Suzue Kambe Knows How To Meddle

Дайске провел всю поездку к Като пытаясь не потерять контроль над рассудком. Он не должен этого делать. Он ни в коем случае не должен допустить ситуацию, когда он останется наедине с Като. Уж точно не тогда, когда его контроль над эмоциями кажется таким несовершенным. Но он обнаружил, что его тело движется без его разрешения, он обнаружил, что припарковал свою машину, будучи не в состоянии убедить себя развернуться – иди домой, не надо, что ты делаешь? Като крикнул ему «заходи», когда он постучал в дверь, и, несмотря на колебания, которые испытывал Дайске, ему снова не удалось выбраться из этой ситуации. Вид Като на кухне своей тесной квартиры с ножом в руке, напевающего себе под нос какую-то песню, которую не знал Дайске, был намного хуже, чем все, что он мог себе представить. Пар от сковороды, на которой размягчался лук, прошел через укороченные пряди его волос, образуя слабые завитки в самом конце, там, где его волосы касались его шеи. — Извини за беспорядок, — небрежно сказал Хару, аккуратно разрезая картофель на своей разделочной доске. Дайске не сводил с него взгляда. — Ты в фартуке. Като оглядел себя, слегка нахмурившись. Простой черный фартук был накинут поверх бледно-серой рубашки с длинными рукавами, обтягивающей его бедра. Рукава его рубашки были закатаны до локтей. — Не хочу запачкать рубашку, — сказал он, когда, наконец, обратил свой взор на Камбэ, выглядя слегка застенчивым. — Точно, — сказал Дайске, борясь с желанием поерзать, — благоразумно. Като снова повернулся к стойке, позволив Дайске осмотреть так называемый «беспорядок». Он осознал, что оказался здесь уже в третий раз. В полутьме раннего вечера квартира выглядела по-другому – более теплая, золотистая. На столешнице были разложены полупустые пакеты с продуктами, которые Като, похоже, быстро купил в магазине, прежде чем вернуться в свою квартиру. В остальном квартира выглядела так же, как и в первый раз, когда он вернул Като домой – небольшие стопки бумаг или одежды, которые служили доказательством того, что здесь кто-то несомненно жил. Однако на этот раз пустых пивных бутылок было не так много. — Эм, у меня есть вино, — Като указал ножом, — в холодильнике. Дайске кивнул, пытаясь достать бутылку. — Не знаю, какого сорта, — сказал Като немного застенчиво, прежде чем Камбэ успел рассмотреть этикетку, — на бутылке просто написаное «белое», а я торопился, пока был в магазине. Дайске не знал, что сказать, чтобы успокоить его. — Да, есть много сортов, — сказал он немного натянуто и несколько неестественно, — пино-гри, вионье, шенен блан, гренаш… — Он оборвал себя, чувствуя себя идиотом, перечисляющим сорта винограда, — но большинство вин – это смеси, например совиньон-блан или семильон, — все равно продолжил он. — Правда? — спросил Като, сосредоточив внимание на морковке, которую он методично резал. Дайске зажмурился, наполовину убежденный, что если он снова откроет рот, то сделает что-то ужасное, например преподаст Като урок истории о тонкостях французских сортов или что-то столь же претенциозное. — Бокалы наверху, — сказал Хару. Дайске взял два бокала, щедро наполняя их из простой потребности как можно скорее напиться, чтобы успокоить свои нервы. Он поставил один из них Като около его рабочей стойки, прежде чем отступить в противоположную сторону кухни, чтобы сделать большой глоток из своего стакана. — Я принес файлы, — Дайске сказал через мгновение, совершенно не понимая, как еще прервать тишину. Он отчаянно хотел выкурить сигарету, чтобы успокоиться, хоть что-нибудь, чем можно было бы занять руки. — Хорошо. Ты все просмотрел? — Нет, — признался Камбэ, — я ждал, пока мы сделаем это вместе. Он мог поклясться, что увидел небольшой румянец на щеках Като, но тот кивнул и повернулся к еде, прежде чем Дайске смог достаточно хорошо разглядеть. — Могу быстро просмотреть, — предложил он, — пока ты готовишь. Возможно, это поможет нам понять точку зрения Хошино, прежде чем мы сами погрузимся в данные? — Да, давай. Като добавил на сковороду нарезанный картофель и морковь, теперь был слышен мягкий шипящий звук и можно было почувствовать устойчивое тепло пара, наполняющего комнату. Дайске прилежно читал файл, радуясь, что у него есть чем заняться, пока Като ходил по кухне. Иногда Камбэ останавливался, чтобы сделать глоток вина, и Като предлагал свои теории, предлагал делать небольшие пометки на полях или вопросы, когда мысли Хошино приводили их к новым идеям. Когда он допил вино из своего бокала, Дайске вновь щедро заполнил его. Затем он подошел к Като и так же долил вина ему, хотя в его бокале еще оставалось достаточно. Дайске продолжил чтение, но быстро понял что теряет нить отчета, наблюдая, как Като перемешивает разные ингредиенты. Было странно, видеть его таким… домашним. Даже когда нервы Дайске успокоились после второго бокала вина, его все еще терзала мысль о том, что быть здесь, быть рядом с Като – плохая идея, когда все его действия, казалось, делали его только более привлекательным. — Ну все, хватит, — сказал Като, когда Дайске дошел до страниц, заполненных информацией, — ужин почти готов. — Пахнет вкусно, — отметил Камбэ, перекладывая файл на другой конец стойки, в сторону. — Звучишь удивленным, — добродушно сказал Хару. Его тон был слегка дразнящим. — Я ни черта не смыслю в готовке. Думал, ты тоже. Като пожал плечами, накладывая еду на тарелку, балансирующую в его руке. — Я и не эксперт. Это всего лишь карри с рисом. — И все же, — настаивал Дайске, впечатленный усилиями Като, — разве не было бы проще съесть рамен быстрого приготовления? Или просто заказать еду? Като засмеялся. Его глаза заблестели. — Ужасная диета. К тому же, у готовки есть свои плюсы. Дешевле готовить большие порции и растягивать их на пару дней, чем постоянно покупать еду в магазине. Честно говоря, у Дайске не было собственного мнения, ведь ему никогда не приходилось задумываться откуда возьмется его следующий обед. Като поставил тарелки на стойку напротив того места, где он готовил, перед стульями с высокой спинкой. Усевшись, он сделал большой глоток из своего бокала и быстро поблагодарив за еду, они начали трапезу. Если нужна была хоть еще одна причина для влюбленности Дайске в Хару, то первый кусок приготовленной им еды заставил его буквально растаять. — Очень вкусно, — сказал Дайске, вновь пробуя. — Да? — спросил Като, немного смущенно почесывая затылок, — Спасибо. Рад, что тебе понравилось. Оживленные звуки готовки и шепота Дайске, читавшего отчеты, наконец утихли, и в комнате воцарила полнейшая тишина. Спустя еще пару укусов она стала невыносимой. — Где ты научился готовить? — У мамы, — объяснил Хару, — она научила меня, когда я был младше. Мы постоянно готовили вместе, даже когда я учился в академии. — Вы больше не готовите вместе? Он покачал головой. — Нечасто. Работа отнимает у меня все свободное время. У Дайске возникло отчетливое ощущение, что он случайно поднял довольно деликатную тему. — Тем более, теперь у нее есть внуки, с которыми можно готовить, — сказал Като с легкой улыбкой. — Ты упоминал дочерей своих братьев, — Дайске вспомнил их прошлый недолгий разговор о семье, — какие они? Твои братья и их дети? — У меня два брата, — сказал Като, подняв соответсвующее количество пальцев и слегка склонившись над тарелкой, — Исаму и Джун. У Исаму один сын – Шота. У Джун и его жены двое дочерей и сын. Сыну, Кею, сейчас около семи. Масами, самой старшей, десять, а Юки – их младшая дочь. Очень вредная, но такая забавная, ты не поверишь. Дайске было легко представить себе семью Като – большую, возможно, такую же шумную, как он сам. Он представил себе дом, до краев заполненный людьми, Като в центре всего этого, а около него бегают племянницы и племянники. Наверное, он был отличным дядей. И в доме наверняка становилось уютнее только от одного его присутствия. Никаких огромных, открытых, пустых пространств, отражающих собственное одиночество. — Что насчет тебя? — спросил Като. — Прости, что? — Камбэ оказался оторван от своего разыгравшегося воображения. — Твоя семья. Какая она? — Ну, что ж, — Дайске считал, что это лучший способ поговорить о своей семье, не сильно портя настроение, — мои родители умерли достаточно давно. «Плохая тема для расслабленного вечера» — немедленно решил Дайске. Он случайно взглянул на Като и был удивлен, что выражение его лица не изменилось. Он не выглядел жалостливым или особенно грустным. Он, казалось, ждал продолжения. — Ну, и ты знаешь Сузуэ, — продолжил он, — на этом все. — Какой она была в детстве? — Хулиганкой, — честно сказал Дайске, немного удивленный, когда Като тихонько рассмеялся. Это был хороший звук — приятный и звонкий. Камбэ постарался не зацикливаться на этом, — она всегда была упрямой, — пояснил Дайске, не желая показаться неблагодарным по отношению к своей сестре, — это мое любимое качество в ней. — А ты? — спросил Като, допивая бокал вина, затем наливая себе еще один, — Каким ты был в детстве? На секунду он задумался. — Серьезным. В этот раз Като засмеялся громче, и Дайске удивился от того, насколько ему понравился этот звук. — И почему я даже не удивлен? — Что думаешь насчет записей Хошино? — спросил Дайске. Это был не особо изящный переход, но казалось, что лучше сменить тему разговора на что-то более конкретное, что-то более безобидное, чем их детство. Като задумался, пару раз хмыкнув, при этом держа ложку у рта. — Это определенно еще один шаг в процессе отмывки денег, — решил он, продолжая есть, — использовать деньги, переведенные подставным компаниям и на зарубежные счета. Они должны быть действительно уверены в том, что делают, и иметь очень детальное представление о зарубежных рынках… Хошино не уточнил по поводу акций или денежных вложений? — Нет. Но он уверен, что они не используют их в акциях, — сказал Дайске. Он размышлял над тем же самым, — но проталкивание денег через ценные бумаги с фиксированным доходом затруднит ликвидацию… — Если только не предполагалось, что их сразу же перенаправят. Кому будет выгодно хранить отмытые деньги в этих кредитных соглашениях? — Честно говоря, не знаю, — прямо сказал Дайске. Он потянулся за файлом и положил его между ними, отодвинув свою пустую тарелку. Като повторил его действия, запихивая остатки еды в рот, прежде чем наклониться ближе, чтобы лучше рассмотреть файл. От него пахло невероятно мальчишески — тепло и сладко, как будто он только что вернулся с легкой пробежки. Дайске сразу же это приметил. Был слабый запах приготовленных овощей и стойкий запах карри, проникший в волосы Хару, смешанный с тем странным ароматом юдзу, который наверняка был в геле для душа или шампуне, которые Като использовал, когда принимал душ. Камбэ отчаянно старался не представлять Хару в душе. — Можно как-нибудь отследить кредиторов? — спросил Като, проводя пальцем по различным строкам информации, пытаясь найти закономерность. — Хошино ничего такого не упоминал. Прошло несколько недель с тех пор, как я просмотрел данные, которые вы собрали с помощью вашего алгоритма. Уверен, должны быть какие-то обновления. — Я сам особо в это не углублялся, — признался Като, перелистнув на следующую страницу, — его брови были нахмурены, палец постукивал по губам, а глаза продолжали блуждать по странице. — В основном, продвижения в деле – это заслуга Хошино. Ты же понимаешь, как в последнее время обстоят дела в отделе. Меня постоянно втягивают в более неотложные дела, поскольку здесь мы не добились особого прогресса. — Вот здесь, — спустя секунду сказал Като, указывая на страницу, — эта оплата была выдана за своп кредитного дефолта, а затем заключено соглашение о форвардной процентной ставке. В качестве индекса использовалась Лондонская межбанковская ставка предложения в фунтах стерлингов. По сути, это позволит обменять валюту на британский фунт на любом количестве нерегулируемых счетов на любой из заморских территорий. Дайске перепроверил наводку Като, обнаружив в действиях преступников странную несогласованность. На поверхностном уровне этих данных не было обнаружено ничего противозаконного, но последствия отмывания денег были огромными. — Могу проверить через HEUSC, — предложил он, — посмотрим, что еще всплывет. Като ярко улыбнулся, после чего он встал и взял их тарелки. — Еще на один шаг ближе к поимке этих ублюдков.

***

— Я могу заняться этим, — наконец сказал Дайске, чувствуя себя особенно бесполезным, наблюдая, как Хару ставит посуду в раковину. Като приподнял бровь, бросив на Дайске скептический взгляд. — Ты же готовил, — просто ответил Дайске, — это будет честно, нет? Дайске встал, чтобы занять место у раковины, терпеливо ожидая, пока Като отойдет. На короткое мгновение он задумался о том, чтобы игриво толкнуть его, но затем его окатила волна стыда от одной мысли о касании Хару. Като вернулся на свое место на другой стороне кухни, продолжая наблюдать за Дайске, пока тот смотрел на раковину с некоторой неуверенностью. — Ты хоть раз в жизни мыл посуду? — Ну, я знаю, что это такое, — сказал он, хотя и не предпринял никаких шагов, чтобы начать. — Значит, нет, — сделал вывод Като, упираясь подбородком в ладонь, опершись локтем о стойку и наблюдая. Если Като и было что сказать о количестве мыла, которое использовал Дайске (много) или о температуре воды (кипяток), он держал это при себе, довольствуясь вместо этого наблюдением за тем, как Камбэ старательно пытается помыть посуду. Было странно наблюдать, как он выполняет такую обыденную задачу. Дайске пришлось изо всех сил удерживать взгляд на своих руках, борясь одновременно и с желанием посмотреть на выражение лица Хару, и со страхом увидеть в его взгляде то, чего не хотел. Он мыл тщательно, возможно, чересчур, но меньше всего ему хотелось, чтобы его обвинили в том, что он делал это неправильно, поэтому он не торопился и работал скрупулезно. Когда посуда была вымыта и помещена в сушилку, а его руки высушены до должной степени, ничего не оставалось, кроме как взглянуть на Като. Он водил средним пальцем по краю своего бокала, на его лице было выражение нежности, но противоречивое. Не в первый раз за последние несколько месяцев Дайске был особенно благодарен за то, что его щеки не имели склонности краснеть. Он старался сохранять расслабленное выражение, старался, чтобы его лицо не выдавало желания. — Думаю, мы закончили, — осторожно сказал он. — Ага, — Като согласился, сделав паузу, прежде чем глотнуть из своего бокала, — шеф Такэй будет доволен нашим усердием. — Еще раз спасибо, — слова вышли более резкими, чем он рассчитывал, — за ужин. — Не за что. — Ну, что ж, думаю, мне пора… — Камбэ, — Като перебил его, поставив бокал обратно перед собой. — Я обязан спросить. Ты правда думаешь поехать в Лондон после завершения этого задания? Дайске отчаянно надеялся, что Като каким-то образом сумел забыть о том, что предложение Джеймса вообще существовало. — Мне нравится в Токио, — ответил Дайске, вместо того чтобы дать прямой ответ. Като напрягся. Казалось, он думает, стоит ли продолжить эту тему. — А что насчет тебя? — вместо этого спросил Камбэ, отчаянно пытаясь отвести разговор от своей персоны, — раз уж сейчас ты работаешь с первым дивизионом, не думал ли ты когда-нибудь к ним вернуться? Вопрос, казалось, действительно удивил Като, сняв напряжение и заставив его поразмыслить. — Не думал об этом, — звучало правдиво, — но мне нравится отдел по предотвращению преступлений. Дайске кивнул, понимая, что он имел в виду. Раньше он никогда не был частью команды. — Мне нравится с тобой работать, — продолжил Хару, — нравится, что ты мой напарник. — Оу. Настала очередь Камбэ удивляться. Это было не особо приятное чувство. — Мне тоже нравится с тобой работать. — Я знаю, что не всегда был… понимающим, — сказал Като, немного взволнованно, пытаясь выразить словами то, о чем думал. Странно. Като обычно не находил слов, только когда был раздражен, выкрикивая ругательства и пытаясь с невероятной скоростью выразить все свое разочарование в связных предложениях. — По правде говоря, я ошибался насчет тебя тогда, и мне очень жаль. Раньше, знаешь, когда мы только познакомились, а я продолжал называть тебя придурком и кричать о деньгах, — Като бормотал, продолжая объяснять. — Я помню, — мягко успокоил его Дайске, — не нужно извиняться. — Нужно. Не знаю, почему я так долго ждал, прежде чем сказать что-нибудь. Гордость, наверное. Это было глупо, и, думаю, я не хотел видеть твои хорошие качества. Понимаю, что сейчас плохо формулирую свои мысли… — Все нормально, — заверил его Дайске, начиная беспокоиться по неизвестной причине. Он не был уверен, что именно пытался сделать Като, но казалось важным как-то положить этому конец, прежде чем он продолжит говорить. — Камбэ, — осторожно говорил Хару, будто одно неправильное слово испортит всю важность момента, — я не хочу, чтобы ты уезжал в Лондон. Дайске не знал, как ответить. «Ладно» звучало слишком грубо, «зачем ты мне это говоришь?» положило бы начало разговору, которого Камбэ совершенно не хотел. — Спасибо, что сказал, — даже для самого Дайске это звучало слишком грубо и формально. — Я просто подумал, что тебе следует знать. — Теперь знаю, — сказал Дайске, совершенно не понимая, как он должен продолжить разговор. — Я чуть не поцеловал тебя на дне рождения, — выпалил Като. Судя по ярко-красному румянцу на его лице и удивлению в глазах, он не собирался говорить это вслух. — Ты был пьян, — Дайске быстро объяснил, намеренно решив не принимать всерьез то, что говорил Хару. — Все в порядке. Мне действительно пора, Сузуэ ждет меня, и все такое… — Я не был пьян, — сказал Като, смущенный ответом Дайске, — в ту ночь я почти не пил. — Зачем ты мне это говоришь? — спросил Дайске, чувствуя, как учащается его пульс. Он чувствовал это слишком знакомое подавляющее чувство загнанности в угол. — Не знаю, — сказал Като, его голос превратился в нечто похожее на стон, — может быть, потому что я должен был сказать что-то раньше. — Раньше? — Дайске почувствовал как подступает разочарование. Он не хотел продолжать этот разговор. — Это не имеет никакого смысла. — Ну, знаешь, — уклончиво сказал Като, бормоча немного несчастным голосом, — Раньше. До того, как Джеймс… — Что? Ты говоришь мне все это, потому что приехал Джеймс? — Дайске не мог сдержать раздражение, теперь проскальзывающее в его словах. — Потому что думаешь, что я уеду в Лондон? Като, видимо, хотел объясниться, но Дайске его прервал. Он не хотел этого слышать. Не хотел слышать от Като причины, чтобы остаться в Токио, только потому что тот хотел, чтобы Дайске оставался его напарником, просто потому что между ними двумя каким-то образом появилась странная дружба. — Ты сам не понимаешь, что говоришь, — резко сказал Камбэ, — мне пора. — Камбэ, — сказал Като, вставая, когда Дайске повернулся к двери, — подожди. Я не хотел тебя расстраивать. Я не знаю, зачем я оправдываюсь… — Доброй ночи, Като-сан, — напряженно Камбэ сказал, не предоставляя возможностей что-либо ответить. Он был холодным и сдержанным, человеком, слова которого стоит принять всерьез. Глаза Като слегка расширились, не отрываясь. — Да, доброй ночи, — тихо сказал он, — знаешь, я… Дайске не стал задерживаться, чтобы выслушать остальную часть того, что он собирался сказать.