Suzue Kambe Knows How To Meddle

Дайске не должен был подслушивать. Он знал это, но было так заманчиво, что он не мог остановиться. Като ему даже намеков не давал, не говоря уже о реальном разговоре, чтобы показать, что он чувствует. И уж точно не тогда, когда он был трезв. Камэй и Като стояли около кофейника в комнате отдыха дальше по коридору. Честно говоря, Дайске просто пытался попасть в комнату для записей. Но затем он услышал, как их голоса разносятся по коридору, и повернулся, чтобы прислушаться прежде, чем его разум успел осознать это. — Вы двое, кажется, неплохо провели вечер, — беспечно сказал Камэй. Като издал легкий щелкающий звук языком. — Я был пьяный. Он был пьяный, — Хару покачал головой, — мы были пьяные. — Разве он был пьяный? — категорично спросил Камэй, в его голосе было ясное недоверие. «Нет. Не был. Ни капельки» — подумал Дайске. — Я не знаю, — сказал Като, — он должен был быть. Он был слишком… добрым. Был ли он заметно добрее, чем обычно? Теперь Дайске не мог быть уверен. Дело не в том, что он пытался быть придурком по отношению к Като, просто так получалось, что он постоянно говорил вещи, которые раздражали напарника. Но он не помнил, чтобы с ним особо молчал – на самом деле, он мог поклясться, что злил его еще больше. Он понимал, что их перепалки были больше поддразниванием, чем обвинениями, но это не значило, что он был добрее. Дайске всегда находил что-то очаровательное в заикающемся и смущающемся Като. Он особенно потворствовал своим желаниям в этот вечер, но был ли он слишком добрым? Определенно нет. — В любом случае, это не имеет значения, — прервал Като прежде, чем Камэй успел ответить, — ничего не случится. — О? Почему нет? — Ты шутишь? — выпалил Като, — ты же его знаешь. Мы совершенно из разных миров. На самом деле, для нас невозможно еще больше отличаться друг от друга. — Не сказал бы, что это плохо, — сказал Камэй, пожав плечами и помешивая сахар в чашке, — тем более, он такой дурашка. — Дурашка? — недоверчиво спросил Хару. Дурашка? — О, да. Видел его лицо, когда он пробует одну из конфет Саэки? И теперь у него есть эта странная одержимость быстрорастворимой лапшой, после того, как вы, ребята, съели ее во время слежки. На днях он узнал, что такое растворимый кофе, и был им абсолютно очарован. Это было странно? Они были действительно очень вкусными. И удобными. И лапша, и кофе. Возможно, Дайске слишком усердно придумывал свой собственный вариант приготовления лапши, но он был почти уверен, что только Мита знает об этом. Тем не менее, он, должно быть, ел ее достаточно часто, чтобы Камэй это заметил. Пора переставать, раз уж это так заметно. — Я уверен, что можно поставить перед ним абсолютно что-угодно, что не стоит полмиллиона иен, и он будет в восторге, — засмеявшись, сказал Шинноске. — И тебя это не возмущает? Это была не та же резкость, те же едкие риторические вопросы, как это было, когда Като говорил с Дайске. Это был искренний вопрос. Камэй пожал плечами. — А почему должно? — Разве ты не любишь жаловаться на это? Мужчина засмеялся. — Смотри. Я готов жаловаться на богатеев так же сильно, как и на любого другого парня. Особенно, когда я из кожи вон лезу ради этой работы, а они в это время отдыхают на шикарных яхтах. Но он же работает, не так ли? Он выполняет ту же работу, что и мы, хотя и не обязан. И он совсем не такой, каким я его представлял. Я не знаю. Думаю, это мило. — Мило? — повторил Хару. Он смотрел на свои руки, как будто никогда не видел их раньше, не глядя на друга напротив. — Взбодрись, чувак, — сказал Камэй, хлопнув его по плечу. — Почему тебя это вообще волнует? — спросил Като, немного агрессивно, немного оборонительно. — Не знаю, — сказал он с широкой улыбкой на лице, глядя в свою чашку с кофе, — вы смотритесь мило вместе. — Что? — напыщенно спросил инспектор, — мы не вместе. Камэй снова пожал плечами. — А могли бы быть. Сузуэ сказала, что он ни с кем не встречается. — Ты говорил об этом с Сузуэ? — потребовал ответа Хару, — ты говорил с его сестрой о том, чтобы свести нас? — Не понимаю, в чем проблема, — саркастично сказал Шинноске, — в этом же нет ничего такого, правда? Дайске мог распознать провокацию, когда услышал ее, и как бы он ни хотел остаться, чтобы услышать ответ Като на подстрекательский вопрос Камэя, он этого не сделал. Назовите это слабостью, назовите это страхом, но у него не хватило духу остаться и услышать, как Хару вслух говорит, что он ему не интересен. Камбэ вернулся в офис, давно забыв о комнате для записей. Он сидел в своем кресле, игнорировал новые телефонные звонки, поступавшие на его мобильный телефон, и тупо смотрел на экран перед собой.

***

Два дня спустя Като зашел в офис совершенно разъяренный. — Что это, черт подери, такое? — потребовал ответа Като, швыряя бутылку алкоголя на стол напарника. Дайске внимательно изучил этикетку. — Виски, — сказал он, — Ямазаки, пятидесятилетний односолодовый виски, если быть точным. Он взглянул на Хару, немного удивившись, увидев, насколько тот зол. — Не покупай мне ничего, — крикнул Хару, прежде чем Дайске успел спросить, в чем проблема. Все с любопытством наблюдали за их взаимодействием. Ну, не все. Но Юмото и Саэки, учитывая, как близко они сидели, и Камэй, учитывая уход Хару из-за стола. Это определенно ощущалось всеми. Дайске посмотрел на шефа, с легким облегчением, так как тот витал в облаках. Накаморо, казалось, демонстративно игнорировал их. Дайске снова посмотрел на Хару, чувствуя, как его сердце немного ослабло. Он хотел объяснить, что на самом деле он не покупал это для него, что он понятия не имел, почему напарник мог вообразить, что он купил ему дорогую бутылку алкоголя, но Като бросил ему открытку, прежде чем вернуться к своему столу. Дайске открыл гладкую открытку, на лицевой стороне которой которой было аккуратно напечатано имя Като. Так как ты, кажется, привык так часто пить рядом со мной, вот бутылка, чтобы пополнить твой запас. Возможно, нам стоит когда-нибудь выпить его вместе – Д.К. Сузуэ. Она теперь… флиртовала за него? На мгновение он был ошеломлен ее дерзостью. Не говоря уже о том, что подпись на открытке, вероятно, прозвучала в голове Като до смешного помпезно. Он украдкой взглянул на Като, у которого все еще было слегка раздраженное выражение. Дайске почти ненавидел то, как хорошо он выглядел – разочарование в уголках его широких выразительных глаз; его губы слегка скривились. Он отвернулся, прежде чем Хару успел заметить его пристальный взгляд. Дайске вздохнул, взял бутылку и положил ее в ящик под своим столом. Он задумался: лучше было бы напрямую поговорить об этом с Сузуэ или позволить ей думать, что она добилась успеха? Не было никакой гарантии, что она остановится. Поразмыслив над этим в течение получаса, Камбэ решил вместо этого погрузиться в работу. Его прервал телефон, зазвонивший на столе. Он нажал кнопку «отклонить», но уже через минуту телефон завибрировал снова. — Просто возьми трубку, — крикнул Хару над их общим рабочим местом. Саэки вздрогнула, стоя рядом с ним, и Дайске увидел, как Камей наклонился к клавиатуре, бормоча что-то себе под нос, что Камбэ не смог разобрать. Дайске решил выключить свой телефон.

***

— Я сам в состоянии с этим справиться, — жестко сказал он по телефону. Насмешка, прозвучавшая на другом конце провода, была оскорбительной и даже унижающей. — Как? — легкомысленно спросила Сузуэ. Ее нежные побуждения были всего лишь фасадом. Мягкость, которая была там, должна была наказывать, а не понимать и принимать, — ты собираешься пускать слюни над ним, пока он не поймет, что хочет тебя поцеловать? Не будь смешным, Дайске. Ухаживать за ним не повредит. Он тебе все-таки нравится! — Он чувствовал себя так, будто его оскорбили, а не поухаживали. И пока мы говорим об этой теме – держи наших коллег подальше от этого. — Я знала, что Камэй проболтается. Как ты его расколол? — Я его не раскалывал, — учтиво сказал он. Он затянулся сигару, позволяя дыму наполнить его легкие. Он выдохнул, чувствуя, как с этим уходит его напряжение, — я услышал, как он разговаривает с Като. — Ты подслушивал! — она сказала, полностью возмущенная, — что они говорили? — Ничего важного, — сказал Дайске. — Хм-м, — понимающе ответила Сузуэ. Она не стала давить на брата и требовать больше информации. — Ты не можешь просто… — он вздохнул, — ты не можешь быть ответственной за начало… Чего бы то ни было с Като. — Почему нет? — Потому что. Он не хотел этого говорить; меньше всего ей, меньше всего вслух. Он не хотел говорить своей младшей сестре, что это вряд ли будет казаться реальным, если Като внезапно решит дать ему шанс. Он не хотел говорить ей, что это было бы еще хуже, если бы не он сам убедил Като дать ему шанс. Он хотел заслужить доверие Като, заслужить его привязанность, и это было бы невозможно, если бы все сговорились, чтобы свести их. — Дай? В этот раз нежность была искренней. В ее голосе не было никакой высокомерности, только мягкость с легким беспокойством. — Я хочу сделать это сам, — тихо сказал он. Ее голос звучал так же тихо, когда она ответила. — Хорошо. Его телефон зажужжал у его лица, и на мгновение Дайске опустил его, закрыл глаза и выпустил медленный поток сигарного дыма на резкий зимний ветер. Он определенно должен был надеть пальто перед тем, как отправиться на крышу, но было что-то привлекательное в том, чтобы стоять на морозном январском воздухе. Он открыл глаза, посмотрел на свой телефон. Миллионер долго смотрел, как он звонит – на этот раз не нажав кнопку "отклонить". — Мне пора, — сказал он, не удосужившись поднести телефон к уху. Его голос прозвучал хрипло. Сузуэ что-то говорила на другом конце телефона — но он не смог разобрать. Телефон продолжал звонить в его ладони. Он повесил трубку после звонка сестры, перенеся свой вес, так что он прислонился к кирпичной стене на крыше и уставился в свой телефон. Дайске не стал вмешиваться, и звонок перенаправился на голосовую почту. Он наблюдал, как на экране вспыхивает уведомление о том, что его ждет голосовая почта. В этот раз он его не удалил.