Глаза слипаются всё сильнее и сильнее после очередной попытки подняться с кровати. В комнате раздаются отголоски шума посуды, источником которых является мама Джейка, старающаяся приготовить самый вкусный завтрак для своих детей. И хотя ребёнком Браун вечно ворчал, потому что ему не нравился грохот кастрюль или сковород с утра, сейчас он с наслаждением вдыхает запах готовящейся еды. Желудок болезненно заурчал, требуя немедленного наполнения, так что, глубоко вздохнув, Джейк наконец-то встаёт на ноги, потирая наверняка покрасневшие глаза.
По спине пробегает неприятный холодок, отчего он садится снова, плечи сами собой передёргиваются, а на душе становится невыносимо гадко. Парень вдруг ощущает привкус чужой крови на искусанных губах, но, проведя большим пальцем по нижней, понимает, что ему всего лишь показалось.
Джейк невидящим взглядом уставляется в пол, сжимая белую простынь до сильно смятого состояния. Хочется выплеснуть накопившийся гнев, ударив по непрочной стене, но мозг тут же останавливает этот порыв: не сейчас, позже. Браун поджимает губы и, собрав последние силы в сжатый кулак, поднимается и спускается на первый этаж, предварительно умывшись в ванной, что расположена рядом с его комнатой.
‒ Доброе утро! ‒ мягко улыбается мама, перекладывая яичницу, покрытую сыром и зеленью, на белоснежные тарелки с золотой каёмкой. Джейк любил их в детстве. ‒ У меня почти всё готово, что ты будешь, кофе или чай? ‒ Браун выбирает первое и уже собирается садиться за стол, отодвинув стул. ‒ Нет, погоди, помоги, пожалуйста, спустить Бекки.
Парень кивает, замечая в печальных глазах женщины усталую благодарность. Джейк понимает, насколько она измотана нескончаемыми переживаниями за детей, режущей сердце тревогой за его сестру, за него самого. В конце концов она забывает о себе, он уверен в этом. Мама не из тех людей, что с улыбкой будут пробиваться через высокие препятствия, он знает, что то, что происходит в их семье, медленно разбивает её на части, которым не суждено будет собраться.
Сердце его сжимается, когда он думает о том, что может стать наивысшей точкой, точкой невозврата, после которой ‒ неизвестность, гнетущая пустота, от которой пробегают мурашки по коже. Джейку приходит в голову картинка: идёт суд, стороны выслушивают друг друга, говорят свидетели, полиция, ФБР, камеры, сам он сидит за решёткой, а в центре всего ‒ мама, в глазах плещется нестерпимая боль, разочарование борется с самоотверженной любовью к сыну, она не верит в то, что это всё может быть правдой.
Нет, он не должен этого допустить, даже если его поймают, он сделает всё, чтобы мама и Бекки не узнали об этом. Это сломает их, разобьёт, потопит в громадном неутешном горе. Но Ким…
Нет.
Даже думать страшно о том, что, возможно, именно она его и поймает. Ложь рвотными позывами подступает к горлу, мешая дышать, хочется вырвать все внутренние органы, чтобы мучения, терзающие душу, прекратились. Переставляя ватные ноги, Джейк поднимается на второй этаж и стучится в дверь сестры.
‒ Да-да, уже выхожу, ‒ слышится звонкий голос Бекки. С того момента, когда она в последний раз излила свои переживания брату, она стала ещё более жизнерадостной, и Джейк искренне надеется, что это вовсе не наигранность, а настоящие её чувства.
‒ Как тебе завтрак, дорогой? ‒ мама заглядывает в его глаза, ожидая ответа. Она всегда так делала, когда действительно старалась и хотела понять, не зря ли. Браун улыбается и отвечает, что всё очень вкусно. Мягкий желток растекается во рту, перемешиваясь с тягучим сыром, и всё это оттеняет привкус зелени, заполонивший всё пространство.
Миссис Браун, закончившая завтракать, принялась за чтение газеты, которую, судя по всему, принёс почтальон сегодня утром. Джейк поднимает взгляд на первую полосу и едва не давится, умело скрыв кашель в чашке кофе. На газете ‒ фото недавно жестоко убитой Доминик ди Пьеро, агента ФБР, а заголовок гласит: «В Майами появился серийный убийца?»
Джейк чувствует нехватку воздуха, по спине вновь пробегает холодок, впивающий свои иглы. Ещё секунда, и он лишится сознания, но всё же из последних сил держит себя в руках. Об этом уже пишут в газетах. О нём известно всему городу, и конец кажется таким близким, как никогда до этого.
Глубокий вдох, медленный выдох. Он держит всё под контролем, никто за столом не узнает о его чувствах, так яростно стремящихся наружу. Джейк переводит взгляд с мамы на сестру и окончательно убеждается в этом, тем не менее коря себя за то, что позволил секундную слабость.
«Нет уж, если и дальше пойдёт такими темпами, они узнают всё раньше ФБР и точно сдадут меня», ‒ приходит Джейку в голову, и он усмехается, понимая, что мама никогда не отдаст его в руки властей и не позволит ему сесть за решётку. Но это оставит сильный отпечаток на ней, в этом не может быть сомнений.
‒ Какое зверство, ‒ произносит миссис Браун, откладывая газету в сторону. ‒ И что только в умах убийц? Никак не могу понять, за что можно убить человека, меня аж в дрожь бросает, ‒ словно в подтверждение своих слов женщина передёргивает плечами.
«Любовь», ‒ мелькает в голове у Джейка. «Это всё ради Бекки. Ради неё.»
‒ Я тоже не понимаю, ‒ проговаривает он вслух, уставившись в пустую тарелку. Следующий разговор между мамой и сестрой он поддерживать не хочет, поэтому пропускает всё мимо ушей, и только изредка проскальзывают слова:
‒ Бесчеловечно.
‒ Монстр.
‒ Убийца.
‒ Отравляет.
‒ Существо.
‒ Такие, как он, не должны рождаться.
От последней фразы бросает в пот, мир сужается до одной точки, а воздух в груди стремительно кончается. «Если бы ты узнала, кто совершает эти преступления, ты бы пожалела о моём рождении?»
Собственные мысли кажутся донельзя липкими и гадкими, Джейк пытается выбраться из них, как будто он находится в бочке с дёгтем, до того густым, что тянет на самое дно. Он едва ли не хватается за голову, но вовремя опускает руки, не то заметят. Обеспокоенный взгляд мамы цепляется за его незаконченный жест, за руки, которые уже были на уровне груди, и парень краснеет, лелея мысль о том, чтобы мама не нашла ничего подозрительного.
‒ Всё хорошо, Джейки? Что-то случилось? ‒ женщина нежно берёт его за руку, поглаживая пальцы. От этого касания разливается тепло по душе, и Джейк мягко улыбается, чувствуя, как наступает долгожданное успокоение. Он качает головой, показывая, что он в порядке.
Огонь, так стремительно разгоревшийся в душе, погас так же внезапно, поэтому парень выдыхает, встаёт из-за стола, намереваясь помыть посуду, но на деле отвлечься от тяжёлых мыслей, хотя, казалось бы, обычно за таким занятием их возникает гораздо больше.
Ему однозначно нужна эмоциональная разрядка. Так больше продолжаться не может. Он будет срываться раз за разом, пока не провалится попытка скрыть нарастающую панику. Появятся вопросы. Они сейчас не нужны. Он готов признать свою вину, но когда-то в будущем, когда в душе наступит полная гармония, когда он поймёт, что месть свершилась.
А пока лишняя огласка его делам не нужна. Зря он оставил ту рыжую прямо на улице. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Гнев начинает бурлить в крови, вызывая желание ударить кулаком по стене, разбить всю посуду, что под рукой. Джейк снова сдерживается. Сжимает только губку так сильно, что из неё выходит почти что вся пена. Парень выдыхает и, сполоснув последнюю тарелку, кладёт её в сторону, к остальным.
‒ Что ты думаешь об этом маньяке, дорогой? ‒ она что, провоцирует его? Догадалась по его реакции?
Джейк оборачивается, и взгляд посеревших от возраста глаз кажется ему изучающим, словно она хищник, что выжидает жертву. Он кажется загнанным в угол, трясущимся от страха кроликом, которого вот-вот настигнет неминуемая гибель в пасти замершей змеи.
Он несколько раз моргает, отводя нелепое наваждение, затем переспрашивает, поясняя тем, что не слышал, о чём они с Бекки говорили до этого.
‒ Мама прочитала статью в газете, ‒ слышится как будто недоверчивый голос сестры, ‒ об объявившемся в городе маньяке. Он убивает молодых девушек, сначала травит их, потом их тела находят изувеченными.
‒ Боже, это… это кошмарно, ‒ Джейк старается придать своему голосу естественное удивление и шок. ‒ А что полиция? Они вышли на его след?
Бекки, переглянувшись с матерью, отворачивается, больше не глядя на брата, и по спине парня пробегает холодок. Неужели и она знает? Неужели он выдал себя бездумными жестами? Всё внутри начинает трястись. Неужели происходит то, чего он так боялся, взявшись за своё дело?
‒ Нет, к сожалению, ‒ отвечает мама, поднимаясь из-за стола.
‒ Как обычно, ‒ фыркает парень, облокотившись на столешницу. Он чувствует, как немеют конечности, как ему всё труднее становится справляться с поднимающейся тревогой.
‒ Хотя тут пишут, что дело было передано в руки ФБР, ‒ произносит женщина после нескольких секунд всеобщего молчания. ‒ Когда жертв стало больше, чем четыре, полицию признали неспособной на раскрытие преступления, к тому же оно становится всё более масштабным. Кто знает, может, уже сейчас где-то лежит очередная бедная девушка с изувеченными конечностями.
Джейк подавляет ухмылку. Уж ему-то лучше знать об этом. И вовсе они никакие не бедные. Они все виновны. Все должны поплатиться за то, что причастны к ужасной трагедии их семьи.
‒ Надеюсь, в скором времени его поймают, и Майами вздохнёт спокойно, ‒ произносит он, а в душе молится о том, чтобы этого не произошло никогда.
‒ Кстати, разве Ким не говорила вчера о том, что ей поручили одно важное расследование на работе? ‒ спрашивает Бекки, по очереди оглядывая членов семьи. ‒ Может, именно о нём она говорила?
‒ Если так, то наш город в надёжных руках, ‒ с улыбкой отвечает миссис Браун. ‒ Я уверена, она справится с этим. Она большая молодец. Джейки, скажи, почему ты до сих пор не пригласишь её куда-нибудь? Я же помню, как ты на неё смотрел в школе. Я уже было радовалась, думала, что вы так и останетесь вместе.
Джейк отмахивается, говорит, что не хочет сейчас говорить на эту тему. А у самого от мысли о Ким сердце готово выскочить из груди. Обстоятельство загоняют их в угол, он не может позволить себе отдаться своим чувствам, зная, что судьба в конце концов поставит их по разные углы ринга. Он не может причинить ещё большую боль ей, дав сначала надежду, а потом разрушив всё до основания.
‒ Мне пора на работу, ‒ наконец говорит он, посмотрев на часы. ‒ Спасибо за вкусный завтрак, мам, я ещё загляну к вам на неделе.
‒ Ты знаешь, что мы ждём тебя в любое время дня и ночи, милый. Удачи на работе, ‒ миссис Браун обнимает сына, стоя на пороге после того, как Джейк собрал вещи и снова спустился на первый этаж.
‒ Ты обещал мне приходить чаще, я всё ещё помню это, ‒ говорит Бекки, шутливо грозя ему пальцем. Парень смеётся и крепко обнимает сестру, целует её в макушку и, ещё раз попрощавшись, уходит.
Переступив порог дома, он чувствует, как с плеч падает целая гора размером с Эверест. Он думает о том, какие глупые мысли приходили ему в голову, как глупо он волновался, трясясь за свой секрет. Конечно, они ничего не знают.
Он ‒ последний человек, на которого они будут думать при новости о кровожадном маньяке. В их мыслях он ‒ всё тот же любящий Джейки, который в своей жизни никогда и муху не обидит.
Но между тем, сжав кулаки, он думает о сегодняшнем вечере и об одном из способов снять эмоциональное напряжение. Тик-так. Сегодня чьи-то часики остановятся.
***
Тиски. Мощные тиски сдавливают голову, и вот-вот она лопнет, выбросив в воздух кучу кровавых брызг. В ушах всё ещё слышится плеск воды, в которой теперь мирно плывёт навеки застывшее тело. Он не знает, кто она. Он вышел из своего дома двумя часами ранее с чётким желанием снова почувствовать всплеск адреналина в крови.
И он почувствовал.
Будучи увлечённой лёгкой вечерней пробежкой и музыкой в беспроводных наушниках, она не слышала, как он быстрым шагом приближался к ней. Почему-то безлюдная в это время тропинка рядом с рекой, с одной стороны, кроме того, окружённая редким лесом, она явно выбрала её для более атмосферного времяпрепровождения.
Зря.
Кровь пульсирует в висках, отзываясь сотней осколков, впивающихся в кожу. Дерево. Он видит раскидистое дерево перед собой. Лишь бы добраться до него и хотя бы на несколько минут присесть на землю, чтобы дать себе передышку.
Вдох-выдох.
В рюкзаке лежит наполовину опустошённая пачка сигарет, рядом с ней ‒ зажигалка, к которой почему-то так не хочется теперь прикасаться. Перед глазами встаёт образ Ким, расспрашивающей его об этом предмете. Джейк думает о том, может ли она подозревать его сейчас?
Иглы, впивающиеся в кожу.
А вдруг за ним установлена слежка? Образ девушки сменяется образом толпы людей из ФБР, которые заковывают его руки в наручники и ведут в машину для дальнейшего допроса. Он будет отрицать свою вину, но вот они, прямые доказательства его преступлений, лежат в тряпичном рюкзаке тёмно-синего цвета, словно предметы бытового назначения.
Нет.
Он возьмёт всю вину на себя, признается во всём, что совершил, лишь бы её не было рядом в этот момент. Лишь бы не видеть искажённые болью глаза. Джейк чертыхается и отводит от себя видения, поджигая сигареты и втягивая дым. Клубок дыма вырывается из его рта, устремившись куда-то наверх.
Искры звёзд.
Как же давно он не обращал внимание на звёздное небо. Чертовски красивое. Но уже не для всех. Затяжка за затяжкой, дым, врывающийся в лёгкие, губы, ощущающие горечь табака, пепел, подхватываемый ветром. Джейк любит курить. Непередаваемое ощущение, когда мозг опустошается, все тревожные мысли уходят, а адреналин продолжает кипеть в крови, подначивая двигаться, жить дальше.
Окурок падает на землю. Парень поднимается на ноги. Он всё сделал аккуратно. Пара использованных перчаток лежит в кармане вместе с бахилами. Новая одежда, с которой никаким образом не мог и волосок упасть. Он предусмотрел абсолютно всё. И теперь отправляется домой.
***
‒ Джейк, помоги мне! Джейк, мне очень больно! ‒ голос сестры заставляет сердце сжиматься, обливаться кровью от осознания того, что он не может ничем помочь. Кто-то вызвал скорую, он точно это знает. Он слышал голоса снаружи машины.
Джейк выползает из перевернувшегося автомобиля, сгибается от боли, смахивает кровяную пелену с глаз и подползает на четвереньках к пассажирскому сиденью, туда, где сидела Бекки.
‒ Ты можешь пошевелиться? ‒ спрашивает он, касаясь её плеча, казалось, единственного не кровоточащего места. Девочка качает головой, по щекам текут многочисленные слёзы, а из горла доносится ужасающий, заставляющий кровь стыть в жилах крик.
Джейка передёргивает, он осматривается по сторонам, пытаясь понять, что произошло. И самое главное, кто виновен в этом. Неподалёку от их машины, очевидно, врезавшаяся в дерево, стоит внедорожник красного цвета с помятым капотом.
Поражённый ударом и потрясением мозг отказывается складывать пазл воедино, однако, это и не было нужно сейчас Джейку. Его интересовало одно: кто этот безрукий водитель чёртового авто, кто заставил страдать невинное дитя. Голова кружится, парень снова опускается на колени, попытка подняться не увенчалась успехом.
Перед глазами всё плывёт, его ладонь всё ещё лежит на плече сестры, которая уже лишь тихо всхлипывает, обессиленная. Через некоторое время подъезжают две машины скорой помощи и ещё одна, парень уже точно не знает, какая, его внимание приковано ко второй бригаде фельдшеров, которая вытаскивает пострадавшего водителя. Время застывает, все люди вокруг вдруг начинают двигаться как в замедленной съёмке. Джейк прикладывает все усилия, чтобы увидеть виновника аварии.
‒ Небеса наконец примут меня. Я исполнила их предназначение. Я готова уйти, ‒ по коже пробегают мурашки. Худенькая блондинка, её провозят мимо него, и в болотно-зелёных глазах её отражается истинное безумие.
‒ Твоя маленькая сестрёнка уйдёт вместе со мной, ‒ хриплый голос, полный сумасшествия, перерастает в беспрерывный кашель, и вскоре, как только её кладут в одну из машин, он стихает.
Джейка снова передёргивает. Прорастающая в груди ярость заставляет его подняться на ноги и лично убедиться в смерти сумасшедшей. Колени подкашиваются, и он падает, краем глаза замечая, что ему уже торопятся оказать помощь.
Бекки. Главное, чтобы успели добраться до неё.
Зелёные глаза. Блондинка.
В темноте всё ещё слышится её надрывной голос. На какую-то долю секунды Джейк отмечает даже, что ей повезло умереть раньше, чем он бы добрался до неё. Но как там Бекки?
Она должна остаться целой и невредимой.
