Так говорит Джо

Эмма делает все, как сказал Джо. В первом же попавшемся магазине купить парик не получается, глупый Джо, но Эмма быстро находит секонд-хенд, а в ближайшей оптике покупает самые дешевые очки. Как странно, думает Эмма, разглядывая себя в зеркало. Парик — рыжеватый, и прическа получается почти такая же, как у Эммы в шестнадцать, когда она встретила Джо. Будто ничего и не было. Влезла в свою шкуру, а шкура — мала. Очки ужасны, во-первых, перед глазами все расплывается, во-вторых, от них болит голова и, против воли, текут слезы. Хотя Эмма так опустошена, что ей кажется — она не может плакать. Может. Но уже не может этого осознавать. Жизнь остановилась, все исчезло, и что же дальше? Эмма разрушила себя, и для чего? Вечером в баре Эмма заказывает себе омлет с беконом и стакан пива. Ей так хочется есть, но кусок не лезет в горло. Зато пьет она охотно. И, когда Эмма видит в новостях сюжет о гибели Джо, ей ничего не остается, кроме как разрыдаться. Она пьяна, она устала, нервы совсем расшатались. Швырнув на стол купюру, Эмма выбегает из бара в прохладную ночь, и слезы становятся еще горячее. Честно говоря, она думает, не утопиться ли ей. Но Джо хотел, чтобы Эмма пережила этот день, так что поставить такую жирную точку — не вариант, точно. И Эмма живет дальше. По инерции прячется, по инерции находит своих, выживших после резни в Хейвенпорте (в основном, это девчонки, им было легче скрыться в толпе или притвориться жертвами), по инерции заботится о себе, по инерции перекрашивает волосы в фиолетовый цвет, страшно и черно красит глаза. Джо учил ее: хороша та маскировка, которая отвлечет людей от черт твоего лица. Если у тебя яркие волосы, люди запомнят именно это. Вот Эмма и красится. Ни с кем ей не удается поладить, потому что Эмма больше никем не притворяется. Разве что, Ханна, фанатка Джо, на которой никакой крови, кроме воображаемой, нет, все время пытается Эмму разговорить. Эмма не особенно-то ей и отвечает, но не злится тоже. Так проходит целый год — в блаженном оцепенении. Состояние это почти приятное. Эмма ни о чем не думает, ничего не хочет. Будто стоишь в душе и смотришь, как вода торопливо стекает в слив, а важнее этого движения ничего на свете и нет. Жизнь без Джо не мучительна, это вообще не жизнь, а некоторый способ существования, сходный во многом с существованием замерзших лягушек в пруду. Эти ребята обычно оттаивают к весне, Эмма же на это не надеется. Впрочем, она больше не собирается умирать. В этом состоянии можно просуществовать и тысячу лет. С другой стороны, если завтра ее собьет машина, обидно тоже не будет. Словом, со всех сторон Эмма в выигрыше. Ее жизнь с девчонками из культа похожа на так и не случившееся студенчество — общий быт, дежурства по кухне, стиралка, в которой вечно не хватает места, стикеры на пакетах молока в холодильнике. Разве что, все эти девочки находятся в федеральном розыске. А Джо снится ей иногда. Эмма плачет, просит его остаться, а он говорит: — Эмма, малышка, проблемы с контролем? Все на свете не может быть так, как ты хочешь. Или что-нибудь в этом роде. Это правда. Эмма любит все контролировать. У нее очень долго не было никакой власти над собственной жизнью. В ее сегодняшнем сне Эмма и Джо лежат рядом, и Джо говорит: — Смерть — вечна, в этом ее величие. Однажды мы соединимся в смерти, Эмма. С точки зрения всех, ныне уже нас покинувших, твоя жизнь так мала по сравнению с бесконечностью их смерти. — Значит, она ничего не значит? — спрашивает Эмма. — Да, — говорит Джо. — Жизнь ничего не значит. Все аспекты литературы, истории и культуры говорят именно об этом. И хотя мы судорожно пытаемся придать нашему существованию смысл, у нас не получается вот уже много тысяч лет. Во всяком случае, никаких универсальных рецептов. Эмма кладет голову ему на грудь и не слышит биения сердца. — Тогда почему ты не забрал меня с собой? — Не знаю, — отвечает Джо. — В конце концов, я просто какой-то парень из твоего сна, у меня нет ответов на все вопросы. И он смеется, и в смехе его — мягкая, сладкая тьма, которая всех ожидает. Эмма просыпается счастливой, ну хотя бы на полсекунды. Прошел уже почти год. Ближе к годовщине хейвенпортской трагедии новости начинают пестрить заголовками о Джо, кроме того, выходит книга журналистки Кэрри Кук. В книге, Эмма ее прочла от корки до корки, есть и о ней. Такой сухой анализ, он Эмму не вмещает. Импульсивная, склонная к риску, тенденции к саморазрушению сочетаются с хитростью и изворотливостью. Приятно, конечно, но Кэрри Кук и понятия не имеет, какая Эмма жалкая. И какова ее любовь, единственное, что ценно в ней. Кэрри Кук называет Эмму продуктом распавшейся семьи. Кэрри Кук называет Эмму дезадаптированной психопаткой. Кэрри Кук говорит, что Эмма никогда не смогла бы жить нормальной жизнью. И это так обидно, ведь нормальная жизнь — одна из тех вещей, от которых Эмма сознательно отказалась во славу ее жестокого бога. В общем, Кэрри Кук — тупая сука. Эмма бы с радостью ее прирезала. И, может быть, когда-нибудь она это сделает. Например, когда слова "с радостью" перестанут быть фигурой речи. Потом случается резня в метро. Когда Эмма видит в новостях сюжет об убийцах со станции, Ханна как раз причесывает парик. Ханне нравится перевоплощаться, хотя постоянно менять внешность им и без надобности. — Что это за культ? — спрашивает Эмма. — Какой-то новый? — Явно не из наших, — говорит Ханна. На экране ребята в масках Джо смотрят в камеру, чуть склонив головы набок. В руках у них ножи. Там страшно. Из вагона никуда не убежать. Но кто они? Ханна говорит: — Карлос путался с кем-то мутным. Может, он что-то знает. Карлос — метамфетаминовый торчок в завязке, он живет в Нью-Йорке сам по себе, и Эмма никогда не стремилась с ним пообщаться. До этой минуты. Убийцы из метро говорят что-то о воскрешении, о том, что Джо Кэрролл жив. Это и забавно, и ранит Эмму в самое сердце и на единственную секунду дает ей надежду. Но так ведь не может быть. Если бы Джо был жив, он связался бы с Эммой. Глупо даже думать об этом. Глупо и еще — опасно. Как в хорошем рассказе Эдгара Аллана По, которые Эмма все еще перечитывает, все может закончиться двумя способами: безумием или смертью. Опционально — взболтать, можно смешивать. Эмма старается отвлечься, вернуться в свою ненастоящую жизнь, но лицо Джо — на всех каналах, на обложках всех журналов, в витринах книжного, он везде, смотрит на нее своими темными, прекрасными глазами. И Эмма вспоминает, не может не вспомнить: горячие руки, блестящие глаза. Пару дней она пытается выкинуть резню в метро из головы. Ну, культ, да и не культ даже, так — фанаты. Может быть, Карлос даже во все это ввязался: какая разница? Без Джо смысла нет ни в чем, даже в убийстве. Но, в конце-то концов, Эмма сдается. Она едет к Карлосу, вот только в квартире его нет. Тогда Эмма пробует глянуть в "Балтиморскую газету", в стародавние времена друзья Джо отправляли друг другу сообщения через объявления. Под знакомым заголовком "Потеряна сумочка в форме сердца" указан телефон, и Эмма немедленно звонит по нему. В трубке она слышит голос Карлоса. — Джо? — Что? Джо? Ты сказал "Джо"? Карлос теряется. — Эмма! — Где ты? Что происходит? Где бы Карлос ни был, он ждал звонка Джо. И Эмма надеется, что это не очередная метамфетаминовая идея. В общем, с тех пор Эмма звонит Карлосу днем и ночью, снова и снова, с одержимостью и страстью, которые граничат с безумием. Ханне Эмму жалко, это видно. Ханна приносит Эмме сэндвич с виноградным джемом и арахисовым маслом. — На, — говорит она. — Поешь. Эмма, это бесполезно. Он был упоротый, вот и все. — Да, — говорит Эмма. — Скорее всего, но я должна знать точно. — Кстати, раскрыли этих ребят из метро. Близнецы, ты видела? Эмма кивает. — Да, посматриваю новости. — Понятия не имею, кто они, — беззаботно говорит Ханна. — А у Карлоса не хватило бы мозгов, чтобы пудрить мозги другим. — Это точно. В очередной раз Эмма набирает номер, в очередной раз — одни гудки. — Если бы Джо был жив, мы бы знали. Джо бы с тобой связался. О, милая Ханна. Но тут Карлос берет трубку. Вопросы сыплются у Эммы изо рта, как зубы у мультяшного персонажа после хорошего удара. — Почему ты не берешь трубку? Что ты делаешь? Где ты? С кем ты там? — Ну, извини, — говорит Карлос растерянно и невпопад. — Слушай, я не могу об этом по телефону. — Джо жив? — Не по телефону. Я все объясню, но встреться со мной. Только приходи одна, возьми ручку с бумагой. Господи, зачем, глупый Карлос? Впрочем, Эмма не думает, стоит ли ей ехать. Она без страха отправляется в Нью-Йорк, и там, едва ли задумавшись, идет в это жутковатое здание, словно взятое из фильма ужасов. Внутри пусто, пахнет пылью, достаточно темно. Какой-то заброшенный склад, всюду обрывки полиэтилена. Эмма замечает его сразу, одного из близнецов, о которых сообщили в новостях. Но делает вид, что не заметила. Этому ее тоже учил Джо — всегда хорошо, если тебя недооценивают. Так ты можешь нанести неожиданный удар. Эмма подпускает его к себе очень близко. Мальчишка думает, что она в упор его не замечает, поэтому в страхе отскакивает, когда Эмма разворачивается к нему с ножом в руке. Она могла бы его убить, легко, как Джейкоба когда-то. Но Эмме нужно знать, где Джо, а все остальное ей малоинтересно. Эмма оттесняет его к стене, прижимает лезвие ножа к его шее. — Эй! Что ты делаешь? Разве так здороваются? — Где Карлос? — спрашивает Эмма. — Он не пришел, я один. — А ты кто? — Ты меня не узнаешь? Я на всех каналах. — Да, и у тебя есть брат близнец, но ты не ответил на мой вопрос. Мальчишка, он представляется Марком, напоминает ей Джейкоба. Такой же белозубый, симпатичный и наивный. Но далеко не такой невинный. Эмма очень надеется, что, в случае чего, она сможет быть быстрее его. Скорость — ее единственное преимущество. Мужчины сильнее женщин, с этим не поспоришь. И вот они сидят на бетонном выступе и болтают ногами. У Эммы разрушается мир, а этот Марк — такой милый, хорошо, что Эмму таким не подкупишь. — Так Джо жив? — По словам Карлоса, — говорит Марк. Он и еще что-то говорит, а у Эммы холодеют пальцы. — Ты злишься? — спрашивает Марк. Эмма пожимает плечами. — Нет. Просто Джо мне об этом не сообщил, почему? Почему, почему, почему? Марк беззащитно улыбается. — Наверняка, у него были на то причины. О, как мило. Да, у него были причины и сохранить Эмме жизнь. Должно быть, Джо считал, что Эмма ему понадобится. Но она не понадобилась. — Вы совершаете все эти убийства, чтобы его выманить? Почему вы уверены, что он позвонит? Марк разводит руками. — Он нарцисс. Ему непременно станет интересно. И это правда. По природе своей Джо любопытен и себялюбив, отличная тактика. Так что, когда Марк предлагает Эмме пойти с ним, она соглашается, хоть и не знает в точности, что ее ждет. Но жизнь, в которой есть хотя бы надежда увидеть Джо — прекрасна, даже если это очень короткая жизнь. Короче говоря, ни в чем другом нет смысла, и она идет вслед за Марком, если честно, она бы отправилась с ним прямо в ад, что тут страшного? Уже в мотеле Эмма узнает, что, пока ее не было, копы накрыли их притон, убили всех, кроме одной девушки, имя не разглашается, но Эмма надеется, что жива Ханна. Эмма тупо смотрит в экран, Марк, его брат Люк, какая-то французская девка, Карлос, кажется, все они смеются над ней. Да, вышло иронично, теперь Эмме некуда идти. А она смотрит на экран и думает: опять она выжила, опять ей повезло, опять Эмма уцелела вопреки всему. Блин, пройдет двадцать лет, все умрут, а она будет диктатором Соединенных Штатов или типа того. Поразительная способность оставаться на плаву. Однажды все умрут, кроме Эммы. О, ну естественно, они начинают спорить, стоит ли оставить Эмму в живых. — Зачем нам двое, у нас уже есть Карлос, — говорит этот Люк. Они с Марком абсолютно идентичны внешне, но Люк — паршивец, это видно сразу, он Эмму раздражает. Эмма говорит: — Потому что я важнее, чем Карлос. Джо однажды доверил мне собственного сына. Он поверит мне, а не Карлосу. Спор продолжается на смеси французского и английского, Эмма напряжена, вслушивается в незнакомые слова, старается понять, как ей действовать. Но страха нет. На заброшенном складе Марк спрашивал Эмму, боится ли она. Кого? Самоуверенных европейских щенят? Смерти? — Я дорога Джо, а Карлос для него никто. — Ну теперь вы видите, — говорит Карлос. — Девчонка — настоящая сука. Эмма смотрит на него презрительно. И, по поводу Джо, вовсе не факт, что Эмма ему дорога. Но такое впечатление может создаться. Люк говорит: — Главное, она нравится моему брату. Марк смущен, Эмма думает: ебанутые. Впрочем, какая разница? Она переспит с обоими братишками, если это понадобится для того, чтобы встретиться с Джо. Подумаешь. Ну, и Люк убивает Карлоса с этим плоским, типичным для злодея панчлайном: — А ты не нравишься никому. Он втыкает Карлосу в горло нож, и тот (кровотечение недостаточно сильное) еще какое-то время корчится на полу. Эмме сначала неожиданно, а потом все равно. Этот Люк что, пытался ее запугать? На Эмму не произвести впечатления трупом давнего знакомого. Марк поднимается ей навстречу, будто хочет утешить. О, глупенький щеночек. Словно Джейкоб восстал из мертвых. Жаль, Джейкоба не повторить в самом деле. Эмма с Марком перетаскивают труп Карлоса в ванную. Щеночку невдомек даже, что нужен лед, не то труп быстро испортит и без того нездоровую атмосферу. Тут этой французской телке звонят, она говорит: — Надо уезжать, нас раскусили. И, как капризная девочка, добавляет: — Ее мы не берем. А не пошла бы ты в пизду, думает Эмма. Но Марк за нее вступается. Куда они едут? Этого Эмма не знает. Очень суматошный день. У нее проблемы с контролем, и она их решает.