***
Его возвращение на работу сопровождалось гораздо большей шумихой, чем он ожидал от небольшого офиса, которым наслаждался последние несколько месяцев. Вдоль боковой стенки висела небольшая вывеска, а на обеденном столе были разложены сладости. Коллеги поздравляли Дайске с возвращением и с энтузиазмом заявляли, что «офис не был прежним без него». Разговор с начальством оказался не таким приятным – он состоял из документов для подписания и разрешений, которые необходимо получить после завершения физиотерапии. Он искренне ожидал, что сразу вернется к заполнению отчетов без особых разговоров с кем-либо еще. Вместо этого его ожидал поток вопросов. Как он себя чувствовал? Рука заживала нормально? Страшно ли было? Чувствовал ли он себя крутым, раз получил травму на серьезном задании? Он давал ответы, которые, как ему казалось, все хотели услышать, но, честно говоря, был не в настроении для длительной беседы. Это было утомительно – в чем он не хотел признаваться другим, не говоря уже о себе. — Уже почти десять, — сказал Като, прерывая разговор коллег с Дайске, — разве у вас всех нет заданий? — Като-сан прав, — сказал Накаморо, кивнув головой, — Камэй-сан, сегодня работаешь со мной. Саэки пожелала Камбэ удачи в первый день возвращения и убежала с планшетом в руках. Шеф уже уехал на встречу полчаса назад. Юмото пробормотал что-то про компенсацию безделья других людей и, многозначительно посмотрев на Като, вышел из комнаты. Остались только они вдвоем. — Ты занимаешься бумажной работой, — недоверчиво начал Дайске. Напарник не удосужился ответить, — почему? — Захотел, — ответил Хару с ноткой раздражения в голосе. Дайске не поверил. — Я спрошу у шефа, раз ты отказываешься мне отвечать, — угрожал он. — Спроси. Ни один из них не продолжил разговор. Тихие звуки щелчков клавиатуры заполнил пустой офис. — Я хотел… — сказал Като почти через полчаса. Он пояснил, — навестить тебя, знаешь? — Почему не навестил? — спросил Дайске. Это был вопрос, который он не позволял себе задать все время, пока поправлялся. Никто его не навещал, но это было ожидаемо – только Хару знал, где живет миллионер. Он не был уверен, почему удивлен. Это не первый раз, когда он получал травму на работе. До нынешнего момента никто не был на его стороне, кроме Сузуэ, так почему сейчас все должно быть иначе? Но все ощущалось по-другому. Отдел по предотвращению преступлений был другим. Именно поэтому он его и выбрал – почувствовать что-то новое. — Не знаю, — сказал Хару. Из-за честности в его голосе на него было трудно смотреть, — Если бы это была больница, я бы, наверное, навещал тебя каждый день. Но у тебя дома… — смутился он, — не уверен, что ты хотел меня там видеть. Да и не хотел тебя раздражать, пока ты… восстанавливался. — Ты мог бы прийти, — сказал Дайске, — я был бы рад. — Ну, обязательно навещу, когда тебя подстрелят в следующий раз, — сказал Хару, глядя на свой отчет. Дайске улыбнулся. Като провел ладонью по руке. — Может, в следующий раз это буду я, — пошутил он, — и тебе придется навещать меня в больнице, как любому простому человеку. Дайске искренне не хотел думать о том, что Като может оказаться в больнице. — Навряд ли, учитывая то, что мы оба застряли в офисе. — Да… — Като сказал с несчастным вздохом, — навряд ли.***
Праздничные напитки. Дайске всерьез возненавидел эту фразу. — Мне нельзя пить из-за моих лекарств, — категорично сказал он шефу, — и это, наверное, нецелесообразно, учитывая мой ограниченный диапазон движений. — Напитки для нас! — сказал шеф с той же улыбкой, что и всегда, с той улыбкой, которой было почти невозможно сказать «нет», — ты нас до полусмерти напугал этой выходкой! А потом еще и Като-чан увез тебя с места преступления… — Он не... — Дайске хотел начать спорить, но шеф продолжил говорить. — Знаешь, он платит! Я сказал ему, что у него нет другого выбора. Три недели исключительно бумажной работы и напитки для нас, как только ты вернешься. Такова была договоренность. — В этом нет необходимости… — В любом случае, Камбэ-чан, мы будем пить за тебя! Дайске постарался не слишком сильно реагировать на прозвище. В конце концов, шеф ко всем так обращался. — И мы, вероятно, получим значительно больше бесплатных напитков, если наш раненый герой будет с нами!***
Дайске не удалось убедить Сузуэ отказаться от посещения, что неудивительно, учитывая, что она не хотела, чтобы он выходил на работу, и уж тем более шел напиваться. Он повторил ей и всем остальным несколько раз, что не будет пить. Като, похоже, не собирался сохранять свою трезвость, как и в прошлый раз. Он быстро пил один напиток за другим и уже через сорок пять минут приближался к своему третьему стакану. Дайске сидел неподалеку от бара. По сути, его туда посадила Сузуэ, чтобы никто не подходил слишком близко и не трогал его руку. — Ты все еще восстанавливаешься, — строго сказала она, немного подвыпившая, указывая на него пальцем, — ты должен оставаться на месте. Махоро составила ему компанию, а Сузуэ в это время заставляла выпить по шоту оставшуюся часть отдела. — Саэки-сан? — спросил он после нескольких минут блаженного, комфортного молчания. — Хм? — Почему Като-сан заставили заниматься бумажной работой ближайшие три недели? Ее глаза немного расширились. — Ты не слышал? Дайске покачал головой. — Ну, видимо, когда он заполнял отчет о происшествии, он отказался объяснять, почему забрал тебя с места преступления. Комиссар, курировавший первый дивизион, вызвал его в свой кабинет. Он устроил ему выговор за то, что он скрыл эту информацию. В конце концов, Като-сан сказал им, что считает это правильным решением, и будь проклят этот протокол. Комиссар разозлился, что я, наверное, понимаю. А если бы ты погиб? А департамент полиции не предупредил парамедиков и не отвез вас в больницу? Но Като-сан взял на себя вину, сказав, что это был глупый порыв гордости… — Все было совсем не так, — перебил Дайске. — Ох? — Я сказал ему увезти меня оттуда. Он хотел дождаться парамедиков. Саэки ничего не ответила. — Почему он им этого не сказал? — Может, он думал, что у тебя будут неприятности? — предположила она. Он не хотел говорить ей, насколько это маловероятно. Камбэ легко мог бы расплатиться с ними, если бы они слишком разозлились на напарников. Щедрое пожертвование правительственной организации, в которой он работал, раньше помогало ему выйти и из более сомнительных ситуаций. Он посмотрел на Като. Он сложил руки, смущенный чем-то, что Камей пылко говорил, к удовольствию остальных. Когда Шинноске хлопнул его по спине, Хару широко улыбнулся. — Знаешь, — задумчиво произнесла Саэки, съедая еще одну вишенку из своего напитка. Дайске снова обратил внимание на нее, — я заметила, как ты на него смотришь. Нет смысла отрицать это. Махоро может и была милой, но еще она была более проницательной, чем может показаться на первый взгляд. У Камбэ сердце в пятки ушло. — Сузуэ говорила с тобой об этом? Ее удивление было искренним. — Нет. А должна была? Дайске покачал головой. — Я думаю, это мило, — сказала Саэки тихим голосом в свой стакан, пытаясь сохранить незаметность и при этом взглянуть на парня, о котором идет речь. — Мило? — переспросил Дайске. — Ага. Дайске снова посмотрел на Като, полагая, что еще один взгляд на мужчину в этот момент не принесет значительно большего вреда. Вместо этого он обнаружил, что сестра с любопытством наблюдает за ним. Пристально наблюдает за ними. — Вы с моей сестрой вместе? — неожиданно спросил детектив. Саэки поперхнулась коктейлем и закашлялась. Ее щеки вспыхнули, и она положила руку на грудь, чтобы успокоиться. — У тебя и вправду нет никакой тактичности, да, Камбэ-сан? Голова Дайске слегка наклонилась. Он полагал, что нет. — Люди иногда говорят мне, что я слишком прямолинеен, — подтвердил он. На лице Махоро появилась слабая и слегка жалостная улыбка. — Не думаю, что ты слишком прямолинеен. Я думаю, это хорошо, что ты говоришь именно то, что имеешь в виду. Дайске задавался вопросом, проведет ли он всю свою жизнь с людьми, которые бросаются из крайности в крайность. Были такие, как Хару, думающие, что все, что говорит Камбэ — предназначено для принижения людей. И были такие, как Махоро, считающие, что он напрямую и честно говорит все, что думает. Разве не было вероятности, что он говорил не все? Что были вещи, которые он не хотел говорить вслух? Или некоторые вещи, которые не знал, как сказать? — Мы не вместе, — сказала Саэки через мгновение, — но я бы хотела. Дайске внимательно посмотрел на нее. Она была честной, открытой и, что еще более странно, готова к мнению Камбэ. Это был первый раз, когда кто-то попросил его одобрения на ухаживание за сестрой, даже косвенным образом. Это был первый раз, когда кого-то волновало, что он думает по этому поводу. — Розé, — неожиданно сказал он. Она не спросила, что он имел в виду и продолжала смотреть на него с тем же открытым и искренним выражением лица. Он прочистил горло, прежде чем пояснить. — Ей нравится розé — охлажденное, хотя она знает, что это неправильный способ его пить. И выпечка. В частности, она неравнодушна к французской выпечке. Она не любит украшения. Это мешает ее работе. Никаких духов. И срезанные цветы тоже не любит — лучше в горшке. Хотя, больше всего Сузуэ нравятся прогулки по Национальному саду. Ей не нравится пляж. Она утверждает, что это из-за песка, но на самом деле это потому что она сгорает после шести минут под солнцем. Он не был уверен, зачем он ей это рассказывал. Он даже не знал, нравилась ли девушка Сузуэ в ответ, серьезно ли она собиралась ухаживать за ней. Было очевидно, что они говорили, по крайней мере, достаточно часто, чтобы Сузуэ продолжали приглашать на эти рабочие мероприятия. Но, возможно, он был самонадеян. Возможно, он был полным идиотом. — Спасибо, Камбэ-сан. Постараюсь это запомнить. Он коротко кивнул и увидел, как ее лицо подобрело. Что-то в легкой улыбке на лице Саэки подсказывало ему, что, возможно, он не был таким идиотом, как ему казалось изначально.***
— Я пришел сюда с подробными инструкциями, — сказал Като, оперевшись на другую сторону их стола, — сидеть только слева от тебя. Мне не доверяют… говорят, что я могу облажаться и ударить тебя по ране. — Правда? — ровно спросил Дайске, не обращая внимания на хихикающую Саэки. Хару повернулся и указал на Саэки. — Еще по моей инструкции я немедленно должен отправить тебя в бар. Саэки не спросила зачем, а Дайске, в отличие от его вмешивающейся сестры, был совершенно доволен тем, что позволил им самостоятельно разобраться между собой, не вмешиваясь в их потенциальные отношения. Като уселся рядом. — Меня тоже посадили в тайм-аут, — сказал Като, твердо кивнув головой. Он указал на себя, — видимо, слишком пьян. — И не говори. — По словам Чо-сана, меня «слишком легко спровоцировать», когда я пьян. И вот, меня отправили сюда. В страну трезвых людей, — он говорил все это очень драматично, конечно, уместно вздохнув, глядя на смех остальных, — «слишком легко спровоцировать», — пробормотал он с возмущенным неверием в голове, — невероятно! — Ты бы на такое даже не возмутился, — сказал Хару с протяжным вздохом, — ты невозмуща… невозмущи… короче, ты бы даже не возмутился. — А ты? — спросил Дайске, даже не пытаясь скрыть веселье в голосе. — Ты невозмутимый? Хару хихикнул. Дайске был уверен, что никогда не забудет этот прекрасный звук. — Не говори такие глупости. Начинаешь звучать прямо как настоящий человек. — Пора тебе перестать напиваться, когда я рядом, — тихо сказал Дайске, в основном самому себе. Но Хару услышал. — Хм? Почему? — руки Като сжимались и разжимались перед ним на столе, отчаянно желая чем-нибудь заняться без напитка в руке. — Потому что в трезвом состоянии ты не помнишь, что был добр ко мне. — Это не моя сильная сторона. — Что? Помнить? — Быть добрым к тебе. Или быть трезвым, — Хару прищурился, посмотрев на остальных, — я подозреваю, что Сузуэ пытается меня напоить. Дайске оглянулся на свою сестру, которая притворялась, что не наблюдает за ними, сидя рядом с Саэки и Камэем. — Подозреваю, что ты прав. — Кто-нибудь всегда пытается меня напоить! — возмутился Хару, — по крайней мере, когда ты рядом. Думаю, им нравится видеть, как я выставляю себя идиотом перед тобой. — Ну, ты делаешь это и без алкоголя, так что, уверен, причина не в этом. Като ткнул его в грудь. От прикосновения разошлось тепло, и Дайске изо всех сил старался не чувствовать себя влюбленной школьницей. — Ты идиот. Дайске вздохнул. Все веселье исчезло. — Да, полагаю, я идиот. — Не говори так, — быстро сказал Като с немного гневной интонацией. Дайске растерянно посмотрел на него. — Ты только что сказал то же самое. — Да. Я много чего говорю. Но ты говоришь только то, что действительно думаешь. «Нет» — подумал Камбэ, глядя на другого мужчину, — «я не говорю то, что думаю». Он молча поблагодарил за это. Хару выглядел так, как будто собирался пойти в какую-то другую сторону, и в этот момент миллионер почувствовал, как его телефон завибрировал. Это был не первый раз в ту ночь, и, учитывая, что с ним была Сузуэ, звонить ему могли только двое других людей. Дайске не хотел разговаривать ни с кем из них, но с тем, кто продолжал звонить, он определенно не мог разговаривать. Не без потери достоинства, которое ему удалось восстановить. Он все равно посмотрел на номер звонящего. — Опять? — спросил Хару, когда Дайске нажал на кнопку «отклонить». — В смысле? — спросил Дайске, все еще хмуро глядя на телефон. Пришло оповещение о голосовой почте. Миллионер тут же удалил его. — Ты всю ночь пялишься в телефон. Дайске не думал, что это так. За всю ночь ему звонили всего три раза, и на экран он смотрел, только чтобы отклонить вызов. Помимо этого, он вообще не проводил время в телефоне. — Кто вообще может звонить тебе так часто? — спросил Хару, переключаясь на полноценный режим инспектора, — И почему ты не берешь трубку? — Неважно, — сказал Дайске, взмахнув рукой. — Тогда почему ты так кривишь лицо, когда видишь входящий вызов? Камбэ не ответил. — Ты дерьмово хранишь секреты, — решил Хару, несмотря на то, что у него не было ни доказательств, ни опыта. — А ты дерьмово контролируешь себя, чтобы не напиться. Хару громко засмеялся. — Кто сказал, что я себя контролирую?