***
Дайске витал в облаках всю встречу с шефом Такэем. Он понял только основные детали. Была небольшая команда – Джеймс, Като, Хошино и еще трое или четверо из первого дивизиона. Но если бы его попросили вспомнить конкретику? Если бы его попросили высказать свое мнение о задании? Камбэ был уверен, что не смог бы ничего сказать. В его сознании были две совершенно разные мысли, которые не давали ему сосредоточиться. С одной стороны, было его неоспоримое влечение к Като, к которому он только-только начинал привыкать. А с другой стороны, его сложная и длинная история с Джеймсом. В какой-то момент времени он был уверен, что проведет с этим человеком остаток своей жизни. Все нормально. Все решается легко. Просто игнорировать их обоих. Подождать, пока его эмоции улягутся после прибытия Джеймса, и продолжать в соответствии с его первоначальным планом, пытаясь убедить Като не ненавидеть его достаточно, чтобы дать ему реальный шанс. Но это были они вдвоем, находились в одном пространстве, которое им никогда бы не пришлось делить, как предполагал Дайске. Напряжение чувствовалось в каждом их взаимодействии. В конце концов, Дайске знал, как Като относился к богатым людям, а Джеймс никогда особо не отличался от Камбэ в своем использовании денег. Это имело определенный смысл, что присутствие мужчины по праву могло его разозлить. Но он был странным в общении с ним – не таким болтливым, как обычно. Он, казалось, чувствовал расчетливую природу Джеймса, и, в отличие от Дайске, Хару действовал соответственно, не теряя хладнокровия. Дайске всегда умел распознавать особую разновидность ревности Джеймса. Это беспокоило Дайске – Джеймс всегда вел себя отвратительно, когда чувствовал, что его власть над Камбэ находится под угрозой. Дайске начинало мутить каждый раз, когда они встречались взглядами. Это, конечно, без учета дополнительных осложнений в виде оценивающего взгляда Хошино, который тот не сводил с миллионера на протяжении всей встречи. Время от времени мозг Дайске бесполезно воспроизводил образ Като, расстегивающего ремень Хошино, и ему приходилось многозначительно смотреть в пол и заставлять свой разум быть с ним за одно до тех пор, пока встреча не закончилась. — Вы допущены к полевым заданиям, не так ли, инспектор Камбе? Дайске кивнул. — Хорошо, — согласился Такэй, — вы будете работать со специальным агентом Беннеттом… — А инспектор Като? — вмешался Камбэ. Джеймс засмеялся, едва попытавшись скрыть это тыльной частью ладони и кашлем. — Конечно, учитывая результаты его последнего полевого задания с инспектором Камбэ, это не является серьезным предложением? — спросил Джеймс у Такэя, вопросительно приподняв брови. Дайске практически слышал, как сжимаются кулаки Като. — Это было… — начал Камбэ. Джеймс не дал ему договорить. — Похоже, у инспектора Като есть очень специфический набор навыков, о чем свидетельствует проведенное им исследование, благодаря которому я приехал. Такэй выглядел особенно недовольным подобным комплиментом, и нисколько не был уверен в невиновности Джеймса, но все равно признал его точку зрения. — Конечно, в зависимости от того, что будет раскрыто, полевая команда будет расти. Но пока, учитывая опыт специального агента Беннета и инспектора Камбэ в финансировании борьбы с международным терроризмом и организованной преступности через киберсети, я должен согласиться. Инспектор Като и Хошино будут в основном руководить делами в офисе – и вы двое будете иметь в своем распоряжении остальную команду, раз уж вы профилируете наше дело и проводите исследование. Хошино кивнул, слегка покусывая нижнюю губу, пока его внимание переключалось между Дайске, Като и Джеймсом. Судя по всему, он уже догадался, насколько проблематичным будет это задание. — Похоже, мы все вернулись к нашим бывшим напарникам, — сказал Джеймс нарочито приторно. Хошино, похоже, тоже был недоволен такой договоренностью, как и Като с Дайске, но Джеймс продолжал. — Это, безусловно, будет интересным заданием, — заявил он. Дайске был уверен, что эти слова еще обернутся против них самих.10
15 сентября 2020 г. в 17:05
Когда Дайске вернулся на работу в понедельник, он решил довольствоваться жизнью в тщательно продуманном блаженном неведении. Он проделал необходимую работу, чтобы осознать все свои чувства, которые захватили его в ночь вечеринки. Это означало, что он продумывал каждое чувство, прежде чем аккуратно спрятать его в тихие уголки своего разума, а затем вознаграждать себя каждый раз, когда он добивался успеха, выбирая для себя новые наручные часы. Проблема с вознаграждением себя за успешное избежание каждого потенциального эмоционального срыва, конечно, заключалась в том, что ему стало скучно после седьмых выбранных им часов.
Сузуэ, к счастью, ничего не сказала, когда он вернулся после экстравагантного шоппинга в Гиндзе, и ничего не сделала, когда позже он вернул все наручные часы, кроме одних, а потом оставшиеся восемнадцать часов потратил на перемещение своих активов из одной компании в другую, будто играя в какую-то непонятную, застойную шахматную партию без соперника или цели.
Тем не менее, весь их ужин она бросала на него жалостливые взгляды, которые Дайске полностью проигнорировал.
Камбэ также потратил некоторое время на то, чтобы его физиотерапевт подписал необходимые документы, которые позволили бы ему вернуться на полевые задания. Доктор сообщил ему, что его рана хорошо зажила, и при продолжении физиотерапии два раза в неделю у него практически не должно быть проблем в будущем.
— Это странно, — лениво подумал Дайске, слушая подробные инструкции физиотерапевта по уходу. Они продолжали работать над диапазоном его движений, чтобы признать его здоровым. Дайске чувствовал себя не очень хорошо. Он вообще не чувствовал себя самим собой, если честно. Но тем не менее, все врачи утверждали, что он в порядке. Выписанный счет за лечение заставил вздрогнуть его онемевшее тело.
Воскресным вечером, когда Дайске лежал в постели, он некоторое время чувствовал легкий приступ боли, который прокатился по его руке посреди ночи. Он был недостаточно наивен, чтобы делать вид, что это не проблема, но также был недостаточно обеспокоен, чтобы обращать на это особое внимание – пришлось смириться с разрывающей болью в руке, позже превратившейся в пульсацию, под которую он благополучно уснул.
Когда он пришел на работу в понедельник утром, он был удивлен тем, что так и не почувствовал себя лучше. Он соблюдал надлежащие процедуры – он сделал все, что ему нужно было сделать, чтобы прийти на работу и исправно выполнить свои обязанности. Но он все равно чувствовал отрешенность от реальности. Он почувствовал момент, когда Хару тоже это заметил.
— Что с тобой не так? — наконец спросил Като, рассерженный явной странностью Дайске.
Дайске оценивающе поднял бровь, пытаясь каким-то образом прийти в норму, взяв верх в разговоре.
— Ладно, неважно, — наконец решил Хару, отмахиваясь от него. Но в итоге он все равно время от времени бросал любопытные взгляды в его сторону.
Около одиннадцати утра дверь в отдел по предотвращению преступности неожиданно распахнулась.
— Так это и есть отдел по предотвращению преступлений, — объявил Джеймс по прибытии в их офис.
Дайске встал из-за стола. Это была инстинктивная реакция, и он едва осознал, что пошевелился, пока не почувствовал, что все взгляды вопросительно устремлены на него.
Джеймс вошел в комнату, важной походкой дошел до стола шефа и живо поприветствовал его, пожав руку. Похоже, Джеймс должным образом очаровал весь отдел во время вечеринки, и короткие приветствия, которыми он обменивался со всеми, были показателем.
— Я пришел забрать инспектора Камбэ, — сообщил он шефу.
— Да, конечно. Шеф Такэй предупредил меня с утра.
— Отлично, — Джеймс обратил все свое внимание на Камбэ, — ну что? Дайске, пойдем?
Дайске кивнул, стараясь никому не смотреть в глаза. Это было странно – как будто его вызвали в кабинет директора за какую-то провинность. Он старался не чувствовать такого беспокойства, даже когда медленно и осторожно шел к Джеймсу.
— Инспектор Като, — сказал Джеймс командным и немного высокомерным голосом, — ты тоже пойдешь с нами.
Камбэ резко остановился, чувствуя, как его пульс забился чуть быстрее. Джеймс не упоминал, что Като присоединится к ним, и он бы не стал это скрывать, потому что был уверен, что это бы разозлило Дайске.
Значит, это было нововведением в план Джеймса, каким бы он ни был.
— Это обязательно? — напряженно спросил Дайске. Внимание Като переключилось на него, на его лице вспыхнуло раздражение.
Джеймс секунду наблюдал за ними двумя, и на его лице медленно расплывалась улыбка.
— Конечно, Дайске. Не будь грубым к своему новому напарнику, — предостерег он.
Он повернулся к Като, слегка прищурив глаза, после чего начал говорить:
— К тому же, ему не впервой работать с первым дивизионом. Ты ведь работал в том отделе, не так ли?
Камэй, стоящий неподалеку, напрягся, и Дайске был уверен, что Като просто скажет Джеймсу закрыть рот.
Вместо этого Хару просто повторил улыбку Джеймса, игнорируя его открытые провокации.
— Верно, — сказал Като, коротко кивнув.
Дайске не мог выдержать этого. Он стыдливо стоял посреди офиса на виду у всех остальных. Напряжение было сильным и грозило задушить его.
— Пойдемте, — пробормотал он, проходя мимо них двоих, направляясь к двери, — мы же не хотим опоздать.
Джеймс слегка рассмеялся, следуя за ним.
Дайске отчаянно ненавидел свой рост, когда он стоял между двумя более высокими мужчинами. Обычно он не уделял этому много внимания, и это не особо его беспокоило, но было что-то неприятное в поездке на лифте, будучи самым низким.
Рука Дайске рефлекторно дернулась, когда он поправлял ремешок своих часов, крутя его туда и обратно, пытаясь успокоиться.
Взгляд Джеймса зацепился за это действие.
— Мне нравятся твои новые часы, — игриво сказал он, приподняв бровь, как будто он знал, как часто Дайске вспоминал их разговор с субботнего вечера.
— Уверен, что тебе не доставит труда купить себе такие же, — напряженно сказал он, немедленно опуская запястье.
Джеймс только рассмеялся, слегка наклонившись вперед, чтобы обратиться к Като.
— Он всегда такой напряженный?
— Нет, — ответил Като. Больше он ничего не сказал, и Дайске был за это благодарен. Выражение его лица явно подразумевало, что все, что он скажет, не будет особо подходящим для работы.