Так говорит Джо

Джо говорит ей, часто и даже во сне, что есть вещи куда большие, чем жизнь. И этих вещей много. Одна из них, конечно, красота. Другая — желание. Третья — смерть. Но есть и еще одна вещь, которая намного больше, чем жизнь, она огромна, как океан, хоть Джо ее и не упоминает. Это слово остается несказанным, но Эмме оно кажется важным. Это любовь. Любовь сильнее жизни и сильнее смерти. Любовь питает красоту, пробуждает желание и побеждает смерть. Эмма любит Джо больше, чем она любит жизнь. И поэтому она справится с чем угодно. Эта мысль ей помогает. Ее любовь больше целого мира. Джо говорит ей тогда, в их последнюю встречу: — Ты справишься, моя милая Эмма, быть не может, чтобы ты не справилась. И Эмма спрашивает: — Потому что я совершенна? Джо отвечает: — Потому что ты совершенна. Я сам выбрал тебя когда-то. — Я готова умереть, — говорит Эмма. — О, я знаю это. Джо вдруг втягивает носом воздух, резко, совершенно по-звериному, мерцает и меркнет все наносное — прекрасно образованный профессор литературы, ласковый учитель, превращается в то самое животное, которое сорвет цепь и прогрызет прутья клетки. — Я это чувствую, — говорит Джо. — Ты готова. И вот, снова, он улыбается, нежно, ласково и очень тепло. — Жизнь, смысл которой в ней самой, не приносит удовлетворения. Человек — единственное существо на Земле, которому необходимо что-то большее, чем жизнь. Каждый из нас старается сотворить нечто прекрасное и важное, то, что спасет нас от мучительного переживания пустоты. Ты, Эмма, больше не пуста. Ты сама сотворишь то, что тебя спасет. А другого спасения нет. Да, Эмму спасет служение, Эмму спасет самоотречение, Эмму спасет хищническая способность Джо отбирать чужие жизни. Не только в этом диком и примитивном, первобытном смысле, где секс и убийство становятся вовсе неразличимы. Джо ведь и ее жизнь отобрал. Эмма принадлежит ему, тело Эммы будет делать то, что он хочет, разум Эммы будет служить его желаниям, и даже сердце подстроится под его ритм. И так случилось со многими и многими. Язык Джо отобрал куда больше жизней, чем его руки. Впрочем, и то и другое в нем — одинаково сильно, зло и безупречно. Джо так нежен с ней в последний раз, когда они видятся, и оставляет ей подарок. Его слова: ты справишься, потому что ты совершенна — они помогают ей, они спасают ее, они хранят ее. И Эмма знает, что сумеет сделать все правильно. Да, она боится, не бояться просто не получается. Но все-таки она знает, что будет жить, потому что она еще не закончила свое важное дело. Когда полиция окружает их, Эмма знает, что выберется. Просто пока не знает, как. Да, они удерживают в заложниках Райана Харди. А кто бы подумал, что им пригодится Меган? Пока, во всяком случае, копы не начнут штурм. Время — главная ценность в их непростой ситуации. Время и смелость. Пол и Джейкоб, что удивительно, трусят одинаково. Они даже не могут связать Райана Харди. Райан Харди, да. Эмма читала его книгу о Джо. Тот самый агент, который когда-то его поймал. Джо он важен, даже необходим, и Эмма не собирается убивать Райана Харди. Он такой, каким Эмма его и представляла: смешной, обаятельный и трагичный. Прекрасный герой для нового романа Джо. Райан Харди смеется над щенятками Джо, но у него есть слабость — он боится призраков. Сам признался — сам виноват. Так он и писал в своей книге, Эмма помнит: "Призраки преследуют меня повсюду. Девушки, которых я не успел спасти, потому что медлил и сомневался, они всегда рядом. Ночью эти мысли отчетливее всего, но и днем они сопровождают меня. В детстве я думал, что призракам обязательно иметь облик, светиться в темноте и греметь кандалами. Но теперь я знаю, что им достаточно поселиться в твоей голове. Они могут оставаться совершенно невидимыми." Трагический, сложный персонаж. Эмма понимает, за что его так ценит Джо. Эмма демонстрирует Райану Харди, что она может сделать с Меган, и он мгновенно усмирен, одомашнен. Но Эмма все равно не удерживается от одного единственного действия — очень простого — она прижимает к груди Райана Харди электрошокер. В нем кардиостимулятор, кусочек железа внутри, сувенир, оставленный Джо. Эмма чувствует невероятную силу, соединяясь Джо в этом простом действии. Однажды Джо ранил Райана Харди, теперь его сердце не способно работать без этой маленькой штучки. А Эмма, что ж, Эмма продолжает удар Джо, нанесенный девять лет назад. И в этом они так близко. А Райан Харди, что ж, глаза его закатываются, он дергается, пальцы конвульсивно сжимаются. А Эмма думает: какое утонченное лицо, да, лицо поэта. Джо большой и сильный, в нем нет изящества, а вот Райан Харди внешне куда ближе к байроническому идеалу. Красивое лицо, красивые бледные губы. Но Эмма может остановиться вовремя, прежде, чем эти губы так симпатично посинеют. Она говорит Полу и Джейкобу: — Свяжите его. Что ж, а дальше все решают три телефонных разговора. Первый ведет с ней Дебора Паркер, во всяком случае, так она представляется. Райан шепчет Эмме: — Поздоровайся. Он хорошо читает людей, как и Джо, и удивительно точно копирует ее мать, которую никогда не видел, и о которой почти ничего не знал. Эмма злится, он выводит ее из себя. Дальше все, как в кино. Эмма говорит: — Убирайтесь, или я убью Меган Ли и возьмусь за Райана Харди. И ей так просто, что даже смешно. Получается круто. Да, она сильная. А Паркер вдруг говорит: — Ты хорошо рисуешь. Эмма вздрагивает. — Что? Глупая Дебора Паркер, что она несет? Или это одна из уловок, она пытается установить контакт? — У тебя дома, на потолке нарисованы женщины. Ленор, Аннабель Ли. Ты — хороший художник. О, конечно, Дебора Паркер тоже рисовала. Дурацкая Дебора Паркер с ее дурацкими уловками. — Я заметила, что их лица, — говорит Паркер. — Похожи на лицо твоей матери. Внутри Эммы все холодеет так сильно, что ей больно. — Так вы переговорщик? Не поможет, леди. Я убила свою мать. Так холодно, что почти уже и не больно. — Я знаю, очень многие люди мечтают об этом. Я сама часто хотела вмазать своей матери. Ты скучаешь по ней. По рисункам видно. Я все время скучаю по маме. Холод сменяется жаром, злость накатывает, как волна. — Ты ни хрена не знаешь! — говорит Эмма и бросает трубку. Потому что это правда. Она ни хрена не знает, не знает, какое это счастье, быть свободной, какое счастье разделаться с тем, что так долго причиняло тебе боль. Эмма вырвала из себя свою маму, с мясом. Да, она скучает. Да, рана болит. Но мамы внутри больше нет. Родерик пишет, что им нужно прервать переписку. Но он обещает связаться с ними еще. Эмма знает, что Родерик их не оставит. Если она доверяет Джо, то доверяет и тому, кто помогает Джо. Так ее научили. Во второй раз она сама звонит Деборе Паркер. — Ты права, — говорит Эмма. — Я скучаю по маме. Дебора Паркер напряжена куда больше, чем нужно. Эмма это чувствует. Эмма — хищница, ее чувства обострены. — В чем дело? Ты звонишь, чтобы это сказать? Ты играешь со мной? — Моя мать была шлюхой, — говорит Эмма. И все такое. И вот Эмма уже снова подросток, которому всегда больно. — Я убила ее, чтобы быть свободной. Она хотела меня изменить, — говорит Эмма. — Да, родители контролируют нас. — Больше нет. Никто не учит меня жить! — Кроме Джо, — говорит Дебора Паркер. Эмма думает: разве это так? Но разве не так? — Ты делаешь все, что хочет Джо. — Я выбрала Джо. Вот он, мой выбор. Мы не выбираем родителей, но можем освободиться от них, что я и сделала! Слова Джо. Они срываются с языка так легко. Никаких больше переговоров. Эмма и не знает, почему она позвонила этой Деборе Паркер, какая это, в сущности, глупость. Мама Эммы — в ее надежно спрятанном тайнике. Она не скучает. Мама Эммы с ней навсегда. Внутри ее маленькой шкатулки она безопасна для Эммы. Но почему-то Эмма плачет. Ей впервые кажется, что она слишком слаба. И, может быть, она по-настоящему понимает, как сумела разрушить свою жизнь, прямо до основания. Откуда бежала, туда и прибежала. Земля круглая, что тут сказать. Третий телефонный разговор Эмма ведет с человеком Родерика. Голос незнакомый, скрипучий, пугающий. Эмме представляется какое-то маленькое, сухонькое существо, живущее в подвале. Что-то вроде мумии из старого фильма. Детские страхи сильны очень долго, иногда — целую жизнь. Голос говорит, что она и Джоуи должны сбежать. Их встретят, им помогут. — Но как же Джейкоб и Пол? — спрашивает Эмма. Существо, цокнув языком, который представляется Эмме очень длинным, отвечает: — В приоритете Джоуи. Возможно, у нас получится им помочь. Возможно. Слово "возможно" звучит таким безнадежным, хотя казалось бы. — Ты должна делать то, что говорят, — скрипит существо. — Ради Джоуи. Ради Джоуи и ради Джо. Но если Эмма уйдет, Пол и Джейкоб окажутся беззащитными. Они — глупые щенятки, а если Джоуи не будет в доме, ФБР попытается взять его штурмом даже несмотря на Райана Харди и Меган Ли. Никто их не пощадит. А помощь придет, это возможно. Но только возможно. А, может быть, никакой помощи не будет. Хуже, чем быть убийцей, быть предательницей. Спорно, но так считал, например, Данте. А Эмма — совершенна, и она справится. Существо говорит ей ждать звонка, ей скажут, когда все будет готово. До последнего Эмма надеется, что найдется другое решение. Может быть, всех их убьют. Это будет справедливо. Трусливая крыса Эмма, ничем не лучше мамы, ничем никого не лучше. Ни хрена не совершенна. А ведь она привыкла к тому, что они вместе. Дети Джо. В этом чувстве единства, общности она нашла первое свое успокоение. А теперь ей нужно было через него переступить. Это сложнее, чем убийство матери. Сложнее всего, что ей приходилось делать. Как же печать Джо, общая для них для всех, как же все дурацкие посиделки, как же ночь, которую они разделили на троих. Но Джо говорит: ты справишься. И Эмма справляется. Она следует плану Родерика в точности. Когда звонит телефон, и ей говорят: пора, Эмма вся дрожит, но быстро с собой справляется. Она говорит Полу и Джейкобу, что все будет хорошо. Она говорит: — Ты должен мне верить, Пол! И сама не понимает, почему злится на него. На них на всех. Глупые, доверчивые. Они здесь умрут. А Эмма умрет где-нибудь в другом месте. Они с Джоуи сбегают, и все как в тумане. Лишь одна мысль ясна и очень остра, что странно. Она появляется, когда Эмма бежит по темному лесу, сжимая руку Джоуи. Сердце заходится, дыхание сбивается, в груди так болит, и в боку — тоже. Но мысль очень ясная, будто ее вложили Эмме в голову. Джоуи так запутался. Бедный малыш уже ничего не понимает. И Эмма — его единственная константа в мире, где незнакомые люди все время делают страшные вещи. Он запутался и устал. Эмме хочется поцеловать его в макушку, прижать к себе и объяснить, что все будет хорошо. Однажды. Но останавливаться нельзя. Эмма приходит в себя только в машине. Они с Джоуи совсем одни. Девчонка-полицейская, помогавшая Эмме, убита. Но Эмма знает, куда ехать, ей все объяснили. Джоуи спит, и Эмма боится его потревожить. Она плачет, и дорога впереди блеклая и размытая от слез. А потом звонит Джейкоб. Лучше бы ей не брать трубку, но она берет. Джейкоб говорит, и он еще больший мальчишка, чем прежде. А, казалось, трудности закаляют. — Эмма! Эмма! Ты здесь! Скажи что-нибудь, Эмма! Эмма, ты бросила нас? Почему? Он сейчас расплачется, и ему так страшно. Эмме хочется спросить, жив ли Пол. Но вдруг она слышит его тяжелое дыхание, а следом стон — да, Пол жив, она узнает. И, наверное, ранен. Насколько проще было бы, если бы оба они умерли. Как это страшно — услышать их голоса. И узнать, что она — раскрыта. Лицемерная Эмма, дрянная сука. Она бросила их. Что она может? Сказать правду? Она получила приказ. Эмма бросает трубку, не решаясь раскрыть рот. Самое страшное вот что: Джейкоб бы ее не бросил. Он трусливый и наивный, но он не предатель. А Эмма — не труслива. Она могла бы умереть. Но она — предательница. Бедный малыш Джейкоб. В любом случае, Родерик направил их к человеку по имени Бо. Безмерно брутальный, здоровенный, лысый, с татуировкой на шее и странной идиотской бородкой, он ее пугает, этот Бо. А еще больше Бо пугает Джоуи. Эмма пытается объяснить ему, что боятся нечего, но малыш верит ей все меньше. Ведь Эмма все время ему врет. Скорее бы это закончилось, думает Эмма, пусть бы Джо, и Клэр, и Джоуи воссоединились, счастливое семейство (ха-ха), а она бы спала пару недель подряд. Утро дрянное, у Эммы болит голова, и ей так хочется кофе. Она вспоминает о кофе в доме Клэр, о том, как неспешно Клэр курила длинную ментоловую сигаретку (давным-давно, в студенческие времена, Клэр выкуривала пачку в день, но потом начались удушье и кашель, и теперь сигареты для нее — редкое баловство). Как хорошо Эмма знает Клэр. И как плохо Клэр знала Эмму. Все плохо знают Эмму, кроме Джо. А запах кофе и сигарет Эмма может даже почувствовать. Еще неплохо было бы поесть. Например, сырных шариков, которые Клэр приносила им с Джоуи, приходя с работы домой. Таких хрустящих, соленых. Они грели их в микроволновке и ели втроем, сидя перед телевизором. Джоуи отдавал Эмме последний кусочек лакомства, и Клэр всегда его за это хвалила. Добрый мальчик. Настоящий джентльмен. А этот Бо, да, по-настоящему психованный. И в нем нет ничего от Джо. Еще до того, как Бо говорит, что с Джо не знаком и про их дела особенно не знает, Эмма все понимает. Друзей Джо Эмма узнала бы в толпе — особый знак, оставленный им на каждом, не смоешь и не скроешь. У Бо свое бешенство, другой штамм, и поэтому Эмму он пугает, в нем есть нечто чужеродное, что она хотела бы уничтожить. Помещение, в котором они находятся, похоже на автомастерскую или что-то вроде того. Они весьма и весьма далеко от цивилизации, вокруг так зелено и пусто, и совершенно некуда бежать. Эмма вся напряжена. Бо — чужой, он может причинить вред Джоуи. Эмма предчувствует худшее, и все случается. Сначала Джоуи находит девчонку в клетке. Эмме это не нравится, а Бо психует. Эмма закрывает Джоуи собой, она боится, что у Бо пистолет, что он выстрелит, или что кинется на Джоуи с кулаками. Все тело болит от напряжения — Эмма куда слабее этого здоровенного психопата. У нее в кармане есть пистолет, что правда, то правда, но люди — прекрасные животные. Голос Джо в голове отчетлив: — Не надо обострять конфликт, твое положение слишком шатко. Покажи ему руки, покажи, что ты не вооружена. Кто вам поможет? Чем все закончится, если ты схватишься за пистолет? А если он успеет быстрее? Ты справишься, Эмма. И Эмма справляется. Но ей все-таки приходится схватиться за пистолет. Когда Джоуи ускользает от нее и выпускает девчушку из клетки. Джоуи кричит, и Эмма, ничего не понимая, бежит за ним. Бо схватил его и трясет, бедного малыша Эммы. Она направляет на Бо пистолет, целясь в его тупую голову. Но все идет весьма не по плану, Бо выбивает у нее пистолет, сваливает Эмму на пол и придавливает ей руку носком тяжелого ботинка. Эмме больно, но это не так важно. — Дениз! — кричит Джоуи. Он все еще боится за свою обманщицу-Эмму. Смотреть в дуло пистолета, все равно что смотреть на собственную смерть — она пустая и черная. А сейчас вылетит птичка. Но Джо говорит: — Ты справишься, Эмма, потому что ты совершенна. И ей уже не страшно. Умирать не страшно — она справится. А боль в руке наконец-то утихнет. Ей хочется закричать Джоуи: — Беги! Но Эмма не успевает. Ее спасает появление Чарли. Чарли она знает, он — ученик Джо, в нем вирус Джо, на нем отпечаток Джо. Чарли — военный преступник. Полный психопат. Но он честный и смелый, и он ее спасает. Эмма благодарна Чарли, и хотя они виделись всего пару раз, встречает его, как брата. Правда, он делает ей больно, спрашивая, где ее друзья. Эмма не отвечает. Но Чарли все понимает. Он говорит ей лучшую фразу дня: — Мы делаем, что должны. Еще Чарли говорит, что скоро они поедут домой. Настоящий дом. Как в книжках с картинками. Дом, в котором есть место Эмме. Когда они приезжают в Хейвенспортское убежище, Эмму поражает красота дома. Какой он романтический и старый — красный кирпич, большие окна, колонны у входа, зловещие тени деревьев. Как в книжках с картинками, да. Все такое просторное, такое эстетичное. Эмма видела мало красивого в своей жизни. И ей не представить себя в таком доме. А еще здесь так много людей. Эмме они совершенно незнакомы, она ходит среди них, как привидение. Эмма цепляется за Чарли, он — тонкая ниточка, которая связывает Эмму с реальным миром. Откуда столько людей? И все они так же преданы Джо? Да. На всех на них он оставил свой след. Это видно. Люди такие разные: поехавшие военные, психованные фанаты, серийные убийцы, но всех их кое-что объединяет. Не каждый из них видел Джо, но каждый услышал его. А Эмма, что ж, она ждет. Ей хочется сладкого и спать, но ночью явится Джо, и она отчаянно борется с собой, как когда-то одна маленькая девочка на Рождество, она хотела дождаться Санту. Джо приезжает около трех часов ночи. Эмма и Чарли выходят из дома, когда во дворе уже собрался народ. Эмма медлит, она боится, хотя сделала все правильно. Нет, думает она, ты совершенна, Эмма, и поэтому ты справишься. У тебя хватит сил выйти и посмотреть на него. И почувствовать, какой мукой была разлука. Эмма видит его, и сердце пропускает удар. Впервые с их встречи в книжном магазине между ними никакой преграды, ни стекла, ничего. Джо так красив, глаза его блестят. Он смотрит на людей, как на предметы. Его предметы. Это странный взгляд, пугающий взгляд из пустоты, откуда-то, где нет уже ни человека, ни животного. И пока что Джо не ласков, он еще не осознал ничего, кроме того, что все здесь принадлежат ему. На руке у него бинт, на той же руке, что болит у Эммы после ботинка Бо. И в этот момент Эмма думает, что эта боль — счастье. Она их соединяет. Ей хочется сорвать бинты и поцеловать его бедные пальцы. Вдруг Джо замечает ее. Взгляд его меняется, становится осмысленным, и вдруг он легонько, едва-едва заметно ей улыбается. Он видит только ее, а ведь вокруг так много народу. Но Эмма — единственное здесь живое существо для Джо. А потом он протягивает к ней свою бедную, больную руку в бинтах и кивает, мол, можно. Будто огромное и злое животное вдруг разрешило приблизиться к нему и погладить. Смотри, говорит Джо, хотя он ничего не говорит, я безопасен. Смотри, а теперь иди ко мне. И Эмма подходит к нему, сначала медленно, потому что инстинктивный страх перед ним еще не выветрился окончательно, и еще потому, что не может поверить до конца в то, что он здесь, и в то, что сейчас она прикоснется к нему. Горячие руки, блестящие глаза. Воздуха вдруг становится мало. Последние шаги Эмма делает так быстро, а потом взлетает на руки к Джо, он приподнимает ее и прижимает к себе. Носки ее кроссовок болтаются над землей, ощущение полета невероятно, и Джо держит ее крепко. От него пахнет чем-то неуловимо сладким, и он не отпускает Эмму. Она плачет, ни о чем не думая, слезы текут сами. Потом приходят мысли. Сколько она пережила, чтобы это случилось, сколько она отдала. Она убила свою маму, она предала своих друзей, она согрешила всеми возможными способами ради одной секунды на весу, над землей. Эмма запрокидывает голову и видит звездное небо, невероятное, ясное, оно прекраснее, чем все небеса, которые когда-либо были над ней. Джо жив, Джо в порядке, и Джо обнимает ее, он покачивает Эмму, как ребенка. В его руках Эмма забывает обо всякой боли: и в руке, и в сердце. Эмма так счастлива, что еще секунду, и она сойдет с ума. Она столько ему отдала. И вот Джо здесь. Сильнее всего, так говорил Джо, мы любим тех, ради кого пожертвовали многим. Она скормила Джо свою маму, своего парня, своего друга и свою жизнь. Взамен Джо держит ее над землей. А потом вдруг, и этого Эмма совершенно не ожидает, он утыкается носом ей в плечо, легонько трется щекой о ее шею. Эмма плачет навзрыд, не может сдерживаться, и тут — так тяжелеет внизу живота, сразу и сильно, невольно поджимаются пальцы на ногах. А потом Джо медленно и бережно опускает ее на землю. Он увидел Джоуи, выбежавшего за Эммой. Глаза Джо блестят больше обычного, и вдруг Эмма понимает, что он готов заплакать. Джо любит сына, или, может, даже скорее всего — он хочет его любить. И выглядит нелепо, очаровательно, комично, как и всякий, кто чего-то не умеет, но пытается. И в этом он вдруг очень человечен, вдруг совершенно не хищен. И он поражен. Тем, как вырос его сын, тем, что он сейчас здесь. Эмма зовет Джоуи, но Джоуи стоит на месте, он боится. Нужно сломать себя, чтобы не бояться Джо, который не носит перед тобой никакой маски. И тогда Джо идет к нему сам. А Эмма, что ж, Эмма знает, что она справилась. Как Джо и говорил.