Так говорит Джо

Когда Эмма просыпается, над ней стоит маленькая, щуплая женщина с бледными губами. Эмма думает: это что, ангел смерти? Нет, чушь. Это дебилка в красном. Эмма все еще жива. Женщина говорит: — Не волнуйся, до Корбана я была медсестрой. — Хорошо, — говорит Эмма. Или не говорит. Она так слаба, что не слишком ясно отличает мысли от слов. Только через пару минут ей удается точно что-то сказать. — Джо, — зовет она. — Джо! И потом, осознав, что Джо здесь нет, добавляет: — Где он? — Я пущу его к тебе, как только ты придешь в себя, — говорит женщина. Эмма стонет от отчаяния. Лежать здесь в совершеннейшем одиночестве, в этой темной и пахнущей лекарствами комнате. — Пожалуйста, — просит Эмма. — Ну, пожалуйста, ничего дурного не случится, если вы его пустите. Получается не слишком внятно, но, наверное, прочувствованно. Через час Джо уже сидит у ее постели. У него злой и растерянный вид, он непрестанно гладит Эмму по волосам. — Она решила, — говорит Джо. — Преподать мне урок. Можешь себе представить? Она боится меня, о, она очень меня боится. Она думает, что может так со мной обращаться, надо же. Удивительная самоуверенность. Джо говорит: она думает, что может так обращаться со мной. В этом уравнении Эммы как всегда нет. Не стоит обманываться, Джо психопат, он никогда не полюбит Эмму так, как она мечтала, чтобы ее любили в детстве. Но они близки, ближе некуда, Джо считает Эмму частью себя самого, боль, причиненная Эмме — это боль, причиненная ему. Он прижимается губами к ее губам. — Ты такая холодная, — говорит Джо и укрывает ее одеялом. — Эта Джулия, я все думаю, что именно я бы хотел с ней сделать. Так много вариантов, но у нее в самом деле чудная шейка. Джо есть Джо. Эмма говорит: — Ты обещал, что все будет нормально. — О, — растерянно говорит Джо, взгляд его темнеет. — Все будет отлично. Доверься мне, Эмма. Это они уже проходили. Конечно, Эмма на него злится. Через пару дней они, наконец-то, встречаются за завтраком. В столовой, страшно подумать, столы, как в школе, только деревянные. И, конечно, у всех свои компании. Вот к Эмме, к примеру, подсаживается лучший мальчик в классе — Джо Кэрролл с его неподражаемым британским акцентом, неплохо для заучки Эммы, так? — Как ты себя чувствуешь? — Мне вены порезали, а ты сам-то как думаешь? Эмма, конечно, тут же взвивается. — Джо, мы должны отсюда валить! Я серьезно! Джо в дурацкой маске выглядит смешно, Эмма подозревает, что она тоже. — Эмма, давай только говорить потише. — Я хочу уйти, — повторяет Эмма. Джо говорит, что их ищут. — Но это место — дурдом! — шипит Эмма. — Да, и нет. Я тут все изучил. Здесь мы сможем многого добиться, Эмма. Одни мы не справимся, мы нуждаемся в Корбане. Немного хитрости, и все здесь станет нашим. О, Эмма совершенно в это не верит, безумие какое-то. Но рядом садится Мэнди, и Эмма притихает. Тут в столовую врывается этот идиотский Майка. Он провозглашает, что они приняты в семью, просит их подняться. — Раньше, до Корбана, эти три души перед вами блуждали во тьме. Но теперь они очистились! Психованный ЛСДшный хиппарь, думает Эмма. Майка подскакивает к Мэнди, снимает с нее маску. Эмма думает: прикоснешься ко мне, и я вцеплюсь зубами тебе в горло, Майка. Она напугана и еще помнит боль, которую Майка ей причинил. Стоит ему податься к Эмме, как Джо мгновенно оказывается между ними. Джо не дает ему прикоснуться к Эмме. Он говорит что-то такое мягкое, примирительное, но Эмма чувствует, как Джо страшно зол. Эмма быстро стягивает с себя маску. Когда Майка и Джо обнимаются, Эмма видит, как Джо смотрит на Джулию. В этом взгляде ей обещано очень многое. Им выдают красные шмотки для взрослых дебилов Корбана, и, стоит выйти на улицу, как все встречные сектанты лезут обниматься. Эмму это раздражает, но она терпит. И, вот, они таскаются по всему Корбану, и Эмма говорит: — Это так стремно. — Ага, — отвечает Джо, продолжая кому-то улыбаться. К Мэнди подходит симпатичный паренек, Эрик, кажется, и Мэнди спрашивает, можно ли ей погулять с ним. Эмме и Джо так забавно, они смеются. — Конечно, — говорит Джо. — Вперед, веселись! Девчонки в возрасте Мэнди такие забавные. И в этот момент все вновь становится хорошо и правильно. Они, пусть не вдвоем, а втроем, и весь остальной мир. Но тут все снова разрушает Джулия. Она говорит, что Майка хочет видеть Джо. Джо обнимает Эмму и обещает скоро вернуться. А Эмма думает: день в окружении дебилов. Так и выходит, Джо то здесь, то там, занимается какими-то своими делами, а Эмма терпит назойливые попытки познакомить ее с культурой и нравами Корбана от девочек и мальчиков, остановившихся в своем развитии годах этак на десяти, может, двенадцати. А вечером, это сложно представить, в Корбане дискотека. Джо говорил, что этот Майка когда-то был музыкантом и играл какой-то упоротый арт-рок. Мэнди снова уносится со своим пареньком, Джо и Эмма стоят у стеночки, и Джо говорит: — Такие мещанские развлечения. Хуже всего в моей жизни, я имею в виду, хуже тюрьмы, ранения и Арканзаса, думаю, были школьные вечера. Я стоял с безалкогольным пуншем у стены и думал о Джеймсе Джойсе. — Да, — говорит Эмма. — Это типичный ты. — А типичная ты? — Типичная я едва сдерживала слезы, а потом кто-нибудь обливал меня пивом. — Но я все-таки надеюсь, что сегодняшний вечер поднимает тебе настроение. — С чего бы это? Джо смеется и пожимает плечами. — А вот такое у меня ощущение. Майка строит из себя рок-звезду, носится по залу и предлагает людям что-то вроде облаток, призывая принять благословение. Все, кажется, веселятся, и над залом крутится, как серебряное солнце, дискотечный шар прямиком из семидесятых. Джо склоняется к ней и шепчет: — Они верят в инопланетян. Это вроде как преджизнь, а потом они отправляются домой на какую-то там планету. — Ужас какой, — говорит Эмма. — И там, вроде как, у всех все хорошо. Как в отеле "Четыре Сезона". — Могу себе представить. Они смеются, и Джо прижимается лбом к ее лбу. И вдруг Эмма думает: Джо настолько старше ее, да и сама Эмма окончила школу много лет назад, но они похожи на двоих подростков, которых никто не любит, и которым вдруг оказывается интересно друг с другом. Тут Эмма слышит крик Мэнди. Этот ее паренек упал, и его дергает, как в эпилептическом припадке. Потом падает какая-то женщина, потом — совсем молодая девушка, и взрослый мужик. По всему залу разносятся крики, люди на полу трясутся, на губах у них пена. Джо смотрит на все с ласковым интересом, Эмма улыбается. Как она соскучилась по этому чувству — человеческое существо исчезает. И все гаснет. Джо любит цитировать Гете: под каждой могильной плитой лежит всемирная история. Каждая смерть — разрушение целого мира. Музыка прерывается, а вот дискотечный шар продолжает крутиться, отбрасывая отблески на лица умирающих. Эмме вспоминаются белые облатки, которые раздавал Майка. Джо убедил его отравить этих людей. И паренек, который так нравился Мэнди, тут все понятно, был выбран не случайно. Джо — ужасный собственник. Его девочки не должны любить никого, кроме него. — Не надо бояться! — кричит Майка. — Не надо бояться, дети мои! Господь ходит среди нас! Давайте не бояться, а радоваться! Наши братья и сестры отправляются домой! Ну да, на другую планету, блин. — Поможем домой им добраться скорей! Пара минут, и дебилы радостно скандируют все это вслед за Майкой. Эмма улыбается, едва удерживается от смеха. В хоре нестройных голосов различает она и голос Джо: — Поможем домой им добраться скорей! — кричит Джо, хлопая в ладоши. И Эмма присоединяется к нему. После того, как трупы относят в лес, Джулия накидывается на Майку с кулаками, и он велит ее запереть. Прекрасная работа, Джо, думает Эмма. Ночью она приходит к Джо. — Ну и денек, — говорит Эмма. — Майка посадил Джулию под замок. Не знаю, как ты это сделал, но все сработало. Джо с радостью принимает похвалу, потом спрашивает с любопытством: — А где Мэнди? — Оплакивает свою влюбленность, — говорит Эмма. Джо задумчиво кивает. Девочке это полезно — потерять своего мальчика. Эмма знает. — Ты правда можешь управлять Майкой? — Он — нарцисс. Я знаю одну или две вещи о таких людях, — говорит Джо. Эмма делает пару шагов к нему и протягивает Джо руку. Пожалей. Джо осторожно берет ее руку и прикасается губами к перевязанному бинтами запястью, медленно целует, продвигаясь к открытой коже. Эмма чувствует его горячее дыхание и думает о том, что когда-то Джо казался ей таким загадочным и зловещим, а теперь она знает его хорошо, и Джо забавный, нелепый, смешной, он совсем другой, далеко не тот идеальный темный принц, о котором она мечтала когда-то. Но она любит его только сильнее. Эмма говорит: — И что мы будем делать теперь? — Настало время сообщить всему миру о том, что Джо Кэрролл жив, — отвечает он, а потом притягивает Эмму к себе и целует так нежно и сладко. Они оба ужасно возбуждены после вечеринки с отравлениями, у Эммы из головы не идут эти чудовищные конвульсии. Близость смерти возбуждает ее так же, как возбуждает Джо — он Эмму к этому приучил. С момента мнимой гибели Джо у Эммы не было никакого секса, противозачаточные она, конечно, бросила, а просить презервативы у сектантов как минимум странно. Когда Джо входит в нее, он сильно хватает ее за запястья, и это больно, но так сладко, слаще ничего на свете нет. Они трахаются быстро, торопясь скинуть возбуждение от смерти, но после Джо долго ее ласкает, и все начинается снова, и опять вспышки под веками, опять стоны, которые Эмма не может сдержать. Джо кончает в нее, но Эмма решает поволноваться об этом завтра. О, Мэнди плачет по своему мальчику всю ночь, и у них с Джо достаточно времени, чтобы изучить друг друга снова. — Ты стала такой нежной, — говорит ей Джо, голос у него хриплый от возбуждения. А Эмма думает: я считала, что ты мертв, я с ума сходила, а теперь мы в одной постели, какой еще мне быть? И вот они просыпаются вместе. Джо обнимает Эмму, и все хорошо. Эмма долго слушает, как бьется его сердце, вдыхает его запах и думает: вот бы сейчас умереть. Дальше обычно бывает только хуже, особенно после чего-то прекрасного. Но все идет на редкость замечательно. Корбан меняется. Майка делает все, что говорит Джо. Проходит только две недели, и Майка уже полностью подчинен Джо. Они составляют замечательный план: передать послание Корбана через Кэрри Кук. Джо тщетно пытается заставить Майку представить удобоваримую речь на видео. Это абсолютно ничего не значит, ведь настоящее послание Эмма и Джо записывают тайно. И все-таки Джо с Майкой мучается. Как-то раз Эмма спрашивает его: — Как ты думаешь, насколько он сумасшедший? — Диссоциативное расстройство личности, биполярное расстройство, — говорит Джо. — Явный психотик. И тут, после паузы, добавляет: — Но вообще я не врач. Эмме хочется засмеяться. Это как со звездой Кастором. Теперь Эмма ничего не боится, ей даже удается обниматься с Майкой. Она-то знает, что скоро Майка умрет, поэтому притворяться легко — это ненадолго. Эмма сама вызывается отвезти послание Кэрри Кук. Она думает, что это будет весьма и весьма иронично. Джо не хочет ее отпускать, но, в итоге, соглашается. И все-таки до самого конца он ей напоминает, что Эмме не обязательно объявляться в Нью-Йорке. Хуже всего Джо реагирует, когда Майка приписывает к ним с Робертом какую-то матерую психопатину по имени Лэнс. Этот парень отрезал девушке ухо, на минуточку. Джо ей жалуется: — Я так устал от Майки, а теперь еще этот Лэнс! Но Эмма понимает, что Джо волнуется за нее. Удивительное дело, в нем ни капли любви, но Джо опекает ее. Когда Джо провожает Эмму к машине, он говорит Роберту: — Присмотри для меня за Эммой, пожалуйста. Роберт смеется: — Скорее, будет наоборот! А вот когда Эмма целует его перед отъездом, Джо выглядит раздраженным. — Все в порядке? — спрашивает она. В конце концов, незадолго до этого они с Джо трахались, и на Эмме все еще его запах, что такого в поцелуе? Ну, конечно. Стоит Эмме самой к нему потянуться, как Джо охладевает к ней. В то же время, когда Эмма отдаляется, Джо тут как тут. А потом еще этот психанутый Лэнс, малахольный бледный задохлик, сразу оценивший ухо Эммы. — Я могу сесть на заднее сиденье? — спрашивает он. — Конечно, — говорит Эмма, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже. Эмма оборачивается к Джо, выражение лица у него взволнованное и раздраженное, он переживает и не хочет отпускать ее с этим Лэнсом. — Лэнс психопат, — говорит Эмма Роберту, когда они оказываются в машине. — Это точно, — отвечает он. Роберт Эмме приятен. В конце концов, хотя бы отчасти, он тоже детеныш Джо, в отличие от остальных дебилов. Роберт спрашивает, встречаются ли они с Джо, но Эмма отделывается коротким: — Все сложно. Эмма ему нравится, хотя Роберт вроде не из тех миляг, которые на нее обычно западают, даже забавно. И вот они едут в Нью-Йорк. Обратно в цивилизацию. В Нью-Йорке они разделяются, каждый приходит на презентацию книги Кэрри Кук в свое время и по своему маршруту. Надев очки и парик, Эмма покупает в супермаркете шоколадки и презервативы. Хотя, честно говоря, Джо все равно откажется пользоваться презервативами и съест все шоколадки — он любит сладкое. В одиночестве Эмма сидит в Сентрал Парке, кормит голубей. Начинается дождь, мамы с детьми бегут домой, велосипедисты сильнее крутят педали, а хипстеры сворачивают свои пикники. Но Эмма так и сидит на скамейке, вытянув ноги. Ей хорошо, и она смотрит в белое, яркое небо. Наконец, приходит время отправиться за Кэрри Кук. В книжном тепло и пахнет кофе, Эмма справляется у продавца, когда будет презентация, ей говорят, что она пришла рано. В толпе Эмма мгновенно замечает Роберта и Лэнса. Ждать приходится долго, пока Кэрри Кук появится, пока она наговорится, пока она начнет подписывать книги, а Эмма ведь даже не первая в очереди. Вдруг ее накрывает воспоминаниями о Джо, о том, как они встретились, когда Эмме было шестнадцать. Она так волновалась, аж тряслись коленки, а сейчас никакого волнения нет. — Кому подписать? — спрашивает Кэрри Кук. — Для друга. — Как зовут друга? — спрашивает она, по-видимому, чуть уязвленная. Тщеславная ты сучка. — Джо Кэрролл, — говорит Эмма. Кэрри Кук поднимает на нее взгляд, вскакивает. — Это ты! Эмма Хилл! Эмма Хилл здесь! Да-да. Импульсивная и склонная к риску. Продукт распавшейся семьи. Лэнс и Роберт начинают резню, а Эмма присоединяется к ним. К сожалению, она успевает вонзить нож в одну единственную женщину, симпатичную брюнетку со стаканчиком кофе из "Старбакса". Так вот от кого так вкусно пахло. Нож входит в тело так потрясающе легко, трещит ткань, хлюпает кровь, женский визг повисает в ушах. Эмма бы рассмотрела ее получше, да только пора догонять Кэрри. Эмма сбивает ее с ног, прижимается к ней так тесно, что чувствует запах ее пудры и помады, парфюмом сучка не пользуется. Эмма говорит: — Ты была избрана, Кэрри, и ты нам поможешь. Ты опубликуешь это послание, или мы придем за тобой и за всеми, кого ты любишь. Емко, громко. Эмма долго тренировалась. Когда Роберт говорит, что копы едут, Эмма швыряет флешку на пол. Они с Робертом убегают, а вот Лэнс остается в книжном. Так Эмма и знала, что додик их подведет. Впрочем, ждать его некогда. Вечером, в Корбане, они ждут новостей. Майка весь в предвкушении, он хватает бокал вина, который ему протягивает Джо, и делает судорожный глоток. Эмма и Джо тоже потягивают винишко, а вот Роберт к своему бокалу и не притрагивается, должно быть, переволновался. И вот, наконец, прямой эфир с Кэрри Кук, у которой для них есть эксклюзивное послание. — Вот оно! Сейчас будет! — вскрикивает Майка. О, ну конечно, будет. Сам все увидишь. На экране, конечно, не Майка, а Джо. — Здравствуй, мир, — говорит он. — Надеюсь, я привлек ваше внимание, потому что резня в книжном была лишь началом. Майка возмущается, спрашивает, какого черта, хочет, наверное, спросить и еще что-то, но речь его бессвязнее обычной. Эмма знает, что сейчас будет. — Я — Джо Кэрролл, и я очень даже жив, — говорит Джо на экране. В этот момент Майка падает, и Эмма с радостью наблюдает, как он корчится на полу. Майка хрипит, пытается издать какой-то вопль, Джо говорит: — Тшшшш. Он любуется собой на экране, даже шепотом повторяет собственные слова, и Майка ему мешает. Джо на экране обещает еще больше крови в ближайшее время. — Настала эпоха Джо Кэрролла, — провозглашает Джо на экране, и ее настоящий, реальный Джо повторяет эти слова с видом влюбленного мальчишки. Майку еще колотит в припадке, Эмме это уже надоедает. Она хочет поймать последний момент, а долгая агония перестает быть веселым зрелищем. — Мое имя будет жить вечно, — говорит Джо, завершая послание. Геростратова слава. Когда видеообращение заканчивается, Джо, наконец, отводит взгляд от экрана, склоняется к Майке. Майка тянет к нему руку, но Джо легко и быстро ее отводит. — Тебе пора домой, Майка. Там все тебя ждут, — говорит Джо, сладко улыбаясь. Роберт выглядит напуганным, Эмма улыбается ему, чтобы подбодрить. Но, конечно, если малыш будет упираться, они его убьют — Эмма и Джо это обговаривали. Роберт, впрочем, оказывается понятливым. Для секты он весьма авторитетен, и именно ему выпадает честь объявить о смерти Майки и Джулии (Джо придушил ее, пока они катались в Нью-Йорк). — А теперь, — говорит Джо, когда Роберт уходит. — Иди с ним, проследи, чтобы все было в порядке. Еще раз он окликает ее уже у двери. — Эмма, — говорит он, нежно ей улыбаясь. — Все это может сработать. Эмма и Джо укладывают трупы на возвышении, и в этом действительно есть какое-то таинство, получается красиво. Роберт справляется, речь получается вполне прочувствованная, но, главное, она заканчивается фразой: — Слава пророку Джо! Джо надевает мантию Майки и оглядывает свою паству. По-видимому, он доволен результатом. Но, конечно, еще счастливее Джо становится, когда сектанты с промытыми мозгами выкрикивают: — Славься Джо! Джо раскидывает руки, на лице у него блаженная улыбка. О, он так красив. Эмме кажется, что Джо смотрит прямо на нее. И ждет от нее того же, что выкрикивают все другие: — Славься Джо! — говорит Эмма, сначала тихо, а потом снова — и громче. — Славься, Джо! Славься.