Есть игра, есть война

Блистательный Дарио Гравиано красив, словно голливудский актер, умен и проницателен, имеет в этой жизни все, о чем другие могли бы только мечтать — деньги, любовь женщин, уважение мужчин. Но его жизнь не была усыпана розами, как могло бы показаться с первого взгляда. Отец Дарио поднялся с самых низов, пройдя дорогу от обычного мелкого воришки до падрито. Дона Марко Гравиано уважали и боялись, завидовали и ненавидели. На пути к славе и деньгам не бывает все чисто и гладко, не обойтись без потерь и жертв. Когда Дарио было всего пять лет, на их виллу напали. Мать убили в перестрелке на глазах у мальчика, а отец получил ранение и исчез на несколько лет, будто сквозь землю провалился. Близкий друг семьи скрывал Дарио и его старшую сестру в Швейцарии. Сын своего отца до мозга костей, Дарио всегда держался особняком. Однокурсники его побаивались и старались не ссорится, на всякий случай. Никому не удалось приблизиться к нему настолько, чтобы хорошо узнать. Только немногие близкие люди, которых Дарио действительно любил и ценил, знали, какой он на самом деле, только им он дарил тепло своих глаз и своей души. Дженк был его единственным другом и товарищем во время учебы в Америке. Дарио ни перед кем не раскрывался, держась со всеми холодно и бесстрастно, зачастую вел себя непредсказуемо. Многим казалось, что у него нет ни сердца, ни чувств. И он выглядел очень опасным, хотя как могло быть иначе — кто знает, что может быть в голове у сына сицилийского мафиози. Холодный блеск его стальных серых глаз проникал как будто в самое сознание, а пронзительный взгляд вызвал внутреннюю дрожь у каждого, кто попадал в зону его пристального внимания. Дженк же, напротив, на людях всегда казался веселым, задиристым, хоть и немного нагловатым, про него говорили, что он душа любой компании, окружающие любили его и восхищались. Харизмой и обаянием Дженк очень походил на свою мать, никого не оставляющую равнодушным. Про его внутренний ад, скрытый ото всех глубоко в душе, знал только Дарио. Такому странному союзу удивлялись все. Дженк и Дарио — две противоположности, совершенно не похожие по характеру и поведению, их объединяло наличие у каждого темных секретов прошлого и сила воли нести этот груз, скрывая свою боль глубоко в душе. Все, кто знал друзей, считали их воинами без страха и упрека, готовыми в любой момент кинуться в бой. Турок и сицилиец. У каждого из них были свои секреты и границы, которые оба уважали, не задавая лишних вопросов и всегда понимая друг друга.

***

Дарио откупорил бутылку вина. — Это из закромов отца. Привез с собой. Сегодняшний вечер я оставил для нас. Мы давно не виделись, и я хотел поговорить с тобой. Мне этого не хватало — наших разговоров. Я часто вспоминал. Сицилиец окинул Дженка быстрым взглядом. Тот сильно изменился, стал гораздо старше и сейчас на его лице лежала печать какой-то отчужденности. Не хватало задора, огня и постоянного вызова, которые всегда читались во взгляде его друга, будто он прожил целую жизнь за это время. А ведь прошло не так уж много времени. Разлив вино по бокалам, Дарио протянул один Дженку. Сицилиец сделал большой глоток из своего, причмокнул губами и приподняв бокал до уровня глаз, начал рассматривать темно-красную жидкость на свет. Слегка усмехнувшись, сказал: — Отец всегда разбирался в винах, а я, как ты знаешь, предпочитаю напитки покрепче. Дженк тоже сделал глоток, задумчиво глядя куда-то в сторону. — Дженк, — Дарио перевел на него глаза. Тот вздрогнул, как будто очнулся из забытья и слегка улыбнулся одним уголком губ, прищурившись. — Ты лучшее, что случилось со мной в этой жизни! Дарио поморщился. — Ой, только не надо драмы! Оставь. Мне не нравится твое настроение. Встряхнись. — Ты прав, — Дженк сделал еще глоток и поджал губы, оценивая вкус вина, — это с твоего завода? — Да, — Дарио закурил сигарету, вальяжно развалившись в большом кресле с мягкими подлокотниками. — Я не сижу сложа руки, — он усмехнулся, — мой бизнес процветает. — Не сомневаюсь! А личная жизнь? Ты, кажется, так и не женился? — Нет, не женился. Я не верю в брак, забыл? Зато ты у нас оказался в этом мастер — успел жениться, развестись и снова собрался жениться на сестре бывшей жены. — Не издевайся, — Дженк заметно погрустнел. — Прости, не удержался. Ладно, серьезно. Послушай, ты всегда можешь начать новую жизнь подальше от всего. Если бы ты согласился стать моим компаньоном, мы бы с тобой разнесли весь мир в пух и прах к чертям собачьим. Дженк откинулся на спинку дивана, подперев рукой голову. Иронично блеснув глазами в сторону сицилийца, спросил: — Ты абсолютно уверен, что уже стал серьезным? Дарио лучезарно улыбнулся. — Нет, но я должен был попробовать, как твой друг. Ну так… на всякий случай. — Ты любишь свою бывшую фиктивную жену? — вновь принявшись внимательно изучать содержимое бокала, задал вопрос сицилиец после некоторого молчания. Дженк не ответил, но Дарио и не ждал он него ответа. — Она того стоит? — спросил он снова. — Она стоит целого мира, — тихо ответил Дженк. — А есть надежда? Дженк долго молчал, будто уйдя в себя, прокручивал в голове события последнего года. Как ответить другу на этот вопрос? Такой простой вопрос, на который невозможно дать однозначный ответ. Дженка кидало из огня да в полымя. Джемре! Она поддерживала, помогала, хотела вылечить от бесконечной боли, спасала из его темноты, но он был уверен, что она любит его кузена и нет никакой надежды. Потом, после ранения… Джемре так ухаживала за ним, была такой нежной и родной… Дженку вспомнилась ночь, проведенная в больнице после спасения из холодильника. Тогда у него появилась не надежда, а уверенность в обратном, такая сильная, что он сделал предложение стать его настоящей женой… но в ответ услышал — «нас никогда не было». Ее слова прозвучали как удар грома среди ясного неба, убили, раздавили, уничтожили. Пришла новая уверенность — надежды нет, Джемре его не любит и никогда не полюбит. Она любит другого… Дженк вспомнил их последний разговор. Вновь она казалась ему невероятно близкой, когда смотрела на него таким лучистым взглядом, что вся душа перевернулась. И маленькая искорка надежды зажглась в тот самый момент в его сердце снова… «Может быть это увидела только я, но ты всегда был прекрасным человеком». — Есть такие моменты, которые меняют нас и приводят к точке невозврата. Я уже никогда не стану прежним после встречи с ней, потому что с ней я нашел себя. Не знаю, есть ли надежда, но даже ради одной мысли об этом, я готов бороться со смертью и всеми, кто стоит между нами. Дарио улыбнулся и внезапно в его глазах, обычно таких непроницаемо холодных, появилась теплота. — Я всегда говорил тебе. У тебя слишком нежное сердце. Оно тебя погубит. Дженк не ответил, молча теребя кольцо на пальце. Дарио спросил, указывая глазами на кольцо: — Это кольцо твоего отца? — Да, отца… биологического отца. — Оно не дает тебе покоя. — Ты все замечаешь, от тебя ничего не утаишь, — с грустной улыбкой ответил Дженк. — Давай его сюда, — внезапно сказал Дарио. От неожиданности Дженк напрягся и настороженно уставился на друга. — Давай, сказал, у меня на него планы. — Звучит как-то зловеще. Дарио весело расхохотался. — Не волнуйся, я не собираюсь никого убивать, чтобы выдать за тебя. Ради тебя, я, конечно, мог бы… Но этого не потребуется. Есть один придурок, который вчера пустил себе пулю в голову, по возрасту и комплекции как раз подойдет. Об остальном я позабочусь. Дженк медлил. — Если оно тебе так дорого, я закажу копию, но на это потребуется время. Впрочем, время у нас есть. Так что, можешь подумать… до утра. Дженк снял кольцо с пальца и нарочито небрежно бросил на столик. — Совсем не дорого, но я не планировал снимать его, оно напоминает мне о предательстве. Задумчиво потирая лоб пальцами, словно пытаясь стереть из сознания тяжелые мысли, Дженк проговорил: — Умереть для всех… но… я думал просто исчезнуть… Сицилиец сразу став серьезным, отрицательно качнул головой, в его глазах появился обычный холодный блеск. — Не пройдет. У тебя серьезный враг, как я понимаю. Тебя будут искать. Играть — так играть. — Ты — настоящий мафиози, Дарио, у тебя мания преследования. — Возможно. Но ты знаешь, что я не полагаюсь просто на удачу в серьезных вопросах. У тебя есть подозрения? Лицо Дженка стало жестким. — Есть, — посмотрев на друга в упор, он встретился с ним взглядом. Дарио, как это часто бывало раньше, читал лучшего друга, как раскрытую книгу и отвечая на его молчаливый вопрос, сказал: — Я слишком уважаю тебя, чтобы лезть в твои дела. Ты сам все решишь, когда вернешься. Дженк расслабился. — Но я пригляжу… одним глазком, пока тебя не будет, — тут же добавил Дарио с хитрой ухмылкой. — Я переживаю за Дамлу, у нее совсем никого не осталось. Моя «смерть» убьет ее. — Дамла, — Дарио загадочно улыбнулся, — я помню ее угловатой девочкой-подростком, когда она приезжала вместе с твоей мамой к нам во время учебы. — Ты не узнал бы ее сейчас. Она выросла и стала красивой девушкой. Я не хочу впутывать сестру во все это, но я так переживаю за нее… Дарио кивнул. — У нас есть кто-нибудь, кому мы могли бы доверять в доме? Кому бы он мог доверять? Нуртен не подойдет. Она воспитала Недима, всегда была его глазами и ушами. Дженк перебрал в голове всех, кто есть. — Думаю, да. Джихангир, охранник отца. — Хорошо, Джихангир, так Джихангир. Я найду его. — Дарио, а медэкспертиза? Впрочем, о чем это я? Сицилийская мафия может все! Сицилиец хищно оскалил безупречно белые зубы в самодовольной улыбке, выставил указательный палец в сторону Дженка, прищурил правый глаз, как будто целился из пистолета и сделал вид, что выстрелил. — Шах и мат! И весело подмигнул.