История дома Ланнистер в Войне Кольца: Том 2

      Рассвет застал Арагорна на посту, наблюдающим, как стоящий с ним в паре Гимли пританцовывает на месте от холода, хлопая себя ладонями по всему телу, чтобы согреться. – Ну и погодка, до костей пробирает, – жаловался гном. – Разве под землей, без солнечного света, не прохладнее – уколол его пробудившийся Леголас. – Нет, сударь эльф, – объяснил сын Глоина, - своды гор не пропускают ни жара, ни холода природы, но согревает их гостеприимство хозяев.       Насухую перекусив лембасами, продолжили путь на юг.       С отрядом Давена Ланнистера остатки Братства распрощались еще вчера. Выбравшись из Фангорна, Косматый Лев сразу повел свой отряд напрямик полями в Долину Чародея, рассчитывая нагнать армию принцессы. Арагорн сам помог вестеросцу выбрать этот путь, но предупредил о возможных опасностях. Северная окраина Западной Марки и южные отроги Мглистых гор и в мирное время считались дикими местами, теперь же одному Эру было известно, сколько стай варгов рыскало по этим равнинам. Короткая погоня за орками поколебала взаимное недоверие, забылся обмен угрозами над еще не остывшим телом Кивана Ланнистера. Косматый Лев принял как должное всю ложь, что призвана была скрыть истинную цель Братства Кольца, и скупо поведал о своем боевом пути: погоне за Джоффри, бойне на Изенских бродах, перевороте в Рохане и опустошении его восточных марок. Скрывая беспокойство, северянин внимал рассказу о рунских полчищах за Бурыми равнинами: разведывательный отряд вастаков, свидетелями гибели которого оказались роханцы, явно был не единственным к западу от Андуина. А Гимли все пытался выведать у ворона Рерира, отважился ли кто-то из его родичей и знакомых присоединиться к походу дружины Подгорного королевства на помощь дому Эорла. – Чудные же дела творятся, – шептались между собой конники, – эльф и гном рука об руку, короли и королевы под личиной странников, ожившие деревья, говорящие птицы…       В бою на отмели отряд рохирримов понес потери не только в людях, но и в лошадях, а, кроме того, оставил пять скакунов для Фарамира и оставшихся с ним вестеросцев. Так что при расставании хранителям сумели выделить только трех коней. Северянин взял к себе в седло Пиппина («Где место сыну тана, как не с потомком Государей Севера», дерзко пошутил по этому поводу вымахавший на онтовом питье хоббит), Леголас принял Мерри, а вот с гномом пришлось повозиться: под него долго подгоняли седло, укорачивая стремена, пока он, наконец, не смог вдеть в них ноги. Порядком заморенные дальним походом, нагруженные всадниками и поклажей животные двигались шагом; что преодолеть пока что удалось десятка полтора миль к юго-востоку. Пейзаж вокруг был лишь немногим приятнее чем близ отмелей. Несколько часов по бескрайнему морю жухлых трав с чернеющими кое-где пепелищами зимовищ и хуторов навевали тягостное настроение. – Ну вот, и пол-пути не одолели, как нас уже осталась только половина, – горько вздохнул Мерри. – Таков был выбор Фродо, – попытался пресечь ропот Арагорн, – и то, что наши пути теперь разделились, не означает, что мы не в силах ему помочь. Просто война требует, чтобы мы следовали своей дорогой. – И хорошо, что ведет она нас куда подальше от Фангорна, – вторил Гимли, – ну и жуткое же место его чащобы. – Не в добрый час мы там появились, – ответил ему северянин, – старый лес в гневе. Гордись собой, сын Глоина, ибо мало кому из народа Дарина довелось лицезреть онтов и уйти от них целыми и невредимыми. Признаться, то, что здесь ещё обитают пастыри деревьев, я считал роханскими легендами. – А я хоть и провел всю жизнь в лесах, но под сводами Фангорна чувствовал себя маленьким мальчиком, – вторил Леголас. – Но об онтах мой народ наслышан; какой эльф не слышал песен об их печальной доле. Быть может, на этот раз они тоже вспомнят свою историю и поддержат нас. – А что смогут сделать ожившие деревья? – спросил Пин. – Не знаю, – покачал головой северный следопыт, – быть может, они и сами не знают. По крайней мере, у них теперь есть советчик, доказавший свою преданность нашему делу. Надеюсь, он сумеет склонить чашу весов в нашу сторону и направить их гнев в нужное русло. – Только их решение мы в лучшем случае узнаем, когда окажемся в Гондоре, – заключил Леголас. – Не так все просто, друзья мои, – сказал Арагорн. – да, я веду вас в Минас-Тирит, но путь мой словно ускользает от меня. Не забывайте о том, что было сказано на отмелях и о чем нас предупреждал лорд Тирион. Не тот человек наместник Дэнетор, чтобы смириться с моим возвращением. У меня с ним старые счеты. А Тайвину Ланнистеру сильный Гондор не нужен, уж он-то постарается нагреть руки на нашей вражде. – Когда это ты успел перейти дорогу наместнику? – удивился Гимли. – Давняя история, –вздохнул северянин, – я служил Гондору под чужим именем, хотя там и знали, откуда я родом. А Дэнетор ревновал к моим успехам. Завидовал, что ко мне, его ровеснику, прислушивался его отец, правящий наместник. Возможно, о чем-то и догадывался, с готовностью отправляя меня на самые опасные задания и пытаясь подкупить тех, кого я успел к себе приблизить. За двух моих ближайших друзей он даже выдал замуж своих сестер... В конце концов, когда очередная война на востоке закончилась, я счел за благо оставить службу и уже не возвращался в Минас-Тирит. Корона тогда мало занимала мои мысли; я понимал, что пока не вправе заявлять о своих правах. – Брось, Ваше Величество, – напустил на себя важный вид Тук, – теперь-то все по-другому. Если лорд Тайвин действительно хочет усилиться, то ему явно стоит поддержать тебя, как слабейшую сторону… – Пиппин! – воскликнул его кузен, борясь с желанием соскочить с лошади, – как ты вообще смеешь… – Я не обижен, сударь Брендибак, – искренне рассмеялся наследник Исилдура, – Твой родич отчасти прав. Но может статься, что выйдут из «львов» союзники хуже всяких врагов. Вспомните, что Клиган рассказывал о разорении Королевской…       Слова его оборвало тревожное ржание лошадей. – Кони волнуются, – заметил Леголас, – что-то не так. – Варги? – переспросил гном. – Не знаю, – потянув носом, ответил принц из Лихолесья, – я не чувствую запаха их шерсти. – Спешиться! К оружию! – приказал Арагорн.       Человек и эльф проворно соскочили с седел и помогли спуститься полуросликам; Гимли же неуклюже соскользнул с конского крупа, с ходу доставая топор. – Давненько же не было хорошей драки! – Тихо, – одернул его следопыт и неожиданно приник ухом к земле, – стойте на месте и не шумите.       Потом поднялся на ноги и указал на юго-запад лезвием меча. Тихо, но твердо произнес. – Идут оттуда, с подветренной стороны. В круг! Защищайте лошадей.       Неизвестные враги словно ждали этого: до слуха хранителей донесся глухой хохот, подобный звукам умалишенных, перешедший в утробный рык. Поднявшиеся из травы ярдах в сорока фигуры скачками ринулись на маленький отряд. Напавшие существа были путникам в диковинку. Четырех футов в холке, серо-палевые с темными полосами, походили они на противоестественную помесь крысы, медведя и льва. Высокие мускулистые лапы поддерживали коренастое тело, едва ли не четверть длины которого занимала массивная тупорылая башка с устрашающей пастью, казалось, расплывшейся в кровожадной ухмылке. Посаженные по сторонам головы глаза горели холодной злобой.       Стрела Леголаса успела достать одного из восьми, прыжок еще одного пришелся точно на лезвие Андрила, третий подмял под себя Гимли, но тот успел ударить топором в ответ – зарубленный зверь придавил несостоявшуюся жертву своей тушей. Еще три, буквально перелетев через Мерри и Пиппина, накинулись на лошадей. Хоббиты с двух сторон прыгнули на спину одного из чудовищ, беспорядочно тыча своими кинжальчиками в полосатый загривок, но было уже слишком поздно. Вырвав огромный кусок мяса из конской шеи, раненый хищник резко припал к земле и просто стряхнул с себя полуросликов.       Арагорн и Леголас сходу оказались связан боем с двумя оставшимися зверями, по-кошачьи ловко уходившими из-под ударов и отбивавшимися передними лапами на манер медведей. Эльф успел сменить лук на кинжалы и увернуться от прыжка нацелившейся на него бестии, но сейчас от его оружия было мало толку. Клинки принца Лихолесья полосовали шкуру четвероногому противнику, однако шанс наконец-то нанести смертельный удар все время ускользал. Вооруженному мечом северянину оказалось проще: когда хищник в очередной раз попытался нанести удар когтями, то лишился лапы и, визжа от боли, отпрянул назад. Дунаданец тут же вогнал перекованный меч под ребро второй твари, грузно осевшей на землю, а освободившийся эльф в ответ на любезность метнул клинок в череп искалеченного зверя, прекратив его мучения. – Берегись! – раздался сзади истошный крик.       Уклоняясь в сторону, Арагорн встретил в развороте нового противника – очередной хищник надеялся напасть со спины, но встретил только перекованную сталь. Другое существо уже билось в агонии – в его глазнице торчал кинжальчик из Раздола. – Как я вас подстраховал-то, – похвастался Пиппин, ошарашенный собственным везением и стоящий столбом. За что и поплатился: огромные челюсти, словно капкан, захлопнулись на его левом плече. Исколотый полуросликами подранок, оправившись от ударов, схватил юного Тука, встряхнул, словно тряпичную куклу, и отшвырнул в сторону. На миг смерив двуногих глазами, последний выживший зверь отпрянул и, петляя, понесся прочь по степи. – Средь бела дня напали! – прошипел эльф, посылая стрелу вдогонку. – Да уберите вы с меня эту падаль, – подал голос гном, все еще силящийся выбраться из-под туши.       Арагорн не слушал, он уже был возле Пиппина. Следопыт и не чаял застать хоббита живым, такой укус мог запросто оторвать конечность, но на первый взгляд товарищ по отряду отделался только ранениями. – Рука, – тараща глаза от боли, выдавил полурослик, – не могу пошевелить.       Торопливо разрезав рукав, Арагорн обнаружил, что предстоит иметь дело с чем-то похуже ран от клыков. Наливавшееся синим плечо Пиппина сжалось вдвое, а предплечье торчало вперед под неестественным углом. Сама конечность словно сделалась длиннее. «Сломанной ключицей и вывихом здесь не обошлось, здесь может быть раздроблена и сама рука, – аккуратно пережимая раненому сосуды, прикидывал северянин, – с такими травмами он не сможет продолжать путь, а без должного ухода и вовсе останется калекой». – Благодари онтов за свое спасение, дружок, – сказал он вслух, – если бы их напиток не укрепил твое тело, ты явно остался бы без руки. Ты храбро сражался, и мы у тебя в долгу. Но, боюсь, дозор твой окончен: придется тебе остаться в Рохане. – Простите… – тихо произнес увеченный: он и сам все понимал. – Не раскисай, братец, ты поправишься, – пытался приободрить его Мерри, отделавшийся лишь ушибами да парой глубоких ссадин, – ты ведь можешь сам идти, да?       Освобожденный из-под мертвого животного гном и уцелевший хоббит в четыре руки помогли Арагорну наложить жгуты и наскоро перевязать раны. Но, как ни храбрился Пин, подняться на ноги ему не удавалось даже с посторонней помощью. Каждое колебание отдавалось болью, зашедшие друг за друга обломки ключицы врезались в плоть. Словно извиняясь за свое вынужденное неучастие в схватке, Гимли уступил свой плащ для сооружения носилок, когда хлопоты вокруг Пиппина прервал возглас эльфа, стоявшего на часах: – Всадники!       Две фигуры в глухих темных плащах верхом на мохнатых серых конях ехали в их сторону. Оттуда же, откуда пришла и стая. – На землю! – скомандовал следопыт, – авось не заметят.       Хранители рассыпались чуть в стороне от места схватки. Пиппина укрыли гномьим плащом, а самого Гимли, замешкавшегося без маскировки, повалил на землю и закрыл собой Леголас. Ткань эльфийских плащей, менявшая оттенок в зависимости от освещения, издалека сливалась с ландшафтом, а вблизи – достаточно походила на камень, чтобы на нее не обратили внимания.       Мерный стук копыт все приближался, чужаки двигались точно в направлении отряда. – Прямо на нас идут, как завороженные, – шепнул Леголас. – Псари явились за питомцами, – отозвался Арагорн, – возьми на себя одного, второй мой. Мерри, держись ближе ко мне.       Черные всадники… Никто из хранителей не решился озвучить свой страх, но сам Арагорн готовился к худшему. Крепко сжав рукоять Андрила, второй рукой он шарил в одежде, нащупывая огниво, единственную слабую надежду против царственных мертвецов. Но чем ближе приближались незнакомцы, тем дальше отступали подозрения. То были явно не назгулы: не было знакомого по бродам ощущения могильного холода. А когда со стороны проезжавших мимо донеслись звуки речи, то северянин с облегчением понял: разговор идет на эльфийском. – Трупы свежие. Они не могли далеко уйти, – заметил один знакомый с детства голос. – И как это они могли так исчезнуть? – недоумевал второй. – Потому что я помню ваши уроки! – окликнул наставников Арагорн и добавил: – Elen sila lumenn omentilmo gwadori. – Cormamin lindua ele lle, – прозвучало в ответ от спешивающихся всадников. – Приветствуем отряд Хранителей. – Да кто же это? – пискнул Пиппин из-под плаща. – Разиня, а еще сын тана, – даже в такую минуту не преминул уколоть его Мерри, – как ты мог забыть сыновей Элронда, это же они спасли Фродо по дороге в Ривенделл! – Побратима и полуросликов мы нашли, но где же Леголас и Гимли? – озирался по сторонам Элладан. – Кажется, нашел, – указал направление его брат, – всякое видели равнины Фольда, но эльф и гном под одним плащом это невиданное прежде зрелище. Встаньте же! – Видно, не все сказания о союзе Эрегиона и Мории сохранило время, – неуклюже парировал шутку Леголас, отбрасывая маскировку, – но откуда вы здесь? И как же вы нас нашли? – По воле нашего отца и владычицы Галадриели мы откликнулись на зов, и пришли вместе со следопытами Севера помочь наследнику Исилдура утвердиться на своем законном троне, – пояснил Элладан. – Я знал, что вы будете держать путь по реке, – вторил брату Элрохир, – вот и уговорил Гальбарада двигаться к Андуину, а не прямиком на юг. А сегодня мы спасли ворона из когтей ястреба. Говорящего ворона. Вот он и указал точнее, где именно надлежит вас искать. Не знал, не гадал, что посланец Одинокой горы будет служить Рохану… – Откликнулись все родичи, – ответил Арагорн, – вспоминал я о вас и вправду часто, но вызова никак послать не мог, но об этом поговорить успеется. Только что мы отбили нападение своры рунских хищников. В моем отряде раненый, мы нуждаемся в помощи.       Сыновья Элронда объяснили, что они – не более чем один из дозоров, разосланных в стороны от основного пути движения дружины. – Грамотное решение, нечего сказать – сказал северянин, вспоминая свой опыт, – если здесь появились степные хищники, то, значит, рунский авангард, считайте, пересек реку. Но где-то рядом должен быть и их хозяин. – Погонщик уже больше ничего и никому не скажет, – усмехнулся Элладан, – попался к нам в руки. Свора учуяла ваш отряд, вот глупец и дал ей волю, оставшись без защиты. Мы одарили восточного гостя светской беседой и наделом роханской земли, а дальше можно было просто идти по следу. – Не будем терять времени, я приведу сюда остальных, – тронул поводья его брат, поворачивая обратно.       Теперь-то можно было позаботиться о хоббите. Элладан поделился со своим учеником водой и перевязочным материалом (последнего после стычки на бродах хранителям явно недоставало). Развели огонь; опустошив две фляги воды, Арагорн заварил королевский лист начисто обработать раны хоббита. Повторный осмотр плечевой кости дал повод для радости: надкостница все же осталась целой, а, значит, оправиться от перелома Пиппин должен был гораздо быстрее. Вскоре раненый уже мог покрасоваться сложной и тугой повязкой, призванной надежно обездвижить поврежденные кости. Сломанную руку ему одели в импровизированный лубок, в основу которого легла пара кинжалов в ножнах. – Вот видите, я даже оружие держу, – хватило Туку сил пошутить. Теперь он смог и присесть, правда, не без посторонней помощи.       Неизрасходованный чистый отвар разлили обратно во фляги, с надеждой на то, что он больше не понадобится, и на непредвиденном привале отряд и их гость наконец-то смогли рассказать, что же происходило с ними за два месяца с того дня, как они расстались в доме Элронда.       А рассказать было чего не только хранителями. Вскоре после отбытия Братства в поход крупный отряд гоблинов опасно близко подошёл к Ривенделлу. Связанные клятвой мести за мать, братья отвергли советы отца и сестры положиться на силу Кольца Воды, и вывели на битву кавалерию. – Они сами упростили нам задачу, – говорил Элладан – мы застигли их связанными боем. Орки налетели на караван гномов и людей, а тут мы и ударили им в спину. Молот и наковальня… – Людей? – переспросил Арагорн. – Шпионы Западных земель. По северным меркам крупный отряд: десяток рыцарей, раза в четыре больше пеших, и даже мальчишка-грамотей с учеными воронами, которые таскают у них почту. Предводителем у них некто сэр Харвин Пламм, больше похож на разбойника с большой дороги, чем на благородного рыцаря, но с нами юлил как угорь. Он, видите ли, несколько месяцев назад прибыл к Кирдану в Гавани искать торговые маршруты и, прознав там про Озерный город и Одинокую гору, отправился туда! Можешь себе представить! – Клиган упоминал о доме Пламмов, – задумался северянин и вдруг усмехнулся, – звучало это примерно так: «у этих сукиных детей потому сливы на гербе, что любому дадут просраться: в любую заваруху влезут с головой». – Молотом тот тип действительно владел неплохо. Я с трудом уговорил его не добивать раненых гоблинов на месте, а позволить мне развязать им языки. Вот и выяснилось, что далеко не все в Мглистых горах ушли на юг за золотом. На опустевший трон Верховного Гоблина взгромоздилась новая тварь, которая и не пытается скрыть своего союза с Мордором. Впервые после Битвы Пяти воинств ожил Гундабад; орки и гоблины снова перекрыли дороги на восток. От отряда следопытов, что отправились разведать, что происходит на руинах Форноста и в Ангмаре, вестей нет, но скажу одно: через Троллистое плато ты и твои спутники прошли спокойно только потому, что уцелевшие тролли откликнулись на зов с севера, пополнив ряды этой новой армии тьмы. Один из пленных, слишком грамотный, как для своей расы, и вовсе грозил мне какими-то новыми союзниками, которые «скоро заставят эльфийских недобитков вспомнить Нарготронд». Я-то проклятий умирающих за свою жизнь слышал немало, но этот в своих словах был уверен свято. Отец распорядился собрать войско; ведет его Глорфиндель, а оказавшихся в наших владениях гномов и ратников этого самого Пламма удалось склонить присоединиться к нам. Но ты же знаешь, как нас мало. Поэтому мы с братом отправились в путь. К этому времени следопыты и хоббиты уже освободили Пригорье, достаточно было бросить клич…       Изрядно удивила Арагорна история о хоббитском ополчении, но куда больше интереса все же вызвал союз Рохана и Утеса Кастерли. – Мы расстались с ними четыре дня назад на бродах, – объяснял сын Элронда, – И если нас по дороге сюда задерживали ребята Смоллбэрроу, то их скорость ограничивают обоз и осадный парк Ланнистеров. По всем расчетам они уже должны начать осаду Изенгарда. В войске не только западноземельцы да роханцы, там есть и гондорская дружина, пусть и небольшая. Ей командует Форлонг из Лосснарха. – Старина Форлонг, верный друг, – тепло улыбнулся Арагорн, – знавал я его в дни молодости и надеюсь, что свирепость он сохранил и доныне. – Воин как вино, со временем только крепче, – изрек наставник. – Пока не превратится в уксус; хорошее же сравнение для немощи и смерти в постели, – отшутился наследник Исилдура. – Отец мой велел передать тебе, – стал тише голос собеседника, – если рискуешь опоздать, вспомни о Тропе Мертвецов. Есть еще одно…       Но Арагорн лишь незаметно кивнул в сторону своих спутников. – Не время сейчас об этом толковать.       Тяжелый топот множества лошадей возвестил о прибытии подкрепления. Элохир привел тридцать воинов, что в сомкнутом строю ехали на мощных мохнатых конях. Глухие капюшоны серых плащей скрывали их лица и шлемы. Вооружены они были отменно: у каждого – копье в руке, меч и кинжал на поясе, лук за спиной. Единственным знаком принадлежности в отряде была серебряная брошь в виде эльфийской звезды, на которую застегивались плащи. Предводитель проворно соскочил с коня и заторопился навстречу Арагорну. – Прости, что нас так мало, это все, кого удалось собрать, – на ходу оправдывался он. – Ты ли это, Гальбарад! Вот уж нечаянная радость! – крепко, по-братски обнял его наследник Исилдура, но обратил внимание на висевший у земляка за спиной длинный шест, туго обмотанный темной тканью и перетянутый ремнями, – Что это ты везешь? – Дар для тебя от Девы Раздола, – отвечал Гальбарад. – Она втайне сделала это для тебя. И велела передать, что обещанный ею выбор ныне сделан. «Либо наши надежды сбудутся, либо всем надеждам конец», таковы были её слова.       И Арагорн понял, что это за подарок, и что скрывают слова о выборе. Слишком долго шел он к тому, чтобы встретить этот день, и вряд ли мог помыслить о нем без малого семьдесят лет назад, когда в залитом солнцем лесу слова из песни о любви древнего героя вдруг обернулись явью. – Тогда побереги это для меня еще немного! – вслух произнес он и добавил: – найдутся ли у вас свежие кони для моих спутников? – Негоже королю ходить пешком, твой конь Рогерин с нами. Ради остальных мы разгрузим вьючных животных. Куда теперь ты нас поведешь? – Мало кто может сказать, куда заведет дорога, пока не дойдет до цели. Пока что нужно добраться до ближайшего роханского поселения, а дальше на переправы через Энтаву. – Ну, если все твои соплеменники под стать тебе, то эти тридцать человек стоят целого войска, – воскликнул Мерри. – Не позавидую тому, кто встанет у нас на пути.       Распределив поклажу, северяне освободили двух коней для Братства и вскоре объединенный отряд вновь тронулся в путь. Ехали на юг, пока рано наступившие сумерки не заставили остановиться для ночлега. Правда, Пиппин жаловался на небольшой жар, но за него Арагорн был спокоен: это тело хоббита начало бороться с гематомой и переломами. Вечером предводителя Братства окружило внимание собратьев-следопытов, но мысли его блуждали вдалеке от тусклых огней бивуака, перенося северянина из Ривенделла в Рохан, из Рохана в Гондор, а оттуда - в Лориен. Казалось, под прикрытием столь надежных воинов как полуэльфы и соплеменники можно было расслабиться, но он, как мог, гнал приятные воспоминания и мысли об успокоении прочь. Слишком хорошо он знал, насколько теперь остатки Братства стали заметны – а, значит, и уязвимы. Жизнь, прожитая в погоне за мудростью двух с половиной тысяч лет, хорошо научила, что угроза всегда появляется тогда, когда ее не ждешь.       И опыт в очередной раз не подвел, когда от размышлений окончательно оторвали слова Леголаса –В лагере посторонний. Какой-то старик...