When the sun is on again

      Книга на его коленях казалась тяжелой, а ноги начинало покалывать от долгого бездействия, но Лоран не двигался. Только прижал книгу к ногам еще сильнее, словно желал причинить себе этим действием боль. Он чувствовал на себе внимательные глаза Йорда, наблюдающего за каждым его движением: от того, как он двигал пальцами по строчкам, до того, как убирал волосы с лица. Но быть объектом наблюдения не было в новинку для Лорана, так что он ничего не сказал.       — Завтрак готов, — сказал Йорд, стоя в дверном проходе. — Ваш брат попросил меня сопроводить вас туда сегодняшним утром.       Эти слова Йорд говорил каждое утро. Лоран не знал имен стражей, что охраняли его комнаты, но знал, что Йорд был любимчиком его брата. Он сопровождал Лорана повсюду –– доходило до того, что он ожидал его в покоях, пока Лоран принимал ванну. Это заставляло кровь Лорана кипеть, а невозмутимость Йорда лишь ухудшала положение.       — Скажи, — произнес Лоран, захлопывая книгу. — Если бы мой брат попросил тебя перекатиться и попрыгать, как собачка, ты бы сделал это?       Йорд сжал губы точно так же, как и в любое другое утро до этого, когда Лоран оскорблял его.       — Да, — ответил он. — Ибо он король.       Лоран кивнул. Подошел к Йорду поближе и понаблюдал за ним несколько мгновений.       — Что ж, чего еще можно ожидать от пса, кроме слепого подчинения?       — Ваше высочество, — сказал Йорд. Предупреждение.       В столовую они пошли в тишине. Два стража остались охранять комнаты Лорана; они стояли с серьезными лицами и прямыми спинами. Лоран не обрадовался, когда понял, что не узнает ни одного из них.       Огюст был один в комнате. Это не должно было удивить Лорана — в конце концов, так было с тех самых пор, как Огюст вернулся с Марласа, — но вид его брата, сидящего одного и дожидающегося его, все еще казался чем-то особенным. Но не то чтобы он когда-нибудь признался в этом вслух.       Увидев Лорана, Огюст махнул рукой, отпуская Йорда, и точно натянул на себя широкую улыбку, пытаясь казаться приветливым. Он наверняка знал, что Лоран опять отказывался есть. Он не хотел ссориться, потому что это, скорее всего, кончилось бы побегом Лорана в приступе «дурного расположения духа», как это называли стражи. Это случилось прошлым утром: Лоран швырнул сырницу через всю комнату и провел целый день, запершись в комнате с одним Йордом. Что-что, а учился Огюст быстро.       — Доброе утро, — сказал Огюст. Он отодвинул ближайший к нему стул и указал на него Лорану, приглашая сесть. — Ты хорошо спал?       — Настолько хорошо, насколько птица может спать в клетке, — ответил Лоран.       Он потянулся к виноградинам и закинул одну себе в рот. Они более всего походили на вино среди того, что ему было дозволено есть за последние недели.       Огюсту не понравилось сравнение.       — Ты не узник, Лоран. Ты свободен идти куда угодно, читать что угодно… Твои комнаты едва ли можно считать клеткой.       Лорану хотелось накричать на брата. Ему хотелось ранить его, как иногда, он знал, ему удавалось ранить Йорда, но он не мог заставить себя сказать ни слова. Брови Огюста, в последнее время, казалось, всегда были нахмурены, а уголки его рта опускались, когда он думал, что Лоран не смотрит.       Когда-то лицо его брата было ясным, как солнце, но теперь его выражение всегда было темным, точно солнце скрылось за облаками. И Лоран знал, что это все — из-за него. Из-за того, что он сделал.       — Я больше не голоден, — сказал вместо этого Лоран. Он оттолкнул от себя тарелку с виноградом, чувствуя подступающую тошноту. Справа от него был хлеб с холодным мясом и сырами. От одного лишь взгляда на это все желудок Лорана болезненно сжался.       — Прошу меня извинить, я бы хотел выйти.       Огюст сжал свой рот в тонкую линию.       — Нет, — сказал он. — Ты должен съесть больше, тогда можешь уходить.       — Я только что сказал, что не хочу.       — Ты наверняка голоден, Лоран, — тихо сказал его брат. Он звучал твердо, но в то же время побежденно. Но больше всего — устало. — Ты едва поел вчерашним вечером, а Йорд сказал, что ты отправил свой обед обратно нетронутым.       — Йорд имбецил.       — Пожалуйста, — сказал Огюст.       — Ты мне не отец. Ты не можешь говорить мне, что делать.       Как только эти слова прозвучали, Лоран пожелал вернуть их обратно. Лицо Огюста никак не изменилось, но Лоран знал своего брата. Он сумел надавить на больное место.       Огюст оттолкнулся от стола и встал. Костяшки его пальцев были белее скатерти там, где он сжимал стол.       — Йорд, — позвал он, и, конечно, Йорд пришел. «Хороший пес», — горько подумал Лоран.       — Останься вместе с моим братом, пока он не закончит завтракать. Не покидай комнату, пока он не съест что-то кроме винограда.       — Я больше не ребенок, — сказал Лоран. Он чувствовал, как голос подводил его, повышаясь все больше и больше с каждой секундой. — Ты не можешь так со мной поступать.       Огюст прошел мимо него, и лицо его было холодной, бледной маской. Даже Йорд, казалось, чувствовал себя неудобно от одного его вида.       — Быть может, я не твой отец, но я твой король, Лоран. И ты будешь делать так, как я скажу.       — Прекрати пялиться на меня, пес, — выплюнул Лоран, как только Огюст вышел из комнаты. Йорд не отвел взгляда. Он уселся перед Лораном и скрестил руки на груди.       — Ешьте, — сказал он.       — Я не подчиняюсь твоим приказам.       Йорд, пожимая плечами, поудобнее устроился в кресле.       — Тогда не ешьте. Мы просидим тут, пока не настанет время обеда.       — Разве у тебя нет других дел? — спросил Лоран. — Ты, конечно, не можешь этим всем наслаждаться.       — Человек редко наслаждается работой, ваше высочество.       — Ты зовешь это работой? Ты попросту… сидишь.       Йорд немного улыбнулся.       — Не обижайтесь, но откуда вам знать, в чем разница?       Так нельзя было говорить с принцем Вира. Они оба знали это, и при этом ни один не обратил на это внимания. Йорд не извинился, а Лоран не сделал замечание. Хоть раз с ним обошлись как с человеком. Возможно, этого ему не хватало в общении с другими детьми — легких подшучиваний и уколов. Конечно, Йорд не был ребенком, но порой он говорил с безрассудностью, подобной детям.       Протягивая руку к хлебу, Лоран спросил:       — Итак, Йорд. Ты женатый мужчина?       Теперь, когда весна практически закончилась, а договор о мире был подписан, большая часть дворян и их семьи покинули дворец. Все ненавистные Лорану дети уже ушли, и только память об их смехе и играх оставалась. Все, кроме одного.       Аймерик не был сыном дворянина из далеких краев, призванного Огюстом защищать королевство. Его отцом был Гийон, посол Вира в Акилосе, а его матерью Луиза, впрочем, Лоран никогда не встречал ее. В основном она проводила время в одиночестве, редко покидая собственные покои, которые не делила с мужем. Были и другие сыновья, но двенадцатилетний Аймерик был младшим, и, как Лорана, его в основном игнорировали.       Он, наверное, всегда жил рядом со дворцом, но Лоран не помнил, чтобы его было видно до того, как началась война. Казалось, будто у Гийона всегда было только три сына, и в то мгновение, когда герольды объявили, что акилосцы жаждут крови, Аймерик появился из ниоткуда, точно по волшебству.       И из всех детей, что заняли его сады и площадки для игр, именно его Лоран ненавидел больше всех.       — Ваше высочество, — ехидно говорил Аймерик каждый раз, когда они встречались в коридорах.       Он был на год младше Лорана, но был лучше сложен. На его икрах виднелись слабые очертания мышц, а его подбородок выпирал больше, чем подбородок Лорана. Он уже был острым там, где Лоран все еще оставался мягким.       — Он всего лишь дитя, — сказал ему Йорд после того, как Лоран пожаловался ему на неприязненные взгляды, которые Аймерик посылал ему через сад. — Так себя ведут мальчики.       — Но я мальчик, — ответил Лоран, — и все же я не веду себя, как он.       Здесь Йорд засомневался.       — Но вы принц. Это другое.       — Каким образом?       — Он наверняка завидует вам, — сказал Йорд, но Лорану показалось, что он сам не верил собственным словам. Ему стоило усилий говорить. Он потворствует мне, подумал Лоран. — Возможно, вам стоит попробовать с ним подружиться. Существуют игры, в которые даже принцы не могут играть самостоятельно.       Лоран подумал над этим. Он позвал Аймерика на следующее утро после завтрака и оглядел его молчаливо и заинтересованно, как можно было бы оглядеть раба. Аймерику это, похоже, не понравилось, но он ничего не сказал. В отличие от Йорда, он не мог уйти безнаказанным, напрямую проявив неуважение к Лорану.       — Я хочу поиграть с тобой в игру, — наконец сказал Лоран. Справа от него Йорд фыркнул. — Хочешь ли ты?       Зеленые глаза Аймерика ярко засияли, будто кто-то разжег за ними факел.       — Да, ваше высочество. Я бы очень хотел.       Лоран, который не мог вспомнить последний раз, когда он разговаривал с мальчиком своего возраста, даже не задумался о его энтузиазме.       — Что ж, я спрячусь, а ты попробуешь найти меня. У тебя есть время до тех пор, пока Йорд не досчитает до пятидесяти.       Йорд вновь усмехнулся, но все-таки начал считать вслух. Аймерик стоял, точно прикованный к месту, с закрытыми глазами и улыбкой, расползающейся по его лицу.       Лорана не волновало, выиграет ли он, но он подумал, что Аймерик может обидеться, если он выберет слишком очевидное укрытие, поэтому он выскользнул из комнаты и пошел на кухню. Там были стражи, поэтому Йорд не мог обвинить его в том, что он ушел куда-то, где за ним не могли следить.       Скорчившись под огромным столом, Лоран ждал. Повара покинули кухню, как только он вошел, и теперь Лоран был один в комнате. Здесь пахло сладостями и выпечкой, и скоро Лоран понял, что он голоден. Его ноги и спина начинали болеть от неудобного положения, в котором он сидел.       Наконец, когда начало казаться, что пытка ожидания никогда не закончится, Аймерик вошел через дверь. Он двигался точно рысь на своих длинных ногах. Они были сильными и грациозными, в то время как ноги Лорана все еще такими не стали. Йорда поблизости не было.       Аймерик с легкостью его заметил, но вместо того, чтобы убежать, как того требовали правила, заполз под стол к Лорану. Его дыхание было мягким, размеренным — яркий контраст с быстрым движением руки, которой он схватил Лорана за волосы и дернул.       Лоран не издал ни звука. Он не был напуган — в каком-то роде он знал, что Аймерик не посмеет навредить ему, — и он не хотел доставлять мальчику удовольствие своим вскриком. Скальп Лорана неприятно щипало, но он проглотил свои возражения.       Прикосновение губ Аймерика к его уху было призрачным.       — Он никогда не любил тебя, — прошептал он. На секунду Лоран подумал, что он говорит об Огюсте. — А ты раздвинул для него ноги, как питомец.       Затем, так же быстро, как он схватил Лорана, Аймерик отпустил его и уполз прочь. Лоран смотрел, как он уходит, и ни о чем не думал, ничего не говорил. Таким его нашел Йорд несколько минут спустя — неудобно скорчившимся под столом, с пустым, ничего не выражающим взглядом.       — Он всего лишь мальчик, — сказал Йорд, и он звучал так, будто за что-то извинялся. — Он не знает ничего другого. Это была моя ошибка –– предлагать вам…       — Я хочу прилечь, — сказал Лоран, игнорируя все, что Йорд только что ему сказал. — Проводи меня обратно в мои комнаты.       По пути назад они никого не встретили. Аймерика нигде не было видно, и ни один раб не прошел по пустым залам. Возможно, все они поняли, что лучше обходить Лорана стороной.       — Что он сказал вам? — спросил его Йорд. Он стоял, заламывая свои руки, в дверях Лорановых комнат.       — Он учил меня тому, — сказал Лоран, — как себя ведут мальчики.              Поворотным моментом стало копье — чуть позднее на той же неделе.       Лоран сидел у тренировочной арены, притворяясь, будто читает книгу о вирском наследии, пока Йорд скрывался где-то сзади. Лоран выбрал бы любое другое место, чтобы почитать, но понял, что ненавидит безмолвие почти настолько же, насколько раньше ненавидел шум. Дворцовая библиотека была погружена в загробную тишину, и Лорану не нравилось находиться там в одиночестве, даже когда Йорд охранял дверь снаружи.       Огюст сражался. Его оппонент уже выглядел уставшим, но Огюста это словно не заботило. А может, он этого и вовсе не замечал. Зная его, причиной, скорее всего, был второй вариант. С самого Марласа Огюст тренировался как минимум дважды в день, и от этого Лоран чувствовал себя неспокойно. Если у их народа теперь все было хорошо, и мир царил между ними и Акилосом, то к чему же готовился его брат?       — Старик, — сказал Огюст, смеясь. Прошло много времени с тех пор, как Лоран слышал этот звук, и это заставило его оторваться от чтения. — Это все, на что ты способен?       Мужчина нахмурился и встал в более устойчивую позу, готовясь напасть вновь. И тогда какая-то вспышка промелькнула в воздухе, и Огюст с громким стуком упал на колени.       Копье, выходившее у него из груди, выглядело странно. Лоран увидел кровь, но никак не мог понять, что произошло. Внезапно Йорд схватил его, оттаскивая прочь с арены, прочь от брата.       Последним, что Лоран увидел, прежде чем Йорду удалось оттащить его, было то, как Паскаль бежал к Огюсту. Тот лежал на земле, истекая кровью, и копье выпирало из его груди.       Вокруг Лорана неприятно пахло. Он поднял голову с груди Йорда и понял, что вся передняя часть его одежд покрыта рвотой. Лоран нахмурился, не понимая, как он добрался до одного из залов дворца, и подумал попросить Йорда быть более избирательным в том, куда тот будет блевать в следующий раз.       А потом он понял, что это его рвота покрывала их обоих. Когда на Лорана накатила новая волна тошноты, он даже не постарался удержаться, и его вырвало на ноги Йорда.       — Ваше высочество, — напряженно сказал Йорд. Интересно, что звучало в его голосе — страх или отвращение?       «Наверное, оба», — решил Лоран.       — Вам нужно дойти до ваших покоев. Идемте.       — Мой брат, — выдавил Лоран. В его рту чувствовался отвратительный вкус, и пахло от него, пожалуй, не лучше. Он не мог понять, что происходило. Его книга пропала, но он никак не мог вспомнить того, как уронил ее. — Мой брат.       — Ваше высочество, — только и сказал Йорд. Он засомневался, а потом, глубоко вздохнув, положил руки на талию Лорана и поднял его, перекидывая через плечо. — Простите, но так будет быстрее.       Лорана, кроме Огюста, не трогал никто уже долгое время, и руки Йорда на его теле ощущались как горячие куски железа. Даже сквозь многочисленные слои одежды они обжигали кожу. Лоран едва мог делать что-то, разве что царапать спину Йорда короткими ногтями. Его ноги, как обычно, не желали подчиняться. Они не смогли даже ударить Йорда в грудь.       — Мой брат, — повторил Лоран.       Йорд ему не ответил. Он отпустил его только когда они оказались за закрытой дверью покоев Лорана. Запах рвоты здесь был еще сильнее, но Лоран едва заметил это, потому что в следующую секунду его уже тошнило. В этот раз вышла только желчь, обжигающая горло и рот Лорана, но его живот не мог перестать сжиматься, пытаясь избавиться от всего съеденного Лораном, как от яда.       — Лоран, — мягко сказал Йорд. Почти так же мягко, как Огюст называл его имя. — Тебе нужно снять свою одежду.       Лоран почувствовал, как с его лица сошли все краски.       — Я не буду смотреть, — сказал Йорд. — Я не трогаю тебя, видишь? Ты можешь развязать шнуровку самостоятельно?       Лоран не мог. Его пальцы и руки дрожали. Его колени подкашивались — один, два раза, и Йорд придвинулся поближе, чтобы поймать, но не коснулся его. Йорд выглядел смехотворно: волосы спутаны, ноги в рвоте, а одежда растрепана и вся в грязи. Лоран рассмеялся бы, останься у него хоть капелька силы.       В какой-то момент Йорду надоело ждать, пока мозг Лорана заработает, и он самостоятельно справился со всеми шнурками, пуговицами и ремнями. Как только с кофтой и жилетом было покончено, Йорд вложил в руки Лорана мокрую тряпку.       — Помойся, — сказал он Лорану, отходя назад ко входу. — Не открывай эту дверь никому, кроме меня. Ты понял?       Лоран посмотрел сначала на тряпку в своих руках, а затем на Йорда.       — Куда…       — Мне нужно поговорить с Паскалем.       Лоран почти спросил, зачем. Но ему уже был известен ответ на этот вопрос. Йорд хотел узнать, жив или мертв Огюст. Воспоминания появились резко, как удар в грудь — копье, пропитанная кровью земля, — и он будто слышал, как колени Огюста ударяются о землю вновь и вновь.       — Ты понимаешь? — Йорд чуть ли не гавкнул на него. Лоран понял, что Йорд никогда с ним так не говорил.       — Что?       — Не открывай эту дверь, пока я не вернусь назад. Ни для кого. Это понятно?       Лоран не мог говорить, поэтому он просто кивнул. Он стоял, наполовину раздетый, и смотрел, как Йорд уходит и запирает дверь снаружи. Лоран не думал, что у него есть ключ. Он думал, ключ был только у Огюста.       Огюст.       Лоран сполз на пол. Он был холодным и вонял своей собственной рвотой, но ему было плевать. Мытье казалось невыполнимой задачей, потому что он не обладал требуемыми силами. И все-таки он это сделал. Когда Лоран уже не мог терпеть вонь, он схватил деревянную коробочку, наполненную маслами, из-под своей кровати, и начал втирать некоторые в свои руки и шею. Запах лаванды мгновенно заполнил комнату.       Он сидел, скрестив ноги, на холодном мраморном полу, и смотрел в никуда, пока не вернулся Йорд. Лоран слышал, как он говорил, но совершенно не мог разобрать слов. Словно время, когда-то неуловимое, стало вдруг осязаемым. Лоран не мог сфокусировать взгляд ни на чем. Мебель вокруг казалась размытой и искаженной. «Кошмары, — подумал он, — не бывают настолько ужасными».       Что он сказал Огюсту последним? Сегодня они опять спорили за завтраком, в этот раз из-за болезненно бледного цвета лица Лорана. Он наотрез отказывался проводить время на солнце. Что именно он сказал Огюсту? Лорану пытался вспомнить, но воспоминания отказывались приходить, и неважно, как отчаянно он их звал. Они не обнялись сегодня. И теперь…       — …ан? Ты слышишь меня?       Йорд тряс его за плечи; его лицо находилось в нескольких сантиметрах от лица Лорана, и его волосы выглядели еще более дико, чем прежде. Его рот опять двигался, и губы формировали слова, но Лоран больше их не слышал.       Размытое пятно перед ним сдвинулось, изменилось, и Лоран почувствовал, как его тащат и тянут. Что-то теплое накрыло его спину и плечи, и внезапно он начал двигаться. Посмотрев вниз, он понял, что идет — его ноги двигались самостоятельно, без каких-либо усилий со стороны Лорана, — и Йорд поддерживал его за локоть, пока они пересекали дворец. Ослепительно яркое солнце все еще было на небе, и благодаря нему сады казались невероятно красивыми, какими Лорану еще никогда не удавалось их увидеть. Из-за этого вернулась его злость — почему мир двигался дальше, если Огюст был мертв?       «Ты опять победил меня», — прозвучал голос Огюста у него в голове. Это было воспоминание до войны, когда Огюст ещеиграл с ним («Потворствовал мне», –– поправил себя Лоран) и притворялся, что Лоран быстрее, позволяя ему побеждать. «Почитай мне, ты гораздо умнее меня», — говорил Огюст, хитростью заставляя Лорана читать вслух скучные письма. Теперь больше не будет притворства, не будет уловок и поддразниваний. Ничего не будет.       Лоран моргнул, и перед ним появилось лицо Паскаля.       — Его продолжало тошнить, — сказал откуда-то Йорд.       — Да, — ответил Паскаль. — Я могу почувствовать на тебе запах.       Они были в лазарете, в маленькой комнатке в восточной части дворца, где Паскаль однажды перевязывал руку Лорана после того как он упал, гоняясь за Огюстом. Лоран никак не мог понять, зачем Йорд привел его сюда. Он не был ранен. Его больше не тошнило.       — Вы можете моргнуть, ваше высочество?       Лоран моргнул.       — Ему всего лишь нужно разогреться, — сказал Паскаль, отходя. — Рюмка абсента должна сделать свое дело.       — Нет, — раздался хриплый голос позади Паскаля. — Никакого… алкоголя.       Лоран узнал бы этот голос где угодно. Надежда вспыхнула в его груди, и прежде чем он понял, что делает, Лоран протолкнулся мимо Паскаля и кинулся к источнику голоса, спотыкаясь.       Там, на койке, лежал Огюст. Его рубашка была снята, и вместо нее он был обмотан толстыми бинтами кремового цвета. Его волосы были влажными, и они прилипали ко лбу, словно у него был сильный жар. Месяцы прошли с тех пор, как Лоран видел своего брата таким беззащитным. Когда Огюст заметил его, он улыбнулся. Или, во всяком случае, попытался.       — Хоро…шо? — невнятно произнес Огюст.       Что-то полилось на руки Лорана. Он не мог сообразить, каким образом мог пойти дождь, если всего лишь несколько минут назад он смотрел на сияющее в безоблачном небе солнце, а потом он понял, что это были не капли дождя, а его собственные слезы. Лоран прижал кончики пальцев к щекам — они были мокрыми и холодными. Когда он сконцентрировался сильнее, то смог почувствовать соленый привкус на губах.       — Огюст, — сказалЛоран. Он наклонился вперед, прижимаясь лбом к лежащей на кровати ладони брата. Лоран мог почувствовать кровь, пот и мази, которые Паскаль, похоже, втирал в рану Огюста.       Огюст, должно быть, почувствовал слезы Лорана на своей коже, потому что он убрал руку и положил ее на голову Лорана.       — Не плачь, — прошептал он, неловко проводя рукой по волосам брата. — Я… в порядке.       — Копье не попало в органы, — сказал Паскаль. — Останется только маленький шрам.       Через мгновение Йорд прокашлялся.       — Мне стоит отвести принца Лорана обратно в его комнаты, — сказал он. Лоран поднял голову, готовый крикнуть, что не пойдет обратно, когда Огюст заговорил.       — Оставьте его, — сказал он спокойным голосом. Это был приказ.       Ни Паскаль, ни Йорд ничего больше не сказали. Лоран не смотрел в их сторону, и понял, что они ушли, только когда услышал, как дверь за ними закрылась.       На ослабевших ногах, чувствуя подступающую тошноту, Лоран встал на колени рядом с койкой, на которой лежал его брат, и прижался лицом к простыням, чтособирались складками вокруг бедер Огюста. Его горло болело, было сложно глотать, но Лоран был рад боли. Он был так благодарен, как не был еще ни разу в жизни.       То облегчение, которое он чувствовал, когда Огюст вернулся с Марласа, наполнило его сейчас. Оно было как теплый напиток, который согревает после ночи, проведенной на холоде. Облегчение разлилось по нему, заглушая любую боль и печаль, пока Лоран не начало казаться, что он может взорваться от силы этого чувства.       — Залезай сюда, — сказал Огюст в тишине, которая укрыла их. Его голос, который пару минут назад был таким твердым и ровным, сейчас был тихим. — Залезай.       Койка едва вмещала в себя одного Огюста, но Лоран забрался на нее рядом со своим братом, удостоверяясь, что никак не касается его раны. Лоран прижал лицо к плечу Огюста, потому что это было единственным незабинтованным местом на его теле, и задержал дыхание до тех пор, пока он не услышал биение собственного сердца.       — Кто? — спросил Лоран через какое-то время.       Огюст зашевелился, и его рот коснулся лба Лорана.       — Орлант, — сказал он. — Куплен. Ему… заплатили.       — Ты ждал этого, — сказал Лоран. Теперь он был сосредоточен. Похоже было, словно приподнялся занавес, и он видел все связи, которые не замечал прежде. — Йорд… он уже знал, что нужно делать.       Огюст сморщился от боли, когда он переместился на кровати, накрывая спину Лорана здоровой рукой.       — Спи, — только и сказал он.       Лоран закрыл глаза. Он не мог представить, что когда-нибудь вообще сумеет уснуть, так что решил удовлетвориться тем, что начал прислушиваться к глубокому и медленному дыханию Огюста. Он был теплым, этим напоминая Лорану лето. Он был жив.       Огюст вновь увидит солнце.