Охота на призрака

Вторник. 12 марта.

      Ночь выдалась беспокойная. Утром Эрза чувствовала себя разбитой. Наскоро позавтракав, она собрала себе обед, взяла форму и спустилась в магазин. Хоть до начала рабочего дня оставалось минут пятнадцать, мистер Грюнт уже открыл дверь и занимался бумагами.       Поздоровавшись, Эрза прошла в раздевалку и переоделась. Когда она вернулась в зал, тот уже рассказывал новому сотруднику, как обращаться с кассой. Кассир оказался среднего роста парнем, едва ли старше её самой. Его светлые волосы вились, и непослушные кудряшки торчали из-под сеточки, сверху прикрытой кепкой. Большие серые глаза были полны растерянности. Форма плохо сидела на угловатой фигуре. Эрза прочла имя на бейджике: «Кан». Мистер Грюнт обращался к нему так же.       Эрза принялась за работу. Посетители приходили и уходили, в некоторых она опознала соседей. У неё ушло куда больше времени, чем она предполагала, на проверку и переклейку ценников. Когда она закончила и в очередной раз прошлась по залу со шваброй, появился и грузчик.       Тот принёс ящики с продуктами со склада и скрылся в полумраке за дверью. Был он сутулым и высоким мужчиной с мрачным выражением лица. Стоило ей только приблизиться, как тот встречал её вопросом: «что?». Эрза отвечала, и грузчик исчезал на складе и возвращался с нужным ящиком или коробкой. Перерывы тот проводил на улице. Так как поверх формы он носил жилетку, Эрзе так и не узнала имени.       К обеду она настолько устала, что уже валилась с ног. Гудела голова, болела спина и ныли руки, хоть ничего особо тяжёлого она не носила. Добравшись до комнаты отдыха, она поставила чайник, достала свой обед и опустилась на стул. Она сидела, прикрыв глаза. Есть не хотелось, шевелиться тоже, даже думать о чём-то казалось трудным.       Вскоре появился мистер Грюнт. Тот заварил ароматный чай и, поставив на стол коробку с пирожными, сел напротив.       — Избавляемся от просрочки? — улыбнулась Эрза.       — Вот уж не знаю. Спроси у Кана, как вернётся, просрочку ли он принёс из соседней кондитерской, — спокойно ответил тот, развернув свой обед.       — Простите, — негромко произнесла она, устыдившись своей глупой шутки.       — Да мне-то что? — пожал плечами мистер Грюнт. — Не забудь потом парнишку поблагодарить. Старался ведь.       Эрза кивнула, налила себе кофе, чтобы глаза не слипались после обеда, и принялась за еду. Пирожные оказались не только свежими, но и мягкими и очень вкусными. Она и не заметила, как съела половину. Кан на обеде так и не появился, грузчик уехал за товарами с водителем раньше. Мистер Грюнт тоже ушёл с середины обеда в свой небольшой кабинет.       Отдохнув ещё в одиночестве, Эрза вернулась в зал, протёрла пол и разложила по местам оставленные на кассе товары. Кан появился буквально за пару минут до окончания обеда. Тот запыхался и тщетно пытался отдышаться. Так и не сумев выдавить из себя и пары слов, он махнул ей рукой и ушёл за кассу.       Во второй половине дня покупателей увеличилось вдвое. Аврал пришёлся на вечер. Люди возвращались с работы и заходили за продуктами. Толкались у кассы, ругали нерасторопного нового кассира. Мистер Грюнт несколько раз выходил помочь Кану. При этом тот не ругался: доступно, не повышая голоса, терпеливо заново объяснял и извинялся перед покупателями за задержки. Его появление отчего-то вызывало у тех умиротворение. Люди переставали ругаться и шуметь, улыбались и беседовали с ним. Наблюдая за этим, Эрза осознала, что у магазинчика много постоянных клиентов.       Собираясь домой после рабочего дня, она вновь обдумывала увиденное и услышанное. Всего за день мистер Грюнт преобразился в её глазах из заносчивого и грубого мужчины в терпеливого и вежливого любителя порядка.       Переодевшись, она забрала форму, попрощалась с управляющим и вышла на улицу. Ветерок приятно обдувал лицо. Солнце клонилось к горизонту. Окрашенные рыжим перья облаков лениво скользили, исчезая за крышами домов. Постояв немного, вдыхая вечернюю прохладу, Эрза направилась к дому.       Она с трудом преодолела два пролёта лестницы и уже на пороге мечтала только о том, чтобы полежать в тёплой ванной. Едва она успела разуться и снять куртку, как раздался тихий стук в дверь. Она прислушалась, стоя в коридоре. Стук повторился. Она открыла дверь и выглянула наружу.       — Привет, — улыбнулся Кан.       — Мы сегодня уже здоровались, — напомнила Эрза.       — А, да, — тот замялся, явно растерявшись. — Ты так быстро ушла, я не успел тебя спросить.       — О чём? Мысленно же Эрза припомнила, сколько сидела в комнате отдыха, уговаривая себя подняться на ноги, и потом поднималась по лестнице, цепляясь за перила, но решила промолчать.       — Я подумал, — Кан снова замялся, — в обед у меня были дела, и я не успел вернуться. Может, — тот переступил с ноги на ногу и неуверенно улыбнулся ещё раз, — выпьем чаю?       Эрза стояла на пороге босиком и рассматривала этого, похоже, смущённого собственной смелостью парнишку. Светлые кудряшки торчали из-под кепки. Слишком большая, явно с чужого плеча, куртка висела на нём мешком. Кан прятал руки в карманах, оттянув ту ещё больше.       В голове у Эрзы возникло разом несколько вопросов, и ни одного тактичного: «за что ты сидел?», «Кан — это имя или прозвище?», «нормальные девушки не в твоём вкусе, только с преступным прошлым?»       — Давай в другой раз, — ответила она. — Сегодня был первый рабочий день, я жутко устала. Может, на выходные.       — Хорошо, — легко согласился тот. — Можно твой номер телефона?       Эта ясная улыбка и светлые глаза совершенно не вязались в её представлении с преступным прошлым. Теперь Эрза была уверена, что даже приблизительно не хочет знать, из-за чего тот попал в тюрьму.       — Да, минутку.       Она достала из кармана телефон, в котором был пока единственный номер — мистера Грюнта, и продиктовала свой. Кан записал и широко улыбнулся. Постоял минуту, потом опомнился и сделал пару шагов назад.       — Ну, я тогда пойду. Хорошего тебе вечера. Отдыхай, — махнув рукой, тот развернулся и проворно исчез на лестнице.       — И тебе хорошо отдохнуть, — крикнула она вслед прежде, чем закрыть и запереть дверь.       Эрза позволила себе расслабиться в горячей ванне. Уставшие мышцы гудели. Она лежала и рассматривала белый потолок. Отблески лампы отражались в воде и мелькали тусклыми огоньками на потолочных плитах. Ей не хотелось ни о чём думать, ни планировать будущее, ни размышлять о прошлом. Вот бы в голове всегда было пусто и ясно. Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Воспоминания о времени, проведённом в тюрьме, возвращались долгими ночными кошмарами. И она, как могла, старалась оттянуть время до сна.       Переодевшись в пижаму, Эрза долго сидела на кухне, грея руки о горячую кружку с чаем и смотрела в окно. Далёкие огни города то загорались, то гасли. Мелькали на дороге росчерками фары машин. Россыпью огоньков пролетел где-то высоко самолёт. Тишина казалась такой уютной. И вопреки ожиданиям, она не чувствовала себя одинокой и брошенной. Конечно, остался неприятный осадок после встречи с матерью. Но она уже пережила однажды эту разлуку, разрыв отношений с важным человеком, переживёт и теперь.       Когда за окном совсем стемнело, Эрза взяла книгу и забралась в постель. Какое-то время она читала. Когда же глаза стали слипаться, она сдалась, погасила свет и улеглась.       Когда ей позволили выйти из карцера и вернуться в камеру, Эрза обнаружила, что теперь у неё нет соседки. Вероятно, переезд и был основной причиной поведения Деб. Та явно добилась, чего хотела. Не то чтобы она сильно сожалела об этом. Забравшись на свою койку, она накрылась одеялом и провалилась в тревожный сон.       Хоть она и проспала часть вечера и всю ночь, утром во время подъёма не чувствовала себя и капельку отдохнувшей. Безвкусный завтрак Эрза съела, не глядя. Рене видно не было. Вероятно, та занималась какими-то более важными делами. Весь день она провела в швейном цеху. Хоть пальцы уже лучше слушались, сделать норму ей так и не удалось. Просидев за машинкой до позднего вечера, она вновь осталась без обеда и ужина. Свернувшись калачиком под одеялом, обняв колени и игнорируя сосущую боль в желудке, она пыталась уснуть. Промаявшись полночи, она, наконец, заснула. Казалось, прошло всего несколько минут, когда лязгнула решётка камеры.       Эрза вздрогнула и выглянула из-под одеяла. Рядом с койками стояла худощавая женщина средних лет. В собранных в неопрятный пучок русых волосах видна была проседь. Её новая соседка рассеянно улыбалась, глядя куда-то в пол. В руках та держала коробку и скудный набор личных вещей. Надзиратель запер камеру и ушёл, не сказав ни слова.       — Здравствуй, — негромко произнесла Эрза, привлекая внимание. Ей не сильно хотелось заводить беседу, но быть вежливой было лучше, чем нажить себе очередного врага.       — Привет, — та подняла на неё взгляд.       — Эрза, — представилась она, спустившись вниз.       — Эйвелин, — улыбнулась женщина. — А это Жанни, — добавила та, указав в пол. Эрза опустила глаза, но ровным счётом ничего не увидела.       — Правда, она красавица? Не у всякой кошки такие выразительные глаза и такой длинный хвост. А это жабо. Жанни есть чем похвалиться.       — Да, она умеет произвести впечатление, — попыталась улыбнуться Эрза.       — Так и знала, что она тебе понравиться. Добрым людям всегда нравятся кошки.       Эйвелин опустилась на нижнюю койку, смахнула с коробки полотенце и брусочек мыла с зубной щёткой. Подцепив ногтем край упаковки, она разорвала бумагу и открыла коробку.       — Вот, пожалуйста, угощайся, — сказала та, протянув Эрзе мешочек с орехами и горсть изюма. — Не переживай, я мыла руки, — заметив её замешательство, добавила Эйвелин. — Что бы кто ни говорил, в сухофруктах много витаминов. А ты такая бледная и синяки под глазами. Тебе нужно лучше кушать. Одна я всё это не скоро осилю.       — Спасибо, — Эрза забрала орехи и изюм. От одного вида еды рот наполнялся слюной, желудок болезненно сводило.       — Вот и правильно, — рассмеялась Эйвелин. Опустив руку, она погладила воздух, словно и вправду видела там кошку. — Сестра пришлёт мне ещё. Она заботливая, хоть и много бурчит. А когда ты выйдешь отсюда, тоже можешь мне что-нибудь прислать. Например, конфет. Сестрица никогда не присылает мне сладкого. Говорит, оно вредно для зубов, а ты же знаешь, какие тут стоматологи. Хоп и нет зуба. Нет зуба — нет проблем. Зачем лечить и возиться, материалы тратить и медикаменты? Хорошо, что у Жанни отменное здоровье, я бы сильно переживала, заболей она тут.       Эйвелин говорила и говорила. Та смотрела в пол или в стену, словно беседовала сама с собой. Похоже, ей не особо важно было, слушает ли собеседник.       — Меня пускают в библиотеку, — прервавшись на полуслове, сказала та и подняла глаза. — Скажи, какую книгу тебе принести? Тут так скучно, хоть почитаешь вечерами.       — Это не обязательно, — отмахнулась Эрза. — Не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.       — О, никаких неприятностей, — мягко улыбнулась Эйвелин. — Мне можно брать до двух книг с собой в камеру. Я много читаю. Одну буду читать я, другую ты. Всё просто.       — Тогда я положусь на твой выбор. Принеси что-нибудь, что тебе покажется интересным, ну или что ты уже читала и посоветуешь, — неловко улыбнулась Эрза.       Излишняя доброта этой женщины напрягала и пугала не меньше, чем явные проблемы с психикой.       В столовую на завтрак их вывели чуть позже обычного. Эрза почти сразу потеряла Эйвелин из виду. Только что та вроде шла рядом, а потом пропала. Отстояв в очереди, она получила свою порцию и заняла привычное место на краю стола.       Она перемешала ложкой жидкий дурно пахнущий суп и едва успела зачерпнуть, как с недр миски всплыла бледная скрюченная куриная лапка. Эрза сглотнула, вынула ложку и отодвинула от себя миску, стараясь не смотреть на содержимое. Глядя на край стола, она глотала холодное безвкусное пюре.       После завтрака их не отправили на производство, а велели вернуться в камеры. В тюремном зале стало шумно от разговоров. Зечки собирали постельное бельё, запасную форму, у кого та была.       — Сегодня стирка, — пояснила Эйвелин, заметив её замешательство. — Как постираешь, там и помыться можно будет, так что бери с собой полотенце и мыло.       — Ага, спасибо, — Эрза кивнула и принялась собирать своё постельное бельё, остальное и так было на ней.       Через полчаса их отвели в большую комнату. Стены и пол покрывала плитка. В ряд на столиках у стены стояли тазы со стиральными досками. Чуть поодаль лежали шланги, из которых наливали воду. Никаких перегородок не было.       — Ожидала увидеть стиральные машинки? — легко толкнув её плечом, улыбнулась Эйвелин. — Не мешкай, не успеешь помыться, — велела она и сунула ей в руку тонкий пакетик, прежде чем уйти к одному из тазов.       Пока зечки расходились, складывали одежду, наливали воду, Эрза выбрала себе место в самом углу. Многие из заключённых тут же раздевались, ничуть не стесняясь присутствия остальных, закрепляли шланги на крючки на стене и принимались мыться. Другие занимались стиркой, третьи ждали, пока освободится место.       Эрза сложила бельё на столик рядом с тазом и посмотрела, что дала ей Эйвелин. Плоский пакетик оказался пробником шампуня. Дождавшись, пока освободится ближайший шланг, она быстро разделась, стараясь не смотреть по сторонам, и встала под воду. Та оказалась едва тёплой. От прохладных капель, скатывающихся по спине, охватывала дрожь, и сводило мышцы. Намочив волосы, она надорвала пакетик с шампунем и постаралась тщательнее те промыть. Затем ополоснулась сама. Мочалки не было, поэтому пришлось обходиться одним лишь мылом. Набрав воды в таз, Эрза выключила воду и положила шланг, освободив место другим.       Завернувшись в полотенце и отжав воду с волос, она принялась за стирку. Полотенце то и дело норовило соскользнуть и приходилось его поправлять. Кожа зудела от хлорированной воды, ранки на пальцах разъедал порошок.       На пододеяльник и простынь у неё ушло много времени. Толком же отжать бельё ей не удалось.       — Завела себе семью, овца? — раздалось за спиной. Эрза вздрогнула и обернулась. Рядом стояла Рене с бесформенным комком тюремной формы в руках.       — Что, пригрела психичку и теперь шикуешь за чужой счёт? Ну не мудрено, рыбак рыбака, как говорится. У тебя ведь тоже с головой проблемы. На вот, поработай лучше, — заявила та, закинув в таз поверх замоченных вещей грязную форму.       Прежде, чем Эрза успела возразить или сказать хоть слово, Рене схватила её за волосы и ткнула лицом в мыльную пену. Вода с растворённым порошком попала в глаза. Эрза невольно вдохнула и закашлялась. Ничего толком не разбирая, она на ощупь добралась до шланга.       — Поторапливайся, овца, я долго ждать не буду, — донёсся голос Рене. — Свои обноски потом прополощешь.       Когда глаза перестали жутко слезиться, и она вновь смогла чётко видеть, Рене уже мылась чуть поодаль. У той нашлись и шампунь, и мочалка, и гель для душа. Вздохнув, Эрза подняла свалившееся полотенце и вернулась к стирке. Постепенно моечная пустела: некоторые зечки приходили помыться, другие быстро постирали вещи и ушли развешивать бельё в соседней комнате. Остались в основном те, кому, как и ей, всучили чужое бельё. Хотя, возможно, некоторые брались за чужую стирку за вознаграждение.       Когда Эрза закончила с принесённой Рене формой, тоже вышла в соседнюю комнату, развесить уже постиранное и чуть передохнуть. На железных крючках были натянуты в ряд верёвки, в большой корзине россыпью лежали разноцветные прищепки. Развесив своё постельное бельё, Эрза принялась за чужую форму. Когда она вернулась закончить стирку, в моечной осталось всего несколько зечек. Все они занимались стиркой. Эрза вернулась к своему тазу и сменила воду.       В дверях показалась высокая незнакомая ей женщина. Окинув присутствующих взглядом, та зашла внутрь. Навстречу ей прошла другая с вещами в руках. На миг она задержалась рядом и, как показалась Эрзе, что-то передала вошедшей. Как только они разминулись, высокая зечка быстро пересекла моечную и, размахнувшись, ударила одну из женщин.       Раздавшийся крик эхом отдался от стен. Эрза дёрнулась от неожиданности. Женщина повалилась на пол, задев рукой таз. В разлившейся по полу воде красными разводами обозначилась кровь.       — Королева передаёт: «поручения нужно выполнять в точности и в срок», — отчётливо произнесла напавшая и швырнула на пол острый заточенный крепёжный болт. В дверях появились надзиратели, прибежавшие на крик. Двое из них с трудом скрутили преступницу, что брыкалась и вырывалась, и вывели прочь.       — У меня и так пожизненное, какого хрена ты мне сделаешь? Нихрена ты мне не сделаешь, мудак! — донеслось из коридора.       Двое других вынесли раненую. Они взяли ту под руки и за ноги, не потрудившись ни завернуть в полотенце, ни даже остановить кровь. Женщина потеряла сознание ещё до их прихода. Зашедшая следом надзирательница окинула моечную взглядом. Она опустилась на корточки и подняла заточенный болт с пола.       — Кто пронёс и передал заточку? — поинтересовалась та.       — Эта, — раздался голос Рене. Та стояла в дверях, ведущих в соседнюю комнату, и указывала на неё.       — Я отошла покурить к окну и отчётливо всё видела.       — Это неправда! — возмутилась Эрза. — Я видела ту заключённую, она вышла вешать бельё и...       — Довольно! — прервала надзирательница. — Надевай, — велела та, указав на её форму. Эрза достала из таза мокрые штаны и майку и надела их.       — А теперь пошла, — велела надзирательница.       — Но это действительно не я, — предприняла она ещё одну попытку.       — Это трогательно, что ты хочешь справедливости, но мне нужно кого-то наказать, и это будешь ты. Ещё слово, и я тебя уже ударю.       Осознав тщетность попыток убедить ту в своей невиновности, она послушно пошла вперёд. Промокшая одежда прилипла к телу. Когда они подошли к уже знакомому карцеру, её уже била крупная дрожь. Босые ноги онемели. Она едва чувствовала пальцы.       — Заходи, — велела надзирательница, открыв дверь.       Эрза переступила порог. Захлопнулась дверь за спиной, и всё вокруг погрузилось во мрак. Какое-то время она ходила кругами. Когда ноги настолько замёрзли, что стопы перестали чувствоваться, она села на пол. Прилипшая к телу мокрая одежда, казалось, взялась корочкой льда. Зубы стучали, а тело сотрясала дрожь. Растирая немеющие ладони друг о друга, Эрза мысленно напевала песенку. Слов она не помнила, только мотив.       — Лучше тебе здесь, чем дома, малышка? — донёсся знакомый шёпот отчима из темноты. Эрза зажмурилась и прикусила губу.       — Это того стоило? Я ведь был ласков с тобой, ласточка. От тихого смеха она дёрнулась. Напряжённую спину свело.       — Это не настоящее, — тихо прошептала она. — Тебе всё только кажется.       — Не настоящее? — рассмеялась темнота. — Ой ли, ласточка, куда уж реальнее? Глупая-глупая птичка. Дома было тепло и уютно, а здесь ты замёрзнешь насмерть.       — Не настоящее, не взаправду, только кажется, — шептала Эрза по кругу, раскачиваясь взад-вперёд. Замёрзшие мышцы сводило. Из прокушенной губы по подбородку струилась кровь.       — Всё закончится, — прошептала Эрза.       — Ты только не включай свет, — отозвалась темнота, и раздался звенящий хохот.       На этот раз её выпустили быстрее, или Эрзе так только показалось. Её отвели сразу в камеру, не потрудившись выдать сухой формы. Эйвелин встретила её изучающим взглядом и молчала, пока надзиратель не скрылся из виду. Потом та достала из-под подушки комплект сухой формы и белья и протянула ей.       — Скажи, за что ты сидишь? — поинтересовалась та, глядя, как Эрза переодевается.       — Убила отчима.       — Наверняка он был той ещё мразью, — вздохнула Эйвелин. — Не похожа ты на плохого человека. Тебя сурово наказали.       — Думаю, дело шло по статье убийство полицейского, — Эрза забралась на верхнюю койку и спряталась под одеяло.       — Это многое объясняет, — хмыкнула та. Она вытряхнула из пакетика белые куриные ножки и сложила те в углу у унитаза.       — Жанни пропала, — пожаловалась Эйвелин, заметив, что она наблюдает. — Надеюсь, придёт полакомиться.       — Непременно, — сказала Эрза и накрылась с головой. — Не переживай.        — Ты многим не нравишься.       — Мой отец тоже был полицейским.       — Вот как. Ты и правда в неудачной тюрьме оказалась. Кто-то из друзей твоего отчима явно постарался. Эта тюрьма — одна из худших, что я видела. Я уже не первый раз сижу.       — На швейном производстве тяжело, остальное ещё терпимо, — сказала Эрза.       — Да, слышала швейный цех — худшая здесь работа, а смотрители просто звери.       — А есть и другая работа?       — Разумеется, — ответила Эйвелин. — Есть художественная мастерская, а я плету корзины.       — И как туда попасть? — поинтересовалась Эрза, выглянув из-под одеяла.       — Деньги. В тюрьме всё покупается: продукты, комфорт, место на хорошей работе, отношение. Чем больше заплатишь директору и надзирателям, тем проще будет сидеть.       — Вот как, — вздохнула Эрза. — Спасибо за форму. Наверное, это тоже было не бесплатно.       — Пустяки, — отмахнулась Эйвелин, — я люблю помогать, если есть возможность. Поспи лучше, а то утром в цеху норму не сделаешь.       Эрза умудрилась уснуть так крепко, что едва не проспала завтрак. Надзиратель ткнул её дубинкой в бок и велел подняться, когда остальные уже спустились в столовую. Она отстояла очередь и, получив свою порцию, села на привычное место. Аппетита не было, несмотря на то, что она не ела сутки. Стопы мучительно сводило, болела голова. Чуть поодаль за стол села та самая женщина, что сутки назад передала заточку в моечной. Эрза напряжённо рассматривала свою тарелку, сделав вид, что не узнала.       — Спасибо, что не сдала меня, — негромко произнесла заключённая. — Ко мне можно обращаться Матильда. Я теперь тебе вроде как должна, поэтому расскажу тебе о твоей сокамернице. Ешь и не смотри в мою сторону. Эрза едва заметно кивнула и продолжила хлебать суп.       — Эйвелин сидит уже не первый раз и не в первой тюрьме. Изначально её посадили за хранение наркотиков. Не знаю уж, употребляла ли она, но вполне возможно. А сейчас она сидит за убийство ребёнка. Своего ребёнка.       Эрза вздрогнула и скосила взгляд. Матильда ковыряла вилкой в салате, перекатывая с одной стороны тарелки на другую кусочек огурца.       — Пока она сидела в прошлый раз, её любимая кошка померла. Не знаю, сама, или кто-то отравил, не в этом суть. Её сын сделал из кошки чучело, чтобы Эйвелин по возвращении увидела, как той оказалось сложно её дождаться. Разумеется, он и себя подразумевал. Когда же Эйвелин вернулась домой и увидела, что стало с кошкой, она пришла в бешенство. Они поругались с сыном, а потом она схватила статуэтку и ударила его по голове. И попала ему в висок. Её сын умер ещё до того, как приехала скорая. Но сама Эйвелин, похоже, тронулась раньше. Она не помнит произошедшего и считает, что сидит за хранение наркоты.       Если не хочешь проблем, не вздумай сказать ей, что никакой кошки у неё давно нет. Слышала, одну из своих сокамерниц она покалечила, сломав ей обе руки. И ещё, — помолчав, добавила Матильда, — если хочешь выйти из тюрьмы живой, выполняй поручения королевы.       — Кто такая королева? — шёпотом поинтересовалась Эрза. — И что за поручения такие? Та заключённая, что пришла в моечную за заточкой, тоже говорила о королеве.       — Тише, — шикнула Матильда, ниже склонившись над тарелками. — Королева — эта игра.       — Игра?       — Раз в три дня кому-то дают поручение. Если справишься и не попадёшься, получаешь баллы и приз. Это может быть что угодно: от пачки сигарет до выходного дня на воле. Чем больше баллов, тем меньше шанс, что следующее поручение выпадет тебе не скоро. Если справишься, но попадёшься, всё равно получаешь баллы, приз скромнее и наказание от надзирателей, само собой. Если не справишься, шанс, что следующее поручение снова твоё, очень велик. Если же проигнорируешь, в лучшем случае попадёшь в лазарет, в худшем — смерть.       — Что за дикая игра такая? — сжав крепче ложку, прошептала Эрза.       — В этой тюрьме уже давно проводится эта дикая игра, в ней задействованы надзиратели и начальство. Никто не поможет избежать поручений королевы. Даже если заплатишь, нет никаких гарантий. Все в игре. И поручение может быть хуже, чем наказание за него.       — Например? — взглянув краем глаза на Матильду, спросила Эрза.       — Например, убить кого-нибудь или устроить побег. Я достаточно тебе рассказала, мы в расчёте, — та подхватила поднос, поднялась и ушла прежде, чем она успела ещё что-то спросить.       Сидя в цеху, она размышляла обо всём услышанном. Она пробыла здесь недолго и даже не подозревала, какие ещё безумства могут свалиться ей на голову. Игра королевы, сумасшедшая сокамерница, издёвки и подставы Рене, подкупленные надзиратели, которые не встанут на защиту в случае чего.       — Ты, поднимайся, — велел смотритель.       Эрза настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как тот подошёл. Она подскочила со стула, осознав, что уже несколько минут сидит без дела, и приготовилась к удару.       — На выход, тебя там ждут.       Недоумевая, кому и зачем она могла понадобиться, Эрза направилась к двери. Её отвели к кабинету старшего надзирателя. Постучав, сопровождающий дождался негромкого «войдите» и толкнул её в комнату.       Эрза осмотрелась, когда дверь за спиной захлопнулась. На мягком кресле стопкой лежала одежда. Старший надзиратель сидел за столом и подписывал бумаги. Даже в таком положении было видно, что это высокий широкоплечий мужчина.       — Присаживайся, — предложил тот, подняв на неё взгляд.       — Я постою, — негромко сказала Эрза.       — Как знаешь, — пожал плечами тот. — Моя дочь немного младше тебя, но думаю, её одежда вполне придётся тебе по размеру.       — Мне ничего такого не нужно.       — А что нужно? — рассматривая её в упор, поинтересовался тот. — Сигареты? Шампунь? Выпивка? Прокладки?       — Я не совсем понимаю…       — Отсосёшь за что? — недовольно проворчал старший надзиратель. — Хватит цену себе набивать и дуру строить.       — Я не хочу в подобном участвовать, — сделав шаг назад, ответила Эрза. — Мне ничего не нужно. Я хочу вернуться в камеру.       — Шлюха с принципами. Говори уже свою цену, у меня нет времени с тобой тут болтать, — тот поднялся и вышел из-за стола, расстёгивая ремень.       — Найдите другую зечку, что будет изображать вашу дочку, берущую в…       Договорить она не успела: старший надзиратель с размаху ударил её по лицу. Рот наполнился слюной с привкусом крови. Лицо онемело и отдалось болью. Эрза попятилась и, споткнувшись о край ковра, свалилась на пол.       — Тупая мразь! — рявкнул старший надзиратель и пнул её под рёбра. Она свернулась в клубок, хватая ртом воздух. От боли в глазах потемнело.       — Поговори мне тут, безмозглая подстилка! — следующий пинок пришёлся по спине. Эрза зажмурилась и закрыла руками голову, опасаясь, что следующий удар будет туда.       — Будешь думать впредь, что вылетает из твоей грязной пасти, шлюха! — не унимался старший надзиратель.       Вероятно решив, что пинков будет недостаточно, тот взял резиновую дубинку и бил, куда придётся. Эрза вздрагивала и вскрикивала, но никто не спешил прийти на помощь. Она старательно закрывала голову, но удары по спине и бокам выходили не менее болезненными. Когда старший надзиратель выдохся и вернулся за свой стол, кто-то открыл дверь.       — Вынесите этот мусор отсюда!       Перед глазами плыло, и Эрза не видела, кто вошёл в кабинет. Всё тело болело. Трудно было даже вздохнуть, стоять и идти она, разумеется, не могла. Некто подхватил её под руки и выволок в коридор. Она потеряла сознание раньше, чем дверь закрылась.       Хлопнула форточка, и Эрза резко села на кровати. Сон был настолько реалистичным, что она ещё ощущала солоноватый привкус во рту. Она задрала майку, чтобы убедиться, что на рёбрах нет синяков. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, она попыталась успокоиться.       — Сон. Просто сон.       Телефон на тумбочке пиликнул. Недоумевая, кто и что мог бы ей написать посреди ночи, Эрза взглянула на экран. Сообщение было коротким: «Надеюсь, ты обо мне не забыла?» К тому прилагалась фотография. Ни номера, ни имени отправителя не было. Сообщение явно отправили через какой-то сервис. Она открыла файл.       Фото было сделано в центральном парке на могиле мечей. У одного из бронзовых клинков сидела обнажённая девушка. Та держалась за рукоять посиневшими от холода пальцами. Красные волосы почти закрывали лицо. Шов стягивал бледную кожу на груди и животе. Из-под волос торчали белые сколы костей на манер рогов. Рассыпанный вокруг снег был багровым от крови.