Клыки

      Если бы у Тони кто-нибудь спросил, почему за целых три дня он так и не узнал причину бегства вампирёныша из Академии, и как его занесло на крышу высотки — он бы вряд ли смог ответить. Питер, казалось, обладал какими-то сверхспособностями, не иначе — так лихо ему удавалось заминать и переводить темы.       В первый день он несколько часов гулял по мастерской, восхищаясь изобретениями и тестовыми образцами, потом они успешно протестировали стёкла и всю ночь занимались их установкой, споря на тему сверхъестественного. Выиграл Питер, когда рассказал о том, что оборотни — не миф, а призраки живут в его особняке. Стоило Тони заикнуться про особняк, мальчишка шустро свернул на тему космоса и могущественную силу кометы, которую получат маги через пару недель.       То, как Питер встречал рассвет, Тони не забудет никогда. Ощущая на своих руках лёгкое тепло от проходящих сквозь стёкла лучей, рассматривая красный шарик, выглядывающий из-за многоэтажек спального района, он жмурился с непривычки, и едва сдерживал слёзы, наблюдая мир таким, каким видел его только в фильмах. Оказалось, что любое взаимодействие с людьми для вампиров — табу. Даже фильмы им не разрешали смотреть. Полная изоляция.       — Ты поэтому сбежал?       — Нет. Я привык к такой жизни, мистер Старк. Причина намного хуже…       На тот момент Тони был слишком вымотан, чтобы задавать вопросы, как и Питер, который стал клевать носом после трёх часов неотрывного любования утром. Когда вампирёныш лёг спать, Тони не знал. Впрочем, когда он с тяжёлой головой и ломотой во всём теле проснулся на закате — Питер снова сидел у окна. Рядом с ним лежал раскрытый блокнот, на пустой странице которого он запечатлел каменные джунгли над которыми величественно возвышалось солнце. Вампирчик сидел на полу, ёжась от холода, несмотря на то, что умная Пятница включила отопление. Заметив состояние своего постояльца, Тони достал тёплый плед и, налив очередную кружку кофе, сел рядом, прислонившись к стеклу и любуясь тем, как паренёк кутается в тёплую вещь. Сейчас он напоминал воробушка, выпавшего из гнезда.       — Я знаю, что вы хотите услышать ответы, но можно подождать? Я не убегу. Если вы не против, я бы остался тут, — смущённо заговорил парень, то и дело переводя взгляд с горизонта на Тони. — Только вот. Голод…       Тони видел, как его глаза метнулись на шею, где билась артерия, скользнули по рукам, задерживаясь на запястье, как неосознанно он втянул глубже воздух, облизывая губы. Питер не выглядел как изнывающий от жажды, смотрящий на стакан воды, но как человек, изучающий в ресторане принесённый десерт — вполне. И Тони был тем ещё экстремалом, раз на полном серьёзе рассматривал вариант донорства для этого вампирёныша.       — Пит, тебе нужна та же группа крови? Или подойдёт любая?       — Любая, но если она будет третьей группы, то её потребуется гораздо меньше.       — Значит то, что она отрицательная — тебя не смутит?       — Вы? Вы хотите?! — Питер округлил глаза и даже чуть отодвинулся, наконец смотря в глаза человека, а не на его завораживающе пульсирующие сосуды. — Нет!       — Я ещё ничего не предложил, — Тони успокаивающе поднял руки, хотя столь резкий отказ вампирёныша задел самолюбие. Тони Старку слишком редко отказывали.       — Вы об этом думали. Я слышал. — пробормотал Питер, укутываясь в плед и чуть расслабляясь.       — Слышал?       — У вас изменился пульс, а ещё запах из-за выплеска гормонов, — Питер смущённо отвёл взгляд. — Это одна из причин, почему мы не живём с людьми. Слишком мощный фон. Он мешает концентрироваться на своих мыслях и чувствах.       — Мне отсесть?       — Нет. Здесь всё пахнет вами. Да и к постоянному наличию одного человека в своей жизни я привык, — совсем тихо прошептал Питер, закусывая губу, словно борясь с тем, чтобы не сболтнуть лишнего.       — И чем же я пахну?       — Вы хотите обсудить свой запах? — мальчишка выглядел в равной степени удивлённым и смущённым. Тони только теперь задумался, насколько это уместный вопрос. Хотя, с другой стороны, ему позволительно такое любопытство, ведь других существ со схожей способностью он не встречал.       — У вас это не принято?       — Это… слишком личное… — неохотно произнёс Питер. Он выглядел настолько смущённым, что если бы не усталость и явно далеко не самое лучшее состояние пацана, Тони обязательно поиграл бы на чужих рамках приличия. Старк, сам себе поражаясь, в очередной раз ушёл от интересующей его темы в угоду мальчишке.       — Что ж, тогда отложим вопрос на потом… Мне надо съездить в компанию, Пеппер все телефоны оборвала. Я могу рассчитывать, что ты не сбежишь?       — Не убегу. — Питер лишь легко улыбнулся на такое предположение человека. — У вас здесь здорово. Вы не будете против, если я немного побуду в вашей мастерской? Пока вы спали, у меня появилась одна идея.       — Что за идея?       — Кое-что… полезное? Я не буду взрывать мир или создавать Монстра Франкенштейна.       — Смотрю, кто-то не спал всю ночь?       — Не спал, — не стал отнекиваться парень. — А ещё посмотрел фильмов десять! У нас только древние фильмы в Академию проносили. А тут! Новинки! И так всё поменялось. Съёмка, игра, люди…       — Ладно, юный киноман, твори под контролем Пятницы.       — Киноман?       — Это тот, кто любит смотреть фильмы, Питер, — радушно пояснила ИскИн. Тони довольно хмыкнул, похоже, не только он проникся этим странным пареньком.       Третий день проходил менее насыщенно, сказывался голод. Питер то и дело зависал, смотря пустым взглядом в пространство. Сегодня он уговорил Тони включить телевизор и пол вечера любовался документальными фильмами про животных и природу, которых никогда не видел. Тони было сложно представить, как можно было так жить в двадцать первом веке. Это ж дикость какая-то, ей богу!       Каждое утро он проверял отчёты, приготовленные ему Пятницей — Томаса искали. Искали так настойчиво — словно он был персоной нон грата, а не просто сыночком влиятельных родителей. Самое любопытное было то, что, несмотря на свой уже бывший статус — Пит вёл себя как самый обычный среднестатистический подросток.       Когда Питер в очередной раз вздрогнул, закутываясь в плед по самые уши, в то время как Старк думал о том, как бы стащить с себя майку и не спровоцировать при этом пацана, он не выдержал:       — Так, Пит. Исходя из твоего поведения, я так понял, что плана «Б» у тебя нет: ты не собираешься бежать в город и кусать местных жителей, ты не планируешь вернуться домой, и, видимо, решил окочуриться на моём диване. Так вот, не выйдет. Давай, доставай свои клыки и бери столько, сколько надо. На твою несовершеннолетнюю удачу — последние полтора дня я не пил.       Питер смотрел на него как баран на новые ворота. Только от того, как он хлопал своими глазами и открывал рот в попытках что-то сказать — ситуация проще не становилась. Тони под протестующим взглядом сел слишком близко, кладя руку на укутанное в плед плечо. Вампирчик втянул воздух, приоткрыв рот и тут же облизал губы, его попытка отсесть оказалась блокирована в зародыше.       — Мистер Старк, вы думаете это так просто? Взял и укусил?! — голос оказался гораздо более тонким и ломким, словно он с трудом подавлял свои эмоции. — Вы хоть знаете, что в Академии нас контролируют три учителя, когда подпускают к донору?! Нас учат себя контролировать! И далеко не всегда это проходит без последствий.       — Сколько у тебя было срывов за последний год?       Питер молчал, рассматривая свои пальцы.       — Питер?       — Один.       — Врёшь.       — Вру, — не стал спорить вампирчик.       — Тогда почему?       — Потому что боюсь. Вы слишком вкусно пахнете. А я голоден. Чертовски голоден, мистер Старк, и стоит мне только подумать о том, как я вонжу в вас клыки, как ваша кровь с таким вкусным привкусом металла и оттенками ореха побежит по горлу, я… — Питер поднял свои ставшие практически чёрными из-за расширившихся зрачков глаза, — я не уверен, что смогу остановиться.       — Это не проблема, у меня есть костюм, Пятница, Железный легион на подхвате. Считай, те же три учителя, только будут действовать они гораздо жёстче.       От слов Питера Тони стал гораздо серьёзнее, но перспектива испытать это на себе — была выше опасений и возможных рисков. Питер упрямо замотал головой, всё же отползая в угол дивана.       — Мне страшно.       — А мне нет? Ты ведь сам сказал, что можешь слышать всё, что со мной происходит. Но, Питер, это единственный выход из ситуации. Я надену костюм, оставим только запястье для укуса, как только Пятница сочтёт мои показатели минимальными — она захлопнет костюм, а тебя удержит парочка Марков.       — Почему вы мне помогаете?       — Я не знаю. — Пожал плечами Тони, он, правда, не знал. — Возможно, ты чем-то напомнил мне меня или это любопытство, или оправдываю последнее прилагательное в своей характеристике.       — Вам стоит запрограммировать свой ИскИн на чёткие и неоспоримые команды.       — Даже не будешь спорить? — Тони был удивлён тем, как быстро паренёк сдался, он-то ожидал лекцию о правильности в духе Кэпа или хотя бы бубнёж о рисках в исполнении Беннера. А тут…       — Нет. Я голоден. И это действительное достойное решение.       — Зачем мне создавать протокол для Пятницы?       — Когда мы кусаем, из наших клыков, — Питер оттянул губу, демонстрируя зуб, едва ли больше человеческого, только более острый, — из них в кровь жертвы выпрыскивается вещество, которое лишает воли. Это чем-то будет напоминать наркотик или афродизиак. Человеку кажется, что всё в порядке, что ему не больно, он получает удовольствие, предоставляя вампиру пищу. Вы можете считать, что всё хорошо, в то время как я сорвусь и выпью всю вашу кровь.       — А это твоё вещество больше ничего не может?       — Я не знаю. До конца обучения было ещё восемь лет… Нас только начали знакомить с нашей силой.       — Восемь лет? Постой, ты хочешь сказать, что вы выпускаетесь в двадцать пять?!       — Да, тогда, когда наступает совершеннолетие. И наша семья выбирает нам пару.       — Фиу! — Тони присвистнул. А он-то думал, у него отец — не подарок.       — Вас это удивляет?       — По правде сказать — я в шоке, — не стал лукавить Тони, задумчиво рассматривая парня. — И что? До этого момента вы прям как институт благородных девиц? Блюдёте честь и достоинство?       Питер на секунду завис, не понимая, к чему ведёт человек, но стоило ему сложить два и два, как ледяные щёки тут же обдало жаром.       — Мы… Вас только это заинтересовало?!       — Так да или нет?       — Мм-м, многие… в последнее время большинство, стали плевать на традиции и законы.       — А ты?       — Я сбежал оттуда.       — Это я вижу. — Хмыкнул Тони и подсел ближе, и провёл костяшками пальцев, едва касаясь скулы, ловя замершее дыхание, скользнул на подбородок, поднимая голову Пита, вынуждая посмотреть на себя. Вампирёныш тяжело дышал, приоткрыв рот, палец сам потянулся к губе, приподнимая её. Кончик пальца царапнул удлинившийся клык, а Питер что-то невнятное простонал, закрывая глаза. — Я так понимаю, нет? Что ж, пошли в мастерскую, я установлю приоритеты Пятницы.       Питер пришёл спустя полчаса, когда Тони практически перестал его ждать. Пятница была полностью проинформирована о своих действиях, но стоило добавить пару слоёв безопасности, всё же парень был умный, одна его разработка ещё в стадии идеи уже вызывала восхищение. Как и сила: то, как он с лёгкостью поднимал панорамные стёкла — посылало волну дрожи по телу.       Питер зашёл в мастерскую, всё так же кутаясь в плед, сел на свободный край стола, с интересом и неким смущением посматривая на Тони. Он болтал ногами, словно первоклашка, и явно собирался с мыслями, но не спешил их озвучивать. Человек его тоже не торопил, хотя явно был напряжён и заинтересован.       — Мистер Старк, вы уверены? В том, что собираетесь сделать?       — А разве не видно?       — Тогда… думаю, я обязан рассказать вам всю правду. Прежде чем… — Питер неопределённо махнул рукой. — Я хочу, чтобы вы знали.       Тони кивнул, отрывая взгляд от клавиатуры, и откинулся на спинку кресла, демонстрируя, что слушает. Было чертовски интересно, что именно расскажет парень. Он ожидал, что Пит скроет часть своей биографии, но и в этом вампирчик не стал лукавить, рубанув с плеча:       — Мистер Старк, я вам соврал. Меня зовут не Питер, а Томас Стэнли Холланд. — Тони на это только кивнул, да, малец был не из трусливых. — Вы не выглядите удивлённым?       — Я пробил твоё лицо по базам данных. Пятница нашла три засекреченных протокола в рапортах ЩИТа.       — Да? И? Что там? — Питер выглядел таким напряжённым, словно там минимум должно было быть дело о двойном жестоком убийстве.       — Заявление о бегстве из Академии. Сообщение от родителей и требование начать розыск. И то, что в ночь, когда я нашёл тебя на своей крыше — ты сбежал от кордона, превратившись во что-то, что помогло тебе слинять. Другой информации нет.       — Почему вы молчали?       — У тебя явно были причины скрыть свою личность. Это был твой выбор. Я просто ждал, когда ты расскажешь свою версию событий.       — Это… благородно?       — Просто я понимаю, как порой важно оставаться в тени.       — Ваши костюмы! Пятница сказала, что их называют Железным человеком, но не вас. — Тони лишь кивнул, подтверждая слова своей помощницы. — Спасибо. За доверие.       Питер, точнее теперь уже на все сто Том, замолчал, явно погрузившись мыслями в какие-то свои воспоминания, но стоило таймеру щёлкнуть, оповещая о завершении разработки очередного проекта Старка, как он вздрогнул и заговорил:       — Я бы хотел остаться для вас Питером. Питером Паркером. Мои родители — очень влиятельные в нашем мире. Когда вы застали меня на крыше — я побоялся, что вы могли быть с ними знакомы, — Тони лишь покачал головой, не перебивая мальчишку. — И ещё — за те две недели, что я прятался, понял, что не хочу никогда возвращаться Туда. Да, там тепличные условия, но эта жизнь… Я не хочу так. Не хочу делать то, что велят, не хочу любить того, на кого покажут, не хочу смотреть на эти чопорные рожи, не хочу проходить ритуал… — Питер резко замолчал, хватая ртом воздух. — Я из-за него сбежал. Когда мы рождаемся, родители выбирают из своих слуг человека, который будет нашим донором. Обычно это ребёнок, с которым мы учимся жизни вместе, только один из нас — всё же слуга, а другой — его хозяин. Когда ты маленький — то не особо об этом задумываешься, но чем старше тем… с донорами мы учимся в одной Академии, начиная с семи лет. Я очень любил Нэда, мы вместе играли, смеялись, валяли дурака, задирали человеческих мальчишек… Отец недовольно морщился, когда человек сидел с нами за одним столом или мы с ним весь день проводили на полях, но ничего не говорил. А приехав в Академию, я был… Это был шок. Другие вампиры, они совершенно не так относились к своим людям. Во-первых, все доноры были в ошейниках и многие на поводках! Словно они какие-то животные! На Нэда тоже такой надели. Я содрал. А на следующий день его выпороли розгами. И снова нацепили ошейник. Отец тогда написал в письме, что так положено. Я был слишком мелким, чтобы спорить, Нэд заверил, что всё хорошо, что такова традиция, но я же видел! Видел, как ему противно! Во время учёбы мы выполняли дурацкие требования, но стоило оказаться в комнате, как тут же ломали все рамки. Там ещё была клетка. В которой должен был жить донор. Жутко, правда?       Тони ничего не ответил, все, что рассказывал Питер, он словно провалился в средневековье или какую-то антиутопию. Те люди! Господи! Рабство уже отменили два века назад! Так почему же они молчат? Или… они не знают… они выросли в таком мире и не видели другого? Тони судорожно втянул воздух носом и кивнул под напряжённым взглядом Тома… Питера.       — В целом мы привыкли к той жизни, что текла в Академии. Домой можно было возвращаться только дважды в год — на свой день Рождения и на день Долгой Ночи. Начиная с семнадцати — ещё каждый третий месяц на три дня Голода.       — Что за дни такие?       — Это моменты гормональной перестройки. Она начинается с семнадцати и заканчивается в двадцать пять, когда организм окончательно формируется. У девушек застывание происходит чуть позже, после родов, но никогда не позже тридцати. Поэтому родителям так важно обручить нас до застывания. Когда мы ещё способны, ну…       — Погоди, то есть вы после тридцати — монахи? Никакого секса?       — Секс не связан с продолжением рода, мистер Старк.       — Фух, а то я уже начал переживать за твоё будущее.       — Не всё завязано на удовлетворении своих потребностей, — неуверенно пробормотал Питер, пряча взгляд.       — Говорит тот, кто ещё не пробовал?       — Можем сменить тему?! Пожалуйста?       — Ты что-то говорил о возвращении домой каждые три месяца…       — Да. И вот в последний раз, когда я вернулся, то подслушал разговор родителей… Они… обсуждали Нэда и то, что я не готов к ритуалу. О нём нам никто ничего не рассказывал — старшие молчали, а наставникам было запрещено разглашать секреты. Единственное, что я знал — те, кто возвращались с ритуала — имели трёх доноров и часто меняли их. Нам объясняли это как необходимость дать организму привыкнуть к разной крови.       Тони покачал головой, понимая, что происходило на самом деле. Поэтому был не удивлён, когда услышал подтверждение своих мыслей от Питера. Конечно, это было дико слышать, но исходя из общей истории и того, кем по сущности являлся мальчишка — это была вполне ожидаемая закономерность.       — Мария, моя ма, говорила, что я не готов. Что надо мне всё рассказать. Подготовить. Она понимала меня, часто успокаивала, когда отец срывался на крик и наказывал Нэда. У нас всегда так — виноват ты, а наказывают донора. Учат ответственности за чужие жизни. Они не видели меня и были так увлечены спором, что не слышали. Отец рассердился, стал упрекать мать в том, что эта мягкость у меня от неё, что это она, а не он не смогла убить своего человека, и из-за этого церемонию отложили на год, пока не подрастёт её сестричка. Я тогда заледенел. Впал в шок и не мог даже пошевелиться, а они всё спорили и спорили о том, как сильно я привязан к Нэду, смогу ли выпить его кровь до конца, кого стоит найти мне в дальнейшем. Что каждый месяц нужны новые, лучше выбирать девушек, чтобы я привык, но у нас в деревне их мало… — Питера затрясло от заново пережитых воспоминаний. А Тони не мог заставить себя сдвинуться с места, обнять мальчишку и хоть как-то поддержать, защитить от тех воспоминаний. — Мы часто с Нэдом мечтали сбежать. Зажить обычной жизнью. Быть какими-нибудь программистами или хакерами, даже придумали себе клички: он был Пилотом, а я Пауком. Во время каникул мы жили в разных домах. Я влетел к нему ночью, наверняка разбудив пол округи. Я был в панике, твердил, что нам надо бежать, что ему грозит смерть, что не хочу и не смогу этого сделать… и вот Нэд уже собирал чемоданы, как… в комнату ворвался его отец. Он выставил ружьё и требовал немедленно остановиться. Он словно не понимал, что его сыну грозит смерть. Твердил о долге, высшей цели, смысле жизни донора в полном подчинении. Он был словно не в себе!       Питер всхлипнул. И Тони только на этом прерывающим тишину звуке смог сдвинуться с места, несмело садясь рядом и обнимая вампирёныша. Питер, с трудом давя рыдания, прижался к человеку, обнимая за шею и пряча лицо на чужой груди.       — Я стал убеждать, пытался оттолкнуть и… Он выстрелил. Он выстрелил в Нэда. Пуля задела мне бок, но Нэд… — из груди вырвался едва сдерживаемый вой, от которого кровь застыла в жилах. А Питер, словно ломая себя, говорил и говорил, как убил отца, как нёс раненного друга через лес, как на рассвете понял, что бежать теперь некуда. Как Нэд попросил оставить его там, в лесу. И как назвал Питером Паркером. Только почему так — Питер не успел узнать. Его друг умер от потери крови. Умер из-за него… А дальше Том-Питер обратился пауком и побежал через лес, как можно дальше, на встречу новой жизни, не желая вспоминать прошлое. К ночи он был в маленьком городишке и смотрел на совершенно другую жизнь, на прекрасный мир — полный свободы, огней и смеха. И тогда он решил, что это — его мир. И отныне он — Питер Паркер, простой мальчишка с непростым прошлым. Человек, который вынужден жить в ночи, но которому под силу изменить себя и написать свою историю.