Слабоумие и отвага

Хелвенстон заходит к ним ближе к полуночи. В любой другой день они бы уже все спали, как убитые, но уже завтра самолёты унесут их в разные концы земного шара. — Пакуетесь? — спрашивает он после деликатного стука костяшками пальцев о косяк. — Так точно, — Джексон пыхтит и, резко дернув за собачку замка, всё-таки застегивает туго набитый чемодан Бэмбэма. Бэмбэм, кажется, решил увезти с собой домой всю Америку в подарок родне. — Уже поздно, так что не буду ходить вокруг да около, — Хелвенстон переступает порог, неопределённо глядя на бэмбэмов леопардовый чемодан, — у меня есть для вас предложение о работе. Сроки максимально сжатые, так что вы имеете полное право отказаться. Но оплата достойная. — О чём речь? — Джебом, намазанный толстым слоем крема от солнечных ожогов, аккуратно сползает с развороченной кровати, — и где? — Спасение заложников, — держит паузу, — Йемен. Вылет завтра вечером. В комнате становится тихо, только пружины кровати скрипят, когда Югём начинает спускаться со второго яруса, вдарив стоящему рядом Джинёну пяткой. В Йемене обстановка так себе, там можно нарваться не только на хуситов и военных, но и на обычных измученных затяжной войной гражданских. Джексон до сих пор с содроганием вспоминает те полгода в пустыне, но отказываться от работы, которая сама идёт в руки, будет глупо. — Если интересно, то идёмте в аудиторию, там сподручнее будет обсудить детали, — Хелвенстон мотает головой, предлагая следовать за ним, и уходит в темноту коридора. Мимо Джексона быстро проходят взбудораженные Бэмбэм с Югёмом, Марк суетится, засовывая в рюкзак майку, и тоже выбегает следом. Джинён выглядит нерешительным, он, наверное, как и сам Джексон, хорошо помнит их совместный контракт. Они даже не должны были воевать там, только обучать основам йеменских добровольцев с испуганными взглядами, но всё равно много чего успели тогда. — Поедешь? — спрашивает он, подойдя ближе. — Почему нет, — Джексон пожимает плечами, — сейчас это не полгода, а месяц максимум. К тому же нам не нужно привыкать друг к другу, это сократит время подготовки операции вдвое. Сделаем быстро дело и уедем домой. — Джебом? — Джинён оборачивается, — ты? Тот отходит к окну и скрещивает руки на груди, разглядывая свои заклеенные пластырями ступни. — Я пас, — отказывается Джебом дрогнувшим немного голосом и поднимает на них глаза, — не поеду. Это бесит. И поза его, и звучание голоса, и взгляд, полный досады и сожаления от невозможности поехать. Хочет ведь, не спрашивал бы о подробностях, если не хотел. — Ты это из-за меня? — Джексон прищуривается, — из-за меня не хочешь ехать? — Ты не центр вселенной, Джексон, — Джебом зло вскидывает подбородок, — у меня, знаешь ли, могут быть и другие планы. — Хён, — Джинён, почуяв, что пахнет жаренным, шагает между ними, — не кипятись. Сыни, оставь ты... — Да какие у тебя планы? Я слышал, о чем вы говорили утром с Марком, нет у тебя планов никаких! Почему тогда отказываешься? — Тебе не кажется, что это не твоё дело? — Хватит! — рявкает Джинён и устало прикрывает глаза ладонью. — Вы, оба, брейк. Они его, должно быть, порядком достали за этот месяц со своими странными недоссорами, в которых каждому хочется укусить побольнее, но не смертельно, а так, чтобы просто оставить след-напоминание о себе. Или всё же это флирт? Джексон и сам не знает, как назвать их с Джебомом нынешний стиль общения. Между ними определенно что-то происходит, но этому “что-то” всё ещё нет какого-то названия. Слишком близко для простых коллег, но далековато для друзей. Наверное, для такого и придумали в соцсетях статус “Всё сложно”. Эпизод трёхлетней давности скорее всё сделал сложнее, чем могло было быть, встреться они впервые тут. Сценарий их фильма, уверен Джексон, был бы другим, привычным, похожим больше на тот, которому они следуют с Джинёном или Марком. Но проблематично начать всё с начала, когда у вас уже была середина, но не было конца. Возможно, действительно было бы лучше, разойдись они с Джебомом здесь по разным концам света, но Джексон отчаянно хочет, чтобы они обязательно сделали дело все вместе, потому что уже миллион лет, с самого окончания службы в армии, не чувствовал себя частью чего-то. — Это из-за меня, да? — Джинён вскарабкивается на подоконник, у которого стоит Джебом. Они касаются плечами, и крем пачкает рукав черной футболки Джинёна. — Пять лет прошло. — А я всё тот же, — выдыхает Джебом и как-то весь обмякает, он тоже взгромождается на широкий подоконник, поджимает под себя ноги и облокачивается спиной о стекло. — Но то было просто случайностью, — говорит Джексон, угадывая, о чём они, — забудь уже, со всеми бывает. На подоконнике ему нет места, и он просто подкатывает чемодан Бэмбэма поближе и усаживается на него. Перед носом торчат коленки Джинёна, и Джексон упирается в них подбородком. — Ты рассказал ему?! — возмущается Джебом и звонко шлепает Джинёна по бедру, — какого хрена? — В общих чертах, — он морщится, — не дерись. — Так в чем проблема? Джинён с Джебомом переглядываются, наверняка опять устанавливают свою телепатическую связь. Судя по залегшей вертикальной складке между широкими бровями Джинёна, диалог у них происходит такой себе. Джексон умирает от любопытства. — Я выстрелил тогда, потому что испугался, — скороговоркой выговаривает Джебом, нервно выдергивая какую-то нитку из своих штанов, — за Джинёна. И приказ нарушил. Нападавшего нужно было взять живым, Джинён пытался уговорить его сдаться, был совсем безоружным, а я следил за ними в прицел с крыши. — У парня нож был, — нехотя продолжает Джинён, когда Джебом так и умолкает, — он думал, что успеет пырнуть меня и дать дёру. Но у Джебома сдали нервы раньше. — Я помню только, как он замахивается, — Джебом глухо бумкается затылком об окно, когда запрокидывает голову. — И всё. Палец на спусковом крючке, звук выстрела и боль в плече от отдачи. Парень умер на месте. Ещё и Джинёна зацепило. А я, в итоге, даже выговора не получил. — Но ты всё сделал правильно, — Джексон тянет задумчиво, — плохой парень обезврежен, заложники спасены, а ранение Джинёна — случайность, не более. — И я ему так говорю! — Джинён, забывшись, дёргает ногами, и его коленка больно бьёт Джексона в лицо. Ойкнув, он растирает ему шершавой ладонью место удара. — Цел? — Да, нормально, — хрипит Джексон и ощупывает ушибленную челюсть, — до свадьбы заживёт. Джебом неопределённо фыркает. Джексон хватает его за торчащую пятку и дёргает, заставляя сползти с подоконника. — И что это за скептическое выражение лица? Я, между прочим, почти женился. — Почти? — Джинён приподнимает брови. — Что, невеста сбежала, узнав о нью-йоркской кореянке? Её можно понять. — Да при чем тут Джебом… Повисает тишина. Джексон поднимает глаза на Джебома, Джинён, давясь смехом, прячется за ладонями. Джебом смотрит сначала на одного, затем на другого, и прищуривается. — Вы — два сапога — пара! Сплетники! — Да я только в общих чертах, — ржёт Джексон и, когда получает по голове ещё раз, пищит, — ну, ладно, хватит тебе! Идемте, нас же ждут. Он поднимается с чемодана, подбирает кем-то брошенную майку с пола и швыряет её Джебому. Тот крутит её в руках и откладывает. — Я не смешиваю работу и личное, — говорит Джебом хмуро, — это как, знаете, хирурги никогда не оперируют знакомых. Сложно быть рациональным, когда твоего друга держат на прицеле. — Мы собираемся туда, где, если твоего боевого товарища держат на мушке, ты должен стрелять, — Джексон убирает чемодан с дороги, — не думая. — Хён, поехали, — Джинён тоже спрыгивает на пол, — нам нужен снайпер, которому все мы доверяем. Джебом глубоко вдыхает, замирает так ненадолго, а потом, скорчив недовольную мину, с обречённым стоном выдыхает: — Придется постричься. *** Из прогретого йеменским солнцем вертолёта Джексон буквально вываливается, потому что ноги, затёкшие ещё в самолёте часов пять назад, отказываются идти. Да и спина ноет от долгого неподвижного сидения. Старость, что ли? Или это всё из-за продолжительного перерыва между командировками? Отвык. Сзади его пихает такой же скрипящий всеми суставами, помятый со сна Джебом. На голове дурацкая черная панама, которую он придерживает рукой, чтобы не снесло ветром, во рту — только-только распакованный чупа-чупс. Джебом спит и перелёт из Шарлотты до Саны, и три часа ожидания вертолёта, и сорок минут полёта на вертушке, и теперь никак не может до конца проснуться. Убежавшие вперёд Бэмбэм с Югёмом уже о чем-то эмоционально переговариваются с местными военными. Йеменцы смотрят на высоченного, пёстрого Югёма одновременного с удивлением и недоумением. Оно и понятно: по-арабски он говорит и правда лучше, чем по-корейски. Не то чтобы Джексон много понимает в арабском, но речь Югёма быстрая и уверенная, без пауз на подумать. Горячий ветер поднимает ржавого цвета песок и бросает в лицо, Джексон прикрывает глаза сгибом локтя, но помогает это мало, он всё равно проникает всюду и заставляет чесаться. Не скучал Джексон по пустыне, вот уж точно не скучал. — Полон рот опять, — раздаётся сбоку недовольно, — и ботинки. Джинён отплёвывается и морщится, руки у него заняты сумками: своей, Югёма и Бэмбэма. Опять продул им в камень-ножницы-бумага. Джексон отбирает у него один из рюкзаков и замечает, что огромный чемодан Бэмбэма с ними не полетел. Вместо него — вместительный клетчатый саквояж, в который самого Бэмбэма целиком запихнуть можно. Вроде модный, брендовый, небось подарок щедрого Югёма. — Не надо было соглашаться, раз песка в трусах боишься, — пробегает мимо них Марк и наскакивает на заскучавшего в сторонке Бэмбэма. На них смотрят с подозрением, иностранцев тут вообще не любят, не только наёмников, и они, на самом деле, сильно рискуют нарваться на неприятности. Пусть даже компании и удалось договориться с этой военной базой принять их на время, пообещав большую поставку продовольствия, медикаментов и оружия, приветливее йеменцев это не сделало. Но деваться всё равно некуда: ближайшая американская база на Юге у побережья, а это далековато от места проведения операции. Район здесь проблемный, как, впрочем, и весь Йемен последние лет восемь, так что то, что им разрешили остаться за высоким забором — считай удача. — Джексон? Какого черта тебя опять сюда занесло? Соскучился по местным жукам? — Юсуф! — Джексон улыбается и толкает отвлекшегося на что-то Джинёна в плечо, — смотри, кто нас встречает! — и потом говорит Юсуфу, — по твоей кислой физиономии соскучился! Иди сюда! Всегда выглядящий печальным Юсуф за те полтора года, что Джексон его не видел, похудел и осунулся ещё сильнее. Так и не скажешь, что ему едва за тридцать: глаза у него измученного жизнью старика. Он здорово помог им с Джинёном тогда, выполняя работу переводчика. Английский у него, конечно, отвратительный, но явно лучше, чем арабский Джексона или Джинёна. Юсуф был самым старшим среди добровольцев, и зашуганная йеменская молодёжь, хоть и нехотя, но слушала его. — Вот это вы отъелись! — смеётся Юсуф, похлопывая Джексона по спине, — Джинён, честное слово, ты вырос в два раза! — Есть такое, — смутившись, произносит Джинён и жмёт ему руку, — ты наш провожатый? — И провожатый, и надзиратель, и консультант. Больше некому, сами понимаете, — он кивает головой, приглашая следовать за собой. — Советую никому не мозолить глаза лишний раз, ваше племя тут не жалуют. Давеча у нас итальянцы гостили, так без происшествий не обошлось. С бабами нашими руки стали распускать, ловеласы... — У вас женщины в личном составе? Или медики? — Баб хватает и в строю, и в госпитале, — Юсуф неопределенно машет рукой куда-то в сторону, — у них отдельное здание со своей мечетью, живут как принцессы. Джексон на полдороге спохватывается, что они, заболтавшись, оставили остальных торчать перед главным корпусом, но когда оборачивается, находит медленно ползущих за ними Марка с Джебомом и быстро нагоняющих Бэмбэма с Югёмом. — Давайте подождём их, — просит он и рукавом обтирает льющийся градом пот по лицу, — а то свернут ещё не туда. — Интересная у вас компания, — тянет Юсуф, поправляя когда-то бывшую белой повязку на голове, — особенно вон тот птенец пестроперый интересный. Чирикает по нашему, как на родном, в диалектах только путается. — Югём — кореец, но в Саудовской Аравии рос, оттуда и язык знает, — Джинён перебрасывает с одного плеча на другое поклажу, — а тот, что с ним рядом — таец. — Американцы в группе есть? — Только Марк, — отзывается Джексон, — с красной сумкой. А что? — Передайте ему, чтобы не болтал лишнего. Его соотечественники в прошлом году много шума наделали, у многих погибли семьи. А йеменцы — народ горячий, сам знаете. — Он и так молчаливый, — кивает Джинён, — с ним проблем не будет. — А с кем будет? — тут же цепляется Юсуф. — Со шляпником? — Со шляпником? — прыскает Джексон, — при нём так не скажи, Джебом у нас с очень тонкой душевной организацией. — он замечает, как напрягся Юсуф, — да расслабься, он мирный, лишний раз не петушится. Дождавшись всех, Юсуф ведёт их дальше мимо старых, явно угнанных у кого-то турецких бронемашин, площадки для строевой и ровными рядками выстроенных наспех длинных бараков. Джексон с Джинёном жили в похожих в пустыне, дышать там невозможно, даже ночью всё равно внутри этих коробок не продохнуть. Поэтому, когда они добираются до обычного для этой местности двухэтажного каменного дома с натянутыми на узкие окна зелеными сетками вместо стёкол, выдыхает с облегчением. Если приглядеться, то в некоторых местах можно заметить остатки белой ажурной росписи и следы от пуль. — Что тут было раньше? — спрашивает Джинён, вслед за Юсуфом шагая внутрь огороженного камуфляжной сеткой двора. — Что-то вроде родового поместья? — Да, до войны здесь клан целый жил. Уехали они лет пять назад, как бомбить рядом стали и днем, и ночью. Большинство построек разобрали да растащили ещё до того, как власти развернули здесь базу. Так что это остатки былой роскоши, — Юсуф толкает скрипящую рассохшуюся деревянную дверь, — ну, в общем, вот ваши пенаты. Те, кто держат вас за поводки, расстарались, даже холодильник завезли и пару баллонов с газом для кухни. Итальянцы когда были, ели со всеми в столовой да рожи кривили. Распаковывайтесь пока, через два часа собираемся в главном штабе, обсудим подробности дела. *** — Две недели назад члены агрессивно настроенного племени Аль-Абдулла совершили нападение на небольшой полевой госпиталь с медиками-волонтерами в двух километрах от Эль-Хазма, — сухо излагает факты представитель йеменского правительства. Неуместно пухлый и прилизанный в своём деловом костюме Хишам Шараф Абдулла (не имеющий никакого отношения к выше названному племени) показывает на экране ноутбука кадры со спутника и чудовищно потеет. — Спустя сутки были отпущены все находящиеся внутри йеменцы в количестве пятнадцати человек. Среди них были врачи и пациенты, их погрузили ночью в джипы и отвезли в столичную больницу. В плену продолжают удерживать только иностранцев: граждане США, Германии, Франции и Кореи. Всего семь человек, четверо из них — женщины. О количестве боевиков никто точно сказать не может, кто-то утверждает, что нападавших было семеро, кто-то, что десять. — Что хотят? — Джексон слизывает соль с губ и двигается левее, куда попадает едва прохладный ветерок от вентилятора. Джебом рядом пытается отползти и почти валится с узкой неудобной лавки, Джексон придерживает его за бедро рукой, подтаскивает ближе да так и оставляет ладонь поверх. Горячее бедро под рукой напрягается, Джебом нахмуривается, но старается всем видом своим показать, что ничего не происходит. Он бросает короткий взгляд на сидящих через проход Югёма и Бэмбэма и, чтобы, наверное, им не было видно этого безобразия, закидывает ногу на ногу, придавливая руку Джексона. — Парочку джипов и выпустить из тюрьмы арестованных в прошлом году старших представителей племени. — И в чём проблема? — Югём, обмахивающийся распечатками, вскидывает брови, — у вас тут трижды на неделе такие захваты, мы-то вам зачем? Достаточно удовлетворить требования, и можно мирно расходиться. — Ты прав, ситуация стандартная, но не совсем, — подаёт голос Юсуф, сидящий поодаль, — выпускать из тюрьмы некого. — В смысле? — В прямом. Они умерли от какой-то заразы ещё полгода назад, понятия не имею, почему не сообщили общине сразу. — Так вы боитесь, что, узнав эти новости, похитители всех там положат? — Джинён аккуратно перекладывает листы из одной стопки в другую. — А что с охраной волонтеров? Не могли же волонтеров прислать сюда без сопровождения. — Вторая страница, — подсказывает Хишам, указывая на документы перед Джинёном, — охрана была в количестве трех человек с обученными собаками, такие же как вы — контрактники. Они оказали сопротивление в момент нападения и, если верить отпущенным заложникам, в процессе перестрелки двое из них были убиты, один — ранен. — Серьёзно, — сипло говорит Джебом, потом прокашливается и уточняет, — какие-нибудь видеозаписи есть? Обращения? Хоть что-то, что даст нам информацию о количестве боевиков и их вооружении. — Фотографии со спутников и, минутку, — Хишам копается в своём ноутбуке, — вчера мы получили запись. Экран мигает, долго демонстрирует колёсико загрузки на черном фоне и, наконец, показывает записанное на плохую камеру видео. — Моё имя — Чхве Ёндже, — медленно выговаривает стоящий на коленях бледный парень с туго перемотанным не первой свежести бинтом бедром и синяком на половину лица, — я и ещё шесть врачей международной волонтерской организации “Врачи без границ” просим помощи. Члены племени Аль-Абдулла в обмен на наши жизни требуют выпустить из-под стражи своих соратников и… — он запинается, — две единицы техники типа “Джип”. У вас есть один месяц. Запись заканчивается арабской вязью на чёрном фоне. В кабинете становится тихо, только шуршат лопасти бестолкового вентилятора и жужжит какая-то наверняка кусачая дрянь под потолком. Неожиданный хруст выводит всех из оцепенения, Джексон машинально оборачивается туда, откуда шёл звук. — Извините, — хрипит стушевавшийся тут же Марк, ссыпая обломки сломанного карандаша на один из листков, — слишком сильно сжал. Он выглядит одновременно растерянным, смущённым и… напуганным? Джексон ни разу не видел его всерьез испуганным (та проигранная битва против муравьев в сумке не в счет) и не уверен теперь, что именно страх так исказил его лицо. — Позвольте?.. — Марк быстро встаёт с места, поворачивает к себе натужно гудящий ноутбук и, закусив губу, нетерпеливо долбит по тачпаду. Он долго возится с записью, то увеличивает скорость, то, наоборот, замедляет, разбивая видео на отдельные кадры, а потом разворачивает ноутбук обратно, — вот, обратите внимание на его руки. Марк прощелкивает отдельные кадры, на которых Чхве Ёндже действительно меняет положение пальцев каждый новый щелчок клавиатуры. — Похоже на азбуку для глухонемых, — Джексон шкрябает задумчиво потную шею, — нихрена не помню… — Почти в цель, — Марк улыбается ему, — напоминаю: с охраной были собаки. А это, — он тычет пальцем в экран, — жесты для тренировки глухих собак. Такие не годятся для службы, но кинологи всё равно умеют их дрессировать. — Ооо, — восторженно тянут в унисон Югём с Бэмбэмом, — а ты-то откуда знаешь эту тему? — У меня дома такая, — рассеянно отвечает Марк и снова быстро прощелкивает кадры, — пять. — Собак у тебя дома? — уточняет Джебом, потерявший, кажется, нить разговора. Ладонь Джексона всё ещё лежит у него на бедре, но о ней он тоже, похоже, перестал думать. — Захватчиков. Собака у меня одна. — Вы уверены, что это не рандомный набор жестов? — Хишам скептично смотрит на него, — слишком адресно получается, будто он сделал подсказку для кого-то. — Если верить кадрам со спутников, то так и выходит, — отнимает взгляд от смятых бумажек Джинён, — вот, смотрите, во время ежедневной молитвы снаружи находятся пять человек. — Пятеро… — Джебом задумчиво жуёт нижнюю губу, — у нас есть возможность получить кого-то из личного состава? Боюсь, сложно будет спланировать операцию, нас слишком мало. — Возможность есть, — кивает Юсуф, — но не уверен, что у вас есть время их готовить. Наши парни могут подъехать только к финалу, чтобы забрать то, что вы оставите после себя от этих горе-захватчиков. Это верно, если они хотят завершить дело чисто, нужно, чтобы бойцы подходили друг другу, как шестерёнки часов. За отмеренные им две-три недели они не смогут сработаться с местными ребятами. Тем более, они на дух их не переносят. Это и понятно: наёмники за неделю здесь зарабатывают столько, сколько обычные военные и за год не поднимают. — А что нам можно? — задает странный вопрос Бэмбэм, — имею в виду, что нам делать с захватчиками? Они же, ну, не террористы, а просто распоясавшиеся местные. Мы их ликвидируем или производим арест и передаем властям? — Вам можно всё, — хмыкает Хишам, откидывается на спинку скрипучего кресла и складывает руки на животе, — вы что, первый раз работаете? Ваша задача — заложники, остальное — как получится. Когда в вас будут стрелять, вы будете стрелять в ответ, так? Никто не осудит, если вы уложите парочку плохих парней, — он кряхтит, поднимаясь, — один чёрт от них одни проблемы. *** Джексон долго ворочается в темноте на своём тонком матрасе, расстеленном прямо на полу их общей с Марком комнаты. После насыщенного на события дня гудят ноги и руки, даже голова, и та звенит колоколом. Точно перегрелся сегодня, ну надо же, вроде не новичок, да и в Йемене не впервые, а всё равно так глупо оплошал. Ещё и изжога после стряпни Бэмбэма адская. Такая же адская, как острота соуса к мясу, которое он им готовил на ужин. Чёрт знает откуда у него взялось такое количество жгучего перца (не с собой же он его привёз), но, кажется, всё, что было, попало Джексону в миску. Марк рядом тоже беспокойно возится, он вроде засыпает ненадолго (Джексон угадывает по его дыханию), но тут же просыпается от какой-то внутренней тревоги. Джексон догадывается в чем дело, но чувство такта внутри него соперничает с диким любопытством до последнего. Когда очередная попытка Марка заснуть проваливается, Джексон решительно переворачивается на другой бок и всё-таки спрашивает в лоб: — Ты ведь знаешь его, да? Того парня с записи. Вы служили вместе? Ритм дыхания Марка снова меняется, сам же Джексон почти перестает дышать в ожидании. — И служили тоже, — сипло от долгого молчания отвечает Марк, — да, ты прав, мы знакомы. — Достаточно близко, чтобы знать, где искать подсказки, да? Жесты для глухих собак... Они есть, я знаю, но что-то мне подсказывает, те знаки, что показывал Чхве Ёндже, предназначены для одной конкретной собаки. — Мы взяли Коко год назад, когда ушли со службы, — глухо говорит Марк после тянущейся вечность паузы. — Решили попробовать пожить как все, ну, знаешь, чтобы дом, нормальная работа, совместные просмотры фильмов за ужином. О, да, Джексон хорошо знает. Как и то, насколько это зачастую невозможно для таких, как они, привыкших жить чужими войнами. Год — это очень долго, самого Джексона едва хватило на семь месяцев. — Ёндже удалось устроиться в тренировочный центр для собак в Лос-Анджелесе, и туда принесли её, нашу Коко. Маленькую, пушистую и бестолковую. Хозяева думали, что она просто невоспитанная, а когда узнали, что глухая — решили отдать на усыпление. У нас уже была одна собака, служебная, которая с нами весь мир объездила, но мы всё равно забрали Коко к себе. Джексон не спрашивает, как так вышло, что они бросили всё и снова вышли в поле, не спрашивает, почему не вместе, Марк и так сказал ему больше, чем мог бы, требовать что-то ещё будет совсем уж нарушением личных границ. Не спрашивай. Не говори. — Расскажешь всем? — Это не моё дело, — пыхтит Джексон, поднимаясь с матраса, — где у нас аптечка? Изжога достала. — Бытовая — на кухне, самый верхний ящик. Что-то для желудка точно должно быть. Дойдя до плотной тряпки, заменяющей им дверь, Джексон слышит от Марка тихое, но искреннее “Спасибо”. Каменные полы холодят ноги, когда Джексон бесшумно шагает босиком в сторону кухни. Температура с наступлением темноты упала градусов на десять, не меньше, и после дневного пекла воздух кажется даже слишком холодным. В конце коридора, там, где кухня, виднеется тусклая полоска света, пробивающаяся сквозь закреплённую над дверным проходом занавеску. Интересно, кому это ещё не спится. Джебом, уже без панамки и в обычной широкой застиранной футболке, сидит к нему спиной. — Не спится? — спрашивает у него Джексон, зайдя внутрь. Тот игнорирует вопрос, сидит как сидел, уткнувшись во что-то перед собой. Джексон уже собирается возмущаться, но замечает провода от обычных наушников-затычек в его ушах. Какая беспечность с его стороны, мало ли кто к ним может залезть посреди ночи. Он подходит ближе и дёргает за один из белых проводков, Джебом подпрыгивает на месте и вопит, выронив свою очередную конфету изо рта на кипу бумажек с какими-то схемами. Конфета оставляет на листе розовое липкое пятно и катится дальше по столу. — Джексон, ты ненормальный, — выдыхает Джебом, спрятав лицо в ладонях, — кто так делает… Какого хрена ты не спишь? — Изжога, — хихикает Джексон и заглядывает ему за плечо, — что, на утро отложить было нельзя? Завтра бы вместе подумали, что с этим всем делать. — Я выспался в самолёте, — он подтягивает ближе старенький плеер и жмёт кнопку "Стоп", — и в одиночестве мне думается лучше. — Плеер, серьезно? Кто сейчас таким пользуется Может, у тебя и кнопочная Нокиа где завалялась? — Самсунг. Аккумулятора на неделю хватает. Ну, конечно же, Самсунг. Джексон, нашедший аптечку, грызет таблетки, обещающие ему эффект за пятнадцать минут, и со своего наблюдательного пункта разглядывает Джебома, сгорбившегося над распечатками. В простой футболке, с остриженными, но всё равно не по уставу длинными волосами и снова с конфетой за щекой он выглядит на незаконные восемнадцать. Просто подросток, делающий ночью домашку в школу, а не профессиональный стрелок с приличным послужным списком. Он сосредоточенно шкрябает ручкой в блокноте, всматривается в распечатки и задумчиво кусает то губы, то кончик ручки, то хрустит чупа-чупсом. Кстати, об этом. — Сколько ты их с собой притащил? Джебом поднимает на него растерянный взгляд. — Чупа-чупсы, — подсказывает Джексон и, подтащив ещё один стул, садится рядом, — ну-ка, чего тут у тебя... — По две штуки на день, — он без особого желания подталкивает ему ближе и листы, и свой блокнот с пометками. — Но это третий, — бубнит Джексон, пытаясь разобрать небрежные джебомовы закорючки, — блин, как курица лапой. — Так не для тебя писалось, — фыркает Джебом, потом вытаскивает конфету изо рта и тупо смотрит на неё, — точно третий? — Угу, — Джексон поднимает голову, — лимит сладенького исчерпан. Он перехватывает Джебома на запястье, тянет его руку к себе ближе и отбирает чупа-чупс зубами. — О, клубничный, — Джексон довольно прищуривается и перекатывает конфету во рту от одной щеки к другой, — мой любимый. — Это вот сейчас мерзко было, мог бы просто попросить, у меня же их целая коробка. И правда ведь стрёмно вышло. Какого черта он это сделал? И сладкое ведь не любит, а у Джебома это может единственная радость здесь, посреди пустыни, в их запасах из десертов вроде были только шоколадные батончики. — Никогда бы не подумал, что любишь чупа-чупсы. Ну, знаешь, ты такой весь из себя шикарный и сексуальный на первый взгляд… Джексон фоном думает, что ещё немного, и он всё-таки рискует перегнуть палку и нарваться. Хорошо, если только на грубость. Но Джебом, замерший на мгновение, тихо смеётся и прикрывает глаза ладонью. Он кажется мягким и обманчиво доступным, совсем неопасным и очень домашним. Его такого легко представить сидящим в кресле с книгой в руках и с мурчащей кошкой на коленях, и абсолютно невозможно втиснуть в образ Джебома, который Джексон привык видеть в казарме или на стрельбищах. — Не особо люблю, — Джебом пожимает плечами, — просто вычитал, что курить помогает бросить. — Ты куришь? — Очевидно, что уже нет, — закатывает глаза, — только грызу конфеты теперь, когда особо сильно тянет к сигаретам. — Ну, раз это предмет первой необходимости... — Джексон вытаскивает чупа-чупс и протягивает его обратно, на сто процентов уверенный, что Джебом скривится или обзовёт его придурком, или и то, и другое вместе. Но тот не морщится и не ругается, только наклоняется ближе и обхватывает сухими губами блестящую в тусклом свете лампы конфету. Мелькает кончик его языка, Джебом демонстративно облизывается, забрав чупа-чупс. А потом, глядя Джексону в глаза, вкрадчиво говорит: — Иди спать, Джексон. *** — Ты это всё за ночь придумал? — удивлённо спрашивает Югём, когда Джебом заканчивает скупо излагать свой вариант ведения операции прямо за кухонным столом после завтрака. — Поспать хоть успел? — Джинён кидает ему через стол бутылку с водой, когда Джебом закашливается, — выглядишь неважно. — Пару часов на рассвете, — отвечает ему опухший и с покрасневшими глазами Джебом после того, как отпивает, — сегодня лягу нормально и войду в режим. — Нам нужен второй пилот, — Марк поднимает на него взгляд. — Югём наш второй пилот. — Нет, Джебом, ты не понял, — он стискивает зубы, — я не лечу, а еду с вами на штурм в джипах. — Югём неопытный, — Джебом игнорирует югемово недовольное "Эй! Нормально я летаю!", — ты мне нужен в вертолёте. Мы не можем облажаться на этом этапе. — Тебе нужен? — въедливо уточняет Марк, буравя его глазами, — не помню, чтобы тебя назначили командиром группы. Джебом выглядит сперва растерянным, словно только сейчас опомнился, а затем резко отодвигает от себя ворох исчерканных бумажек и поднимает руки в сдающемся жесте. Он заметно злится, даже черты его лица кажутся острее, а ноздри подрагивают. — Возьмём двух пилотов местных, — быстро произносит Джексон, пока не разразилась буря, — они пригонят нам птичку к самому финалу, а потом вернутся на базу с группой зачистки. — А если Югёма или Марка ранят, то у нас будет подстраховка, — подхватывает Джинён, — было бы неплохо, привези они с собой ещё и медика. Кто знает, в каком состоянии будут заложники. — И мы, — хмыкает Марк, и потом, заметив направленные на него укоризнные взгляды, оправдывается, — а что? Всякое может быть. — Как раз и в джипах по дороге туда будет полный набор: водитель, штурман и стрелок на пассажирском, — зевает Бэмбэм, — как по учебнику. И у меня есть вопрос: почему снайпер — я? Вопрос этот Джексона тоже волнует. Бэмбэм, конечно, хорош в стрельбе, впрочем, как и все здесь, но Джебом даст любому из них сто очков вперед. — Думаю, тебе будет лучше прикрывать нас издалека, — отвечает Джебом осторожно, — у нас есть две недели примерно до операции, мы подберем тебе винтовку и… — Он профессионально обученный боец, Джебом, — обрывает его Джексон, когда до него доходит в чем дело, — а ты не его нянька. — Я просто пытаюсь минимизировать риски, — сконфуженно трёт нос Джебом, — и залатать дыры... — Хён, это грубо, — поддакивает Джексону Джинён, — давай все будут заниматься своим делом. И, будем честны, как штурмовик ты не очень. Убьёшься ещё где-нибудь, собирай тебя потом по частям… Предложение заканчивает он уже под общий ржач, а Джебом с крайне охреневшим видом пинает его под столом. — Ладно, шутки в сторону, — кое-как выговаривает Джинён, отсмеявшись, — у нас есть проблемы, требующие решения. Во-первых, нам нужны пилоты, умеющие управляться с нашим Блэк Хоуком. Местные, насколько я помню, летают в основном на разных модификациях советских Ми и американских Беллах, мы бы могли ими воспользоваться, тут, на базе, есть парочка, но вместе с заложниками мы туда просто не поместимся. Во-вторых, нам нужно выбить из наших друзей автомобили и обкатать их, желательно сразу на 556 трассе, по которой мы планируем ехать, проверить сколько точно литров бензина они жрут, осмотреть дорогу. — На 556 трассе есть риск нарваться на хуситов, — цыкает Югём и тычет пальцем в изображение гор на карте, между которыми пролегает петляющая дорога до нужного им места, — нам их пугать нечем — нас слишком мало, а вот игрушек у нас с собой будет более чем, если мы с этими ребятами столкнёмся, они нас в два счета за наше добро раздавят, даже разбираться не станут, за кого мы воюем. — Дорога другая есть? — Марк подтягивает к себе карту, — можно как-то обогнуть это место? — Нет, — в один голос произносят Джебом и Югём. — А если сначала долететь до аэропорта, а оттуда на джипах... — предлагает Бэмбэм несмело. — А заложников ты на чём повезёшь? — обрывает его недовольно Джебом. — Всё равно нужен вертолёт для транспортировки, а по-твоему выходит, что придется ещё и дозаправки где-то делать, чтобы дотянуть до Саны. Да и джипы всё равно придется перегонять в аэропорт тем же путем, мы только потратим время. Я уже думал и так, и эдак… — Для таких задач нужно большее количество оперативников, — Джексон зевает и стекает щекой на стол прямо поверх своих записей. Он, конечно, спал больше двух часов, но погоды ему это всё равно не сделало. — Мы сильно рискуем. Пять непонятно чем вооруженных боевиков, семеро непонятно в каком состоянии заложников, и очень мало времени на подготовку, — он загибает по очереди пальцы. — Кроме обкатки техники и поиска готовых с нами лететь пилотов, нам ещё нужны свежие разведданные, не со спутников, а с места, кому-то придётся туда смотаться за пару-тройку дней до дня икс. А это два часа пути туда через пустыню, и столько же обратно. А за день до — отправить дронов с камерами. — Если честно, — говорит уныло Джинён, отпивая свой остывший кофе, — я надеюсь, что правительству удастся провести нормальные переговоры, и мы в итоге просто поедем в качестве сопровождения важных шишек, которые будут проводить обмен. — Не будем уповать на удачу, — Джебом резко бухает ладонями по столу, и Джексон, успевший расслабленно прикрыть глаза, подскакивает на месте, — пытаемся завтра согласовать с тем толстым потным гоблином наш план и начинаем подготовку.