***
— И мы что? Сидеть тут будем? — Лань Цзинъи ходил из стороны в сторону, заламывая руки. — Именно это мы и будем делать. — Ответил Лань Сычжуй. — Ты что? Там же… — Продажные девки, — фыркнул Цзинь Лин, прекрасно зная, чем занимаются те самые девы. — И что? — парировал Цзинъи.— Это не делает их менее красивыми. — Так говоришь, будто бы дев у вас в Гу Су нет. — На самом деле, мы их и не видим. — Пояснил Оуян Цзычжэнь. — Они обучаются отдельно от нас. — Серьезно? — усомнился Цзинь Лин. — А чего это ты так негативно относишься к этим женщинам? — сложил руки на груди Лань Цзинъи. Цзинь Лин только закатил глаза, совершенно не желая пояснять, в чём причина такого негативного отношения. Не говорить же, что дед изо дня в день обижает свою жену — его любимую бабушку — делишками с этими женщинами. Да это почти что детская травма. Будучи младше, Цзинь Лин хотел спросить у деда про легенду, о которой говорил Учитель, дошлепал до его покоев, приоткрыл дверь и… То, что предстало его глазам, снилось ему потом в страшных снах. Показалось, что женщине тогда было не очень хорошо, иначе почему бы она кричала. Зато, судя по лицу деда, его все устраивало. Он только передернул плечами и, сказав, что ему нужно умыться, скрылся за дверью. Несмотря на то, что первым делом он снял залитые кровью одежды и полез мыться, ему все еще казалось, что кровь до конца не смылась с него. — Совсем не хотите посмотреть? — Цзинъи, не стоит нарушать правила, — напомнил Сычжуй. — Ну так мы и не в Облачных Глубинах. — Я хочу, — поддержал Оуян Цзычжень. — Тогда пошли. — Цзинъи, это не очень хорошая идея. — Да что мы там увидим, — рассмеялся Лань Цзинъи. Лань Сычжуй прикрыл глаза, размышляя, каким именно наказанием для них обернётся любопытство, но и отпустить их одних он тоже не мог. Друзья же. — Цзинь Лин? — Что? — Дверь комнаты открылась и парень высунулся, кутаясь в нижние одежды. — Ты с нами? — Конечно, — ответил согласием Цзинь Лин, не спрашивая, куда и зачем. — Это не лучшая идея, — произнёс Лань Сычжуй, стоя за спинами друзей. — Зануда у нас есть, и это Ханьгуан Цзюнь, — беспечно бросил Цзинь Лин. — Ханьгуан Цзюнь не зануда, — парировал Лань Цзиньи. — Ну вообще-то — зануда, — тихо произнёс Оуян Цзыцжень, — прости, Сычжуй. — Это не важно. По пр… — Если ты сейчас скажешь что-то про правила, — обернулся Цзинь Лин, — я тебя ударю. — Это место разврата и порока. — Место разврата и порока — это дворец моего деда. — Фыркнул юноша, закатывая глаза. Он-то знал, что говорил, может, от него и пытались скрыть, что у его деда любовниц было больше, чем сам Цзинь Лин видел женщин, но это мало чем помогало. Отец только под нос ругался, стоило ему увидеть очередную наложницу. Может, они из породы романтиков, но Цзинь Лину хотелось, как у отца — любовь одну и на всю жизнь. Хоть и она была омрачена смертью мамы. Но зато это настоящее, а не какая-то похоть. — И тебе не противно? — Оуян с любопытством покосился на Цзинь Лина. Слухи имеет под собой почву. Ситуация с главой Ордена Ланьлин Цзин известна повсеместно. — Считайте — это интереса ради. — Ответил Цзинь Лин. — Зачем? — уточнил Сычжуй. — Хочу узнать, что ими, — махнул рукой юноша, — движет, раз они этим занимаются. — Ну, в их деятельности нет ничего запрещенного, — как бы между прочим заметил Оуян Цзычжень. — М? — выгнул бровь Цзинь Лин. — Ты что? Ты… С ними… с ней? — Выпучил глаза юноша. — Ну так получилось. — Пожал плечами друг. — И не сказал. А ещё друг называется, — Цзинь Лин недовольно скуксился. Ланьцы переглянулись. — Он меня другом назвал, — довольно улыбнулся Оуян Цзычжэнь. — Пойдём, — потянул за рукав Лань Цзиньи, — ничего страшного не случится. Но Лань Сычжуй не был так уверен. В подобных местах мало кто из ланьцев был, ведь было известно, что они праведны, чтут традиции и благородны, и цветочные дома не входили в обязательные места посещения. Лань Сычжуй подозревал, что не все в ордене следуют этому правилу, но это не освещалось и, как оказалось, некоторые из его друзей уже были в подобном заведении. Признаться, даже не кривя душой, ему хоть было стыдно и щеки горели, в общем зале ему понравилось. Выдержанный в приглушенных оттенках, зал был… уютным. А играющие на музыкальных инструментах девы — весьма красивы. Лань Сычжуй даже сбился с шага, когда прислушался к звукам гуциня и сяо. Мелодия, хоть и была тиха, но успокаивала и приводила в благостное состояние. Цзинь Лин надеялся, что его лицо не покраснело от стыда. В целом всё было не так уж и плохо и порокам прилюдно никто не предавался. Девы были милы и любезны, принесли закуски, вино и чай. — Вам компания потребуется? — Девушка в изысканных одеждах присела рядом, рассматривая молодых господ. — Думаю, нет. Мы желаем только лишь насладиться музыкой и напитками. — Опередил всех Оуян Цжычжэнь, сдавленно охая, почувствовав пинок от Цзинь Лина. — Как вам будет угодно. — Понятливо произнесла девушка и удалилась. — Ты зачем это сделал? — Что? Ты же сам не горел желанием с ними общаться, а так мы просто посмотрим. Или хотел? — Нет, не хотел. — Порывисто ответил Цзинь Лин, смущаясь, ведь на самом деле, да, хотел поговорить. Но что уж поделать. — А! Я вас тут не видел! — Внезапно к ним подсел жеманного вида мужчина с цветами в волосах. — А вы кто? — спросил Лань Цзинъи. — Я? Я поэт! — Высокопарно заявил мужчина. — Бай Цзесуянь имя мне! — Вдохновляетесь? — спросил Оуян Цзычжэнь. — Моё вдохновение много дней уж не одаривало меня своим вниманием! Её лик сокрыт ото всех вуалью. — Чей лик? — заинтересовались юноши. — Самой прекрасной из женщин! Краше нее свет не видывал! Парни переглянулись, посчитав поэта слегка не в себе. — Бай Цзесуянь. — Позади него стояла женщина в доули с вуалью. — О, чудо чудесное, диво дивное. Открой же свой лик, молю. — Свои проблемы решай сам. — Ответила женщина, снимая доули, присаживаясь за стол к юношам. — Да брось, ты дашь им переломать мне ноги? Я же так прекрасен и молод, что быть убитым. — С поэта слетела вся наигранность. — Ты проигрался, и бежишь ко мне. Я не раз и не два говорила, не втягивай меня в свои проблемы. Сгинь с глаз моих! — Госпожа, это в последний раз. — Последний раз был полгода назад. — Госпожа, — жалобно простонал Бай Цзесуянь. — Нет. — Ну, — пожал плечами мужчина, не обидевшись на отказ, — стоило попытаться, — Кстати, молодой господин Чжуян жаждет вас посетить, с подношениями там, с предложением руки, сердца, печени и того, что ниже. — Фу, как противно. Сгинь. Мужчина рассмеялся и танцующе удалился. Женщина обратила своё внимание на юношей. — Нас ждёт занимательный разговор, — улыбнулась она.***
— Мы прибыли, когда адепты клане Не изловили эту тварь в божественные сети. Но она смогла их распороть, — ответил Цзинь Лин. — Порвала сети? — уточнила женщина. — Да, и порвала горло одному из адептов. — Лань Цзинъи чувствовал себя куда раскованнее приятелей и поэтому с удовольствием поедал засахаренную хурму и прихлебывал чай. — Порвала сети, — ещё раз произнесла женщина, вертя в длинных изящных пальцах потёртую бамбуковую флейту. Цзинь Лин завороженно смотрел на кисточку, что висела на конце флейты. — Что-то ещё можете о ней рассказать? Всё никак не могу заказать себе новую, — поймав его взгляд, пояснила с улыбкой госпожа и убрала инструмент за пояс. — Это женщина. — Оуян Цзычжень, поведясь на довольное лицо Лань Цзинъи, тоже пригубил чай и пододвинул к себе тарелочку с орехами. — Платье точно женское. Выглядела как… — Скелет, обтянутый кожей, — перебил его Цзинь Лин, — морда страшная и клыкастая. — Мило, — улыбнулась женщина, — прошу меня простить, мне нужно уйти. И вот еще что, я, конечно, не моралистка, но всё же, прежде чем идти в открытый зал, вы бы сняли принадлежности, относящие вас к ордену Гу Су Лань. Слухи, они как воробей, вылетит — не поймаешь.***
Ши Дели постукивала флейтой по перилам балкончика, к ней тихо подошла Сяо Цзыюй, встала рядом. Пасторальная красивая картина — огни ночного городка, затерянного в горах и лесах. Увядающий месяц в окружении холодных звёзд. — Ты что-то почувствовала? — Эманации тёмной ци, ещё гуще, чем ваша, Госпожа. Дальше долины Джу лэй (папоротник) я не заходила. Там шлейф теряется. Я не знаю, что это. — Если даже ты не знаешь, — нахмурилась женщина. — Почувствуешь что, докладывай. — Хорошо, Госпожа. — Женщина поклонилась и оставила госпожу в одиночестве. — Вэнь Нин, удвойте количество стражников на стенах. В лес никого не отпускайте. Как бы глава ордена Не не пыхтел и рычал на «эту Ведьму», но в гостевых покоях предпочёл остаться на пару-тройку дней. И кормили вкусно, и лечили хорошо, и вот с госпожой Ван можно было поиграть в вэйци*. Старая женщина, разменявшая не один десяток лет, заведовала в цветочном доме и постоялом дворе прислугой. И знала очень многое. Не Минцзюэ не раз пытался переманить женщину, но та лишь смотрела исподлобья и говорила, что Госпожа у неё есть и других господ ей не надобно. Похвальна такая верность, и по большей части гостил в этих краях глава ордена из-за этой старой женщины, которая напоминала ему о матери. Давно прошло то время, когда он хотел лупить младшего брата ферулами за его увлечение искусством да стихоплетством. Нет-нет, да и сам заглядывал на гору на танцовщиц посмотреть. Даже несмотря на то, что и у них в городе был цветочный дом. Здесь было как-то уютнее. Да и с Ведьмой можно было обсудить не только женские прелести и искусство, но и военные стратегии, чем она его однажды и поразила. Рана затягивалась плохо и дело было отнюдь не в целительских силах Ву Хуа. Он её знал, она ему не одного целителя обучила, пусть и не такого искусного, как она сама, но много достойных. Энергии внутри тела словно бесновались и он это ощущал, чувствовал, что стал более раздражительным, зыркал на всех потемневшим взглядом, да еще и на служанку наорал за то, что девчушка разлила чай. Возможно, он никогда не забудет, как вытянулось лицо Цзян Чэна, когда он узрел, как миниатюрная Госпожа хлещет его веером по рукам. Цзян Ваньинь не знал, что, несмотря на своё отношение к этой женщине, ей он был обязан жизнью брата. Она спасла его, буквально вытащила с того света. Вечером того же дня, когда все трое прославленных заклинателей расселись за ужином, к ним присоединилась и Госпожа Ши. Давешняя служанка принесла блюда, сплошь посыпанные красным жгучим перцем, от чего у главы Не лицо пошло судорогами и нещадно засвербило в носу. — Итак, — подцепив палочками капустку, произнесла женщина, — как тварь изгонять будете? — А она разве здесь? — Не Минцзюэ недовольно прищурился. — Кто ж знает, — пожала плечами Ши Дели. — Но вы её сюда пригнали, вы её и изгоняйте. — А как же хваленая сила Госпожи? Ослабела с годами? — Вот всё никак успокоиться не можешь, да? Я поставила условие, глава клана Маньшань согласился, а ты впоследствии и печать поставил! — Но гору ты сама очистила, — бахнул по столу мужчина, отчего соусница подпрыгнула и завалилась набок. — Соус, между прочим, из Диюй привезли, — смотря на темное пятно, расползающееся на скатерти, произнесла женщина. — Нападений не было. — Ты этого не знаешь. — Молчи, женщина! — Второй господин Лань, ваш орден славится выдающимися музыкальными талантами. Будьте так любезны сыграть главе ордена Не успокаивающую мелодию до того, как он кого-нибудь пришибёт. Сыграете? — Она улыбнулась, из-под ресниц смотря на Второго Нефрита. — Мгм. — Приму это за согласие. За время довольно длинного ужина, плавно перетекшего в чаепитие, они поведали женщине о злоключениях и встрече на ночной охоте. И чем больше они говорили, тем больше мрачнела Госпожа, щурилась как дикая кошка, да вертела свою флейту и так, и эдак, не замечая, как пристально смотрят на неё Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь. Вытянув из них всё, что могла, она поднялась, оправила довольно простые одежды и пожелала спокойной ночи. Поутру глава ордена Не, получив наставление от госпожи Ван пить успокаивающий сбор и заняться своим духовным здоровьем, покинул расположение цветочного дома. Следом за ним адепты Гу Су Лань. Дольше всех задержались глава ордена Юньмен Цзян и его племянник, а всё из-за супа. Супа с корнями лотоса и свиными рёбрышками. — Неси суп! — приказал Цзян Чэн прислуге, но та лишь поклонилась и сказала, что в меню такого нет. — Как это нет? — Вспылил Цзинь Лин. — Вот же я его ел! Глаза его были на мокром месте. — Но его и вправду нет, — девушка протянула мужчине список блюд, что делала кухня. — Тогда кто готовил суп для моего племянника? — вставая во весь свой немалый рост, вкрадчиво поинтересовался Цзян Чэн. Неужто прихвостни старого развратника узнали, где Цзинь Лин? — Зови Госпожу, — приказала управляющая Ван, сама же неотвратимо, как грозовая туча, направилась к столику господ. — Господин, это служанка чем-то виновата перед вами? — Как вы подбираете прислугу, если она не знает кто подает вашим гостям блюдо? — Что именно вам подали? — Суп со свиными ребрышками и корнями лотоса. Женщина пожевала губами: — Это щицзе госпожи. Только она знает рецепт. — И что, эта шицзе всех незнакомцев супом кормит? — Нет, но… — Управляющая Ван, можете идти, — женщина, едва ли старше Госпожи, подошла в сопровождении давешней прислуги. — Хорошо. Я пошлю за Цзяо Янгом. — О, не стоит, управляющая Ван. — Улыбнулась мягко женщина. — Вы не её сестра. — Цзян Чэн сложил руки на груди, в защитном жесте, сам не понимая почему. Если они чем и были похожи, так это ростом — обе на голову ниже его. Даже Цзян Яньли, и та была выше. А лица и вовсе не похожи, если Госпожа Ши была хищной лисицей, то эта была словно изнеженная кошка. Мягкая и светлая, хоть и глаза её были черны, как ночь. А у Госпожи глаза то голубые при свете дня, то тёмно-серые в полумраке. — Вы этого знать не можете. — А у Цзян Чэна аж глаза защипало. — Рецепт супа. Откуда вы его знаете? — капризно и даже немного с обидой спросил юноша. — Это же традиционный суп Юньмена, мы давно с сестрой не были в Юньмене. Это блюдо — единственное, что осталось у нас от дома. Прошу прощения за моё решение угостить вас, все же вы… — Не стоит, — вздохнул мужчина. — Несите этот свой суп. Женщина принесла горшочек с супом и оставила их. Наваристый, золотистый с тонкими ломтями корня лотоса, одуряюще пахнущий и прошибающий до слёз. На самом деле он был не голоден, но Цзинь Лин разревелся словно дева, лишь отхлебнув бульона. Если припомнить, то он ни одно блюдо, которым кормили во дворце, не ел с таким удовольствием, пусть и рыдая в три ручья. И вот уже он ел суп и делал вид, что не замечает, как племянник украдкой вытирает слёзы. Покойная матушка Цзинь Лина, урождённая Цзян Яньли, готовила такой суп. Провожая их, госпожа Ван вручила в руки главы ордена довольно простой короб: — Госпожа велела. А какая именно, не сочла нужным сказать.