Ядовитый поцелуй

      ‒ Чёрт! ‒ если бы у Ким были соседи по квартире, она бы точно всех перебудила этим солнечным утром. Посмотрев на часы, она поняла, что ещё чуть-чуть, и её собственный рекорд опоздания составит три часа, на тридцать минут больше, чем предыдущий. А ведь столько всего предстоит сделать! А вдруг все ждут только её, не начиная работу? Схватившись за виски, Ким подскакивает в кровати и садится на её край, ощущая, как сильно раскалывается голова. Как будто её ударили топором, как в том иностранном романе, который она прочитала в перерыве между преступлениями.       На внезапно раздавшийся звонок телефона она отвечает сразу же, со страхом понимая, что её «беспокоит» Майкл.       ‒ Извините, пожалуйста, я знаю, что ужасно опаздываю, можете вычесть одну смену из моей зарплаты, я правда раскаиваюсь и уже собираюсь, я буду через полчаса, только не увольняйте! ‒ на одном дыхании выпаливает Ким, в то время как пальцы дрожат от ужаса.       Голова словно сдавлена тисками, тяжёлая, как будто сделанная из чугуна. В горле вдруг пересохло, и едва ли она сейчас сможет выговорить хоть слово.       ‒ Оу, и вам доброго утра, Ким, ‒ смущённый неожиданной речью девушки отвечает Майкл, ‒ но я ведь вчера дал вам выходной, вы можете не приходить сегодня.       ‒ Что? ‒ чуть ли не кричит в трубку девушка. ‒ Ой, простите, я… боже, ‒ шепчет она, только сейчас осознавая, насколько глубоко стресс пустил свои корни в её организм. Животный страх поглотил трезвый разум, девушка вспоминает, что всю ночь ей снились леденящие кровь кошмары, один бредовее другого. ‒ А как же расследование? Вы сами сказали, что времени у нас мало.       ‒ Да, но вы ведь не единственный сотрудник, агент, не единственный, но самый усердный, к сожалению для вас, к счастью для жителей Майами и меня. Ваша помощь сегодня не требуется, я… лишь хотел попросить кое о чём, ‒ неловкая пауза, напряжённый голос начальника заставляет желудок Ким сжаться, пронизываемый болью.       ‒ Пришлите, пожалуйста, ещё раз письменный отчёт по разговору со свидетелем по делу миссис Роджерс – её мужем Брендоном, ‒ просьба звучит слишком быстро, чтобы девушка успела её уловить сразу же, поэтому требуется пара секунд, чтобы всё осознать.       ‒ Да, конечно, скоро отправлю, ‒ от облегчения расслабляются все мышцы, и Ким едва ли не падает на кровать, чувствуя, что всё ещё хочет спать. ‒ Но зачем он понадобился? Я думала, с уликами в этом деле всё.       ‒ Что-то мне подсказывает, что не всё. Я могу ошибаться, но всё же хочу перечитать этот документ ещё раз. Буду благодарен, жду вас завтра в офисе, агент, хорошего дня. Ким не успевает пожелать того же в ответ, как звонок прерывается. Она недоумённо смотрит на экран, прищуренные от слепящего света глаза ещё раз смотрят на время и наконец закрываются, когда девушка откидывается на подушку и накрывается одеялом. Наконец-то у неё есть возможность позволить себе небольшой отдых. Она напрочь забывает об отчёте, о тревожном голосе Майкла, о странной его просьбе.       «Наконец-то отдых», ‒ проносится у неё в голове за секунду до того, как девушка окончательно засыпает, чтобы проснуться лишь вечером.       Проснуться от слишком громкого уведомления о сообщении. Ким открывает глаза и тут же закрывает, почувствовав, что вот-вот её голова взорвётся и рассыпется маленькими частями по полу. Сколько она проспала? Ночь сейчас или утро? Было бы славно иметь ответ на эти вопросы. Но мягкое одеяло берёт Ким в плен, не выпуская из своих объятий.         «А вдруг это что-то важное по работе?» ‒ проносится в голове. Девушка, подскочив на кровати, обречённо вздыхает, не только ощущая острую необходимость посмотреть разрушившее сладкий сон сообщение, но и осознавая свою тревожащую зацикленность на работе. Ким понимает, что отчаянно нуждается в отдыхе, когда в голове всплывает мысль: «Ты встала с кровати только из-за того, что подумала, что сообщение может быть от начальника».       ‒ Всё, пора завязывать с посвящением всей себя расследованию, ‒ произносит Ким, поднимая телефон, но ухмыляется самой себе. ‒ Как будто я когда-нибудь смогу это сделать.       Ты свободна ближайшие часа 2-3? Это срочно.       То ли от радости, то ли от непонятно откуда-то взявшейся тревоги сердце делает полный переворот в груди, когда Ким видит отправителя. Джейк Браун, подписанный в её телефонной книге просто как «Вонючка Джейк», прозвище со школьных времён, когда мальчик, так ненавидевший химию, решил взять инициативу за выполнение совместной лабораторной работы на себя. Ким, понимавшая, что ничего хорошего из этого не могло получиться, отчаянно сопротивлялась неожиданной смене власти. Но кто вообще мог дать отпор Джейку Брауну, свободное время проводившему в спортзале?       Ким улыбается нахлынувшим детским воспоминаниям, которые очень давно не посещали её. Она печатает ответ, в котором говорит, что сегодня у неё выходной и она свободна для любых предложений. А потом девушка перечитывает сообщение парня и наконец замечает то самое последнее слово, ставшее причиной тревожности, которая словно лавина накрыла её с головой. Девушка тут же отправляет следующее сообщение с вопросом о том, всё ли в порядке.       Всё замечательно, я просто соскучился :)       Встретимся в парке, где мы впервые поцеловались?       Ким сначала выдыхает, а потом сердце начинает бешено биться, а мир начинает плыть перед глазами. Почему именно там? Почему он вообще вспомнил об этом? Дрожащими пальцами она набирает: Хорошо. И лишь спустя минуту абсолютного замешательства начинает собираться. Надев едва ли не первое попавшееся под руку из гардероба, Ким на автомате выходит из квартиры, а в голове её вертится только этот злосчастный парк, который разделил их с Джейком отношения на до и после.       Сладкий и долгожданный вкус поцелуя, едва ли не затянувшегося до того момента, когда воздуха было критически мало. А спустя несколько месяцев на том же месте ‒ горький звук слов о том, что он должен уехать на время из Майами, что он присмотрел для себя университет в Техасе, где готовят в том числе химиков. Ким опешила, услышав это. Мысли метались из одного угла в другой. Какая к чёрту химия? Какой ещё Техас, если у него дома лежит, не вставая, сестра, два года назад попавшая в ужасную аварию. Она лишь хлопала глазами, а затем, услышав тихое «прости», могла видеть лишь удаляющуюся спину друга. Вероятно, бывшего.       Это был первый и последний раз, когда они решились открыть друг другу свои истинные чувства. Потом долгие четыре года Ким лишь с жгучей ненавистью вспоминала Джейка, так жестоко предавшего её. Движимая притяжением к нему, к мальчику, с которым их связывало уже нечто гораздо большее, чем обычная приевшаяся дружба, она даже не рассматривала вариант с поступлением в академию ФБР в Вашингтоне. Но сейчас, когда её чувства и жертвы растоптали с ужасающим бессердечием, она решила, что поступит туда во что бы ни стало. Так они оказались в тысячах километров друг от друга, отчаянно пытавшиеся забыть детскую влюблённость.       И вот сейчас, когда их отношения после долгой разлуки наладились, по большей части из-за того, что каждый похоронил в душе это нежное и светлое чувство, сейчас он слишком жестоко напомнил о них, заставив вспомнить всё. Чего ради? Просто соскучился? Нет, Ким ни за что в это не сможет поверить.

***

      У меня сегодня выходной, так что я с радостью готова принять любое предложение!       Джейк улыбается, снова и снова перечитывая сообщение. Помутнённый после вчерашнего вечера рассудок раз за разом возвращался к навязчивой мысли о Ким. Он вспоминал её сладкий аромат цветочных духов, её кристально-чистые глаза, похожие на озеро, только от которого он с радостью бы принял смерть. Воспоминания всё утро метались от одного к другому и обратно. Первая встреча после смерти её родителей, первая попытка свидания, постоянные мимолётные встречи в школе, потому что на переменах они никогда не находились в одной компании, а на уроках она была слишком занята; и вот он, первый поцелуй, болью отозвавшийся где-то в области груди.       Руки дрожат, нужно куда-то выплеснуть адреналин. Снова почувствовать мягкость её губ!       Погоди, у тебя всё в порядке?       Беспокоится. Она беспокоится о нём. Ну конечно, он же написал, что это срочно. Но почему это должно терпеть, если он до боли хочет снова увидеть её, услышать мягкий голос, рассказывающий обо всём подряд?       Поцеловать. Загладить вину.       Словно пантера, загнанная в клетку с прутьями со всех сторон, он мечется по квартире, пытаясь придумать, как лучше всё устроить.       Цветы. Нужно обязательно цветы. Её любимые. Белые лилии. Невинные, как она сама.       Одеться нужно приличнее. Но что выбрать? А куда пойти? Ну конечно.       Взъерошенный, он набирает ответ и отбрасывает телефон в сторону, словно тот был отравой.       Отрава. Голос, молящий о пощаде. Дрожь по всему телу и резкий приступ агрессии.       Джейк невзначай кидает взгляд на свои запястья, которые обдало внезапной болью, неприятной, резкой. Струйка крови течёт по запястью, соприкасаясь с остальными алыми царапинами. Похоже, он, сам того не замечая, в очередном приступе тревоги рассадил себе руки. Рукавом вытерев кровь, Джейк тут же снимает домашнюю толстовку, ощущая характерный аромат одежды, которую не стирали много недель. «Потом», ‒ думает он и наспех переодевается в более-менее чистую рубашку, на удивление белоснежно-белую. Он был в ней в том баре. В рюкзаке лежала та самая толстовка, которую он надел, чтобы не запачкаться, а рубашка, ношенная всего раз, так и осталась лежать в гардеробе, убранная подальше. Так почему он нашёл её именно сейчас? Когда нужно встретиться с ней?       Нет, не время об этом думать. Пора выходить.       Дрожащие пальцы выдают его, нужно успокоиться. Вдох-выдох. В руках ‒ роскошный букет из белых лилий, связанный золотой ленточкой. Благородный, ароматный, кружащий голову. А в мыслях только одно.       Поцеловать. Прикоснуться к её коже так нежно, как только можно.       Скрыть все следы волнения. Проверить, нет ли на одежде каких-либо подозрительных следов. Улик, как подумала бы Ким.       Она поворачивает из-за угла кондитерской, Джейк подмечает её заинтересованный взгляд, когда она не может перестать смотреть на витрину, полную самых различных, самых вкусных в городе сладостей. Шоколадные пирожные, тортики, печенья, эклеры. Он видит, как Ким сглатывает, понимает, что, получив его сообщение, она впопыхах собралась и тут же направилась сюда, не поев. Это всегда было её дурной привычкой, когда она бывала слишком сосредоточенной на учёбе.       И вот она замечает его, нелепо стоящего посреди пустого парка, потому что сегодня ‒ рабочий день, с цветами, которые он почему-то не стал прятать. Не догадался сделать это сюрпризом.       Секунды, тянущиеся до их встречи, кажутся бесконечными, причиняют страшные мучения. Джейк облизывает пересохшие потрескавшиеся губы. Выдыхает, чтобы успокоиться, но всё равно чувствует дрожь в пальцах.       ‒ Привет, ‒ лучезарная улыбка Ким заставляет даже солнце выглянуть из-за облаков. Близится осень, и дни становятся всё мрачнее, но её присутствие способно осенить всё вокруг.       ‒ Здравствуй, ‒ нежно улыбается Джейк в ответ. Сердце бьётся, он протягивает букет девушке, наблюдая за её смущённой реакцией.       ‒ Спасибо, не нужно б… ‒ её слова прерывает спешное движение, словно он бежит от кого-то, словно у них совсем мало времени. Он целует её, понимая, что пользуется её сильным удивлением и делает это слишком долго. Или так только кажется? Кажется, что мир остановился вокруг, что не слышно больше проезжающих машин, пения птиц на деревьях и плеска воды в фонтане. И в следующий миг кто-то отталкивает её. Он хочет броситься на обидчика, посмевшего прервать столь сладостный момент, но понимает, что перед ним только Ким, и никого вокруг.       А следом летит пощёчина. Обжигающе-обидная, несправедливая, отрезвляющая. Он не должен был так поступать.       ‒ Ты что вообще… Зачем? Как тебе это в голову взбрело? Ты с ума сошёл? Серьёзно? Прямо здесь, на этом самом месте? ‒ глаза Ким кричат одно: она не забыла, не смогла забыть, как жестоко он с ней обошёлся. Но неужели не понимает она, что он не может по-другому? Он и сам не понимает, почему вспыхнули внезапно давно забытые чувства. Что побудило его сделать это?       ‒ Ким, я… Я не подразумевал ничего плохого, я не хотел тебя обидеть, правда, ‒ Джейк пытается подобрать слова, захлёбывается в мыслях, что с невиданной скоростью носятся в голове. ‒ Я вспомнил это место не как о месте боли для нас обоих, но как способ начать всё заново. Я… Боже, прости, что я творю? Какое начать всё заново? Нет, не то чтобы я не хотел, чисто теоретически…       ‒ Хватит, ‒ ледяной голос Ким, которого он никогда не слышал, даже в те моменты, когда она была особо строга с ним, обжигает Джейка, заставляет замолчать и больше ничего не говорить, но ему и не нужно было. ‒ Ты понимаешь, что о таких разговорах нужно предупреждать заранее? Я благодарна тебе за букет, я польщена, что ты до сих пор помнишь, что это мои любимые цветы, но сейчас не лучшее время для этого. Я сомневаюсь, что оно вообще когда-нибудь настанет. Похоже, ты не осознаёшь, что сделал тогда. Не понимаешь, какую рану мне нанёс. Но я понимаю. И помню. И именно этого я боялась, когда мирилась с тобой. Боялась, что ты переступишь ту грань, которую я начертила. Думала, ты всё поймёшь. Я допускаю, что твои намерения были чисты и искренни, но не сейчас. Особенно когда в городе завёлся этот проклятый убийца, который не даёт мне покоя. У меня любимая работа, Джейк. И мне не нужны отношения с человеком, который не уверен в себе, от которого я не знаю, чего ждать завтра. Я не забыла тот день, когда нашла тебя в доме в состоянии, которое я даже вспоминать боюсь. Разберись сначала в себе, пожалуйста. Пока.       Джейк опускает голову, не в силах произнести что-то ещё. Истощённое состояние, до которого он довёл себя, наконец даёт о себе знать, и теперь хочется только домой. Снова закрыть все окна и сидеть лишь при свете свечи. Запереться, набирая сил.       ‒ Чёрт, ‒ стонет Ким, и Джейк вопросительно поднимает взгляд на неё. От её взбешённого состояния не остаётся и следа, только истощённость, измученность и отчаяние. Теперь он отчётливо видит то, что девушка так тщательно старалась скрыть под маской вечного оптимиста.       ‒ Что-то случилось? ‒ обеспокоенно спрашивает Джейк.       ‒ Ещё одно убийство, ‒ выдыхает Ким, печатая что-то в телефон, а затем убирая его в карман.       Кровь леденеет. Сердце снова готово покинуть тело Джейка. Нет. Неужели нашли? Так хорошо спрятал ведь.       ‒ Прости, что так вспылила. Ты заставил меня напомнить о том дне, о моей болевой точке. Я не держу на тебя зла. Спасибо за букет, Джейк.       Она вымученно улыбается и теперь наконец уходит, оставляя его одного.       Но Джейк думает только об одном. Где он допустил оплошность?