Когда Джемре открыла глаза, она увидела белый потолок, такой, как бывает в больницах. Огляделась по сторонам. Это была не больница. Сознание с трудом прояснилось. Где-то недалеко от себя она услышала шепот. Кто-то тихонько разговаривал о ней.
— Бедная, что с ней случилось?
Второй голос ответил:
— Позавчера поздно вечером госпожа директриса нашла ее у ворот. Она вся дрожала и задыхалась, как будто пробежала половину Стамбула.
— Ой, кажется, она приходит в себя!
К Джемре подошла девушка и с улыбкой спросила:
— Как ты?
Попробовала рукой ее лоб и радостно вздохнула.
— Ну вот, и температура спала. Госпожа директриса скоро зайдет к тебе, а пока отдыхай.
Джемре начала вспоминать. После того, как она в ужасе убежала с пляжа, она никак не могла остановиться. Куда она бежала, она не знала, лишь бы подальше. И сколько она бежала, тоже не знала. Очнулась девушка только когда выдохлась окончательно. Схватилась за первый попавшийся забор и стояла, еле дыша.
— Джемре, это ты? — кто-то окликнул ее, заставив вздрогнуть всем телом.
Из калитки выходила госпожа Зухра, директор детского центра, в котором она когда-то работала. Том самом, в который устроил ее Дженк. Джемре посмотрела вокруг, оказалось, что она прибежала к воротам центра.
Видимо, сама судьба указала ей дорогу или, может быть, Дженк, где бы он сейчас ни был. Джемре не могла вымолвить ни слова, ее тело сотрясали беззвучные рыдания.
Госпожа Зухра оглядела ее с ног до головы: на джинсах и обуви — грязь и песок, волосы спутанные, глаза красные от слез и главное — она с трудом дышала, точно за ней гнались разбойники.
— Милая, что случилось? В каком ты состоянии? Пойдем, пойдем…
С этими словами она повела Джемре в центр. Та шла, еле передвигая ногами, не в силах справиться с дыханием, чтобы что-то сказать.
Когда они вошли в приемную, Джемре повалилась на диванчик и какое-то время лежала, ничего не говоря. Госпожа Зухра заварила ей травяной чай.
Немного успокоившись и отпив глоточек мятного чая, Джемре начала приходить в себя. Директриса погладила ее по плечу.
— Дорогая, что случилось?
Джемре молча смотрела прямо перед собой отсутствующим взглядом. После паузы, глядя в одну точку, она вдруг сказала:
— Госпожа Зухра, можно я останусь тут?
— Конечно, разве я отпущу тебя сейчас…
— Можно я останусь тут… насовсем?
Озираясь по сторонам, девушка прошептала:
— Мне нужно где-то остаться… Я не могу вернуться домой…
Потом вскинула голову, поймав вопросительный взгляд директрисы. Хотя, вопрос во взгляде той быстро сменился пониманием.
— Я слышала про господина Дженка, видела все в новостях. Ты была его женой какое-то время, это все нелегко пережить, я понимаю. Господин Дженк был прекрасным человеком, и он так много помогал нашему центру. Я не буду сейчас тебя ни о чем спрашивать. Сегодня точно ты останешься здесь, а завтра уже поговорим. Пей чай и ложись отдыхать. Я скажу, чтобы тебе приготовили комнату.
Когда речь зашла о Дженке, сердце Джемре болезненно сжалось. Слова Недима горели в ней ярким пламенем. «Лгун! Дженк никогда бы не сказал, что отдает меня ему. Разве я вещь? Разве человека можно отдать или заслужить? Как награду, как приз за победу. И он не простил его, он продолжает ненавидеть его из-за меня!»
Джемре ворочалась в постели и никак не могла уснуть. Все эти мысли не давали ей покоя. Под утро она почувствовала, что ее знобит и ломит все тело.
Госпожа Зухра заглянула к ней утром.
— Джемре, милая, ты проснулась?
Джемре вся горела, на щеках пылал яркий румянец, губы пересохли, а глаза блестели нездоровым блеском.
— Да ты заболела!
Директриса подошла, приложила руку к ее лбу:
— У тебя температура! Я сейчас вызову врача…
Но Джемре схватила ее за руку:
— Пожалуйста, не надо. Я медсестра, я сама знаю, как бороться с температурой. Просто можно я останусь тут, высплюсь и мне нужно пить побольше жидкости. И все пройдет. Ну, пожалуйста! Я очень вас прошу!
— Ну хорошо, но, если тебе станет хуже, я все равно вызову врача.
Ее оставили в покое, принесли графин с домашним компотом, и госпожа Зухра или кто-то из работниц периодически заглядывал, чтобы проверить, как она. Джемре отвернулась и заснула, просыпаясь, чтобы пить и снова засыпала. Воспалённый мозг отказывался что-то воспринимать и о чем-то думать. Наступила пустота и сколько она длилась — Джемре не знала.
На следующее утро директрисе доложили, что какой-то человек разыскивает Джемре Йылмаз. На пороге детского центра стоял Джихангир.
Джемре смотрела на Джихангира вопросительным взглядом. Она обо всем и обо всех забыла. Конечно! Мама и Дамла наверняка волнуются. Но как могла охрана Карачаев так быстро ее найти? Наверное, Недим постарался.
— Как ты меня нашел?
— Мы просто обходили все места, где вы могли быть… — сказал он, отводя глаза в сторону.
Джихангир не мог сказать Джемре, что некий итальянский господин, назвавшийся другом господина Дженка, нанял его. Он видел этого человека на кладбище с Дамлой, а потом неожиданно он разыскал его и предложил немного странную работу. Приглядывать за делами в особняке и сообщать ему, если что-то случится. У него не было оснований не верить ему, к тому же Джихангир собственными глазами видел, как он обнимал Дамлу, да и предложил хорошую оплату, так что он согласился. И вчера, когда он сообщил ему, что Джемре пропала, а потом, переговорив с водителем Недима узнал, что она не вернулась с их вечерней встречи, и Недим приехал домой один, итальянец каким-то непонятным образом заставил целый полицейский участок полночи просматривать все камеры наблюдения в том районе, пока на них не нашли Джемре и место, куда она добралась.
***
Дамла вместе с Недимом приехали в офис нотариуса к назначенному часу. Ей было совсем не по себе. Что же думать? Дженк даже оставил завещание! Это немыслимо! Конечно, он ведь должен был признать Умута, но сделать это в завещании… У Дамлы не укладывалось это в голове! Как так? Значит, в то время, когда он сказал ей о том, что сделает все, что сможет, чтобы никогда не оставлять ее, он писал завещание! Хорошо еще, что Джемре нашлась. Позвонила сегодня утром и сообщила, что с ней все в порядке и она останется в ближайшее время в детском центре. Какое облегчение!
На пороге своего офиса появился мужчина средних лет и пригласил их внутрь.
— Господин Недим, госпожа Дамла, проходите, пожалуйста.
Они вошли в кабинет, расселись по креслам. Недим держался абсолютно невозмутимо. Он единственный знал о болезни Дженка. Поэтому был уверен в том, что Дженк просто хочет подтвердить свое отцовство и признать Умута. А как ещё может быть? Скорее всего, все имущество, в том числе и акции, он передаст сыну, а опекуном назначит его, Недима. Собственно, этого и следовало ожидать.
Господин Хасан зачитывал пока начало, ничем не отличающее от любых других подобных документов. Дамла сидела, опустив глаза, в которых стояли слезы. Недим поглядывал на нее искоса.
— «Я, Дженк Карачай, находясь в здравом уме и твердой памяти… акции компании, а также все свое движимое и недвижимое имущество завещаю…
Нотариус сделал паузу.
-…своей единственной сестре Дамле Карачай».
Договорив, господин Хасан поднял глаза и закрыл папку.
— Как? И все?
— Все, господин Недим.
Недим даже подпрыгнул в кресле.
— А про своего сына он ничего не написал? Когда он составил это завещание?
— Про какого сына? У господина Дженка не было детей в браке, насколько я знаю. В любом случае, он не упоминает никакого сына. А написал он этот документ на следующий день после смерти господина Агяха Карачая, его отца.
— Я говорю об Умуте, сыне Джерен Йылмаз Карачай.
— Но, господин Недим, разве госпожа Джерен была не вашей женой? И по закону — ее сын, рожденный в браке, является вашим сыном, господин Недим. При чем тут ваш кузен?
Дамла сидела, переводя широко открытые изумленные глаза с одного на другого, и никак не могла взять в толк, что здесь происходит.
***
Дамла подъехала к кафе на набережной. Позвонил Дарио, он снова в Стамбуле. Когда он приезжал на похороны Дженка, они так и не смогли встретиться, какие-то неотложные дела потребовали его присутствия, и он срочно улетел в Италию.
Дамла обрадовалась его звонку. Дарио был лучшим другом ее брата и поэтому ей очень хотелось увидеть его, поговорить с ним. К тому же, хоть она и видела его всего лишь несколько раз в жизни, но в нем ощущалась какая-то внутренняя сила, твердость. Как будто он был стеной, на которую всегда можно было опереться и спрятаться за ней ото всех невзгод.
Он уже сидел за столиком на улице. Когда увидел ее, помахал рукой. Она подошла и села напротив.
— Ты завтракала? Будешь что-нибудь?
Девушка отрицательно тряхнула головой. Дарио внимательно смотрел на нее. Какая она красивая и печальная. Тоненькая как тростинка, а на нежном личике остались, казалось, одни глаза — огромные и темные, почти черные.
— Тогда давай выпьем кофе или ты предпочитаешь чай?
— Кофе, я буду кофе.
Дамла почему-то не решалась посмотреть на него прямо, лишь бросала косые взгляды.
— Как ты? Как дома?
— Все ничего, продолжаем жить, — она горько усмехнулась. — Вчера зачитали завещание Дженка.
— Да? — ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Он даже оставил завещание! Это так не похоже на него. Он что, планировал свою смерть? Я бы могла поверить, что он застрелился на каких-то сильных эмоциях, но чтобы так? Он оставил видео-прощание, а теперь ещё и это! В моей голове это никак не укладывается. Ты же знал его очень хорошо, разве он мог так поступить?
Начав говорить, Дамла уже не могла остановиться. Тем более, что человек напротив нее очень сильно располагал к этому. Ей вдруг захотелось все рассказать ему. Все и обо всем.
— Джемре думает, что что-то ещё случилось, что-то серьезное, о чем мы не знаем. Она говорит, что он никогда бы так не поступил без…
Дамла не выдержала и заплакала. Дарио подсел к ней и обнял за плечи. Ничего не говоря, просто дал ей выплакаться. Потом, когда она уже начала немного успокаиваться и рыдания стали стихать, провел подушечками пальцев по ее лицу, вытирая слезы.
— Знаешь, Дарио… Он оставил все мне. В завещании даже не говорится об Умуте. И акции, и имущество. Но я так растеряна. Недим ничего не понимает в делах, он все делает, как советует его друг Юсуф. Но я почему-то не доверяю Юсуфу… А сама я… у меня нет опыта. И папы нет, и Дженка тоже теперь нет…
Она чуть не заплакала снова, но сицилиец взял ее за плечи и развернул к себе.
— Я есть. Не волнуйся ни о чем. Ты мне веришь?
Она только сейчас заглянула ему в глаза в первый раз за все время. И теперь смотрела в них, не в силах отвести взгляд. В них было столько твердости и силы, ни капли сомнений, но при этом они смотрели на нее с такой нежностью…
— Верю, — выдохнула Дамла.
— Тогда соберись и отправляйся в офис. Я помогу тебе со всем. Мы же не можем допустить, чтобы какие-то необразованные недотёпы пустили состояние твоего отца по ветру.
