Так говорит Джо

Но все идет своим чередом. Эмма возвращается к Джо. Как преступник возвращается на место преступления. Почему? Она не может себе до конца объяснить. Ее не ждет благополучная и счастливая жизнь, нет, в лучшем случае — жизнь ее мамы, в худшем, что ж, в худшем, она, наверное убьет себя еще до двадцати. Но Эмма выбирает третий путь. Она возвращается к Джо. И, о, она не жалеет. Никогда не жалеет, как бы ни было тяжело. При любой возможности она едет к нему, у нее даже есть ритуальная песня для этих путешествий (Bauhaus, Slice of life, конечно, это ее песня о Джо). Она слушает песню по кругу, снова и снова, пока она не начинает звучать в голове сама по себе. Как бы ей хотелось, чтобы Джо мог ее послушать. Вместо этого Джо рассказывает ей о своих любимых песнях. Книгах. Фильмах. Местах. Эмма познает Джо, пьет Джо. Джо всегда нежен и терпелив, всегда улыбается, у него всегда есть для Эммы ласковое слово или совет, он может поддержать разговор на любую тему. Эмма читала о таком, кажется, это называется "маска нормальности". Эмма так старается не обманываться насчет него, но обманывается все равно. Она ловит себя на том, что хочет каждое событие в своей жизни рассказать Джо, хочет услышать его реакцию. Они пишут друг другу длинные-длинные письма, и Джо никогда ничего не забывает, он очень внимателен, он все помнит и во всем готов ей помочь. Никому прежде еще не было интересно, что чувствует Эмма, когда смотрит на старые мамины фотографии или режет палец, пытаясь нашинковать морковь. Джо интересно, из чего Эмма состоит, он раскладывает ее на части и вытаскивает то, что ему нужно. Он обстоятелен. В конце концов, песня, которую Эмма слушает то и дело, меняется, теперь это I'm Sticking With You. Я прилипла к тебе, потому что я сделана из клея, что бы ты ни делал, я буду делать это тоже. Это Джо советует ей послушать Velvet Underground. Джо такой теплый, это сложно объяснить: и притворно, и нет, будто бы одновременно. Так кошка может быть нежной и ласковой, но она остается хищником. И в любой момент она может оцарапать или укусить. Или бешеные животные, однажды к ним с мамой вышла больная лиса, и она казалась такой доброй, такой ручной. У Джо не течет изо рта пена, обманывать ему легче, чем зараженному животному. Да, пожалуй, про бешенство вышла хорошая метафора. Эмме она нравится. И Эмму она пугает. То же самое и с Джо. Но постепенно страх уходит, Джо усыпляет ту ее часть, которая молит Эмму: остановись, еще не поздно. Джо всегда рядом. Он так и пишет ей: прошу тебя, Эмма, не думай о том, что я далеко, представь, что я рядом с тобой, и мы разговариваем. Он пишет ей: пожалуйста, будь сильной и умной девочкой, и ничего не бойся. А Эмма многого боится. Джо знает все ее глупые страхи и развеивает их один за одним. Не нужно ничего стесняться. Не нужно ничего бояться. И Эмма в действительности меньше нервничает, меньше плачет, меньше стесняется и боится. Джо говорит ей, что она идеальна. И что она способна на многое. Эмма начинает в это верить. Однажды на свидании Эмма спрашивает его: — Тогда, в книжном магазине, от тебя пахло чем-то таким дымным и сладким. Такой ладановый запах, да, очень яркий. Призрак его Эмма чувствует всякий раз, когда вспоминает о Джо. — Я хочу пахнуть так же, — говорит Эмма. У аромата ироничное название — "Каннибал", ироничное дважды, потому что человеческое мясо Джо не понравилось. Этот парфюм стоит очень дорого, у Эммы нет таких денег. Она говорит: — Я накоплю. Джо говорит: — Укради. Он чуть склоняет голову набок, глаза блестят. — В этом нет ничего сложного. Зато ты получишь то, что хочешь, тогда, когда хочешь. Самое важное, если вдуматься, правда? Эмма зачарованно кивает. А Джо вдруг подается вперед и говорит: — А еще, Эмма, у тебя такие красивые глаза. Я тебе это уже говорил. Постригись, пожалуйста. Чем короче, тем лучше. Он поднимает руку и совершает это маленькое бессмысленное движение, будто убирает прядь волос с ее лба. Это невозможно, между ними стекло, но Эмма будто чувствует его прикосновение. Джо говорит: — Хорошо? Эмма кивает снова. Воровать не сложно. Джо всему ее учит. — В подростковом возрасте, — говорит он. — У меня была некоторая зависимость от воровства. Сложно остановиться, когда ощущаешь в себе возможность получить то, что тебе нужно, даром. Почти не прилагая усилий. Да, воровство дает иллюзию контроля над своей жизнью. То, что Эмме нужно. Через неделю она выносит из бутика заветный флакончик с янтарной жидкостью внутри. Он кажется ей таким совершенным. Эмма тут же брызгается ароматной жидкостью, ощущая запах Джо, а потом идет в парикмахерскую. Дрожь в руках утихает только часа через четыре. И Эмме все кажется, что сейчас ее схватят полицейские, схватят и будут долго смеяться над тем, что такая дурнушка украла бутылек с таким роскошным ароматом. Да, дрожь в руках утихает через четыре часа, точно. А через шесть часов Эмме снова хочется что-нибудь украсть. У нее есть чувство, что она может получить все, что угодно. Дома Эмма долго рассматривает себя в зеркало — ей очень нравится то, что она видит. Такая хрупкая, беззащитная шея. Такие короткие рыжие волосы. Эмма обхватывает руками свою шею. Может, именно это понравилось Джо, именно так он представил себе Эмму? Впрочем, у нее и вправду красивые глаза. — Эмма, — говорит мама. — От тебя пахнет мужским одеколоном, и ты так ужасно постриглась, выглядишь, как пиздолизка. Эмма говорит: — Зато не как старая шмара. Тут-то мама кидается за ней. Эмма хлопает дверью в своей комнате и прижимается к ней спиной. — А ну открой, неблагодарная сука! Я тебя так отделаю! Эмма тяжело дышит и с удивлением осознает, что у нее достаточно сил, чтобы удержать дверь. Наконец, мама успокаивается. Эмма ложится в кровать и снова наносит на себя парфюм Джо. Все хорошо. Не хватает лишь одного — сладковатого запаха его собственной кожи. А так — вполне можно представить, что Джо рядом. В следующий раз, когда они видятся в живую, Эмма говорит: — Ну как тебе, Джо? Мама говорит, я похожа на мальчика или на лесбиянку. Джо вздыхает: — Мама тебя не понимает и не поймет. Улыбка на его губах слаще всего на свете. Лучше коричных леденцов. — Мне нравится, тебе идет, Эмма, это красиво. И вдруг он говорит (длинные морщинки в уголках глаз, блестящие белые-белые белки): — Если хочешь, познакомлю тебя с тем, кому ты тоже понравишься. Эмма продолжает улыбаться, но в то же время ей вдруг становится неприятно. — С парнем? — спрашивает она. — Ты хочешь нас свести? Джо улавливает малейшую перемену в ее настроении. Он шутливо, беззащитно, наивно склоняет к ней голову. — Вы друг другу понравитесь. — Не знаю, — отвечает Эмма. Ей не хочется никакого парня, ей странно и обидно. Она отводит взгляд, но чувствует, как смотрит на нее Джо. — Я ценю твои визиты, — говорит он. — Они для меня много значат. Просто я думаю, что тебе нужны друзья. Гулять, веселиться, правда? Разве это плохо? Звучит хорошо. Не об этом ли мечтала Эмма всю жизнь? Друзья, веселье. То, чего у нее никогда не было. И она думала, что не будет. Эмма смеется, и Джо смеется тоже. А потом он называет ей время и место. Все уже решено без них, без нее и без Джейкоба. Он подходит к ней в ресторане, который выбрал Джо, тогда, когда сказал ему Джо, не опоздав ни на минуту (это Эмма пришла раньше). Джейкоб говорит: — Джо сказал, что ты — мой типаж. Эмма растеряна. Джейкоб очень красив, но он вовсе не похож на Джо. Джейкоб выглядит как капитан футбольной команды: милый, симпатичный, с большими светлыми глазами и сияющей, белозубой улыбкой. С таким только поселиться в домике за белым штакетником и растить троих детишек примерными гражданами. На нем брендовая рубашка, а на Эмме — платье из секонд-хенда. Такие как Джейкоб смеялись над Эммой в школе, и ей не кажется, будто что-то изменилось. — Какой типаж? — спрашивает она. — Особенный, — отвечает Джейкоб. И Эмме так странно, и она улыбается. Эмма нравится этому мальчику — видно по его глазам. Ей это приятно. Джейкоб говорит: — Заказывай, что хочешь, не стесняйся. Эмма и не стесняется. Джо говорил не стесняться. В итоге, Эмма заказывает спагетти, и думает, что это будто бы в старом мультике — "Леди и Бродяга". Джейкоб ест стейк с кровью. Должно быть, так он кажется себе мужественнее. Джейкоб спортсмен, и он не пьет. Эмма пьет — для храбрости. Некоторое время они посматривают друг на друга и молчат. Как-никак, у Эммы первое свидание, и ей все странно. Вдруг Джейкоб спрашивает: — Кто твой любимый серийный убийца? Эмма теряется. Она не очень-то увлекается серийными убийцами. — Джо Кэрролл, — отвечает она. — А мой — Дэвид Берковиц, — Джейкоб смеется. — Потому что я еврей. И мы похожи. Представь себе похудевшего и подкачанного Берковица. Это я! — О, — говорит Эмма. — Да, точно. Она понятия не имеет, как выглядит Дэвид Берковиц. — А ты часто ходишь к Джо? — Время от времени, — отвечает Джейкоб задумчиво. — Сам не знаю, что меня туда тянет. — Да, — сказала Эмма. — Точно. Такое же ощущение. Как будто засыпаешь и идешь туда во сне. Как лунатик. Джейкоб улыбается очаровательно, как мальчишка. — В первый раз я просто по приколу написал. Хотел что-то доказать родителям. А он мне ответил. Можешь себе представить, как я обалдел? Но я с подросткового возраста всем этим увлекался! Родители Джейкоба — успешные врачи, у него идеальный дом, он единственный и залюбленный ребенок, учится в университете — идеальный мальчик, лучше не бывает. Джо позаботился об Эмме. Забота Джо — вот что Эмма любит в Джейкобе. С самого начала. Вдруг, когда Эмма тянется к вилке, Джейкоб накрывает ее руку своей, теплой, но не горячей. Он совсем не волнуется — ладонь сухая. Наверняка у него был десяток таких, как Эмма. Эмма говорит: — Ты очень милый. И хочет продолжить: — Но я люблю другого. Однако вместо этого говорит: — И я рада, что Джо нас познакомил. Джейкоб правда милый, и, что самое странное, добрый. Он не кажется ей зловещим, может, дело в идеальной улыбке или в этой его очаровательной, щенячьей манере заглядывать ей в глаза, будто прося об одобрении. Он смешной и хороший. Правда-правда. Эмма в первую же ночь соглашается пойти к нему (родители Джейкоба в командировке). У Джейкоба дома все такое сияющее и сверкающее, начищенное до блеска, и сам дом большой и просторный, в нем много книг и никаких полуфабрикатов в хромированном холодильнике. Джейкоб проводит для нее экскурсию, и она вдруг думает: а если он убьет ее и спрячет тело в подвале? Вполне возможно, почему нет? Что если ее убьет не Джо, а кто-то другой, милый, но чужой? Смешная мысль, Эмма ведь не хочет, чтобы Джо ее убил, правда? Эмма узнает о Джейкобе все: он долго носил ужасную пластинку из-за дяди стоматолога, но теперь, конечно, девчонки млеют от его улыбки. У него был лабрадор Шэгги, и Джейкоб не может смириться с тем, что он убежал (хотя, может, родители врут). Он хочет стать хирургом, потому что это круто, и все хирурги немного психопаты. Ему вообще нравятся психопаты. Просто интересно. — А ты — психопат? — спрашивает Эмма. — О да, — говорит Джейкоб, смеясь. И вдруг целует ее. Эмме не то чтобы не приятно. Но никакого таинства в этом нет. Однако, раз так говорит Джо, не надо бояться. И не надо стесняться. Эмма достает из сумочки "Каннибала" и брызгает Джейкобу на волосы. — Ого, хороший аромат, — говорит Джейкоб. — Точно где-то его чувствовал! — Да, — говорит Эмма, приподнимается на цыпочки и целует Джейкоба. — У тебя есть презерватив? Джейкоб у нее первый. Эмме немного больно, но не плохо, не отвратительно. А Джо говорил ей, что заниматься любовью — это участвовать в таинстве. Но никакой тайны нет. Вернее, есть, но совсем другая. Джо — их тайна. Благодаря Джо они оказались в одной постели, а без него — прошли бы мимо, даже не заметив друг друга. Они с Джейкобом еще долго валяются в постели и болтают. И им здорово, да. Эмма возвращается домой только на следующий день. У мамы выходной, и она залипает перед телевизором с бутылкой джина. — Вернулась, шлюшка? — спрашивает мама, не глядя на нее. А Эмма вдруг понимает, что все еще чувствует себя девственницей. Эмоциональной девственницей, или как там было в "Долине кукол"? Она читала давным-давно. — О, — говорит Джо, когда Эмма все рассказывает ему. — Когда я лишился девственности, мне казалось, что из шкафа должны выпрыгнуть Леви-Стросс с Проппом и осыпать меня цветами в знак прохождения важнейшего этапа инициации. О, Джо, ты впервые познал женщину, и теперь ты принадлежишь этому миру полностью! Опционально можно добавить какой-нибудь этнический хор или пляски шаманов, почему нет? Однако, вместо этого мы пошли есть мороженое. Эмма смеется. — Да, — сказала она. — А мы смотрели ночные новости. Джейкоб сказал, что в них — самые кровавые подробности. Только не говори Джейкобу, что я не... Ну, что я не поняла секс. — Не скажу, — ответил Джо. — Это все между нами. — Но в чем тайна, Джо? Он чуть склонил голову набок. — Станет понятно со временем. И Эмма ждет. Она даже по-своему привязывается к Джейкобу. А потом появляется Пол. Джо говорит: — Будьте с ним поласковей. Он очень травмированный молодой человек. И вот он, Пол. Пол со своими очками и дурацкой прической выглядит как парень из семидесятых, золотой эпохи серийных убийц. Пол любит финики и убивать людей. Он нашел Джо, потому что Пол такой же. Только хмурый, необаятельный и дурацкий. Эмма как-то ненароком сильно задевает его, а потом все идет по нарастающей, в итоге они нравятся друг другу все меньше и меньше. У них такие очаровательные студенческие вечеринки: то читательский клуб, то пьяные игры в правду или действие, то обсуждение способов убийства человека и сокрытия трупа. На одной из таких встреч Эмма узнает, что однажды Джейкоб убил девушку. Тогда она верит, но не до конца. И, когда узнает, что Джейкоб врал — все-таки не удивляется. А вот в то, что убивал Пол, Эмма верит. Как-то сразу. И вот, душно, горит единственная лампа, и они делятся секретами. Пол рассказывает о своем мертвом брате. Его убило током у Пола на глазах, когда Полу было четырнадцать, а брату — шестнадцать. Ужасный несчастный случай. Только вот у Пола не выходил из головы момент смерти брата, он не мог думать ни о чем другом. Смерть поразила его. Ранила. И возбудила. Потом он убил трех девушек. Эмма сказала: — А ты не пробовал убивать мужчин? Тебе логично возбуждаться от мертвых мужчин, раз уж у тебя умер брат, а не сестра. Пол страшно на нее обиделся, будто она назвала его педиком. — Не твое дело, — зашипел он. Эмма засмеялась. — Ну прости, не думала, что задену такого страшного человека, как ты. С ними она чувствовала себя раскованно. Джо научил ее быть смелой, жестокой, не бояться говорить то, что она думает. На Поле и Джейкобе она тренировалась. Эмма разозлила убийцу трех девушек. И ничего с ней не случилось. О, она почувствовала себя очень сильной. Потом появились и другие. У каждого — своя история, общее только одно — Джо. И вот Эмма среди убийц. Их много, а еще больше — скрыто в тени. Эмма начинает понимать, сколько на самом деле у Джо таких фанаток и фанатов, как она. Только вот Эмма еще никого не убила. И, среди убийц, да, ей становится неловко. Кто-то сказал, что грешить всегда легче в компании. Постепенно мысль об убийстве перестает казаться ей такой уж страшной. Ее друзья уже убивали. А Эмма хочет приблизиться к Джо. Джо говорил: ты поняла меня, Эмма. Но не до конца. Теперь Джо говорит: — Твоя мама всю жизнь издевается над тобой, Эмма. Тебе нужно освободиться и идти своей дорогой, какой бы она ни была. Не бойся. — Но как? Тут он улыбается. У Джо есть ответ. На все вопросы — один. Но в Эмме его семечко прорастает долго. Она точно знает, кого хочет убить. Точно знает, зачем. Даже знает, как. Джо подсказывает ей. Как-то раз Джо рассказывает ей историю о матери Нерона, которая, когда Нерон подослал к ней убийц, сказала бить ее мечом во чрево, породившее чудовище. История Эмме очень нравится. — Это сложнее всего, — задумчиво говорит Джо. — Убить свою мать. Способный на это, способен на все. Что тебе кто-либо другой, когда ты способен уничтожить женщину, давшую тебе жизнь? Великое освобождение. Джо говорит: — Не бойся. Эмма говорит: — Но у меня не хватит сил. У меня такие слабые руки. Джо только смеется. Эмме так хочется, чтобы Джо ее обнял, но он за стеклом. Эмма смотрит в его блестящие глаза и слушает, что Джо говорит. — Ты еще не представляешь, на что ты способна. Главное — готовность убить. Она придаст тебе такую силу, в которую ты сама не поверишь. Если ты готова убить, ты сможешь справиться с чем угодно. Я ведь профессор литературы, а не спецназовец, правильно? Но он крепкий и сильный, в хорошей физической форме. И все-таки есть что-то еще. — Человек, точно решивший убить, не сдерживает силу. И ее всегда больше, чем ты ожидаешь. Ты справишься с чем угодно, Эмма. Отказываясь от человеческого, получаешь нечеловеческое могущество. Как в историях о колдовстве. Как в историях о колдовстве. И Эмма убивает свою маму. Она приводит на ужин Джейкоба, и мама смеется над ней. Как же Эмма благодарна маме за это. Ее злой, резкий, визгливый смех заставляет Эмму вонзить нож маме в живот. И в этот момент все исчезает: ее ненависть, ее насмешки, ожоги от сигарет, подушка, прижимающаяся к лицу, пощечины, слезы. Остаются только Эмма и мама. И мама боится ее. И мама не хочет умирать. И мама умирает. А Эмма улыбается. Здесь есть тайна. Вот она — человек жив, и тут он мертв. И все, что было им, ушло. Мертва ее мама. Эмма убила свою маму. Но ненависть Эммы живет. Она улыбается: — Мы сделали это, Джейкоб! У нас получилось! У Джейкоба перепуганное лицо, и это заставляет Эмму улыбнуться шире. Теперь он боится. И Пол испугается тоже. Эмма смотрит на окровавленный нож у себя в руке. И, как хотел Джо, она не боится. Ее охватывает эйфория. Чувство невероятной свободы. А через три часа Эмма уже рыдает, потому что скучает по маме. Нет, нет, она решилась, но слезы все равно льются. Сколько мама оставила ей ожогов? Сколько дала пощечин? Подсчитав все, Эмма чуточку успокаивается. И вдруг начинает плакать снова — уже совсем по другой причине. Никакой жизни, кроме Джо, у нее больше не будет. Никогда-никогда. Все кончено не только с мамой, но и с самой Эммой. Никогда-никогда ничего, кроме Джо. Джо любит обладать людьми, и в этот момент он получает Эмму.