет, обязана его ненавидеть. Любить же его просто не имеет права. Он думал, что она невинна, и так жестоко ошибся. Она полюбила врага. Пусть на несколько мгновений, но чёртов беляк обладал ею. Всё, о чём Иван Фёдорович мог лишь мечтать: её прикосновения, её объятия, её поцелуи, — всё досталось проклятому Перову. А ведь Смирнов ближе к ней, на одной стороне с ней. Он чувствовал себя преданным. И в этот момент он её почти ненавидел. Ничем, однако, Иван Фёдорович не выдал тех чувств, которые обуревали его сейчас. Лицо его оставалось невозмутимым. — Уходи, Ксения, — велел он. — Иван Фё… — Уходи. Ксения испуганно замолчала. Она замялась немного у стола, утёрла глаза и поспешно вышла из кабинета. Смирнов попытался успокоиться, аккуратно складывая все листы из дела о Врангелевской контрразведке. Он глянул на стол, где оставалась фотография адъютанта Кудасова, и с удивлением обнаружил отсутствие таковой. Иван Фёдорович оглядел пол вокруг, надеясь, что фотография просто упала, однако и на полу её не оказалось. Ксения забрала, догадался он. Зачем? Плакать над этой фотографией, вспоминая бывшего любовника? Для Смирнова вроде бы мелочь, но болезненная как удар саблей. Чёртов Перов! Беляк, пособник бандитов, заговорщик. Заслуживает ли он того, чтобы Ксения о нём плакала? Смирнов со злостью захлопнул папку и швырнул на пол. Та же участь постигла ручку и карандаш, который предварительно был сломан. Под горячую руку едва не попал телефон, однако Иван Фёдорович сумел опомниться прежде, чем сломать такой необходимый в его работе аппарат, и решил сделать другое. Он взял трубку телефона и попросил связать его с коммунальной квартирой, где жили неуловимые, все четверо. Он сам в своё время настоял, чтобы у них был телефон, дабы иметь возможность в случае чего связаться с ними, когда они не на службе. Трубку на другом конце провода очень удачно взял брат Ксении. — Даниил, поручаю тебе допрос Овечкина, — приказал Смирнов. — Завтра же начнёшь. — Хорошо, Иван Фёдорович, — последовал короткий ответ.