Осталось всего два дня. Все уже приготовили нужные вещи, договорились о времени встречи и месте, где мы соберемся, — у моего дома. Я считал каждый час, и спалось мне не очень-то и хорошо. Вечером — за день до того — мать будто сорвалась с цепи и стала выносить мне мозг. Едва мы закончили ужин, она двинулась на второй этаж, ко мне в комнату, где я разбирался в шкафу, пытаясь найти наушники. Она ворвалась в моё личное пространство как всегда без предупреждения.
— А постучаться?
— Нет времени.
Она встала у входа с уже открытой дверью и окинула нервным взглядом мою комнату, затем, молниеносно подойдя к небольшой горе одежды, которую я держал уже несколько дней, откладывая уборку на потом, резко выдернула оттуда рюкзак за лямки. Вся одежда, что лежала поверх, свалилась на пол. Мать стала ругать меня за беспорядок, доводя всё до абсурда. Она стала указывать руками на все части комнаты, которые, по ее мнению, выглядели неопрятно, пожаловалась на то, как редко я мою полы у себя и даже не даю сделать это ей, а затем принялась расспрашивать меня о содержимом рюкзака, который оказался пуст.
— Ты уже выбрал, что возьмешь с собой? — у этого вопроса изначально не было правильного ответа, и даже не понятно, чего она ожидала от меня услышать.
Мать без особых расспросов далее, получив отрицательный ответ, бросилась к шкафу с одеждой, открыла его, вытащив оранжевую ветровку с капюшоном, и кинула в мою сторону. Ветровка свалилась прямо на голову, отчего я слегка дернулся. Как же это раздражало!
— Завтра будет тепло, так что не смей даже напяливать свою толстовку, а то ты зимой и летом одним цветом. Эти толстовки и худи уже стали твоей визитной карточкой. Надень что-нибудь полегче, а ветровка на случай, если похолодает. И, ради бога, прими душ, помой голову. Тебя дома не будет несколько дней, я не смогу проследить, чтобы ты выглядел прилично. Будь, пожалуйста, внимательнее к своему внешнему виду.
Я нервно кивнул и отбросил плавно сползающую с плеч ветровку на кровать, заметив белый провод наушников в куче других, которые уже давно работали лишь в полсилы, на одно ухо. Эти достались мне от бабушки и отличились своей стойкостью к крайне неопрятному отношению их нового хозяина. Мать часто заставала меня спящим в наушниках, ругала за это и всякий раз грозилась больше ни за что не давать денег на новые. Наверное, она забывала, сколько они стоят и что я уже способен позволить себе такие небольшие траты, ведь уже несколько месяцев как подрабатываю.
К счастью, ураган под названием «Мать» затих, стоило только отцу вмешаться. Он, очевидно, пришёл на громкий голос матери, которая отчитывала меня за излишнюю лень и растерянность, — незаметно подкрался ко мне в комнату, слегка испугав мать своим внезапным появлением, словно телепортировался у нее за спиной, и мягко дернул свою жену за плечи. Она чуть не ударила его, резко повернувшись в сторону отца, и недовольно фыркнула.
— Пускай сам разбирается, это его дело. Он уже взрослый парень, пора своей головой думать! — серьёзным тоном заметил тот, подмигнув мне, когда стал уводить мать из моей комнаты.
Волновалась она за меня не просто так — у неё всегда находились на то причины. Меня нельзя назвать хорошим сыном и, хоть я ещё ни разу не пускался во все тяжкие, но склонность попадать в передряги имелась. До сих пор не понимаю, как родители этого не вычислили сразу, ведь даже дата моего рождения говорила о том, что их младший сын полный неудачник, — я родился тринадцатого июля. К счастью, не в пятницу. По неумению попадать полностью в цель, промахнулся на день, иначе это получилась бы легендарная комбинация. Странно, что со своим «везением» их младший сын ещё не оказался главным героем какой-нибудь средней по качеству книжки для подростков, который обладает сверхспособностью и постоянно решает проблемы мировых масштабов. Хотя с таким «везучим» персонажем автор бы, скорее всего, расправился ещё на первых страницах, так и оставив читателей гадать, зачем он был вообще нужен.
Одиннадцатого июля стояла, на удивление, теплая погода: двадцать три градуса по цельсию. Я всё же послушался мать и надел вместо излюбленного худи с капюшоном футболку, при этом засунув в рюкзак всученную матерью ветровку, на случай, если начнется дождь или резко похолодает. Но это было ещё не самое последнее мамино вмешательство в мою подготовку к дороге: пока я возился с привычным бардаком в моей комнате, пытаясь нарыть дискетницу в виде книжки с заклепкой, где хранилась вся музыка для предстоящей поездки, она засунула мне в рюкзак небольшой складной зонтик. Заметил я это, правда, уже значительно позже.
Было одиннадцать часов утра, и солнце раньше всех нас вышло из своего «домика». Его лучи ударили мне прямо в глаза, когда я выбрался из дома под мамины громкие комментарии о солнцезащитных очках, которые забыл дома. Пришлось сощуриться и приставить руку ребром ко лбу, ощутив подступившую от духоты влагу, — противную и скользкую от пота кожу, — но я не обращал внимания на дискомфорт — мои мысли были в другом месте.
Первыми к моему дому подошли, как и ожидалось, Дрейк с Вивьен. Они оба жили относительно недалеко. Дрейк не любил опаздывать, и на все встречи приходил даже чуть раньше назначенного времени, а Вивьен просто всегда везло. После к нам присоединился Гордон и уже под конец — Нейтан, мой брат и Мэри. От подобного разношерстного состава было слегка не по себе, но я предпочёл не спешить с выводами, — вдруг всё не так плохо, — хотя напряжение в воздухе ощутимо возросло с появлением последних трех людей. При виде Нейтана Дрейк заметно притих, перестав вести себя так уверенно и развязно, как любил это делать при других. Казалось бы, это должно было обрадовать меня, но лишь сильнее насторожило.
Мэри, не удержавшись, первой вручила мне подарок и попросила открыть его прямо на её глазах. Она любила наблюдать за реакцией в процессе, и мои слова ее разочаровали.
— Давайте так, — при этих словах улыбка спала с лица девушки, и она, казалось, вот-вот бы оборвала меня, пытаясь переубедить, но вместо этого заметно напряглась, а её обиженный взгляд так и спрашивал: «ну, что ещё?».
— Я оставлю все ваши подарки дома и открою при возвращении. Дядин минивэн не резиновый! — на последних словах я повысил тон и заметил, как легкая волна негодования прошлась по всем присутствующим. Только Гордон безучастно стоял в стороне с сигаретой во рту, оперевшись спиной об машину, словно не имел с нами ничего общего.
— Гордон, можешь не курить хотя бы эти два дня? — заметила Мэри, сморщив нос, когда в её сторону поплыл клубок дыма.
Она рассеяла его рукой, фыркнув. Иногда мне казалось, что она драматизирует, желая вызвать хоть какой-то отклик со стороны старшего брата. Но Гордон пожал плечами, не оспаривая её требование. Я облегченно вздохнул про себя, удивившись, правда, как эти двое мирно решили возникший конфликт интересов. В отличие от Мэри, Гордон был более склонен идти на уступки, и меня это в нём в каком-то роде восхищало. Сам я не был способен на такую спокойную реакцию. Будь я на месте Гордона, нас пришлось бы разнимать — я бы первым начал словесную перепалку, а Дрейку бы подобное зрелище обязательно понравилось.
В фургончике дяди было три ряда сидений — водительское и одно пассажирское рядом, два сзади и ещё три в самом конце, а следом багажник. Когда я спросил однажды, куда поместить неуместившиеся в нём вещи в случае поездки на природу или ещё куда-то, дядя ответил мне, что для этого есть крыша автомобиля или в крайнем случае места под ногами пассажиров, но, к счастью, нам хватило и того пространства, которое было предназначено для наших вещей. Я занял место рядом с водителем, и, к моей радости, никто на него не претендовал. Даже мой брат, с которым я в детстве привык драться за это место, предпочел уместиться на самом последнем ряду, между Вивьен и Нейтаном. Дрейк и Мэри поделили второй ряд. Когда все разместились, Гордон завёл мотор, и я приоткрыл окно для ветра.
Обычно, когда я ехал в одной машине с родителями и братом, слушал музыку в наушниках или играл в приставку, так как мне не было интересно вслушиваться в то, о чём говорят родители, но сейчас стало любопытно, что будет твориться во время поездки. Конечно, по дороге так или иначе Гордон сделает несколько остановок как минимум у заправок, а там можно будет купить поесть и немного освежиться на чистом воздухе, но что произойдёт за все то время, пока мы будем в одной машине, я не знал.
— А вы больше никуда не собираетесь, кроме парка аттракционов? — Мэри первая подала голос, когда машина тронулась с места.
— А куда ты ещё хочешь? Там же и так полно всего, одного дня не хватит даже, чтобы всё посетить, — я собрался повернуться в сторону подруги, но словил недовольный взгляд Гордона на себе и не сдвинулся с места, пристегнутый ремнем вплотную к сидению.
Кажется, стоило бы повернуть сидение в сторону пассажиров, если такое было бы возможно.
— Конечно, — Мэри закатила глаза, — но так скучно. Мы не прогуляемся по Монреалю?
— Ты сама захотела с нами ехать, могла бы сразу озвучить свои пожелания! — краем взгляда я заметил, как Гордон напрягся, но старался никак не реагировать на слова сестры.
— Мэри, если хочешь прогуляться по Монреалю, можешь присоединиться ко мне, — добавила Вивьен, когда мы оба замолчали.
Девушка попыталась разрядить обстановку и стала рассказывать о любимых местах в своём родном городе. Как мне показалось, её внимательно слушали только Нейтан, Вильгельм и Мэри. Своё же внимание я немного погодя перенаправил в сторону Гордона, который, кажется, совсем забыл про существование людей в салоне, сосредоточившись на дороге и навигаторе.
— Может, застрянем ещё на один денек в Монреале, и Вивьен устроит нам экскурсию? — предложил Нейтан, когда та закончила свой рассказ.
— А я могла бы! — она сразу подхватила друга.
— В принципе, на это не уйдёт много времени.
— Это всё, конечно, очень хорошо, ребят, — вдруг подал голос Вильгельм.
Я постарался разглядеть в зеркале заднего вида их лица и то, как они изменились после его слов. Иногда я даже удивлялся тому, как они ещё до сих пор общаются и водят дружбу, но потом вспоминал своих двух близких и единственных друзей, Мэри и Дрейка. Мы совершенно разные: у нас разное воспитание, состав семей и даже интересы и взгляды на жизнь заметно отличаются. Словом, на первый взгляд, у нас нет ничего общего, и всё же, существует кое-что, благодаря чему мы всё ещё поддерживаем общение и статус друзей. Наверное, это люди и зовут "привязанностью" которая в какой-то момент просто перешла в "созависимость".
— Но? — спросила Вивьен прежде, чем Вилл продолжил.
— Но у всех свои планы, — грубо и резко вмешался в разговор Дрейк, — а ещё ехать обратно целый день с лишним, а то и два дня. Лично я больше с вами в одном салоне не выдержу. И ещё у меня зарядка села.
В подтверждение своих слов он протянул руку со своим кнопочным телефоном известной финской компании, который, судя по всему, передался ему от бабушки — Дрейк бы ни за что не выбрал себе модель с «девчачьим» красным цветом. Заметив, как я ухмыльнулся его отражению на зеркале заднего вида, он прижал телефон к себе, обхватив устройство обеими руками и, уверен, грозно посмотрел в мою сторону.
— Могу одолжить аккумулятор! — прозвучал голос Нейтана.
Я снова поерзал на месте, чтобы разглядеть выражение лица Дрейка, но разглядел только, как тот кивнул и спустя время снова погрузился в телефон. В обычное время он не так часто пользовался им. Я даже не знал, что у него там может быть такого интересного, если даже мобильный интернет плохо ловил. Только музыка, наверное, да и игры вроде змейки. Он пытался делать вид, что всё его внимание в телефоне, чтобы его не трогали, особенно Нейтан, а у того весь вид говорил о том, что он очень хочет поговорить с ним, но точно не в присутствии остальных.
Я стал баловаться от скуки, разглядывая всё, что было в зоне моего доступа. Опустил солнцезащитный козырёк, стал рыться в нём, — обычно взрослые там что-то, да забывали, — но ничего интересного не нашёл, кроме зеркала, которое находилось там по умолчанию. Я недовольно уставился на своё отражение и спешно закрыл козырёк, затем поковырялся в бардачке, там дядя обычно хранил старые кассеты, от которых он никак не мог избавиться и перевести в цифровой формат. К своему удивлению, нашёлся целый чехол с множеством дисков. Он занял моё внимание на некоторое время, пока я не заметил расчёску, забытую, очевидно, мамой в бардачке. Или дядя её здесь специально хранил? Также там был складной нож. Сначала я удивился такому количеству вещей, потом вспомнил, что в последний раз мы все-таки успели прокатиться на этой машине, но за рулем была мама. Значит, часть вещей принадлежала ей. Когда в последний раз она общалась со своим младшим братом?
— Что ты там делаешь, Эрик? — слегка недовольно спросил Гордон, не спуская взгляда с дороги.
— Скучно, надо себя чем-то занять, — я перевёл взгляд на Гордона. — Ты не против, если я включу музыку?
— Только не громко! — отозвались сзади с пассажирских сидений Вивьен и Мэри. Очевидно, они не хотели, чтобы музыка им мешала беседовать.
— Тогда в чём толк?
Я продолжил разглядывать содержимое бардачка и нашёл старую, потертую от времени фотографию. Видимо, она пролежала здесь ещё с того года, когда дядя только приобрел её. И в том же году, но уже к концу, спустя несколько месяцев расстался с Агатой. Стало как-то неприятно от знакомого женского лица на фотографии, и я отложил её обратно, засунув глубже в ящик.
— Эрик, а ты уже решил, на кого пойдёшь учиться дальше? — Вильгельм всегда находил время дла неудобных вопросов. Он не прекращал меня мучить, словно копируя во всём родителей, даже после того, как однажды я его грубо послал.
— Нет, и ты уже в сотый раз спрашиваешь меня об этом, — я внимательно разглядывал пейзаж за окном, и меня вдруг осенило. — Хотя знаешь, была у меня одна идея. Стану психологом, — с серьёзным видом выдал я, солгав, — а, может, криминологом, я ещё не определился. В общем, я знаю, что мне интересно, но не уверен, что готов на это тратить родительские и свои деньги.
Все молча дослушали мою небольшую речь, и в салоне воцарилась тишина, которую нарушила спустя несколько минут Мэри. Я так и не включил музыку. Кажется, мои слова застали брата врасплох. Его с родителями вопросы о моём будущем таили в себе подвох, — они были подобны тестам, всегда с верным вариантом ответа. И я постоянно промахивался, а на этот раз ответил специально так, чтобы вызвать у него негодование — психолог из меня вышел бы никудышный, и я знал, что
они так считают.
— А я думала, ты пойдёшь в художники, будешь рисовать комиксы, ты же об этом мечтал раньше, — подала голос Мэри.
— Он много о чём мечтает, — заметил Вильгельм и скрестил руки на груди. — В день несколько раз меняет свои решения и планы на будущее, словно у него, как у кота, девять жизней, а то и больше. И сейчас он выдал это все чисто чтобы заткнуть меня или выбесить. Я прав? — брат уставился в мою сторону, с заметным в его взгляде требованием. Я нагло ухмыльнулся, кивнув. Вильгельм был очень предсказуем.
— А чего ты так бесишься, Вилли? Тебе вот нравится место, где ты учишься?! — хотелось повернуться в сторону брата и посмотреть ему прямо в глаза, но ремень безопасности от любого резкого движения лишь натирал мне кожу и не давал свободно шевелиться.
— У тебя ещё полно времени, — отозвался Гордон, — не стоит спешить с выбором.
— И это говорит тот, кто ещё с начальной школы решил стать ветеринаром! — недовольно прокомментировал его слова Вилли. — Да никто его и не торопит, родители на всё готовы, лишь бы этот оболтус был занят чем-то, кроме саморазрушения.
— А что тебя не устраивает, Вилли, завидуешь?
Вильгельм притих. Хоть он и не особо много говорил о своей учёбе, я был уверен, что ему она давалась легче всех. Правда, не могу сказать точно, так ли он в ней был заинтересован или же выбрал себе профессию из списка самых выгодных для того, чтобы, как мне в детстве заявил, купить большой дом и никогда не жить в бедности. Вильгельму, как и мне, в принципе, не нравилось смотреть на вечно занятых, с головой ушедших в работу родителей — мы не мечтали о таком же будущем. Только Вильгельм мог жертвовать своими интересами ради опыта и этого самого непонятного будущего, а я — нет. Мне нужно что-то, что действительно зацепит меня, что западёт в душу, и я буду рад заниматься этим каждый день. Да и живу я сегодняшним днём, потому что будущее заранее распланировать нельзя.
— Всё, что становится работой, рано или поздно превращается в рутину и надоедает, — скептично заметила Вивьен. — Разве ты это ещё не понял, работая у дяди в магазине?
— Это ничего не меняет!
— А Дрейк хотел стать полицейским, — выпалила Мэри, пытаясь, видимо, привлечь внимание друга и отвлечь наше от конфликта.
Ромеро уже стал постепенно клевать носом с наушниками в ушах, но заметил, как все на него уставились, и очнулся.
— Еще чего припомнишь?
— Полицейским? — Нейтан, судя по его голосу, аж засветился от любопытства. — Как здорово выйдет, если Эрик пойдет в криминологи, а ты — в полицейские. Вы можете работать вместе над делами каких-нибудь сверхопасных преступников.
— Господи, Нейтан, сколько тебе лет, — насмешливо заметил Дрейк не характерным для него тихим голосом.
— Это так наивно и мило, — подхватила его Вивьен.
— Вот вам смешно, а ведь и такое может случиться.
— Насмотрелся сериалов и теперь реальность от выдумки не можешь отличить! С его поведением все, чего он добьётся — попасть в тюрьму, — выдал Вильгельм, отчего все вновь замолкли. Дрейк обиженно фыркнул и вжался в дверь, стараясь не смотреть в сторону моего брата.
— Вот придурок, — отозвался я, вступаясь за друга.
— Я не со зла, ему стоит задуматься о своём поведении.
— Да пошёл ты! — тихо процедил сквозь зубы Дрейк.
В этот момент Гордон дал мне понять слабым кивком, что пора включать автомагнитолу. Я нарыл диск с записью первых альбомов любимой инди-рок группы и решил, что он идеально подойдёт для фоновой музыки. Поставил на среднюю громкость, чтобы голос Алекса Тернера был хоть как-то слышен на фоне остальных. Заиграл Riot Van. Все внезапно стали тише, только Вильгельм спросил, как долго мы уже едем. Как выяснилось, уже час, хотя и казалось, будто целую вечность. Территориально мы ещё даже не вышли из нашего города. Поездка в машине выматывала быстрее, чем можно было предположить. Я всё время тянулся на месте, хотелось выйти и прогуляться, побегать — сидение в одной позе с туго натянутым ремнем безопасности раздражало. Спустя пару часов я стал замечать, что меня начинает клонить ко сну, поэтому решил отвлечься. И внезапно вспомнил кое о чём важном.
— Ты же не собираешься все два дня один водить? Тебе же тоже надо выспаться! — на мои слова Гордон отреагировал спокойно, словно его это и не волновало.
— Я уже выспался.
— Это был не вопрос, а утверждение, — обиженно произнёс я, заметив слабую улыбку на губах Гордона. Он посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
— Эрик, не волнуйся, я сделаю остановку и передохну немного. Вы можете выйти, немного прогуляться, поесть, в конце концов.
— Немного? — я покрутил указательным пальцем у виска. — Он совсем рехнулся. Нет, Гордон, так не пойдет, — в этот момент я кое-как расслабил ремень безопасности и повернулся в сторону остальных, обратившись в первую очередь к Нейтану. Почему-то он больше всех в компании, включая моего брата, вызывал доверие к своей личности. Может, из-за его манеры поведения — не знаю.
На мой вопрос, сможет ли он заменить Гордона, тот только отрицательно покачал головой.
— Прости, Рикки, но мои права подразумевают езду лишь на мотоцикле, — он пожал плечами и сделал такой вид, будто ему действительно жаль. Конечно, так я и поверил. А раньше сказать не мог? Как я мог вообще забыть, что Нейтан всегда заявлялся на мероприятия на своем любимом мотоцикле.
— Мэри? Вивьен? Да что же вы за люди такие!
— Нечего было угонять папину машину, дурачок, — Мэри хихикнула, обратившись к Вивьен. — Это он так хотел перед моим братом повыделываться.
Не понимаю, ей в удовольствие упоминать каждую мою ошибку из прошлого?
— У меня есть права, — отозвался Вильгельм, когда я уже повернулся обратно.
— И чего ты тогда молчал?
— Ты об этом должен был сам вспомнить. Я твой родной брат!
Порой Вилли был склонен драматизировать сильнее мамы — я уже после этих слов почувствовал нотки обиды, которые он старательно скрывал, но мы слишком давно и хорошо знали друг друга, и мне было знакомо это недовольство в его голосе с раннего детства. Он ждал реакции, а я лишь пожал плечами, вместо того, чтобы, как обычно, возмущаться и выпрашивать у него помощь. В конечном итоге, Вильгельм вызвался самолично. Может, хотя бы в то короткое мгновение до него дошло, что я вырос и не поведусь на эти дешёвые манипуляции.
Но Гордон так быстро своё место отдавать не собирался. Они ещё долго не могли прийти к компромиссу — Вильгельм предлагал ему варианты, спустя сколько часов он пересядет на место водителя, но тот лишь игнорировал брата. В конечном итоге Вилл разозлился и сказал, что подождёт, пока у того кончатся силы и желание его игнорировать, на что Гордон только пожал плечами, ухмыльнувшись краем рта. Спустя пару часов он остановился около заправки — нам всем порядком стоило освежиться и размять свои мышцы. Вивьен и Мэри, успевшие выпить всю бутылку воды на двоих, а также съесть печенье, которое принесла Мэри с собой из дома, первые вышли из машины и направились исследовать магазин, который прилегал к заправке. За ними неохотно потянулись Вильгельм и Нейтан, а затем и Дрейк, подождав, пока те скроются за раздвижными стеклянными дверьми магазина. В салоне автомобиля остались только мы с Гордоном. Как только он собрался выйти на улицу, чтобы покурить и заодно заправить машину и оплатить топливо, я последовал за ним, не желая оставаться один в машине. Он аккуратно вставил заправочный пистолет в бензобак и, только заметив меня за собой, удивлённо посмотрел на меня. Очевидно, я двигался всё это время удивительно тихо, либо Гордон отвлекся мыслями, его реакция слегка позабавила меня — не часто можно было увидеть у него на лице такое выражение.
— Ты не голоден?
— Нет. Здесь нельзя курить.
— Я буду курить где положено, — Гордон снисходительно улыбнулся мне.
От
такой его улыбки обычно появлялось желание провалиться сквозь землю, но к тому моменту меня подобного рода «проблемы» не особо волновали: я догадывался, как выгляжу, и не собирался ничего с этим делать. Скорее всего, Гордона это и не волновало. Возможно, я просто лишний раз искал причины загоняться и строить из себя невесть что. Никто, кроме меня, больше так не делал… Наверное.
— Лучше купи что-нибудь перекусить на дорогу, — предложил он после недолгого молчания.
— Спасибо, мама, как-нибудь сам решу! — саркастично отозвался я.
— Как знаешь, — после короткого диалога мы синхронно отошли чуть подальше от машины, и Гордон достал сигарету из пачки, кинув на меня этот хитрый взгляд. Снова. Он протянул мне пачку с довольной улыбкой, и я с подозрением уставился на него, а затем на одну единственную сигарету в небольшой бумажной упаковке.
— Будешь?
— Мне уже не тринадцать, я на эти шуточки не попадусь.
— И не стоит! — за моей спиной послышался голос брата.
Вид у него был отнюдь не веселый, что-то подсказывало мне, что он настроен завести не самый приятный разговор с нами. Мы с Гордоном обменялись взглядами и в унисон тяжело вздохнули. Конечно, как же без этого. Вильгельм не умел держать своё мнение при себе. Не когда считал нужным высказаться. Из хороших побуждений, конечно, но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад.
— Я знаю, что ты всё ещё куришь, Эрик Джордж Норд.
— Но, как видишь, я не зависим, как некоторые, — я указал взглядом на Гордона, который отошёл выбросить сигарету в ближайшую мусорку.
Вернувшись и заметив наш пристальный взгляд, направленный в его сторону, он развёл руками и спросил:
— Что я опять не так сделал?
Брат, никак не прокомментировав вопрос, повернулся к нам спиной и направился в машину. Спустя пару минут Гордон уже вытащил заправочный пистолет и надежно закрыл бензобак, проверив, всё ли в порядке, а затем направился неторопливым шагом на кассу. Когда остальные подошли к машине, эти двое вновь о чем-то ругались. Инициатором, конечно же, был Вильгельм, который, пока Гордон проводил оплату литров бензина, устроился на его месте.
— Я ещё не устал.
— А тебя и не спрашивали.
— Определитесь уже! — Вмешался я, выразив своё мнение вслух и недовольно посмотрел на брата.
Тот только победно улыбнулся и похлопал по соседнему пассажирскому креслу, приглашая меня сесть рядом.
— Я, пожалуй, займу твоё место, Вилл, — и с ответной ухмылкой на губах я направился в сторону задней двери. Брат проводил меня недовольным взглядом.
— О, переднее сидение свободно! Можно я сяду? — довольно отозвалась Мэри. Она обожала сидеть спереди. И с ней мне тоже порой в детстве приходилось драться по поводу этого места.
— Да, пожалуйста! — равнодушно заметил Вильгельм, потерявший всякое желание с кем-то спорить.
Вернувшийся из магазина Дрейк был слегка в шоке, заметив перестановку мест. Его не обрадовала перспектива сидеть рядом со мной, но ещё больше раздосадовала ситуация с Гордоном, который оказался прямо напротив него. Дрейк недовольно пробормотал что-то себе под нос, но ничего не мог с этим поделать. В итоге первый час после этого короткого перерыва мы ехали молча, только время от времени я пытался подглядеть в телефон Дрейка, но тот всячески отталкивал меня, а с другой стороны этим занималась Вивьен, недовольная тем, что я то и дело зажимал её в угол. Посередине никогда не сиделось удобно. В итоге эти двое «забаррикадировали» меня с обеих сторон — опустили подлокотники и положили на них руки. Один я сидел, опираясь локтями об колени, а голову зажав между ладонями и уставившись на пол, вскоре ощутив, как затекло всё тело. Будет тяжко просидеть в подобной позе всю оставшуюся поездку, но мне пришлось смириться с такой жестокой участью.
Гордон и Нейтан решили вместе смотреть какой-то фильм на планшете второго. Я время от времени с завистью поглядывал на них. Вот у них была нормальная дружба — не то, что у меня с Дрейком. Раньше, когда мы ещё были совсем маленькими, он не был таким вредным, но враждебность по отношению к окружающим людям после перехода в среднюю школу стала заметнее. Кажется, в его жизни что-то стряслось. В старшей школе невыносимый характер моего старого друга достиг пика, правда, к концу учебы Дрейк начал вести себя адекватно, но всё равно прежнего его, которого я знал в детстве, уже не существовало. Он раздражал меня, а я его. Мэри он старался не трогать, потому что боялся её старшего брата.
— Эй, Эрик! — Нейтан неожиданно наклонился ко мне, когда послышалась музыка из титров. Фильм закончился.
— Хочешь, поменяемся местами?
Я не сразу отреагировал, всматриваясь удивленным взглядом в парня. Пришлось попросить брата остановить машину. Я согласился пересесть к Гордону, но так и не понял, зачем Нейтан решил такое предложить, а после заметил, как Дрейк буквально приклеился к двери, стоило только Нейтану пересесть на мое место. Выглядело это забавно. Вивьен вытянула голову вперед, пытаясь разглядеть своих соседей и хмыкнула. Дрейк угрожающе посмотрел на меня и провёл рукой около шеи, что означало одно, — он просто так мне этого не простит.
На улице уже становилось темно. Мэри уже уснула. Я решил пройтись взглядом по всему салону, пытаясь понять, одного ли меня ещё не клонит ко сну, но бодрым вместе со мной оставались только Гордон, Вивьен и, конечно же, Вилли. Нейтан и Дрейк мирно спали рядом друг с другом, совсем уже забыв о напряжении, которое было между ними днём. Вивьен достала телефон и, кое-как сдвинувшись в бок и чуть привстав, постаралась сфотографировать этих двоих. Мы с Гордоном осуждающе смотрели на неё, пока она довольная не села обратно на место и победно улыбнулась.
— Теперь у меня будет компромат на этих двух, когда они будут спорить!
— Дрейк тебе телефон сломает, — скептично заметил я.
— Пусть только попробует! — грозно ответила Вивьен, взглянув на меня так, что стало не по себе.
Она не была такой безобидной, как Мэри, и никогда не давала себя в обиду, стараясь поладить с окружающими её людьми. Дрейк, очевидно, Вивьен не нравился: познакомились они не лучшим образом, да и друг мой не умел оставлять хорошего впечатления, ну, уж точно не на девушек, но, зная об их отношениях с Нейтаном, которые даже дружбой было сложно назвать, девушка ничего не предпринимала, пока тот был рядом.
***
— Меня зовут Нейтан, — парень, чьё лицо Дрейк так и не успел толком разглядеть, протянул руку вперёд. Тот не сразу ответил, но когда схватился за ладонь, то вдруг передумал обо всем том, чем заверял себя прежде, — то ли алкоголь, наконец, дошёл на место, то ли ему просто стало невмоготу от образовавшейся неловкой тишины, которая заполнила комнату, стоило только Нейтану замолчать в ожидании ответа.
— Френсис, — коротко произнёс он, прежде чем со всей силы потянуть на себя всего Нейтана, чтобы затем схватить его за воротник рубашки.
— Эй, что ты делаешь?!
— А на что это похоже, по-твоему? В этой игре же надо целоваться, так? Ну и похуй, что ты не девушка, пахнешь ты в любом случае приятно.
— Ну, спаси… — Нейтан не успел договорить и лишь шумно вдохнул прямо в губы неумелому Дрейку.
От того напора, с которой тот впился в них свело челюсть, а передние зубы едва заметно ударились друг об друга.
— Стой, не спеши, у нас есть ещё время, чтобы познакомиться. — оттолкнув от себя Дрейка, произнес Нейтан.
— А на кой черт мне это знакомство, я сюда не за этим пришёл, — злобно бросил Дрейк и вцепился в губы Нейтана с более аккуратным, но по-прежнему неумелым, поцелуем, не брезгуя на этот раз воспользоваться языком.
Отпустив футболку Нейтана в процессе поцелуя, он начал изучать его руками — прощупал каждый миллиметр его рук до середины и сгиба локтя, а затем перешёл на грудь. Голову от подобных действий вскружило, а в штанах постепенно стала тесно, отчего парень поёрзал на месте. Конечно, это было не то же самое, что он ожидал от тактильного контакта с девушкой, но Нейтана на удивление было приятно трогать и изучать руками, несмотря на то, что он был парнем.
— А ну стой, — внезапно, когда Дрейк уже собирался навалиться на парня всем своим весом, уложив спиной на кровать, его, уже с полной силой, оттолкнули. — Я же сказал, держи себя в руках… и штанах, — после этих слов послышался неуверенный смех.
Опомнившись, он отскочил от Нейтана на достаточное расстояние, чтобы скрыть возбуждение и недовольно уставился на пол. Неужели это произошло от поцелуя… с парнем?!
***
Прежде Гордон никогда не проводил столько времени в поездке. Долго сидеть рядом с большой компанией — хоть и давно знакомых людей — оказалось нелегкой задачей — раньше они не проводили столько времени вместе, даже в школе. Эрик выглядел неважно – сгибал костяшки пальцев одной руки другой, будто пытался сломать их, а его взгляд не мог сфокусироваться на чем-то одном, отвлекаясь на малейшее движение.
— А билеты же у тебя?
— Естественно, — с опозданием ответил Гордон.
— Как думаешь, погода будет хорошей там, в парке?
— Возможно, переживаешь? — Гордон заметил, как Эрик стал нервно постукивать пальцами по мягкой поверхности кресла, будто играл на пианино, время от времени дергая молнию кармана на штанах или просто мотая ногами в воздухе и задевая сидящую напротив Вивьен. К счастью, та уже спала и никак не реагировала на действия парня. На часах показывало двенадцать ночи. За окном стали сгущаться тучи, скрывая за собой луну и предвещая дождь.
— Да, и, если честно, я ещё с утра на нервах, — Эрик усмехнулся самому себе.
Порой он и не замечал, как начинает слишком много говорить, стоит Гордону что-то у него спросить: вот и на этот раз рассказал, как готовился ещё с вечера прошлого дня к поездке и как во всё это пыталась вмешаться мать. Эрик не заметил, как проговорил целых несколько минут, прежде чем запнулся и уставился на Гордона, который выслушал его, не проронив и слова.
— Я тебя не достал? — на этот вопрос он только отрицательно покачал головой.
Тогда Эрик предложил посмотреть фильм на его телефоне, но спустя полчаса его стало клонить ко сну. Сам того не заметив, парень опустил голову на плечо Гордону, заснув. Тот застыл, как каменное сооружение. Чтобы лишний раз не тревожить соседа он аккуратно, без резких движений забрал из рук Эрика телефон и попытался как можно тише и незаметнее положить его в рюкзак, который тот всё это время держал на полу у левой ноги.
***
Дом, который принадлежал его матери, был даже больше того, в котором Гордон жил до развода родителей. Новое жилище идеально подходило для вечеринок. Правда, Гордон не любил их, и устроить одну подобную предложила его девушка из новой школы, в которую он перевёлся на последнем году обучения. Он правда не помнил , как начал встречаться с ней, — всё произошло слишком быстро. Постепенно совместные прогулки превратились в свидания, они даже пару раз поцеловались, а дальше… Дальше, как бы она ни старалась, Гордон не лез. Все в его классе уже распробовали эту «особую» взрослую часть отношений, а ему просто… было не до этого. Мысли Гордона словно располагались не на Земле, он будто всё время находился лишь материально, наполовину здесь. Всем остальным — большей частью сознания — он витал где-то в облаках.
Он рассматривал окружающих его гостей, оглядел всю гостиную в поисках Мэй и не мог найти её. Весь этот шум, созданный толпой старшеклассников, смешавшийся с громкой музыкой и периодическими воскриками отдельных индивидуумов вкупе с приглушенным светом, отвлекал внимание и нервировал. Гордон хотел по-быстрому это всё закончить, избавиться от всех присутствующих, пока они не натворили бед. Рене в этот день отсутствовала дома и заранее его предупредила, что после подобного рода организованных мероприятий весь мусор придётся выносить ему, а в случае повреждения её имущества ему придётся платить, если он, конечно же, не сможет изъять это возмещение ущерба от тех, кто его нанёс, но он и понятия не имел, как вместе с мусором выдворить наружу людей, которые, кажется, не собирались уходить до самого рассвета. Если бы здесь были его друзья… Гордон впервые понимал, что без них это всё не имеет значения. Все эти едва знакомые люди его раздражают и вводят в ещё большее смятение. Всё тело, все мышцы и нервы были напряжены, парень едва сдерживался, хоть по нему это как всегда нельзя было сказать.
До него начинало доходить, что он делает это не потому, что хочет. Последний год Гордон вообще не понимал значения слов «хотеть» и «желать», у него было только «надо» и «обязан». Он был полностью погружён в мысли о будущем, так что настоящее для него перестало существовать. Время, словно песок, ускальзывал сквозь пальцы, люди вокруг него продолжали существовать и жить своим темпом, а Гордон будто бы игнорировал всё и продолжал плыть по течению, которым управляла толпа. И только оказавшись здесь, среди одноклассников, — тех, кого Гордон не считал ни друзьями, ни даже «хорошими» знакомыми, — он осознал, что пора остановить это недоразумение, но сперва нужно было найти единственного человека, с которым он общался хотя бы вполовину осознанно.
Пройдя сквозь толпу танцующих подростков к выходу из гостиной в коридор первого этажа, Гордон наткнулся взглядом на трёх парней, которые окружили кого-то и над чем-то смеялись. Заметив между ними Мэй, он сразу догадался, что происходит, и большими шагами ринулся в их сторону, приготовившись к худшему. Впервые что-то ощутил, и это было отнюдь не позитивное чувство.
— Ребят, я устала, прекращайте, — ответила девушка, обращаясь к одному из приятелей, который нагло уложил руку ей на плечо, словно оперевшись половиной тела на небольшого роста подругу.
— Да ладно, тебе, Мэй, сыграй с нами, чего тебе стоит, — он протянул прямо к ней палец и ткнул им кончик носа, а затем расхохотался. — Боишься оставаться с нами в одном помещении? Мы же друзья!
Уговоры сыграть в неизвестную игру продолжались ровно до того момента, пока девушка со всей имеющейся ей силой не оттолкнула стоящего ближе всех к ней парня. Он заметно напрягся и нахмурил брови, сделал шаг в сторону Мэй, тем самым сократив и без того небольшое расстояние до незаметных пары сантиметров.
— Вы её не расслышали? — стоящие к нему спиной гости обернулись на источник недовольного, но спокойного голоса.
Гордону бы не пришлось дважды повторять для всех, если бы не наличие того, кто всё это время зависал на плече у Мэй, не обращая внимания на недовольство со стороны девушки. Мэй пнула старого школьного друга под локоть, пытаясь высвободиться из-под его «объятий» — только после этого он отвлёкся от разглядывания девушки и убрал с лица довольную полупьяную ухмылку. Он измерил хозяина дома презрительным взглядом и закатил глаза, шумно вздохнув. Гордон и бровью не повёл — продолжил безразлично смотреть ему прямо в глаза, ожидая ответа на свой вопрос.
— Я спрошу ещё раз, вы её не расслышали? — произнёс он во второй раз, ощущая, как напрягается атмосфера вокруг них двоих. Остальные парни резко отошли от Гордона, по пути столкнув Мэй.
Девушка ойкнула и устремилась прочь в сторону уборной, проскользнув незамеченной мимо старого школьного друга. По её уставшему взгляду было видно, что она порядочно выпила и вот-вот бы упала без сил с желанием выспаться. Холодная вода должна была ее как-то приободрить. Гордон, проводив свою девушку взглядом, вновь перевёл его на оппонента. Тот придвинулся к нему ближе и вытянулся во весь рост, компенсируя разницу в несколько сантиметров. Гордон хмыкнул, приподняв уголок рта в полуухмылке, прекрасно понимая, что тот собирался делать.
— Не получилось один раз себя убить, решил прийти за помощью, тряпка? Она моя подруга, тебя здесь и в помине не было, когда мы познакомились, а теперь ты тут строишь из себя крутого парня, когда у самого все руки исцарапаны в попытках привлечь к себе внимание?
— Слишком громкие слова для человека, обделенного интеллектом.
— Еще одно слово, и...
— И что?
— Хотя не думаю, что в этом есть необходимость. — Кажется, парень заинтересовал Гордона и заметил растерянность в его взгляде. Он наклонился к плечу Гордона и произнес следующие слова шепотом:
— Просто наглотайся уже этих своих таблеток и сдохни. — И отодвинулся, повернулся в сторону приятелей. Те неморгающим взглядом, словно застывшие фигуры, уставились на Гордона.
— Да ладно вам, парни, что вы застыли, боитесь его что ли? — Он с презрением вновь посмотрел в сторону Гордона.
Внезапный удар пришелся прямо в нос, и приложенной в него силы хватило, чтобы скрасить нижнюю часть лица красным. Кровь сразу же хлестнула из носа, а его хозяин попятился назад и с воплями: «Ты что, совсем с катушек слетел, псих», — кинулся на Гордона, не намереваясь оставаться в долгу. Вышедшая в этот момент из уборной Мэй испугалась и кинулась к телефону, вызвав полицию. Вскоре одноклассников разняла уже остальная группа старшеклассников, а к дому помимо полиции подъехала и Рене.
— Что это было?
— Вынужденная мера.
— Ах теперь это так называется?
— Это…
— Молчи, просто молчи. Я ещё не закончила. Мне прекрасно известна причина вашей драки. Мальчишки опять сцепились, не поделив девчонку, и мне совершенно плевать на детали и условности. Ты не имел никакого права применять физическую силу и прекрасно знаешь об этом. Так почему, я спрашиваю тебя, ты это сделал? Стал размахивать руками, словно… — Рене то приоткрывала рот, то, цокая языком, прикрывала его, и так пару секунд, не способная подобрать нужных слов.
В конечном счёте, поджав губы, она тяжело и шумно выдохнула, задумчиво уставившись на сына. Гордон остался безмятежно стоять перед рабочим столом матери, склонив голову, и чтобы как-то отвлечь своё внимание от её разгневанного взгляда, стал разглядывать мебель в рабочей комнате матери. Всё здесь было сделано из натурального дерева, — столы, шкаф, особенно рабочий стол. Он был идеален, и почему-то особенно не нравился Гордону, словно напоминал ему о собственной жизни: аккуратный, идеально отполированный, из дорогого материала, который может позволить себе не всякий человек, — да и не каждому оно нужно, — но все эти затраты бестолку, если Рене вдруг решит избавиться от стола, она найдёт способ вернуть себе все материальные средства. Смогла бы она избавиться от собственного сына с материальным возмещением всего ущерба, что он нанёс ей? Нет, поэтому в тот момент он стоял в одной комнате с ней и смотрел на этот стол, думая, как разрубает его пополам, как разводит огонь в этой комнате и сгорает со всем вместе, и как ему противно от самого себя и своих мыслей.
«Весь сконцентрированный только на себе, а о других не думаешь».
Рене же в этом время с мундштуков в руках и догорающей сигаретой сложила ногу на ногу и откинулась на спинку мягкого и уютного кресла. Вид у неё был такой, словно она решала какую-то особенно важную проблему, но проблема, по её мнению, стояла перед ней, на двух здоровых целых ногах и отвечала ей уже довольно зрелым мужским голосом, который так сильно напоминал ей бывшего мужа. Да и весь Гордон с возрастом всё больше напоминал Джона Райнета, особенно характером.
Наконец, они оба подняли взгляд друг на друга и ещё несколько секунд молча обменивались ими, пока первым не заполнилась до краев чаша терпения у Рене. Она как-то злорадно усмехнулась.
— Молчишь? Каков хитрец, знает свои права и умело ими пользуется. И благодаря кому, хотела бы я узнать? Ну, что же, тогда вот тебе мой вердикт, как судьи, — либо ты немедленно разрываешь свои отношения и общение с этой девушкой, либо можешь забыть о своей будущей карьере ветеринара и образовании, в целом. Я отказываюсь помогать такому безответственному молодому человеку финансово. Начнёшь зарабатывать полностью на все нужды жизни сам и, возможно, станешь достойным человеком. Как тебе такие условия?
— Дай мне время подумать.
— Даю тебе день на размышления. И никаких компромиссов, ты меня ясно понял?
— Да.
На Гордона смотрят так, словно слышат что-то невероятное, но он сказал всё чётко, не вкладывая в свои слова дополнительного смысла, как всегда и делает. Мэй смотрит же на него так, будто он ударил её: как раненый зверь или обиженный ребенок. За этот выбор он позже будет ещё долго чувствовать себя последним мерзавцем, на что Рене бросит свою излюбленную фразу, которая, кажется, ничуть не противоречит логике, но идет вразрез с тем, чего хочется слышать.
«Люди приходят и уходят, — произносит она так, словно не имеет никакого отношения к ситуации — нужно уметь и расставаться».
