История дома Ланнистер в Войне Кольца: Том 2

      Остаток ночи после нападения волков прошел спокойно. Наутро, приведя себя в порядок, Джейме немедленно разослал вестовых. Командирам предстояло явиться в штабной шатер и выработать дальнейший план действий. Но Эомера и Вестерлинга Ланнистер ожидал у себя, на повестке дня стоял еще один вопрос, не менее важный.       Вчера, когда началась осада, солдаты двух армий успели возвести через реку хлипкий наплавной мост, на котором, грозя промочить ноги, мог пройти легковооруженный воин. Для переброски подкреплений он не годился совершенно, но поддерживать связь между лагерями осаждающих все же позволял. Так что спустя где-то полчаса наследник роханского престола объявился в лагере западноземельцев. — Рад приветствовать союзника на западном берегу Изена, — протянул ему руку Джейме, встречавший гостя в компании трех телохранителей, — но хочу вновь пожать ему сегодня руку на переправе у крепости. — Уверен, так и будет, — бодро ответил Эомер — Мы непременно учтем все наши вчерашние ошибки, но для начала мне хотелось бы обсудить один дипломатический вопрос в более узком кругу. Прошу за мной.       Заинтригованный роханец, вероятно, ожидавший получить некую весть от Серенны, без подозрений проследовал в палатку Ланнистера. Радушно поприветствовал Вестерлинга, принял приглашение присесть, но с непониманием уставился на присутствовавших наравне с лордами гвардейцев. Но вот один из них снял шлем… — Эовин?!!! — воскликнул роханец.       Взамен старого доспеха, слишком громоздкого и неудобного, девушка получила легкую кольчугу и комплект пластинчатой брони гвардии Ланнистеров (по известной причине собранный из трех разноразмерных). Теперь принцессу мог выдать разве что фамильный меч (и то, только в глазах внимательных соплеменников). Джейме специально подобрал девушке пару охранников одного с ней роста, дабы показать, насколько легко той можно было замаскироваться и скрываться в лагере. — Как выяснилось, принцесса скрывалась в рядах моей армии от самых Изенских бродов, но вчера ее маскировка была раскрыта, так что, во избежание кривотолков, пришлось мне пока что предоставить ей новую, — пояснил он. — Не думала, что придется вновь обратиться к тебе до падения крепости, брат, но позволь же мне вернуться к своим боевым товарищам и сражаться вместе с тобой! — воскликнул предмет разговора. — Нет! — гневно возразил Эомер, — Я же говорил, что ты должна вернуться в Эдорас! Чего будет стоить мое слово как командующего армией, если моя собственная сестра открыто продемонстрирует свое неповиновение?! — Ваше высочество, — перешел на официальный тон Цареубийца, не дав собеседнику опомниться — дело в том, что я в большом долгу перед леди Эовин, ведь за время нашего похода я уже дважды оказался обязан ей жизнью. И, в благодарность за свое спасение, дал свое дозволение оставаться в моем войске, если ты откажешься ее принять. Во имя всех уз, что связывают дом Эорла и дом Ланнистеров, действующих и будущих, я обязан блюсти доброе имя своих союзников и соблюдать принятые перед ними обязательства. Но даже если бы я мог отказаться от своих слов, я не вправе освободить от принятых обязательств своего верного вассала. Сэр Гавен, расскажите нам…       И лорд Вестерлинг, с трудом сдерживая улыбку от распиравшего его самолюбия, рассказал о том, как принцесса отстояла его честь в поединке со Свифтом. Рассказ этот был бы неполон, если бы сама Эовин не продемонстрировала брату тот самый щит с ракушками, красноречиво намекавший на якобы данную клятву верности. — Вот уж не ожидал подобного удара в спину от своего боевого товарища, — мрачно заметил Эомер, сверля взглядом хозяина Скалы. — Прости, мой дорогой брат, но если ты сам отказался от моей службы, я сочла себя вправе сама выбрать, где именно мне надлежит служить Рохану, — объявила Эовин. — Служить Рохану, — осекся племянник конунга; его сердитый взгляд какое-то время блуждал между сестрой и вестеросцем, но потом его лицо приняло странное выражение, казалось, он был даже готов улыбнуться. — Принц Эомер, — продолжил Цареубийца, — заверяю, что в рядах моей армии твоя сестра будет под надежной защитой… — Если только самому наследнику Утеса не понадобится защита от очередного берсерка или волка, — торжествующе закончила молодая воительница. — Милорды и миледи, — вновь пришел на помощь сюзерену Вестрлинг, — осмелюсь заметить, что колдуну в его башне наши споры о надлежащем леди Эовин поведении будут только в радость. Необходимо решить, что нам делать дальше с Изенгардом. — Пожалуй, прибережем наш гнев для Сарумана, — махнул рукой Эомер, покосившись на сестру в последний раз.       И все участники действа направились к штабному шатру, где их уже порядком заждались прочие знаменосцы и командиры армии Западных земель. Эовин вновь надела личину телохранителя, следуя по левую руку от Ланнистера, который намеренно сбавлял шаг, чуть пропуская ее вперед, чтобы не терять из виду: выбивавшиеся сзади из-под ее шлема длинные светлые пряди были еще одной чертой, по которой ее можно было узнать. Войдя внутрь и поприветствовав собравшихся, командующие заняли места бок о бок во главе стола. Принцесса, чье лицо было скрыто забралом, расположилась стоя позади них, всем своим видом изображая преданного ординарца; Вестерлинг же плюхнулся на свободную скамью ближе к середине. — Принц Эомер, отчего здесь не присутствуют ваши воеводы? — спросил Ламберт Торнберри. — Кажется, вчера моя сестра ясно дала всем понять, насколько гордый народ роханцы, — вздохнул Эомер, — мне будет гораздо проще лично довести наше решение до моих командиров, тем более их у меня в повиновении всего лишь четверо: два маршала марок, Гримбольд на правах третьего да ваш земляк Тарбек. — И как там наш самозванец себя показал на этот раз? — поинтересовался сэр Гавен. — Его навык арбалетчика сильно пригодился сегодня ночью. Пару-тройку варгов на свой счет он записал. — Неужели Саруман решил прибегнуть и к вашей помощи, чтобы сократить едоков в крепости? — утробно хохотнул Форлонг, — На вас, значит, тоже погнали шавок в лобовую?       Роханский принц лишь покачал головой. — Странное же дело, против нас они действовали совершенно по-другому. Когда мои люди разбивали лагерь, то сразу же отгородились со стороны Изенгарда вагенбургом: ведь наше войско меньше и телег для защиты периметра почти хватило. Твари напали позже, чем на вас, уже без прикрытия колдовского тумана. Причем ударили с юга — стая обошла лагерь по дуге. Волки чуть ли не на брюхе вползли; их заметили, только когда зверье почти добралось до коновязей. Погибло и покалечено немало лошадей, так что в бою мне придется полагаться на пехоту. — Кавалерией крепости все равно не захватываются, — сочувственно отшутился наследник Западных земель, — быстрые кони понадобятся, если осада затянется и нам вновь придется разделять силы. Мы до сих пор не знаем, что происходит на востоке. Изенгард оказался слишком крепким орешком, осада явно будет долгой и понадобится огромный объем земляных работ. Боюсь, мы не успеем разделаться с Саруманом, прежде чем сюда заявится этот Каргат Грозный Ужасный со своими истерлингами. Кстати, а что из себя представляет их армия? — Отчасти она похожа на вашу, — начал объяснять роханец, — каждый город, каждый клан и каждое кочевое племя выставляют свое ополчение, численность, выучка и оснащение которого зависит от достатка хозяина. Роханцы и их предки не раз сталкивались с нашествиями с востока, но то были кочевые племена, такие же наездники, как и мы, а не объединенная армия. Тяжелых всадников у вастаков мало, копью они предпочитают составной лук или кривые длинные клинки с тяжелой елманью. Но это не сабли, их затачивают с двух сторон, рубить направо и налево, проламывая доспехи. Оружейники там не хуже наших, не то у гномов учились, не то Саурон их надоумил, но знатные воины вооружаются отменно. — Никакой меч не спасет от доброго рыцарского копья, — отмахнулся Джейме. — Вот потому их конница сражается не в одиночку, а вместе со сворами обученных собак или, того хуже, каких-то степных тварей, крупнее даже варга. Ребенком в Медусельде мне доводилось видеть черепа этих зверей, добытые моими предками, и я не знаю другого существа, которое так широко могло бы распахнуть пасть. Щенков и жеребят истерлинги растят вместе, а шкуры метят особым отваром, чтобы животные отличали своих от чужих. В походе большие звери идут на поводках в одном строю со всадниками, собак же возят в седлах. Хищников спускают на врага убивать лошадей, а их хозяева прикрывают атаку градом стрел, чтобы затем ударить самим. Иногда их используют и против пехоты — как живой щит или чтобы сломать строй. Раньше степняки любили ходить в бой на боевых колесницах, но дом Эорла, кажется, отбил у них к этому охоту. — Пехота у них тоже неплохая, — буркнул Форлонг, — да и вообще, хоть люди востока умирать за Мордор не торопятся, они серьезный противник. — Вот что я думаю, — заметил Джейме, — наш правый фланг осады получился ослабленным, и Саруман это понимает. Даже разница в нападениях на наши лагеря сегодня ночью показывает, что западноземельцев он хочет запугать, а роханцев ослабить еще больше. Нужно срочно усилить восточный берег. — Но по нашему мосту можно перебросить разве что полуросликов, — фыркнул Эомер. — Нет, ребят Смоллбэрроу я тебе не отдам, — твердо ответил Ланнистер, — это под прикрытием моих солдат у них еще есть шанс себя показать, а в вашем лагере они погоды не сделают. Если Саруман действительно готовит удар по твоему лагерю, то там нужно что-то покрепче хоббитов с луками и крестьян с кольями… Переправу надо брать сегодня же! И, так и быть, основную тяжесть боя придется взять на себя моим людям. Ворота в Изенгард расположены как раз на западном берегу, если мы создадим угрозу мосту, противник очистит левобережье. — Мы вступим в бой, как только вы сможете захватить часть первой линии укреплений, — заверил союзник, — но в случае чего поддержим и раньше. — Штурм начнем в полдень, — объявил Джейме, — У нас будет примерно шесть часов светового дня для боя, но этого должно хватить. — Позвольте-ка дать вам маленький совет, милорды, — подал голос Форлонг, — бомбардировка Изенгарда дерьмом, конечно, та еще потеха, но боевой дух орков это не подорвет. Из грязи рожденному и в грязи живущему все равно, сколько ещё сверху на него накидают. — Поддерживаю, — оживился Стеффон Свифт, увидевший шанс избавиться от своей унизительной роли, — лучше уж разломать палисады и баррикады предполья. — Наш петушок боится, что не сможет через них перепорхнуть? — не преминул уколоть его Тибольд Крейкхолл. — а как потом прикажешь вести бой в узостях, спотыкаясь об валуны? — Сэр Тибольд, думаю, нам не стоит выдавать наши намерения раньше времени, — многозначительно заметил Джейме, — обстрел в данном случае должен не предшествовать штурму, а сопровождать его. Будьте уверены, баррикады рухнут, лишь бы вашей семейной свирепости хватило продвинуться дальше через их обломки…       Военный совет несколько затянулся: командиры продолжали делиться своими соображениями о наилучшей тактике предстоявшего сражения. Но даже самому отчаянному рубаке было ясно, что новое оружие колдуна и исполинские размеры его крепости не позволяют в полной мере использовать прежние, известные всем шаблоны. Наконец, волевым решением Джейме прекратил обсуждение и потребовал от лордов возвращаться к своим солдатам и раздать им указания перед предстоящим боем. По опыту Вестероса он начинал беспокоиться за дисциплину и всерьез боялся потерять сегодняшний день из-за нерасторопности отдельных подчиненных, притащивших вестеросские привычки. Словно в подтверждение его подозрений, после того, как вассалы разошлись и в штабной палатке воцарилась тишина, до его ушей донеслись отдаленные раскаты музыки и смеха. В сопровождении алых плащей и примкнувшей к ним Эовин, которой новая маскировка явно нравилась куда больше, командующий армией поспешил на шум.       На краю лагеря собралось нескольких сотен солдат, свободных от обязанностей или, вернее, благополучно их игнорировавших. Некоторые были навеселе: продираясь к центру сборища лорд и его телохранители несколько раз натыкались на перекатывающиеся под ногами пустые бочонки и бутылки. Заметив Ланнистера, наиболее сообразительные норовили скрыться с глаз долой, иные прятали глаза. Среди бездельников были видны гербы всех домов, участвовавших в походе, но больше всех выделялись те, кто носил на одеждах сочетание золотых львов и синих башен, присяжные Клеоса Фрея. Бестолкового кузена Джейме навязал в поход сэр Стаффорд, возлагавший на него ответственность за потерю ворот Утеса Кастерли в битве с гоблинами. Ради этого дядя, несмотря на подвернутую ногу, даже лично приковылял к нему со списками «уронивших свое достоинство» рыцарей, справедливо полагая, что, направь он бумаги принцу официально, их бы по наущению матери перехватил и уничтожил Рыжий Уолдер. Прекрасно памятуя, что храбрости старшему сыну Дженны действительно недостает, наследник Утеса назначил его одним из ответственных за фуражировку и укрепление лагеря. Что ж, праздное сборище красноречиво свидетельствовало о том, как именно родич справляется с обязанностями. — А споемте-ка ту песенку из Речных земель, ну, ту, что так любил петь носатый тип, — громко воскликнул кто-то. В ответ донеслись одобрительные смешки, а стоявший в центре людского круга смазливый бард, сверкая белозубой улыбкой, принялся выводить тенором скабрезные куплеты:

Рекою правил рыбий лорд, покой и мир хранил. Хоть был он юн, за добрый нрав народ его любил. Но вот однажды он решил заплыть в простой кабак. Ведь может лорд, веселый лорд напиться просто так! С простым народом заодно напиться просто так! В том кабаке служанкою красавица была, что всех поклонников своих с насмешкой прочь гнала. Напился крепко рыбий лорд — в башку ударил хмель. Клянется всем: девчонку ту он сделает своей, Покажет всем, что он мужик, сведет её в постель!

      «С такими настроениями лучше бы из Фреев под перенос вместе с нами попала Ами-«проходной двор», думал Джейме, «Её дырки для поддержания осады пригодились бы больше, чем вся дружина Клеоса вместе взятая». — У вас на родине все песни такие пошлые как эта? — тихо обратилась к нему Эовин. — Ну, — замялся Джейме, — простому народу простые радости… Тебе разве она знакома? — Этот мотив как-то раз насвистывал Бронн, но слов я не знаю, — смутилась роханка.       Но даже сквозь прорезь шлема было видно, что лицо у принцессы свекольного цвета.       Отбивая такт ладонями по бедрам, собравшиеся подпевали.

…Но как ни бился пьяный лорд, он в эту ночь не смог Ей «рыбку» дохлую свою присунуть между ног! — Напрасно ласкою своей огонь он в ней разжег!

— Отставить пение, — скомандовал Джейме, оборвав последний куплет, — штурм на носу, а вы расселись тут как та рыба в кабаке. В следующий раз поставлю всех в первую шеренгу, а тебя, певец, сражаться заставлю одной мандолиной, или что там у тебя…       Окрик привел солдат в чувство, они вытянулись в струнку. — Пожалейте Уота, ваше высочество, — отважился вступиться за певца один из них, — нам без него никуда. Он состоял на службе еще до переноса, честно воевал, а на стоянке в руинах Харренхолла только его песнями мы и спасались. — И сколько же ты песен знаешь, если их хватило на харренхольское сидение? — обратился принц к барду. — Много, милорд. То, что знакомо всему Вестеросу, что сочинили у нас в Западных землях, что было в ходу в Блошином конце. Пару-тройку дорнийских напевов, несколько баллад Долины и Штормовых земель… — Может, и что-то из северных знакомо? — насмешливо спросил барда Джейме. — Только одну, ваше высочество, — потупился Уот, — только она очень печальная. — О чем же она? — О девушке, что обманом попала на службу в Ночной Дозор.       «Как нельзя кстати. Все же пять минут погоды не сделают». — Вот ее и сыграй, — приказал Ланнистер, — раз уж вы тут решили поминать наших прежних соседей, про долю «ворон» тоже забывать не стоит. Наш новый враг не менее страшен, чем Король Ночи.       И испугался собственных слов — нахлынули воспоминания о пребывании в Винтерфелле, битве в Шепчущем лесу и плене, о поединке в Осгилиате. Лед смерти, исходивший от Короля-Чародея, пламя ненависти в глазах Джоффри — с чем еще предстоит столкнуться?       Певец вновь взял в руки лютню. Медленная и незатейливая мелодия песни почти терялась на фоне его голоса, ставшего ниже и глуше.

Про долю Дэнни Флинта расскажет вам напев. Осталась сиротою девчонка в десять лет. А дома оставаться уж не хватало сил: Её жестокий дядя невинности лишил. Остригла она косы, на север убежав. Сменив костюмом платье, чужое имя взяв. Вот так в Твердыню Ночи явился призывник, Известный среди братьев как храбрый Дэнни Флинт. Никак не избежать судьбы, что боги начертали. Жестоко пошутила жизнь над бедной Дэнни Флинт…

      Краем глаза Джейме следил за своей спутницей: судя по опущенным плечам и скрещенным на груди рукам, история изнасилованной и убитой «братьями по оружию» северянки явно её задела. Оставшись доволен результатом, когда песня закончилась, он выудил серебряного «оленя» из кошелька и протянул барду. — Постарайся пережить эту войну, приятель. Такие как ты нужны, чтобы хранить память о нашем прошлом. Чтобы не наделать ошибок в будущем… Но запомните, — обратился он уже ко всем собравшимся, — здесь не осада Риверрана. Враг жесток, коварен и силен, снисхождения он не ведает. А теперь приведите себя в порядок. Вместо обеда нас ждет битва. — За таким предводителем как вы, ваше высочество, хоть в седьмое пекло! — подобострастно ответил Уот, отбивая поклон. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, до какой степени разлагающим может оказаться твое присутствие, — строго заметил он, обратившись к Эовин, когда солдаты разошлись, — я могу ручаться за дисциплину тех, кто служит моей семье, но далеко не всякий лорд способен удерживать своих людей в повиновении. Не говоря уже о том, сколько лордов и рыцарей попытается состязаться за твое внимание. — Тому, кого я дважды спасла, не пристало сомневаться в моей силе, — гневно возразила девушка, — я способна дать отпор насильнику и сделать посмешище из навязчивого поклонника. Как там Вестерлинг говорил, осада — вещь скучная. Ну, что ж, пусть твои люди потешат самолюбие. — Лишь бы в бою голову не теряли. — Как же искренне пел этот парень, Уот, — продолжала издеваться роханка, — неужели все западноземельцы не считают женщину себе ровней? — Считают, а, может быть, даже боятся этого, — усмехнулся Джейме, — потому, что в мире, откуда мы были родом, валирийские принцессы, наездницы драконов, жгли таких вот Уотов тысячами, сперва покоряя Семь Королевств, а потом — занимаясь дележом Железного трона в борьбе «зеленых» и «черных». Увы, слишком часто достигшая власти и влияния женщина даст фору любой мужской жестокости. — Это все только потому, что для женщины путь наверх гораздо тернистей, — возразила принцесса, — я не верю, что за всю историю этих ваших Семи королевств не нашлось ни одного достойного примера мудрой правительницы. — Отчего же, был и такой. Королева-воительница Нимерия спасла остатки своего народа, возглавив их переход из-за моря в Вестерос. Её соплеменники и их новые соседи нашли общий язык, ведь каждый мог дать другому то, чего так не хватало. Вместе они покрыли пустыню оазисами садов и объединили ее племена в единую державу, которую потом не смог покорить даже драконий огонь, а под власть Железного трона привели только брачные венцы и выгодные соглашения. Дело Нимерии живет до сих пор, и в тех краях старшая дочь лорда никогда не уступит своих прав наследования младшему сыну. — Какие удивительные параллели, и с Людьми Королевы, и с моей собственной судьбой, — не без издевки заметила Эовин, — но я бы предпочла узнать, где сегодня будет мое место в боевых порядках. — Ты, помнится, согласилась держаться со мной рядом, — заговорщицки начал Джейме. — Да… — машинально ответила роханка. — Даю тебе слово, что мы вместе ворвемся под арку поваленных ворот Изенгарда, но в сегодняшнем бою нет места ни тебе, ни мне, ни твоему брату. — Ты ничем не лучше моего брата, Джейме Ланнистер, каждый из вас норовит связать меня по рукам и ногам, — раздраженно зашипела спутница, — потому что никто из вас не знает, что такое клетка, пусть даже и золотая. — Подобной клеткой был и мой белый плащ, так что я тебя понимаю, — напомнил Цареубийца их первый разговор, тогда, в лагере на Изенских бродах. — Послушай, — продолжил он, стараясь звучать как можно проникновеннее, — сегодня утром речь зашла о том, чего стоит слово наследников Рохана и Западных земель. Так покажи же, что твое «да» столь же твердое, как и наше. Я обязан тебе жизнью и готов вернуть этот долг сторицей, но, как ты, быть может, убедилась, осада сильно отличается от обычного сражения. Зайди речь о кавалерийской лаве, я счел бы за честь мчаться с тобой в одном строю, но здесь все совершенно по-другому. — Хочешь сказать, у вас в таких случаях принято отсиживаться в тылу? — Длительная осада требует руководства со стороны. Конечно, будь это замок какого-нибудь мелкого вестеросского лорда, а на моем месте, скажем, мой покойный король Роберт — он прискакал бы к воротам крепости, разбил бы их своим боевым молотом и проехал бы через обломки, чтобы прикончить вражеского предводителя одной левой. Изенгард пока что я могу сравнивать разве что с Минас-Тиритом…       Несмотря на явное неудовольствие, девушка все же вняла его словам. И умело воспользовалась данными друг другу обещаниями, взявшись сопровождать Джейме в его обходе лагеря. Так что Ланнистеру пришлось примерять на себя роль мейстера со стальным звеном в цепи, объясняя на исторических примерах Семи Королевств тактику захвата крепостей и скромно умалчивая о своих поражениях в прошлом. Спустя полчаса вместо улыбки барда они уже созерцали гнилозубый оскал саперного капитана. — Все готово, сир Джейме, как вы и приказывали. Колдуна можно угостить его же блюдом.       Около камнеметов в кадках, заполненных водой до половины, лежали трофейные бомбы; каждую украшал аккуратный фитиль. — Мы метали булыжники такой же массы и засекали время, — объяснил солдат, — так и подобрали шнуры нужной длины. Только вот испытывать в действии пока побоялись. — Мудрое решение, — вздохнул Джейме, вспомнив панику от первой встречи со смертниками, и недоверчиво постучал пальцем по чугунному корпусу снаряда. — Против стен не использовать, а то расколются. Когда начнем штурм предмостья, по моей команде обстреляете ими переправу. — Будет исполнено, ваше высочество, — уверил его сапер.       К полудню обе армии уже изготовлись для очередной попытки штурма. Часть солдат еще не успела пообедать, так что весть о том, что придется идти в бой с пустым желудком, встретила глухой ропот. Кто-то из мейстеров, как выяснилось, еще с утра вздумал втолковывать рыцарям, что лучше сражаться натощак: мол, в этом случае нанесенные в живот раны не столь опасны. Вне всякого сомнения, кто-то послушался, но большинство из них демонстративно подняло «серую крысу» на смех. «Лучше умирать сытым и пьяным, чем голодным» — было самым мягким, что услышали сторонники идти в бой налегке. Впрочем, умирать никто не собирался — собирались побеждать. Избранный для первых волн атакующих разомкнутый строй по идее должен был снизить потери от метательных машин и стрел армии колдуна; появись на поле копейщики и варги, шеренги успели бы перестроиться в каре. Специально отобранные солдаты тащили с собой фашины, охапки сена или просто мешки — ими предстояло забросать рвы, чтобы проделать проходы. На левом фланге занял позицию сводный кавалерийский отряд, изготовившийся контратаковать, если противник сам отважится на вылазку. Отдельно выделенные команды лучших стрелков с длинными луками должны были, по примеру хоббитов в прошлых боях, прицельно выбивать наиболее опасные цели, будь то живая бомба или варг.       Наконец, ударили в барабаны — войско пришло в движение и двинулось на приступ. — Сигнал на камнеметы, — скомандовал Джейме, и его приказу вторил рев медных труб. Спустя полминуты осадные машины забросили бомбы на баррикады и валы предмостья. Одна не сработала, однако остальные взметнули в небо пыльные грибки разрывов; в стороны полетели куски разметанных заграждений.       Стоило штурмующим преодолеть треть расстояния до укреплений, как по ним начали разрозненную стрельбу баллисты с крепостных стен. Для двигавшихся в разомкнутом строю пехотинцев они пока не представляли угрозы, но в лабиринте валов и баррикад легко могли прижать их к земле: снаряжаемые в них длинные деревянные копья с железным наконечником и короткие кованные дротики пробивали бы по нескольку человек подряд. К чести инженеров Ланнистеров, они немедленно отреагировали на опасность для товарищей. Второй залп осадных машин пришелся по стенам, повредив два арбалета-переростка и сметя прочь изготовившихся для залпа уруков. В ответ вступили в дело и катапульты колдуна, плюнув гранитными ядрами — оказавшимися слишком тяжелыми, чтоб долететь до лагеря и упавшими на землю в боевых порядках наступающих. В их рядах появились первые убитые.       «Почему Саруман сам не использует бомбы? Неужели у него кончилась гремучая смесь?»       Словно в ответ, что-то провыло в воздухе, небо расчертил десяток дымных хвостов. Среди шеренг западноземельцев поднялись снопы огня и дыма. Закричали раненые и обожженные, а самые нестойкие воины из крестьян и межевых рыцарей даже обратились в бегство. — Стоять, собаки! Вечно жить хотите, что ли?! — погнали их обратно в бой «алые плащи».       Из-за баррикад в наступающих нестройно летели арбалетные болты, дротики и камни — уруки-обороняющиеся были сильно разбавлены дунландцами. Хоть дикари и получили от своего нового хозяина стальные доспехи и оружие, они были гораздо более слабым противником для обученной натренированной пехоты рыцарских домов. Но теперь штурмующие уже находились под прицельным обстрелом со стен; камнеметов у западноземельцев было слишком мало, чтобы разогнать стрелков колдуна, проворно перемещавшихся по каменному кольцу. Одна смерть защитника переправы стоила двух-трех убитых и раненых людей. Тяжеловооруженные воины пытались прорываться сквозь узкие проходы между баррикад, в то время как легкие отряды, забросав фашинами рвы, накапливались за земляными валами — чтобы затем совершить решительный бросок. Волна за волной, они накатывались на укрепления предполья, медленно продвигаясь вперед, отбивая баррикаду за баррикадой Сегодняшняя битва сильно отличалась от прошлой: не было ни дюжих застрельщиков-берсеркеров, ни смертников с бомбами, ни варгов. Вместо них на помощь вражескому гарнизону словно из ниоткуда лезли мечники и арбалетчики с белой дланью на грубых доспехах, среди них мелькали даже обыкновенные орки, кривые, низкорослые и горбатые. Все указывало на то, что у хозяина Ортханка сил оставалось меньше, чем полагали наследники двух престолов.       Роханское войско уже тоже вступило в бой. Что бы там ни говорил Эомер о своих потерях, он выставил в поле не меньше пяти сотен всадников, но то были конные лучники: рассеявшись небольшими группами, они обменивались стрелами с уруками на стенах, выбивая расчеты камнеметов и отвлекая на себя внимание от своей приближающейся пехоты. В центре среди зеленых флагов дома Эорла выделялось и бело-голубое знамя перебежчиков: видимо, на фоне нехватки обученных пеших бойцов опыт и стойкость ополченцев лже-Тарбека роханцы оценили по достоинству. Как и ожидалось, когда западноземельцам удалось создать угрозу перерезать путь подкреплениям на восточный берег, в битве явно наметился перелом и под ударом с двух сторон предполье пало в течение получаса. Уцелевшие уруки организованно отступили в крепость.       Только теперь наследник Утеса Кастерли соизволил выехать из лагеря и направился осмотреть захваченную позицию. Вместо своих золоченых доспехов Джейме носил комплект брони офицера «алых плащей», почти не выделявший его среди телохранителей (щит он взял обычный, а Светлый Рев был пока что надежно укрыт в ножнах). Принц совершенно не собирался подставляться под отравленную стрелу какого-нибудь изенгардского отродья, прекрасно сознавая, насколько любое происшествие с ним может подорвать боевой дух армии.       «Пусть лавры Мейкара Таргариена примеряет кто-то другой».       Свиту ему, помимо охраны, составляла команда носильщиков из войска Свифта: нужно было поторопиться с оказанием помощи раненым. Мечи урук-хай оставляли страшные раны, и далеко не всякого пострадавшего от них можно было быстро вернуть в строй. После двух дней боев, особенно — сегодняшнего кровопролития, явно нужно было формировать санитарный транспорт и вывозить всех тяжелораненых и искалеченных из лагеря. Только вот ближайшим местом, куда можно было их доставить, была Хельмова падь, а путь туда занял бы больше недели. — Чистая победа! — поздравил союзника Эомер, ожидавший на полуразрушенном мосту через Изен, — теперь можно подтягивать сюда основные силы для штурма. — Нет! — твердо ответил Ланнистер, косясь на стены Изенгарда. — То есть как, «Нет?» — удивился роханец, — они же отвоюют все обратно. — Пока мы не выбьем все машины на стенах крепости, здесь будет не плацдарм, а огненный мешок, — отрезал Джейме, — враг будет расстреливать нас сверху. Колдун слишком легко уступил свое предполье, по сравнению со вчерашним боем. Не иначе, надеется так же легко его вернуть. — Так что же ты предлагаешь? — спросил маршал Марки. — Для начала, не подставляться. В течение дня на защите укреплений держать только добровольцев. Если их не найдется, то послать самых отчаянных. Таких, кто хорош в бою, но от которых не грех и избавиться. Пусть делают вид, что их там больше, чем на самом деле, но с наступлением темноты мы действительно отправим к ним подкрепления. Саруман уже показал, как любит сражаться во тьме. — А остались ли еще трофейные бомбы? — последовал новый вопрос. — Штуки две, — проворчал Ланнистер, — сознаю ошибку, надо было поберечь весь их запас для подрыва ворот… — Что ж, если все пойдет по-твоему, колдун сегодня ночью все-таки подбросит нам новые подарки, — мрачно заметил роханец. — Веришь или нет, я на это надеюсь, — вторил западноземелец, — выманить его в чистое поле это наш единственный шанс покончить с этим. Если не ворваться в крепость на плечах разбитой армии, так, хотя бы окружим и уничтожим ее, чтобы не висела на наших коммуникациях. — Сир Джейме! — подбежал к нему Торнберри, заляпанный кровью и лишившийся в горячке боя своей повязки на глазу, — у нас тут пленный!       Двое дюжих солдат тащили обросшего волосами коренастого мужика в рваных кожаных одеждах. Из-под наскоро наложенных на плечо и бедро повязок продолжала медленно сочиться кровь. — Как твое имя, — спросил Джейме. — Вульфгар, сын Хвальдара, — был ответ. — Сколько твоих соплеменников в крепости? — Какая разница, — ощерился пленник, — старый хрен предал нас, но я с радостью посмотрю, как он сломает вам здесь хребет. — Сколько там орков? — задал вопрос Эомер. — Каждый из этих зверей стоит двух соломенноголовых, так что на вас всех хватит! — заявил дикарь и попытался плюнуть Эомеру в лицо, но промахнулся. И тут же получил удар латной перчаткой в лицо. — Я бы разметал тебя по степи, да жалко тратить лошадей на такое дерьмо… — Оставь-ка его нам, — подумав, заметил Джейме и обратился к солдатам: — пленного доставить в лагерь. Если найдутся еще выжившие дунландцы, то забирайте и их. Пусть мейстеры позаботятся о них наравне с нашими ранеными. Только обыскивайте, как следует, и держите потом связанными — вспомнил он историю с ножиком из свиной кости. — Неожиданно мягко, как для Льва, — прокомментировал роханец, когда пленного увели, — хотя вот Эркенбранд, лорд Вестфолда поступил бы так же. Его-то еще можно понять, он сосед этих варваров и хотел бы жить с ними в мире. — Не забывай, они теперь и мои соседи, — понуро ответил Ланнистер. — Их ненависть растравил своим красноречием колдун. Стоит ему пасть, морок рассеется; я уже видел подобное, причем на примере собственного брата. И, вот тогда, для переговоров нам понадобятся заложники. Много заложников…       Занявшие позиции на переправе люди проштрафившихся на марше Престеров, немногочисленные, но закаленные присяжные покойного Бейнфорта в своих неизменных плащах с капюшонами, горевшие желанием расквитаться за свой дотла сожженный край вестфольдцы, невзирая на подступающие сумерки, не покладая рук трудились над восстановлением укреплений. Их товарищи по оружию также были заняты на укреплении лагерей: солдаты копали траншеи и насыпали валы. Оба командующих осадой отдавали отчет в том, что в ожидавшийся ночной бой многие из их подданных в этом случае пойдут вымотанными почти до предела. Но и прошлое нападение, и потери при захвате предполья оказались горьким уроком: без подготовленных позиций потери осаждающих будут только расти. Скрепя сердце, в поддержку роханцам Ланнистер отправил хорошо знакомых Эомеру людей Вестерлинга, усиленных топорщиками из Лосснарха. Правда, сам их предводитель наотрез отказался покидать Джейме. — Мои-то парни и без меня разберутся, чай, не впервой. Но раз уж половина твоего внимания уходит на мою родственницу, то и нянчиться мне с тобой придется в два раза больше, — нахально заявил Форлонг в ответ на приказ выступать.       Обстрел стен продолжался до тех пор, пока не солнце не скрылось за горизонтом. Рабам колдуна действительно пришлось закатывать свои катапульты и баллисты обратно во двор Изенгарда, но самим западноземельцам это стоило трех камнеметов: у одного переломилось коромысло, на втором порвались тяги, третий осажденные все же исхитрились подбить, запустив по лагерю уже не ядра, а россыпь мелких булыжников, разбившую блоки. — Ничего, парни, так держать, — напутствовал Ланнистер инженеров, — сегодня разломаем все стариковские игрушки, а завтра и воротами займемся!       Но, как назло, с наступлением темноты хлынул холодный дождь, быстро превративший поле битвы в мокрую скользкую грязь — что делало кавалерию Запада абсолютно беспомощной в случае ночной атаки. Едва начатые земляные работы тоже пришлось отложить до утра, армия принялась готовиться к ночлегу. Отбой был объявлен раньше обычного, но едва ли не каждый второй на переправе и каждый пятый в лагерях оставались наготове. Спали посменно, прямо в доспехах.       Проснувшись в четвертом часу ночи, Джейме принялся за обход лагеря. И остался недоволен: в самый темный час многие уже ослабили бдительность, отдавшись на откуп усталости и надеясь, что до рассвета враг их не потревожит. Начальники караулов, как один, твердили, что ночь прошла спокойно, а враг доселе не проявлял активности. Но когда Ланнистер уже был готов вернуться обратно в палатку, из-за гранитного кольца донесся лязг железа и рев тысяч глоток. Волшебник заглотил наживку.