Universal Constant

Бездумно прокручивая Netflix, я жду, когда Джису вернется из ванной. Мы только что поужинали и поговорили, скорее всего, обо всем, что мы пропустили в жизни друг друга за последние несколько месяцев. Ну, обо всем, если не считать того, что произошло между ней и Сухо. Совершенно очевидно, что она все еще не хочет говорить об этом, и я не заставляла и не буду заставлять ее. — Итак, что мы будем смотреть? — Спрашиваю я, как только она занимает другой конец дивана. Я думаю о чем угодно, только не о романтике, учитывая ситуацию, в которой она оказалась, но потом она удивляет меня, называя «Вечное сияние чистого разума». Горько-сладкий романтический фильм, но все же романтический фильм? Я, возможно, вопросительно приподняла бровь. — Ты слышала, что я сказала. Просто включай, — Она беззаботно хихикает, так что я просто отбрасываю свое недоверие и делаю, что мне говорят. Кроме того, это один из моих любимых фильмов, так что возражений нет. Однако, я обнаружила, что отвлеклась. Я продолжаю украдкой поглядывать на Джису, но она просто кажется обычной, очень очарованной фильмом… как будто она ничего не переживает. Она могла бы одурачить меня, если бы только буквально не плакала раньше. Честно говоря, эта новость до сих пор не дошла до меня. Они вместе уже больше четырех лет. Что же могло пойти не так? Думая об ответе, который не приходит, мои тяжелые веки опускаются, и я чувствую, что поддаюсь усталости, накопившейся за всю неделю. — Интересно… — Говорит Джису, и это будит меня. Ее голос звучит совсем рядом с моим ухом, и я понимаю, что она придвинулась ближе, — Ты бы сделала то же самое? — А? — Это единственный ответ, который я могу дать, когда мой разум все еще оживает после сна, чтобы действительно понять, о чем она спрашивает. Я улучаю момент, чтобы прогнать сон из головы, замечая титры, бегущие по экрану телевизора. — Отлично, я проспала весь фильм, — Стону я. — Не то, чтобы ты не видела его раньше, — Хихикает Джису и придвигается еще ближе, опираясь на мое плечо, — Я не хотела тебя будить. Извини. — Все в порядке, — Зеваю я. Ее волосы щекочут мне нос, когда я прижимаюсь щекой к ее голове, — О чем ты спрашивала? — Я имею в виду, если бы «Лакуна Инкорпорейтед» существовала и у тебя была возможность стереть воспоминания о человеке, которого ты любишь, потому что ты не можешь справиться с болью? О человеке, который разбил тебе сердце. — О человеке, который разбил мне сердце, — Задумчиво говорю я. Она спрашивает, не хочу ли я забыть о ней. Я никогда не думала об этом, и теперь, когда она заставила меня, я понимаю, что, возможно, часть меня хочет легкого выхода, потому что, честно говоря, я просто одна большая катастрофа внутри. Я имею в виду буквально несколько часов назад, я осуждала то, как она находится в моем личном пространстве, но теперь я купаюсь в таком совершенстве, как она. — Возможно. Я слышу, как она резко и прерывисто дышит. Я делаю то же самое, когда иногда пытаюсь уменьшить боль в груди. Ей больно больше, чем она хочет показать, и это подтверждение. — Может быть, и я тоже. Джису на мгновение замолкает и вздыхает. — Ты же знаешь, как я его люблю. Я была самой счастливой девушкой, когда он сделал мне предложение, но все… Просто пошло под откос. — Но я думала, что вы… Разве вы не были заняты подготовкой к свадьбе? Смех, вырвавшийся у нее, был не менее мрачным. — Не мы, а я. Я бы хотела, чтобы он хоть немного заботился обо мне. Ему просто неинтересно. Когда я спрашиваю его о вещах, он говорит мне просто выбрать то, что я хочу, как будто я ему только мешаю. Это наша свадьба, и это ужасно, что в его теле нет ни одной клеточки, которая бы заботилась о ней. Я не прошу слишком многого. Я просто хотела быть хотя бы одним из его приоритетов. — А ты разве нет? Я имею в виду, один из его приоритетов? — Спрашиваю я, и она снова качает головой. И я не могу в это поверить. И все это время я думала, что она живет своей лучшей жизнью. Она никогда не упоминала об этом в своих сообщениях, — Может, он просто занят? Разве ты не говорила, что он трудоголик? И что ты действительно восхищалась этим в нем? — Да, но раньше я не думала, что это проблема, потому что я тоже была занята учебой. Мы оба были заняты своими делами. Я имею в виду, что я тоже занята работой, но я все еще нахожу время. На самом деле, в его роли буквально нет никаких усилий во всем. И не только свадебные дела, — Она тяжело вздыхает, — Наверное, я просто никогда по-настоящему не замечала, как далеки были наши отношения и как я, вероятно, не была его приоритетом даже тогда… Я киваю. Это действительно имеет смысл. Вот почему я не хотела, чтобы она отменила свои планы с Сухо, когда мы с Джой расстались, потому что они почти не разговаривают и не общаются. — Да, я даже не скрывала, что мне это кажется странным, но ты всегда говорила, что все в порядке, потому что любишь его. — Тогда ты называла меня тупой сукой, — Я снова киваю, и она хихикает, — Но разве мы все не делаем глупостей ради любви? — Я думаю… — О, разве я этого не знаю? — Да, наверное, так оно и есть. Она покидает мое уютное плечо и крепко обнимает свои ноги, ее подбородок упирается в колени — все сжалось, как будто она запирает себя от всего, что причиняет боль. Это такое душераздирающее зрелище. Она сильная женщина, и вид ее такой хрупкой ломает меня. — Это было нормально, потому что я думала, что это будет для нашего будущего, но теперь я не могу видеть себя в будущем, живя счастливой жизнью с ним больше. Я просто… там, — Она вздрагивает, и я сжимаю кулак. Насколько ужасна мысль о том, что у нее будет будущее с ним, чтобы заставить ее содрогнуться? — У меня такое чувство, что я его больше не знаю. В основном он остается в больнице. Он почти не бывает дома, и когда он там, он почти не обращает на меня внимания, и каким-то образом он заставляет меня поверить, что это моя вина. Я позволила ему извести меня, потому что я глупа и люблю его. Я старалась быть как можно более понимающей, терпимой и пассивной, но… — Но ты всего лишь человек, — Заканчиваю я ее фразу, когда она явно не может подобрать нужные слова. Джису кивает: — Итак, мы ссорились и оказались в худшей из всех ссор сегодня утром только потому, что я сказала, что скучаю по нему. Он сказал мне, что я становлюсь слишком нуждающейся, плаксивой и требовательной. Он уже говорил мне тонны дерьма раньше, но на этот раз меня поразило, когда он сказал, что я не та женщина, которой он делал предложение; что я была не той, кем он меня считал; что он ошибся. Как будто я была ошибкой… — Ты? Ошибка? Ты? Я сжимаю челюсти и скриплю зубами, когда горечь душит меня. Я испытываю отвращение к тому, как гниет мир. Как… Как он может относиться к кому-то, о ком я могу только мечтать, как к чистому мусору, когда быть любимым ею — это привилегия, которой я не могу обладать, и он просто… он просто принял ее как должное. Это так несправедливо. — Он пиздецки тупой. — Я знаю. Я месяцами держала язык за зубами, пока больше не смогла, я начала вырываться и обзывать его, и, возможно, задела его за живое, потому что он поднял на меня руку. Все мое тело напрягается: — Он ударил… — Нет, он сдержался, — Джису качает головой, — Но я видела, что он хочет причинить мне боль. — Черт, — Я провожу рукой по лицу. Я не позволю этому случиться, если он хотя бы коснется пряди ее волос. — Так что, это была последняя капля. Я не буду ждать, пока он это сделает, потому что я знаю, что он сделает, — Джису крепче обхватывает ноги, и ее дыхание становится неустойчивым. Она может и не признаваться в этом, но я знаю, что она была напугана до смерти, — Я закрыла глаза на такое количество красных флагов, когда он наконец показал свое истинное лицо. Я думаю, это правда, что вы никогда по-настоящему не знаете кого-то, пока не живете с ним. Я держу рот на замке не потому, что не хочу, а потому, что не знаю, что еще сказать. — Я надеялась, что когда-нибудь все наладится, но этого не случилось. С каждым днем мне становилось все хуже, и я никому не могла рассказать об этом, потому что была слишком горда, чтобы признаться в этом самой себе… а тем более кому-то другому, — Она кусает дрожащие губы, сжимая кулаки, — Я не могу… Я никогда в жизни не чувствовала себя такой грустной, жалкой и одинокой, как в те месяцы, когда жила с ним, и я не знаю, что делать дальше. Мне нужно было выбраться оттуда. Мне нужно было избавиться от него. Непреодолимая боль и беспомощность, которые я слышу в ее голосе, действуют как стимул для моей руки, чтобы рефлекторно притянуть ее к своей груди, но она чувствует себя такой скованной в моих объятиях, как будто я держусь за самые толстые стены, которые у нее не было выбора, кроме как построить вокруг себя, чтобы сохранить свое эмоциональное состояние нетронутым, когда вокруг нее никого не было. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это одной, — Шепчу я со всей искренностью, на которую способна, крепче обнимая ее, — Я должна была тогда быть рядом с тобой, но теперь я здесь… Тебе больше не нужно сдерживаться. Плачь, кричи, ломай мои вещи, мне все равно. Я разделю твою боль. Я здесь. Я не перестаю шептать слова утешения, стуча и проламываясь сквозь ее стены, как сумасшедший человеческий бульдозер, пока… она не рушится безоговорочно. Я держу ее, а она плачет и трясется от страха. Этот уровень боли не может быть просто снят слезами, но он помогает. Я не знаю, как долго она рыдала, но к тому времени, когда она успокоилась, моя футболка полностью промокла. Джису покидает место на моей груди. Ее глаза так опухли, что она едва может их открыть. Последствия ее нервного срыва буквально создали беспорядок, поэтому я вытираю ее слезы, ее сопли, каждую жидкость, прилипшую к ее лицу, прочь. — Прекрати, это отвратительно, — Слабо ворчит она, хватая меня за руку. Я как-то странно смотрю на нее, забираю свои руки из ее рук и все равно продолжаю вытирать ее. — Я слышала, как ты пукаешь. Я чувствовала твое утреннее дыхание. Я видела, как ты ковыряешь в носу и кидаешься в меня козявкой… Думаешь, мне не безразличны твои сопли? Пожалуйста. Она смеется, потом вздыхает, просто смотрит на меня, пока я делаю то, что делаю: — Что ты так смотришь? — С любопытством спрашиваю я. — Заведи себе девушку. Я только посмеиваюсь над ее хаотичностью: — Тогда будь моей девушкой. — Ха-ха, уморительно, — Она закатывает глаза, прислонившись к дивану, и я провожаю ее взглядом, — Я говорю серьезно. — А кто сказал, что я шучу? Джису хлопает меня по руке, и я не могу удержаться от смеха. Я приготовлю для нее цветочную дорожку, а в конце ее буду ждать я, с кольцами и обещаниями самой настоящей любви, и она все равно будет думать, что я шучу. Просто так оно и есть. — Прошло уже сколько? Год после Джой? Почему у тебя нет девушки? — Милая, — Усмехаюсь я, — Какое это имеет значение? Она буквально только что плакала, как, черт возьми, мы вообще ввязались в этот разговор? Это то, о чем я не хочу говорить, но у Джису есть другие планы, и она тянет меня назад, когда я пытаюсь убежать, поэтому я тоже прислоняюсь к дивану. Боже, иногда она может быть очень раздражающей. — Ты милая, заботливая и великолепная. Ты заслуживаешь быть с тем, кто тебя любит. Я смотрю в потолок; из моего горла вырывается глухой смешок. По-видимому, этого недостаточно. Проблема в том, что они заслуживают того, чтобы быть с кем-то, кто их тоже любит. — Я прекрасно справляюсь с одиночеством, — Вздыхаю я, встречаясь с ней взглядом, когда вижу боковым зрением, что она смотрит на меня, — Зачем ты вообще об этом заговорила? — По крайней мере, одна из нас должна иметь его… ну, ты знаешь, — Тихо хихикает она, — Счастливый конец, который, как я думала, у нас будет с ним. При этих словах у меня сжимается грудь. Ну, если ты не ответишь мне взаимностью, тогда мы обе обречены. — Боже, иди сюда, — Шепчу я вместо этого, снова притягивая ее к себе. И снова она разражается слезами, но на этот раз это мрачный и тихий плач. Никакого гнева, только чистая боль и одинокое отчаяние. Я не могу винить ее, если она так думает, особенно сейчас, когда рана еще так свежа, но я должна не согласиться, и я знаю, что она должна услышать мое несогласие. — Ты самая прекрасная душа, которую я когда-либо встречала. Это преступление, если ты не получишь такого счастливого конца, не с ним, черт с ним, ты все равно слишком идеальна для него, но с кем-то другим. Кто-то, кто увидит твою ценность и полюбит тебя так же, как ты любишь. — Ты так думаешь? — Я точно знаю, — Заявляю я, целуя ее в макушку, — Любить тебя не так уж трудно. Джису улыбается, когда я отпускаю ее, предлагая ей самую сладкую, успокаивающую улыбку, которую я могу, и хотя я хочу быть той, кто снова вытрет ее слезы, на этот раз я позволяю ей сделать это самой. — Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо, — Обещаю я и искренне в это верю. Мои брови приподнимаются, когда Джису просто смотрит на меня любящим взглядом: — Что теперь? Ты слишком долго смотришь. Становится жутковато. — Ничего, извини, — Тихо хихикает она, качая головой, — Я просто подумала о том, что ты всегда знаешь, что сказать. И я знаю, что уже говорила это, но я действительно скучала по тебе… Так, как ты, скорее всего, не представляешь. — Так, как я не представляю? — Спрашиваю я, и мое лицо искажается от смущения. — Да… — Она тянется к моей руке, и я смотрю, как ее изящный пальчик бездумно рисует круги на моей ладони, ожидая, что она снова заговорит, — Тогда, когда он отвергал мои приглашения, ты всегда была рядом, чтобы составить мне компанию, и всегда помогала мне чувствовать себя лучше, так что, наверное, именно из-за тебя я не слишком возражала. Эти последние месяцы, когда тебя не было, и все было так дерьмово, что я поняла, как одиноко без тебя. — Прости, — Это все, что я могла сказать, чувствуя, как чувство вины наполняет мои вены. — Перестань извиняться, дурында, — Она переплетает наши пальцы и кладет голову мне на колени, — Я просто пытаюсь сказать, что скучала по нему. Я действительно скучала… Но я всегда замечала, что скучаю по тебе больше. Я скучала по своей лучшей подруге. Я скучала по единственной постоянной «таблетке счастья», которая у меня есть. — Я тебе что, клоун какой-то? — Спрашиваю я со смехом, и она игриво хлопает меня по колену другой рукой. — Тебя убьет серьезность хотя бы на секунду? — Ладно, шутки в сторону, — Улыбаюсь я, мимолетно, но многообещающе, — Ты больше никогда меня не потеряешь. — Хорошо, потому что на самом деле это длилось не так уж долго, если подумать, но расставание с тобой было ужасным, — Сонно ворчит Джису. Я даже не замечаю, что провожу пальцами по ее волосам (думаю, они все еще кажутся мне естественными, эти мельчайшие нюансы), пока она не вздыхает: — Ты хочешь остаться на ночь? — Ну, насчет этого… — Зевает Джису. — Да? — Могу я остаться здесь, пока не найду себе жилье?