***
—Энни, ты уже думала, что покажешь распорядителям? — тихонько спрашивает Шон. Все трибуты сидят в маленькой комнате перед залом, где проходили тренировки. Скамейки скрипят. Голые стены. Персонал, то и дело проходит мимо. Злобный смех команды профи. Испуганные глаза детей… Да, именно детей. Как же я хочу, чтобы это все закончилось. Как же я хочу быть с Финником. Но Капитолий, конечно, против. Ведь сегодня день индивидуальных показов. Сегодня я узнаю, каковы мои шансы на победу по мнению распорядителей, сегодня я покажу им все, чему научилась за эти несколько коротких, даже очень коротких дней. —Креста? — напарник вопросительно смотрит на меня. —Ох, прости, Шон, я, кажется, задумалась. Что ты спросил? — мой голос звучал как-то отстранено, будто тело мое здесь, а сама я где-то далеко. —Энни, я спросил, что ты будешь делать на показе? — терпеливо повторяет он. —Я не знаю, — я, правда, не знаю, даже не думала об этом, потому что все мои мысли занимал он, мой ментор. Ведь только вчера он мне сказал те слова, которые снова и снова проносятся в моей голове: «Я, кажется, влюбляюсь в тебя, Энни Креста». —Наверное, пометаю трезубец, может свяжу пару узлов. Как думаешь, я смогу этим хоть на пятерку заработать? Хочу перевести это в шутку, но Шон хмурится. Видимо, он и правда задумался над моим вопросом. Эх, Шон, как же я не хочу с ним расставаться на арене. —Думаю, — медленно начинает он, — если ты будешь метать трезубец как на тренировках, то заработаешь 8 или 9. Ведь им нужно зрелище, а больше никто из трибутов метать трезубцы не умеет... —А как же ты? Ты же это умеешь, ведь так? — перебиваю его я и хмурюсь. —Все жители Четвертого обычно это умеют, разве нет? —Вообще-то нет… —Шон замялся на несколько секунд и продолжил, — в моей семье никто не умеет ловить рыбу. Меня, конечно, готовили как профи, но в основном мы учились обращаться с ножами, клинками, саблями. Шон быстро прикрывает рот ладонями. Все взгляды обращены к нам. Конечно, я знаю почему, именно этого я боялась больше всего. Профи позовут Шона, он согласится, а я останусь одна, совсем одна на арене… Темноволосая девушка лет семнадцати из Первого встала и подошла к нам. Оценивающим взглядом она смотирт на Шона, потом на меня, потом снова на Шона и, ухмыльнувшись, произносит: —Четвертый, так тебя готовили на профи, да? Шон мотает головой и сразу же жалеет об этом. Я вижу это по его лицу. Светловолосый парень из Второго приходит на выручку девушке. —Не ври, мы не глухие! — его голос звучит твердо и грубо. —Да, — глухо отвечает мой напарник. —Аха, я же вам говорила!— радостно восклицает девушка из Первого. — Я сразу сказала, что он профи, он ведь такой громила. Я смотрю на Шона, он и вправду большой, очень большой. Его руки как три моих и при это состоят из одних мускулов. Сам он чуть ли не в два раза выше меня. Ох, на его фоне я чувствую себя маленькой и беззащитной. А если он пойдет против меня, то, что со мной будет? Я ведь и двух секунд не продержусь… Нет! Он этого не сделает! Я отгоняю от себя непрошеные мысли. —Эй, может ты присоединишься к нам, а Четвертый? — подает голос парень из Первого. —Нет! — рявкает в ответ Шон. В этот момент я хотела врезать Шону, его же убьют первым, ему отомстят. И предположения мои оправдываются девушка из Первого, скрипя зубами, произносит: —Ты умрешь первым, — декларирует она. Парень из Второго подходит к ней и кладёт руку ей на талию. Он переводит взгляд с меня на Шона и обратно, оглядывает меня с головы до ног. —А ты, Четвертая, — обращается он ко мне, —я видел, как ты метаешь трезубцы, не хотел бы я оказаться на месте тех мишеней, как ты смотришь на то, чтобы стать одной из нас? Все взгляды в комнате направлены на моё лицо. Я понимаю, что сейчас от моего ответа зависит практически вся моя жизнь: я покажу себя слабой и легкой целью или же со мной будут считаться. Естественно мне по душе второй вариант. —Рано или поздно ты всё равно станешь моей мишенью, — произношу я, бросая на него ответный оценивающий взгляд, —но над предложением я подумаю. Шон в ужасе смотрит на меня. Парочка профи, улыбаясь, возвращается на свои места, кидая напоследок: —Четвертый, у тебя тоже есть время подумать. Тик-так. —Энни, — Шон кладёт руку на мое плечо. Оказывается, что меня трясет. Это плохо, это очень плохо. — Чем ты думала? —Дистрикт 1, — женский голос разносится по всей комнате, Шон отворачивается от меня в поисках источника звука, —Брюс Хоггарт, заходите. Индивидуальные показы начались.***
Дистрикт за Дистриктом, трибут за трибутом, все потихоньку покидают комнату. Те, кто уходят, больше не возвращаются. А я всё ещё не знаю, что делать. Пометаю я трезубец, и что с того? —Дистрикт 4. Шон Вайс, — говорит женский голос, от чего мой напарник подскакивает на месте. Шон медленно встает, делает прощальный жест рукой и вот уже хочет открыть дверь, как я вскакиваю с места и кричу ему: —Удачи, я в тебя верю! Он улыбается и одними губами произносит: —Тебе тоже, Энни, тебе тоже… Дверь захлопывается. Пять минут, десять, пятнадцать… —Дистрикт 4. Энни Креста, — от звука своего имени я вздрагиваю. Я встаю со скамейки, сжимаю руки в кулачки и медленно направляюсь к двери. Шаг, ещё шаг. Дверь за мной закрывается. Я поднимаю голову на распорядителей, конечно же, все взгляды направлены на меня, куда же ещё? До меня проявило себя не так много трибутов, им все ещё нужно зрелище, которое я могу им предоставить. —Энни Креста, Дистрикт 4, — громко произношу я, пытаясь придать своему голосу как можно больше уверенности. —Можете начинать, Энни Креста, — подает голос главный распорядитель игр. Я плетусь в секцию с трезубцами. Беру тот, что приглянулся мне уже давно, и неважно ,что он напоминает мне отца. Я уже не падаю в обморок при одном лишь воспоминании, нет. Это лишь придает мне сил верить, что я могу жить дальше, что все будет хорошо. Отхожу от манекена на 10 метров, встаю в позицию, прицеливаюсь и бросаю. Трезубец попадает точно в цель. Я ликую, но распорядители лишь ухмыляются. В паре взглядов я вижу удивление. Неужели это было для них так неожиданно? Они не верили, что я смогу. Это была всего лишь разминка. Я выдергиваю трезубец из манекена и отхожу уже на 20 метров. Все дальше и дальше, все больше и больше новых попаданий точно в цель. Через 5 минут главный распорядитель останавливает показ и говорит: —Спасибо, Элли Креста, вы сво… Не успевает он закончить фразу, как я перебиваю его: —Я Энни Креста, сэр, — мой голос тверд и жёсток, но последнее слово будто сарказм, слетает с языка. —Да как ты смеешь, — с места вскакивает пожилая дама, раскрашенная во все цвета радуги, только более яркие, — как ты смеешь перебивать, главного распорядителя игр, глупая девчонка? Я лишь хмыкаю в ответ. —Энни Креста, вы свободны, — произносит главный распорядитель, смиряя взглядом пожилую даму. Я поднимаю подбородок, выпрямляю спину и уверенной походкой направляюсь к выходу, остановившись возле двери, я оборачиваюсь и говорю: —Ах, да, чуть не забыла, — в руке я все ещё держу трезубец. Я кидаю его в ближайшую мишень. Точное попадание. Поднимаю взгляд на пожилую женщину, она все ещё стоит выпучив глаза. Кажется, она поняла, кому должен был предназначаться этот трезубец. Я выхожу из тренировочного зала на трясущихся коленках в неверии, что смогла позволить себе такую дерзость, что мне просто хватило уверенности и духа, чтобы это сделать.***
—Энни, ну как все прошло? — спрашивает меня Алисия. Вся наша команда собралась в гостиной в ожидании результатов. —Ээ... — протягиваю я и думаю рассказывать им о случившемся или нет, — я покидала трезубец и… —Да, метание трезубца это хорошо, — прерывает меня на полуслове мой ментор. Кажется, он знает, что случилось. Поворачиваюсь к нему лицом, он лишь улыбается, его глаза горят. Он сжимает мою руку. — Энни, я думаю, тебе поставят 7, ты это заслужила. —Одэйр, ты смеешься? 7 за метание трезубца? — чуть повеселев спрашиваю я. —Я же тебе говорил, что никто из трибутов кроме тебя метать трезубец не умеет. Большинство даже не знает, что это такое, — Шон включается в разговор. —Не верю, — говорю я, посмеиваясь над ними. —Ты это слышал, Финник, она нам не верит. Что будем с ней делать? — Шон смеялся вместе со мной. —Защекочеем! — резко выкрикивает Одэйр и принимается за дело. Смеются все, даже Алисия не может сдержать улыбки. Неужели мне придется с ними расстаться, не хочу… Минуты идут, а мы все смеёмся и не можем остановиться, пока голос Алисии не прерывает наш заливистый смех: —Идемте к телевизору. Сейчас должны объявить результаты. Мы все компанией идём в комнату с телевизором, то и дело обмениваясь смешками. Рука Финника держит меня за талию, но никто на это не обращает внимания. Даже Шон. —Сегодня у трибутов были индивидуальные показы, — начинает неизменный ведущий Голодных Игр Цезарь Фликермен, —Они показали распорядителям все, что умели и чему научились за последние дни в Капитолии. Давайте узнаем результаты. Дистрикт 1. Брюс Хоггарт. Семь… Первый Дистрикт, Второй, Третий… С каждой минутой мое сердце бьётся все быстрее. —Дистрикт 4. Шон Вайс, — повисает недолгое молчание, как вдруг голос Цезаря произносит, —Десять. Все начинают кричать, радоваться и поздравлять Шона. Все кроме меня. —Дистрикт 4. Энни Креста, — голоса стихли, сердце пропускает удар, — Девять. Мои ладони вспотели. Я. Получила. Девятку. Это даже больше, чем получил парень из Первого, если я не присоединюсь к профи, они начнут за мной охоту. Это вне сомнений. —Энни, умница! — взвизгивает Алисия, но я не здесь не в этой комнате, я уже на Голодных играх, я уже умираю. Финник обнимает меня за плечи и шепчет: —Мы придумаем, что тебе делать. Не бойся раньше времени. Он меня понимает, очень хорошо понимает. Шон с обеспокоенным взглядом смотрит в нашу сторону и, перекрикивая всех, спрашивает: —Всё в порядке? Девять — это же хорошо? Я натягиваю на свое лицо улыбку и отвечаю: —Да, Шон, конечно, Шон.