***
— Нацуо, что ты делаешь? — в комнату названного зашел двухпричудный и застал хозяина обители собирающим вещи после ужина. — А? А, я собираю вещи, мне же скоро обратно в общежитие уезжать. — Ваши каникулы уже кончились? Так скоро… — удивился юноша. Беловолосый выпрямляется и улыбается. — Согласен, но выбора нет… Не волнуйся, ты же знаешь, что на выходных я чаще всего приезжаю. Так что не скучай! Кроме того, тебе ведь в школу послезавтра? — гетерохром кивает. — Ясно, а я уже завтра после обеда уеду… — Жаль. Ох, я же спросить кое-что хотел. — немного зажато произносит юноша. — Ты знаешь, что Фуюми переписывается с Д… Тоей? — А… Ну да, а что? Я не знаю, о чем они там болтают в своих письмах. — пожимает старший плечами. — Я удивлен, что он вообще ей ответил… — подмечает Шото, отводя взгляд в сторону. — Это да… Слушай, ты ведь… Дал ему шанс или типа того?.. То есть, эм, я в том смысле, что ты дал ему шанс, но не простил его?.. Ну, у тебя та же фигня и с отцом, да? — Нацуо не знает, какие слова подобрать, и как правильно сформулировать мысль, он чувствует, что выглядит глупо. Гетерохром молчит, но кивает. — Тогда я дал шанс Даби… Я совсем не ожидал, что он окажется Тоей. Это было как нож в спину. С одной стороны: Тойа спас меня и помог мне, кроме того он — мой брат. Но с другой: он убивал людей, был членом Лиги, нападал на меня и моих друзей, он даже взял одного из моих одноклассников в плен… Так что тут я просто… Думаю, тут случай труднее, чем с отцом… — почесывает двухпричудный шею. — Грубо говоря, ты готов простить скорее отца, чем Тойу? — спрашивает Нацуо заинтересованно. Шото молчит. — Ладно, проехали. — решает покончить с этим он. Если бы Шото кивнул, это бы расценивалось как то, что он простил Энджи, а он ещё не готов... Вдруг они слышат быстрые шаги на этаже, приближающиеся к ним. Шото, как самый близкий к двери, выглядывает. Слышится неожиданное и высокое «Ой!» после удара в грудь юноше. Это оказывается Фуюми. — Сестренка? Что такое? — подключается беловолосый. Он был рад, что она вмешалась, они смогут закрыть неприятную тему. — Пришло уже третье письмо от Тойи! Я хочу, чтобы мы его вместе прочитали! — улыбается радостно очкастая. Радость Нацуо сразу меняется, а в голове лишь одно: «Накаркал, идиот.» — В прошлом я ему написала: «Можно ли почитать Нацуо и Шото тоже твои письма?», и он согласился. — Фуюми была рада, проговаривая это. Это было понятно и по ее движениям, вроде недоприседаний, и по улыбке до ушей, и горящим глазам, и по голосу, и по манере говорить, ведь та ускорилась. Нацуо и Шото переглянулись. — Прости, сис, но мне нужно подготовиться к началу занятий в Академии. А вы читайте без меня. — бросил на последок гетерохром и направился прочь к своей комнате. — Что?.. — девушка сразу приуныла. — А ты, Нацуо? — она повернулась обратно к беловолосому. Тот не мог отказать при виде её грустных кошачьих глаз. Нацуо почти уверен, что она делает это выражение лица специально…21:50
— Вот ты где, не думаешь, что пора спать, а? — Нацуо выходит во двор, где застает сидящего там в позе лотоса Шото, подобравшего ноги под себя. — Прости, я скоро лягу. — получает он в ответ. Самый высокий молча стоит пару секунд, а затем подходит и садится рядом. — На звезды смотришь? — студент пытается проследить за взглядом младшего. Гетерохром кивает. — Здорово… Они сидят молча некоторое время. Неловкое время… — Слушай, Шо, тебе нелегко сейчас, нам всем непросто… — начинает он спокойно, подпирая себя сзади руками, опрокинув голову и смотря на чистое звездное небо. В ответ молчание. Нацуо отпускает руки и плюхается спиной на землю, тем самым он полностью лег. — О, так удобнее, ложись со мной. — Нехорошо получится, если я заболею прямо перед школой. — произносит негромко Шото. Брат смотрит на него скептично и недовольно мычит: — Ну и ладно… О, смотри, ковш Медведицы! — Да, где? — слегка дергается младший, но все равно он тихо говорит. В этот момент, пока Шото обыскивает небо глазами, Нацуо хитро хватает его сзади за футболку и роняет вниз рядом с собой. — Ауч… — Хехе, с этого ракурса лучше видно, согласись. — самодовольно улыбается старший и кладет руки под голову. — Ты должен мне доверять, разве нет? — Ага… И вот они снова молчат. — Так вот, на счёт наших стариков… Я понимаю, тема не из приятных, но нельзя от неё вечно убегать, согласен? — наконец решается студент. Шото пытается кивнуть в своей манере, но, поняв, что лежа это получается хуже, просто говорит: — Ага… — По честному: никто не ожидал, что Тойа жив, и то, что он – Даби. — Ага… — Серьёзно, я… Я до сих пор не могу поверить, что всё это правда. Хотя, казалось бы, Тойа – Даби жив, был суд, где все мы присутствовали. Тойа сейчас в тюрьме, а Фуюми с ним переписывается. Ты потерял половину ноги, спасая вместе с ним же город от Ному… Я просто… В шоке... Я каждый раз думаю, что вот-вот проснусь, но этого не происходит… Потому что это все происходит наяву. Но это и правда не может быть сном. Знаешь, почему? — молчание. — Мне бы фантазии на такое не хватило… — Ага… Нацуо нахмурился. — Ты меня слушаешь вообще? — Ага… — Земля вызывает Шото! — беловолосый принимает сидячую позу и опускает взгляд на брата, который смотрит в небо пустым взглядом, а затем тыкает гетерохрома в бок. — ШОТО-О! Тут глаза гетерохрома расширяются, он приходит в себя и вскакивает: — А?! Нацуо смеётся: — Знал, что сработает! — Не делай так… — серьёзно и даже как-то обиженно бурчит двухпричудный. — Прости, прости! — машет студент руками перед собой, извиняясь, но улыбаясь. — Кхм, кхм… Снова молчание. — Я прочитал его письма, которые он писал Фуюми… — Нацуо негромко говорит, устремив взгляд вниз. Шото молча смотрит в небо и слушает. — Не знаю даже, как сказать правильнее, но они… Правда душевные и искренние… Я могу в них узнать Тойу и его манеру говорить… Он не изменился. То есть изменился, то есть, характер.! Нет, я имею ввиду, что он и в детстве такой был, то есть не был.! Ох, чёрт… — Нацуо вздыхает. — Я имею ввиду, что это правда наш Тойа, и ты не должен жалеть, что дал ему шанс. Я уверен, всё наладится и будет отлично, нам стоит… Немного потерпеть. И я… Я собираюсь тоже написать ему письмо. Я не принуждаю тебя, это нормально, что ты ещё не уверен в нём, я сам ещё полностью не уверен… Но если у нас есть шанс вернуть его домой, если есть шанс снова стать счастливой и целой семьей… То я не хочу упустить его. Кроме того, это самая заветная мечта сестрёнки… — беловолосый печально улыбается и поднимает наконец голову к звездам. Братья молчат. — Нацуо… — окликает гетерохром. — М? — Нацуо удивленно смотрит на брата. Шото наконец поворачивается к старшему и смотрит на него своим обычным взглядом, что заставляет Нацуо облегченно вздохнуть: — Ты прав. Спасибо. Беловолосый радостно и широко улыбается и приобнимает правой рукой двухцветного за шею: — Хехе, вот мой Шото! Всегда обращайся, мы ж братья! — Нацуо весело трет младшего по макушке, от чего тот становится лохматым. — Ай, Нацуо, не надо, пожалуйста. — Прости, прости! Если будешь на счёт чего-то волноваться — беги за советом ко мне! — Ага. Они встают. Для Шото это немного проблематично, учитывая протез, но он старается не подавать виду, правда это не выходит рядом с человеком, который с ним живет шестнадцать лет. Нацуо замечает трудности брата. — Неудобно с протезом небось… Но ничего, придёшь в академию, и тебя там подлатают! — пытается поддержать он. — Ох, если что, то мы с Фуюми найдем деньги, ты не волнуйся! Хотя, возможно, и отец заплатит, но как-то странно брать деньги у того, кого ты ненавидишь… Хотя он, типа, образцовым отцом стать хочет... — призадумался парень, как вдруг его перебивают: — Нацуо. — серьёзно говорит Шото, уставившись на брата. Тот немного дернулся от испуга при виде этого жутковатого и серьезного взгляда. — Я не стану просить Исцеляющую Девочку восстановить мою ногу. Секундное молчание. — ТЫ ЧТО?! — кричит шокированно Нацуо от слов младшего. — Подожди, кажется вода в ухе осталась после душа… — Нет, Нацуо, я полностью серьёзно. — продолжает гетерохром, смотря в глаза старшему. Тот застыл, и улыбка с его лица сразу пропала. — Но… Почему?! У нас найдутся деньги, если это платно, не волну… — Дело не в этом. — двухпричудный опускает голову и смотрит на свой протез. — А в чём тогда?.. — Просто… Герои должны справляться с такими трудностями. Не у всех есть такая возможность вернуть потерянную часть тела или вроде этого. Поэтому я не хочу идти простым путём для неженок. — Нацуо застыл от слов гетерохрома. — Что?! Но, Шото, если есть возможность, то.! — Нацуо, я всё уже решил, просто сказал тебе только сейчас. А теперь пойдем спать, уже поздно. — Шото прошел мимо студента и направился домой, оставив шокированного брата позади. — Уверен?.. — спросил беспокойно Нацуо. Шото остановился, а затем кивнул: — Я буду в норме.***
— Ну здравствуй, Тодороки Тойа-кун. В комнату, где сидит мужчина в красных квадратных очках, зашли двое охранников, сопровождающих черноволосого парня в оранжевом комбенизоне. Заключенного усадили на стул напротив мужчины. — Как прошел день? — очкарик улыбнулся. — Нормально, очередной день среди отбросов общества, таких, как я. — буркнул Тойа. Мужчина наклонил голову к плечу. — Отлично, но ты кое-что забыл. — на это бирюзовоглазый закатил глаза. — Простите, Мори-сан… - парень делает акцент на имени. Мори Юкичи убынулся. — Сегодня я хочу задать тебе пару вопросов. — Ого, сегодня не будет пятен? Я удивлён. — поднимает брови Тойа, облокотившись на спинку стула и скрестив на груди руки. — Итак, приступим…Некоторое время вопросов и ответов спустя.
— Мы закончили, Мори-сан? — спрашивает раздраженно Тодороки. Очкарик выглядит удивленно, разглядывая бумаги, на которых записаны вопросы и ответы заключенного. «Это поразительно…» — Пока нет, я всё же хочу показать тебе пару пятен. — Юкичи пытается выглядеть спокойным. Тойа закатывает глаза, но соглашается, у него будто выбор есть. Всё также. Мори даже более шокированно смотрит на записанные им же ответы парня. «Невероятно, что за скачок между ним в первый день и ним сейчас?!» — Скажи, Тодороки-кун, ты поддерживаешь связь с родными? — кажется, бирюзовоглазый не ожидал этого вопроса и выглядит слегка смущенным. — Да, моя сестра пишет мне письма. Я тоже ей иногда отвечаю. — пожимает он плечами. — Вот как… И давно? — Ну, впервые её письмо пришло мне вечером второго дня пребывания здесь. — спокойно говорит Тойа. Мужчина на это мягко улыбается. — Что? — Ты любишь свою семью, Тодороки-кун. — это звучит как утверждение и им и является. Бывший член лиги злодеев зависает на мгновение, явно не ожидав подобного. — Что? С чего вы взяли? — выпрямляется он и опускает руки. — Ты очень сильно изменился, хотя здесь всего пятый день. У меня никогда такого не было. Видно, твоя семья правда замечательная. Тойа внимательно слушает, вникая в каждое слово. Он не перебивает Мори и не грубит ему. Наверное, старший сын Тодороки подсознательно всё же понимает, что психолог прав. Впервые в нём что-то перестроилось тогда в развалинах города, перед Шото, что протягивал ему руку. Но тогда он изменился во мнении о героях. А когда Фуюми и Нацуо обняли его после суда, когда ему пришло первое письмо от сестры, тогда внутри него было глобальное перестроение. Тойа не изменился полностью, он всё тот же Даби, но он, кажется, снова почувствовал ту привязанность к родным, что была у него в детстве. Тойа не знает, что это было, почему ему в тот вечер в холодной камере стало тепло. Как будто то письмо было солнцем, что лучиками грело его и его прогнившую душу. Тойа знает, что остался всё тем же мудаком, но он, не смотря на локти в крови, всё равно… Всё равно любит своих мелких засранцев. — Что ж, на сегодня всё, Тодороки-кун, до встречи. — Мори улыбается, а охранник уводит Тойу, который заметно притих, уставившись в никуда. Второй из сопровождающих остается в комнате, т.к. во время приема Юкичи подал ему знак задержаться. — Что такое? — Это интересный случай, мне стоило бы посмотреть эти письма. — спокойно подмечает Мори. Охранник часто и удивленно моргает. Как только Тойу выпнули из камеры на ужин, в неё сразу же вошел седой синеглазый мужчина в форме охранника — Широ Кохей. Он сразу же осмотрел койку: под подушкой, под матрасом и самой койкой было целое ничего. Да, да, Тойа совсем недавно перепрятал все письма от сестры, поняв, что под подушкой не так уж безопасно. Кохей нахмурился: — Да где же?.. Он поднял голову на верхний ярус. Посмотрел под вторым матрасом и подушкой — тоже самое. Вдруг в голову приходит одна странная мысль, но Широ от неё не отмахивается, в тюрьме и не такое быть может. Он смотрит на нижний матрац снизу, залезая верхней частью тела под кровать. — Бинго. — Ухмыляется мужчина, замечая надрез. Он просовывает туда руку и достаёт около пяти исписанных бумажек и две чистые. Чистые он засовывает обратно, а заполненные берет с собой и уходит. По дороге обратно к кабинету психолога Кохей ненароком разглядывает бумажки. Один из листов полностью изрисован синей ручкой, что мужчина даже подумал, что взял не то, ему сложно было поверить, что всё это рисовал Даби — Тойа Тодороки. Второй лист изрисован наполовину. На первом и самом использованном листе бумаге были изображены легкие наброски кровати, охранников, которые, видимо, стояли где-то рядом во время рисования, других заключенных, скетч самой комнаты и… На другой стороне довольно много места занимал рисунок какого-то юноши, довольно молодого, как мог понять Широ, ведь рисунки были правда невероятно хороши. Юноша словно смотрел прямо в глаза зрителю сверху вниз, его волосы были двухцветные, вокруг левого глаза было что-то вроде пятна, мужчина не особо понял, только затем догадался, что это ожог. Парнишка выглядел потрепанным, его странный костюм был порезан в некоторых местах так же, как и лицо. Нарисованный протягивал вперед, словно зрителю, свою правую руку. — Это сын Старателя, что ль? — вдруг вспоминает Кохей. Он не видел ещё людей, кроме Тодороки Шото, с такой странной внешностью, хотя в их мире и не такое бывает. Широ улыбается и издает смешок. — Младший брат, ха? Как мило, Тойа Тодороки-кун.***
– Чёрт, нет! Где, блять, эта херня?! Когда Тойа обнаружил пропажу, его нельзя было назвать радостным. Парень схватился за голову, как будто собираясь выдернуть собственные волосы. – Нет, нет, нет! Кто мог взять?! – Не это ищешь? - сзади раздался мужской голос. Тодороки поворачивается, опуская руки. Перед ним стоит Широ Кохей с несколькими листами бумаги. Бирюзовоглазый, злобно зыркая на мужчину, подходит и выхватывает протягиваемые ему бумаги. – Спокойно, спокойно, не хочешь ведь получить электорошокером по башне? - ухмыляется Широ. Тойа всё ещё хмуро на него смотрит, спрятав листы за пазухой. – Объяснение ждёшь? Что ж, твоему психологу стало интересно, как мог произойти такой скачок твоих изменений, поэтому попросил принести твои письма, чтобы с ними ознакомиться. - пожал плечами Кохей. – "Скачок изменений"?.. - повторил непонимающе Тойа. Охранник кивнул. – Твое поведение и ответы на вопросы дока очень изменились с первого дня. На его практике, по его словам, такого ещё не было. - поясняет Широ. – Не понял... - Тойа делает фирменное выражение лица всех Тодороки - каменное лицо. – Видимо, ты любишь свою семью, а она - тебя. - улыбается мужчина. Бирюзовоглазый не ожидал услышать такого. Его глаза расширяются, и он часто моргает, а затем снова приходит в себя. – Стоп, нельзя читать чужие письма! - вдруг вырывается у него. – Конфиденциальность? Не? Не слышали?! Широ злорадно смеется. – Мы, вообще-то, проверяем все письма, которые сюда к вам - заключенным - приходят. Ты не знал? - ухмыляется он. Глаза старшего сына Тодороки расширяются. Тот опускает голову со снова раздраженным выражением лица и бурчит: "Дьявол". – Ладно, пойду я. Готовься к отбою, пацан. - Тойа закатывает на это глаза. Кохей выходит из камеры и закрывает её. Уже поворачивается, но спокойно говорит. – Тебе повезло с родней. Дам тебе свой совет, выявленный на личном опыте: не разочаруй её и будь её достоин. Кохей ушёл и оставил Тойу в немом шоке. Парень так и остался смотреть неверящим взглядом вперед, а его челюсть слегка отвисла. – Личный опыт, говоришь? Что ты скрываешь, старикан? - хмыкает бирюзовоглазый, достав лист с рисунками и разглядывая юношу на нём. А Кохей лишь продолжил ещё некоторое время блуждать по коридорам рядом с камерами заключенных в тюрьме с сырым запахом плесени, пота и с угнетающей атмосферой. Кто б знал, что такой, вроде бы, безликий и обычный охранник может быть отсидевшим за убийство в прошлом мудаком, который жалеет до сих пор, в свои то пятьдесятые годы, о том, что не ценил родню, которая была готова с ним до конца пойти. – Не облажайся, Тодороки-кун, вот бы мне в мои годы кто-нибудь мозги вправил...