Думай обо мне, когда танцуешь.

Так вот, сейчас я слушаю их музыку и подпеваю. На экране телефона его фотография, в свободной руке его записка. Ах, да. Врачи заметили, что я больше не кричу, и не брыкаюсь на кровати. И тот дядя, его зовут Джон, он развязал меня. Теперь, я пою. Кстати, некоторым нравится, ну, они конечно сумасшедшие, но все же. Теперь я в общей палате. Я решила, что пора выходить отсюда и наконец, исполнить свою мечту – танцевать! Я встала с кровати, отложила наушники и вышла из палаты. Хотите узнать, куда я иду? Так вот, я направляюсь к главному. Я хочу выйти отсюда, хочу жить на воле, так сказать. Я постучала в дверь. – Войдите! – Здравствуйте. – сказала я спокойно, но тут все же не привыкли, чтобы "сумасшедшие" выходили из палаты. – Что? Как вы здесь оказались? Где врачи?! – о–о началось. Он очень неприятный мужчина, лет 40. Кажется, он так просто меня отсюда не выпустит. – Мне стало лучше, и я хочу домой. Хочу покинуть больницу. – ответила я, на "тысячу" его вопросов. Меня уже трясло, я переживала, что меня не выпустят, да, еще и врачам попадет из–за меня! – Об этом и речи быть не может! Идите в палату. – прикрикнул он на меня. Облом. Но кто сказал, что я сдамся? Я вышла из кабинета, зашла обратно к себе, и решила позвонить маме. Гудки... – Алло, привет, мам! – сказала я радостно в трубку. Сейчас нужно притвориться абсолютно счастливой. – Аманда! Отец, слышишь, Аманда звонит! – прокричала она, куда–то не в трубку. Я улыбнулась. – Как ваши дела? Меня развязали, мне намного лучше. Я хочу, чтобы вы меня забрали отсюда. – начала я о главном. – Уже хорошо! Забрать? А ты уверенна? – ну, что за вопрос, мам? Если бы я не была уверенна, я бы не говорила. Эх, ладно. – Да, мам! Вы же приедете сегодня? – я их так люблю, но все же обижена, за то, что они меня сюда определили. – Нет, мы сегодня не сможем... У папы дела. – ответила она с ноткой грусти. – Ясно... Ма, ну хотя бы ты приедь, забери меня! Я очень хочу домой. – заныла я. Надеюсь, она приедет – Даже не знаю, но хорошо, я приеду. – ура! Думаю, если мама захочет меня забрать, то главный просто обязан отпустить меня. – Спасибо, мамочка! Я вас так люблю! – с улыбкой до ушей проговорила я, и сбросила. Ко мне в палату зашел Джон. Тот, который верит мне. – Здравствуй, ты чего такая радостная? – спросил он, стоя с блокнотиком в руках. – О, здравствуйте, дядя Джон! Звонила мама, и возможно, меня скоро отсюда заберут! Только вот, главный врач... Он не хочет, меня выпускать. – ответила, я и погрустнела. – Не расстраивайся, я думаю, если приедут родители, то он отпустит! Я помогу, если что. – последнее он сказал шепотом, чтобы его никто не услышал. – Спасибо вам огромное! Вы помогаете, поддерживаете меня, спасибо! – сказала я, и пожала руку врачу. Он вышел из палаты, а я взяла телефон. И открыв снова фото Найла, засунув наушники в уши, я сделала музыку потише, и начала разговаривать с фотографией. Может, я и вправду с ума сошла? – Найл, что же мне делать? Мне тебя не хватает. – по моей щеке скатилась слеза. – Наверное, я пойду устраиваться на работу в ту школу танцев, где я занималась. Надеюсь, меня возьмут... – мне стало грустно и одиноко. Если бы он был здесь, он бы дал правильный совет, я уверенна. – Жаль, что тебя нет рядом. – я закрыла фотографию и продолжила слушать музыку. Не заметив, я уснула. Я спала с музыкой в ушах, и поэтому мне снилось, как мы с Найлом гуляем вместе под нее. Я бы спала так вечно, я вам скажу, но кажется, пришла мама. – Дочь, ты спишь? – спросила тихо мама, подходя к моей койке. – О, нет, уже... Ты приехала! – я встала и обняла ее. – Да. Так что там ты за забрать говорила? – Ах, да, мам. Я знаю, ты веришь мне, что я не сумасшедшая и никогда ей не была. Ты ведь веришь? – с надеждой в глазах спросила я. – Да, я верю! – произнесла мама, и поцеловала меня в лоб. – Спасибо. Ну, я пошла к главному врачу, а он сказал, что не выпустит меня. Ты с ним поговоришь? – Поговорю. Но ведь он сказал, что не выпустит, может, еще рано тогда? – мам, я не верю в то, что ты это сейчас говоришь. – Нет, мама! Он просто странный человек. Нам поможет Джон. Ты помнишь Джона? – Помню. Хорошо–хорошо, тогда я пойду к главному. Жди меня здесь. – сказала она, и вышла за дверь палаты. Через минут 10 она пришла. – Ну, что? – вскочила я с кровати, в надежде услышать, то, что хочу. – Я очень долго его упрашивала, какой же он противный! – сказала мама, и я засмеялась. – Вообще, он не разрешил... – не дав маме договорить, я ее перебила. – Что?! Да как? – Он не разрешил ехать в автобусе, лучше на машине. – на этот раз, смеялась уже мама. – Ура! Я начала собирать вещи, потом мы позвали в палату Джона, попрощались с ним, обменялись номерами телефонов, на всякий случай, и вышли из больницы. О, этот воздух Маллингара! Я скучала по нему. Вздохнув полной грудью, мы пошли на остановку. Все же, мы ехали на автобусе! Когда мы были уже на месте, папы дома не было. Он всегда задерживается допоздна на работе, мне это никогда не нравилось, но что поделать. Дом немного изменился, или я тут просто уже давно не была? Не важно. Главное – я здесь, и завтра я пойду в танцевальную студию! Мы с мамой к приходу папы готовили ужин. Ничего не предвещало беды, как мама решила спросить у меня... – Аманда? – А? – спросила я, жуя морковку. – А где Найл? Я заметила, что он ни разу ни навещал тебя в больнице. С ним что–то случилось? – Да, случилось! С ним много хорошего случилось! – Нет, мам. Что ты. с ним все в порядке. В полном порядке! Живет себе в Лондоне припеваючи, причем, в прямом смысле этого слова, а я тут вот, в психушке лежала! – начала нервничать я, и размахивать ножом. – Спокойно. Положи нож, мне страшно уже. Рассказывай, что произошло? – сказала мама и села за стул. Я села на другой стул в конце деревянного стола, и начала рассказывать... Я не хочу, чтобы она знала, но после моего нервного фокуса с ножом, лучше рассказать. Я, конечно, не рассказывала маме про первый поцелуй и т.д. Фу. Я просто сказала ей, что он уехал в Лондон не попрощавшись и теперь он там певец. – Все, вот так вот! – я хотела плакать уже, но сейчас не лучшее время. Не хочу, чтобы он думала, что я скучаю по нему или переживаю. И чтобы не загрустить, или не заплакать, не дай Бог, я пошла дорезать морковку. Через небольшое количество времени, мы с ней закончили, и пришел папа. Я побежала открывать дверь, ведь он не знает, что я здесь. Аманда дома! Да! Я отперла дверь, вроде он был рад меня увидеть. После долгожданного семейного ужина и домашней еды, я пожелала всем спокойной ночи и ушла к себе.