История дома Ланнистер в Войне Кольца: Том 2

      Путь на Онтомолвище был долог. Как объяснил Древень, располагалось то место ближе к подножьям гор. Фангорн был лесом смешанным, здесь росли деревья разных пород. Березняк сменялся рябинником, уступавшим место дубу и буку; выше, на горных склонах произрастали сосны. От воздуха, тяжелого и пьянящего, перехватывало дыхание.       В рябиннике онт остановился. — Возьми-ка, нарви себе рябиновых ягод, на случай, если проголодаешься, — сказал он. –Собрание наше будет долгим, у нас и имя-то с возрастом растет, а уж сказать друг другу надобно многое. Водой родниковой мы тебя там напоим, а вот с едой человеку труднее придется. Хоть и горьковато кушанье, но чем богаты, тем и рады. — А сородичи твои не обидятся на меня? — спросил Ланнистер, сидя в руке великана, как в люльке, и собирая алые кисти. — Скоростень разрешил. Рябины это вообще-то его питомицы, он их взращивал, все на онтиц впечатление хотел произвести. — На кого? — переспросил бывший карлик. — Да как же объяснить-то тебе, — замялся леший, — на женщин нашего народа. Слушай, скажи мне, — оживился вдруг он, — а не видали ли их в ваших землях? Они статью своей навроде нас, только стройней да гибче… — Прости, но там, откуда я родом, ни в песнях, ни в сказаниях об онтах ни слова, — поспешил разочаровать его Тирион.       «Промолчу-ка лучше о чардеревах». — Как сгинули они, так для нас свет и померк, — с горечью произнес старый онт. — Все бабы перемерли?! — воскликнул Тирион. — Вот торопыга! — пробурчал Древень, — я ж не сказал «перемерли», я сказал «исчезли»       Видя недоумение собеседника, он усадил его обратно на плечо и вновь зашагал на юг, объясняя на ходу: — Тяжело мне об этом говорить, да и ты, дружок, торопишься, ни к чему тебе будет долгий рассказ. Когда этот мир был юн, когда лес покрывал все Средиземье, а нынешний Фангорн был всего лишь восточной его опушкой, онты, подобно людям, создавали семьи и растили детей. Была супружница и у меня. Да только мужчины и женщины нашего народа желали разного. Нам по нраву живая природа, вольный воздух лесов и гор, кочевья на просторе. Жизнь, какая она есть, какой ее создали. Онты внимали эльфам, и, на эльфийский же манер говорили с деревьями, как с друзьями, с равными себе. Жены же наши искали порядка, покоя и изобилия. Они повелевали растениями меньшими — фруктовыми деревьями, кустарниками и травами. Опекали и заботились о них, как мать о ребенке, радуясь их послушанию. И даже выходили к людям, готовым слушать их и почитать. В конце концов, они оставили нас, ушли на юг и восток, за Великую реку. Да только, когда в очередной раз на Средиземье надвинулась тьма, края, возделанные их руками, были сожжены дотла, а сами они сгинули без следа. Многие годы искали мы наших подруг, но так и не узнали ничего об их судьбе.       «Три тысячи лет без баб?! Что ж, это многое объясняет…», прикусил Ланнистер губу, чтобы не рассмеяться. — Я сам потерял ту, которую любил, — стремясь завоевать доверие спутника, заметил он вслух, — и теперь уже никогда ее не увижу. Но, не в обиду сказано, женщины всех народов в чем-то похожи. Им свойственно желать странного и забывать ради этого тех, кто рядом. — Ты неправ, маленький лорд, — шумно вздохнул Древень, — куда бы нас не звали долг и пристрастия, любовь наша не прерывалась. И мы до сих пор верим, что в конце концов вновь увидим наших любимых, пусть даже для этого придется пережить очередную войну с тьмой… — Скоростень рассказывал, будто тебе и воевать пришлось? — вернулся к делу Тирион. — Было, — вздохнул леший, — бурарум…ну, орков, по-твоему, мы за противников и считать не будем, эти лезли в леса, ровно тля… Много ли надо, окружить таких в чаще, да раздавить, — в голосе гиганта на мгновение прорезалась ненависть, — но онты и за пределы леса сражаться выходили. Давным-давно гномы из алчности убили одного из эльфийских владык и разграбили его чертоги. Эльфы не могли одолеть отступавшее с трофеями войско, вот и призвали нас на помощь. Не помогли наугрим ни броня, ни топоры, ни лес копий, ни стена щитов. Мы расшвыряли их строй и истребили бегущих. — Что-то не жалуете вы гномов, — заметил Полумуж. — Ну, как… Оно то, конечно, жаловать их не за что, они природу не берегут, для них все вокруг что камень неживой, под резец его и точка. Да только слышал я, будто без них нас бы тоже не было. Будто бы поглядели иные Власти на народ Дарина, и упросили у Создателя дозволения сотворить мое племя, стражей лесов. Чтоб отгоняли чужаков, чтоб ухаживали за деревьями, выхаживали и наставляли. Оно ведь бывает, что и деревья оживают, и на что их воля обратится — не угадать. Только мало нас осталось…       «Как только выберусь отсюда», думал Тирион, «придется отправить Рерира обратно на север, пусть разыщет гномье войско и предупредит, чтобы держались от леса подальше». — Сказать по правде, нет нам дела до войн, — продолжал онт, — это испокон веков было делом эльфов и людей. Да и магов для этого из-за моря призвали. Только кто б мог подумать, что маг, да еще сосед, переметнется и начнет нечисть плодить. Словно вчера Саруман, получивший ключи от Ортханка, бродил по этим тропам, и я охотно делился с ним секретами леса. А теперь здесь снуют его прислужники, рубят все под корень, тащат в Изенгард, а что не дотащат — бросают гнить. Над крепостью день и ночь поднимается дым, и лезут из нее твари новой какой-то породы, не то орк, не то человек. И солнце им нипочем, и битва в радость. — Настрадались и мы от них, Древень, — подтвердил Ланнистер, — они сожгли Вестфольд, да и Западную марку разорили. А гоблины то же самое учинили у меня на родине. Колдуну только дай волю, превратил бы все в пустыню от моря, до Андуина. Так что пока на него управы не найдем, покоя нам не будет. — Ну, сударь Тирион, запустил я свои дела лесные, — одобрительно загудел Древень, — и хорошо же, что ты к нам попал, ровно последняя капля в чашу. Все, хватит, пора лиходея к ответу звать! Ты только помоги мне остальных убедить, а то скоро совсем одеревенеют!       Поддерживая разговор, Тирион пытался считать и шаги Древня, но, сбившись несколько раз, бросил это глупое занятие. Когда Полумуж уже начал уставать от дороги, леший вдруг остановился. Бережно ссадив своего спутника на землю, он приложил ладони ко рту на манер раструба и огласил лес протяжным трубным кличем. И в ответ из-за деревьев донеслись похожие звуки, то явно были отклики.       Вновь Ланнистер оказался на плечах пастыря деревьев, продолжавшего путь. Время от времени онт повторял свой призыв, отзывы его соплеменников слышались все ближе. Наконец, впереди появилась мощная живая изгородь, образованная густо сплетавшимися между собой вечнозелеными деревьями неведомой Тириону породы. Древень свернул налево, и через несколько шагов в преграде обнаружился узкий проход, выходивший на крутой склон просторной долины. В чаше котловины сходились три тропы с юга, востока и запада. Землю внутри покрывала аккуратная травяная поросль, посередине же росли три высокие стройные березы. На западе горизонт загораживали горные пики, южные вершины Мглистых гор, по другую сторону которых где-то должен был лежать Изенгард.       Часть онтов уже собралась долине, остальные же спускались в долину, всего их было больше четырех десятков. Среди собравшихся не нашлось бы и пары похожих друг на друга. Лешие отличались между собой, подобно деревьям разных возрастов и видов. А главное, на что обратил внимание Тирион — среди них действительно не было никого, кто казался бы молодым. Впрочем, глаза у них были одинаковые: зеленые огоньки мерцали в бездонных спокойных омутах, пристально рассматривавших гостя-человека.       Наконец, когда явились последние из древопасов, собравшиеся обступили Древня, тот ссадил Тириона на землю, и начался степенный разговор, со стороны напоминавший пение. Поначалу Тирион слушал их с неподдельным интересом, но быстро понял, насколько медленный онтский язык. Это раздражало: прошлая жизнь научила, что время это деньги, а промедление подобно смерти. Но плавное и неторопливое гудение действовало убаюкивающе. Спустя примерно три часа борьбы Полумуж был готов сдаться на милость сновидений, но Древень легонько потормошил его своим суковатым пальцем. — Ну, маленький лорд, пора и тебе слово сказать. Поведай нам, что нынче творится в окружающем мире, и что привело тебя в наши края.       Приосанившись, Тирион начал свой рассказ. Для начала объяснил, где именно расположены Западные земли и что они из себя представляют. Затем, опустив упоминания о своем посольстве в Мордор, поведал о том, как его семья оказалась союзником Гондора и Рохана. Рассказал о службе Эовин и своем появлении в лесу, впрочем, умолчав о «выжженной земле» и подробностях встречи с Братством. — Большие же дела творятся, — качали головами древесные великаны.       Одного из них, похожего на оживший бук и выглядевшего моложе остальных, задел рассказ о бегстве от Углука. — Сперва, значит, на Вскорня напали, — назвал он незнакомое имя, — а теперь и Скоростень ранен. До чего смелые эти новые орки. — Но, тем не менее, это орки, которых можно и нужно бить, — ответил Тирион, — Мы уже давно ведем с ними войну. Но в эти земли скоро вторгнется и новый враг, орды вастаков из Руна готовятся перейти Андуин. Колдуна нужно разбить до их подхода. — Но что толку онтам вообще вступать в эту битву, — усомнилось еще одно из созданий, — разве кто-то и когда-то заботился о лесах? Даже эльфы, и те о нас забыли. Взять тот же Лориен, у Келеборна деревья как неживые стоят. — Даже останься мы в бездействии, нам все равно не миновать участи, предначертанной миру, — урезонил собрата Древень, — созрели, видно, гроздья судьбы, а всякому дереву в свою пору цвести, в свою и опадать…       «И чем бы вас купить?» — Я советник трона Эдораса, — важно объявил бывший карлик, — и в моей власти упросить королей Рохана и Гондора на веки вечные запретить людям рубить деревья близ ваших владений…да и ходить в лес тоже. Мы уступим всю западную оконечность Фольда вдоль Мглистых гор и до самого Лориена, чтобы Фангорн мог разрастаться как встарь. Только помогите нам.       «Изгнанные мной жители, те, которых пощадит эта война, нескоро рискнут возвращаться назад», думал он, «к тому моменту я как раз сумею убедить Эовин пойти на уступки».       Онты загудели на своем языке. Тирион даже испугался, что его предложение показалось для них оскорбительным. От Древня это не укрылось: — Крепко ты нас озадачил, и новостями, и просьбой, и посулами. Вот что, дружок, прогуляйся пока по долине. На северном склоне найдешь источник с водой, он утолит жажду. Сам видишь, много нам еще разговаривать придется. Хорошо хоть по тебе да после нашего питья видно, что ты человек, иначе бы, для начала, совещались, что ты за существо такое… Иди, разомнись, я потом тебя проведаю. — Только я спросить еще кое-что хочу, — негромко возразил Тирион, — скажи-ка, Древень, а далеко ли отсюда Изенгард? — Видишь снежную вершину на юго-западе? Зовется она Метхедрас, а у самого её подножья Изенгард и стоит…       Деликатно поклонившись, Полумуж ушел вверх по западной тропе, провожаемый насмешливыми взглядами онтов, впрочем, быстро вернувшихся к своему пространному разговору. А он, упиваясь своим новым ростом и легкостю движений, проворно взбежал вверх и выбрался за пределы вечнозеленой ограды. Теперь его внимание поглощали горы и крепость колдуна. Ланнистер прокручивал в памяти виденные в Эдорасе карты, пытаясь определить свое примерное местонахождение, и вычислял расстояние до Изенграда. Прикидывал, много ли места для маневра будет у онтов, рискни они все же выступить в Долину Чародея, и какие силы может бросить на них Саруман. Правда, от мыслей сильно отвлекало бурчание в животе: съеденные ягоды лишь растравили голод, да свели кишки. Даже та скудная еда, которой он довольствовался в походе с отрядом Давена, теперь казалась райским кушаньем. Тирион корил себя за то, что остался без фляги и винных мехов, которые мог бы наполнить впрок онтовым питьем.       Нарезав круг вокруг логовины, он вернулся в долину, где жадно глотал прохладную ключевую воду из источника, а потом устроился на теплом мшистом камне, продолжая слушать беседу леших. К его разочарованию, конца и края Онтомолвищу не было видно: то тише, то громче — но все так же медленно — звучали гулкие голоса древопасов. Так и уснул Ланнистер под певучие напевы непонятного языка, не в силах бороться с усталостью, голодом и скукой.       Когда же Тирион проснулся, то его изумлению не было предела. Он лежал в доме Скоростеня, постелью ему служил онтов стол, бережно укрытый одеялами, сотканными из травы и листьев. Судя по всему, было утро. — Вот так сморило тебя от наших разговоров, — насмешливо произнес хозяин дома, — Древень знал, что так и будет, вот и попросил меня загодя зайти по твою душу, если собрание затянется. — Все совещаются?! — изумился Тирион. — Да, растревожил ты наших, нечего сказать… Да ты не торопись, чует мое сердце, что за сегодня не закончат. — Мне бы поесть, — пожаловался Полумуж.       Скоростень протянул ему блюдо, полное все тех же рябиновых ягод, правда, разбавленных орехами. — Угощайся. Уж лучше, пусть этим восстановишь силы ты, чем расклюет да изгадит саруманово воронье. Когда-то я радовался, что птицы пируют на моих рябинах, но потом колдун развел у себя кребайн. Они целыми стаями летают по округе, и деревьям от них тоже достается. Жадные же твари…       Остаток дня Тирион провел настолько праздно, насколько позволяло гостеприимство лешего — вместо того, чтобы бродить по лесам, он предпочел набивать брюхо ягодами и орехами. Скромную трапезу запивал, за неимением лучшего, онтовым питьем («не будь его — животом бы измаялся»), да валялся в постели. Он все же надеялся, что лесных обитателей удалось расшевелить, так что отдыхал и копил силы впрок для будущего похода.       На третьи сутки испортилась погода. Холодный ветер гнал над лесом пелену серых облаков; казалось, вот-вот начнется дождь. И, подобно далекому грому, доносился до жилища смутный гул, то все еще гремели гневные голоса онтов на собрании.       Вот уже близился и вечер, небо вновь прояснилось, так что можно было наблюдать, как солнце закатывается за острые вершины Мглистых гор. Вокруг воцарилась невероятная тишина. Не иначе, Онтомолвище закончилось, но каково же было решение? Взяв Тириона с собой, Скоростень поспешил к тайной долине. Но вдруг впереди грянуло громкое и воинственное пение:

На Изенгард, пусть грозен он, Кольцом гранита огражден, Пусть горд и тверд, пусть укреплен И гол, как кость, со всех сторон. В печах деревья там горят — Идем на бой, на Изенгард! На Изенгард! Да сгинет враг! Мы смерть несем — за шагом шаг!

      Навстречу им походной колонной шагали пятьдесят с лишним онтов; впереди шествовал сам Древень. — Быстро же мы собрались! Не так уж и долго пришлось нас ждать! — возгласил он, завидев единомышленников. — Давайте в строй! Мы выступили в поход. В поход на Изенгард! — На Изенгард! — подхватили остальные онты. — На Изенгард! — Но как вы собираетесь сокрушить изенгардские стены? — осторожно спросил Тирион, пересаживаясь в ладонь Древня, — там же толстая каменная кладка, а сверху наверняка стоят боевые машины. Я читал, что башня цельный гранит, вокруг голые отвесные скалы… — А почему бы и нет! — не без хвастовства заявил предводитель леших, — в нас сила самой земли! Видел, как дерево на склоне в камень врастает, корневищами цепляется? Только они впиваются веками, а мы — сразу. Так-то и одолеем. Рубить нас орки замучаются, нам разве что огонь или чародейство какое опасно будет. Так что недолго крепости колдуна стоять, одно крошево оставим. — Саруман же не будет смотреть на вас, сложа руки, — заметил Ланнистер, — Вот, говоришь, огонь вам опасен? У нас же вроде как Энтава по дороге, пусть хоть часть из вас по жбану воды себе наберет, сородичей тушить! — Рад бы, да не так все просто, — тихо ответил старый онт, — сейчас остальных останавливать только во вред будет. Мы-то народ смирный, уже и не помню, когда в последний раз поднимался среди нас такой гнев. Сейчас у всех одно на уме — на Изенгард! Трудно их будет вновь на дело собрать, если поостынут да разойдутся. Ну, ничего, идти нам далеко, мысль твою я им закину. В крайнем случае, в бою прямо по Изену и пойдем. — Ты, старик, уж сделай милость и от моих слов не отмахивайся, — напирал Полумуж, — пусть крепостей мне штурмовать и не доводилось, но я хотя бы знаю, как это по науке делается. А мой отец и вовсе был мастером осад.       Тут ему вспомнились Рейны из Кастамере; в голову пришла очевидная идея. — Скажи-ка, Древень, а далеко ли река протекает от крепости? Смогут ли онты, если что, её запрудить? Есть у меня одна задумка, если в лоб чародея не возьмем… — Пожалуй, что и недалеко, сам все на месте увидишь, тогда уж и решим. Лиха беда начало.       Осенние сумерки навалились быстро, так что шли в темноте. Вначале путь онтов лежал на юг, но затем отряд свернул к западу и начал подниматься вверх, на взгорье. Лес становился все реже, березы уступали место соснам, но вскоре перед ними в слабом свете звезд открылся голый склон, до самой вершины покрытый пнями. Даже на фоне ночного неба вдалеке, по другую сторону каменной гряды, виднелся столб жирного дыма. «Сколько же там костров», поежился Тирион, «и сколько же солдат». — Не слишком ли малы наши силы? — произнес он вслух. — Мы не одни, маленький лорд, — лукаво ответил Древень, — оглянись!       Тирион последовал совету…и обомлел. Пустое пространство позади заполняли деревья. Они не выросли из ниоткуда, не стояли на месте — они нерушимой стеной двигались вперед, перекатываясь и подтягиваясь на корневищах! Ланнистер не верил глазам, он даже ущипнул себя: быть может, это ему чудилось от усталости и голода? Но нет, это сам лес, следуя воле своих хозяев, выступал в поход против Сарумана.