Лисы и ружья

      С приближением Рождества дел у Изабеллы Аллегро дел становилось всё больше и больше. Нужно было купить подарки, обзвонить и поздравить итальянскую родню, которую никто приглашать не собирался, так как праздники отмечались в тесном семейном кругу. Изабеллу не расстраивало то, что родственники не приезжали: она давным-давно поняла, как они к ней относятся, поэтому не видела смысла собираться вместе с людьми, невзлюбившими её с того момента, как Теодоро объявил, что собирается на ней жениться.       — С кем общается Марция? — на лестнице Эдоардо с коробкой ёлочных игрушек остановил Триш. Та хмыкнула.       — С роднёй мамы, которая мечтает узнать, когда мы с Марцией выйдем замуж.       Эдоардо хохотнул.       — После ответа Марции и без американской родни останемся. Захватишь коробку? На чердаке ещё одна такая же с игрушками.       — Давай, я как раз иду в гостиную.       Кажется, было весело лишь одному Эдо, поскольку никто в семье больше не был таким радостным. У Марции и Триш шла зачётная неделя в колледже, мама носилась с подарками и готовкой, а Теодоро и Франческо пропадали на работе.       — Сегодня ночью привезли одного бедолагу, у него из головы торчал осколок бутылки. Не знаю, но эти уличные разборки становятся ожесточённее под Рождество, как будто у них обострение, — поделился за завтраком синьор Аллегро, намазывая масло на хлеб. Фран вздохнул, соглашаясь со словами отца.       — И у нас такой же, только ещё с простреленной рукой. Откуда только берутся.       Их осадила Изабелла:       — Мальчики, мы не обсуждаем работу за столом. Нет никакого желания слушать, кого, как и куда подстрелили, кому пробили голову, а кого убили. Тем более, в канун Рождества.       — Прости, Белла.       — Извини, мам.       — Так-то лучше, — она повернулась к старшей дочери и поинтересовалась: — Моника придёт? Не передумала?       — Сказала, что скорее выбросится из окна, чем останется со своей семьёй ещё и на Рождество, — Марция сделала глоток чая. — Вы же не против, что она будет с нами?       — Она — твоя подруга, а подруг у тебя не так уж и много. Хорошо, что будет с нами, я купила подарок и ей. Рождество — семейный праздник.       — Нам противопоказано вместе собираться, — подал голос молчавший до этого Эдоардо. Марция даже стала переживать за брата: слишком уж тихим он выглядел.       — Нам рекомендовано. Мы же семья, — с нажимом произнесла Изабелла, грозно смотря на сына.       — Ты с ума сходишь, когда дело касается Рождества.       — Потому что я хочу, чтобы всё было идеально.       — Но ничего идеального не бывает.       — Всё в твоих руках. А теперь замолчи, пожалуйста, и передай мне джем.       Эдоардо как в воду глядел. В обед позвонил встревоженный Франческо и сообщил, что на Карлу напали и ограбили, когда она совершала последние покупки. Сама она не пострадала, отделалась лёгким испугом и потерей сумочки. Эдо приподнял брови, но Изабелла не сдавалась: у неё получится совершенный праздник.       Спустя несколько часов планы синьоры Аллегро подпортила Кей. Она прибежала в тот момент, когда Марция, встав на стремянку, поливала растения, прикреплённые к стене в гостиной.       — Майкл уехал!       Кей появилась в комнате настолько бесшумно, что Марция вздрогнула от её голоса и, пошатнувшись, свалилась на пол, больно ударившись копчиком. Потирая ушибленное место, она с упрёком смотрела на Адамс. Кей же, казалось, этого не замечала. Она заломила руки, всё никак не садясь на диван.       — Куда?       — Не знаю!       «Надеюсь, что далеко и надолго, — поняв, что Адамс не поможет ей подняться, слишком уж она занята страданиями, Аллегро сделала это сама, для этого ухватившись за диван, — а если вернётся, то потребую с него компенсацию за моральный ущерб. Корлеоне так просто не отделается».       — Семья его знает?       — Даже если и знает, а мне кажется, что знает, то ни за что не скажет. А сегодня ещё и полиция в доме была.       — Полиция?       — Они знают, что у нас отношения. И родители узнали, — уже спокойнее произнесла Кей, сев на диван. Марция, морщась, устроилась рядом. — Представляешь, читали мою почту.       — И как отреагировали?       — Нормально, наверное.       Аллегро приподняла бровь. Судя по письмам Майкла, которые Адамс иногда давала ей почитать, Корлеоне был сдержан, в отличие от Кей, которая в мельчайших подробностях расписывала всё то, чем они могли бы заниматься, если бы находились рядом. Марция подумала, что родителям достались письма Майкла, а не дочери, иначе Кей бы сейчас не сидела у Аллегро в гостиной.       — Везёт, если бы я так переписывалась с парнем, то мама бы точно устроила мне взбучку. А уж если бы с итальянцем…       Это помогло: Кей перестала убиваться и хихикнула.       — Ты всегда знаешь, как развеселить меня, Марция. Как ты это делаешь?       — Не унываю и использую юмор. А если серьёзно, то я слишком хорошо тебя знаю, Кей. Всё будет хорошо.       Адамс почему-то помрачнела.       — Его семья сказала, что ему нужно будет скрываться несколько лет. Два года, три. Может, больше. И это сказала его мать. Посоветовала мне найти себе хорошего парня и выйти за него.       — Неплохой совет.       — Но я люблю его! — отчаянно воскликнула Кей, хватая подругу за руки. — Марция! У меня внутри всё замирает, стоит мне лишь его увидеть! А от его взгляда… От его взгляда у меня начинают подкашиваться ноги. Неужели… Неужели у тебя такого не было?       — Ну, не с Майклом Корлеоне уж точно.       — Марция! Всё тебе шутки!       — Кей, — Марция посмотрела ей в глаза, — остановись на мгновение и послушай меня. Мир не вращается вокруг одного человека. И не должен.       — Ты говоришь так, потому что не встретила человека, без которого не представляешь свою жизнь.       Марция не сдержалась и, повысив голос, отчеканила:       — Я никогда, повторяю, никогда не выйду замуж! Я не хочу замуж! Дома я сидеть не собираюсь! Мне не нужен мужчина! Ни за что!       — Хватит кричать мне на ухо…       — Прости, но, Кей, мы и пяти минут не можем провести без разговора о Майкле. Это ненормально, тебе не кажется? Я понимаю, что у тебя любовь, но я уже устала о нём слушать. Пожалуйста, давай сменим тему.       — Прости. Ты права. Что-то я помешалась. Просто…       — Я обещаю, если он так и не появится, то я разыщу и притащу его к тебе, — Марция потрепала её по плечу. — От свадьбы с тобой он не отвертится. Будет идиотом, если откажется жениться.       — Думаешь?       — Уверена.       Когда Кей собиралась уходить, Марция спохватилась, что не поздравила её. Адамс подарила ей книгу по юриспруденции, за которой Марция охотилась несколько месяцев. Вернувшись в гостиную, Аллегро выскочила с небольшой коробкой.       — А это тебе. Надеюсь, оценишь.       — Марция, что ты… «Самые лучшие сказки». Я же смотрела на неё в книжном!       — Будешь читать своим ученикам. Или детям.       Кей просияла и поцеловала подругу в щеку.       — Спасибо!       Едва дверь за ней захлопнулась, Марция вздохнула. Она не стала говорить ей о том, что Майкл был причастен к убийствам, подумав, что это окончательно разобьёт Кей сердце. Кей так отчаянно верит в то, что Корлеоне не виновен, так пусть верит, пусть это будет рождественским чудом.       Правду рассказал Теодоро, который виделся с Санни. Правда, старший из детей Вито не сообщил, что Майкл куда-то уедет, он лишь обмолвился, что убийство капитана полиции и торговца наркотиками было делом рук их семьи. Остальное додумывать было излишне: всё было предельно ясно. Оставалось лишь удивляться, как этого не осознавала Кей.       Когда нужно было садиться за стол, прибежала Моника.       — Счастливого… — начала Марция, открывая дверь и замирая на полуслове: это явно было не то, что подруга хотела услышать. — Что случилось?       Моника всхлипнула и вошла в дом. Сняв полосатый шарф, она посмотрела на Аллегро и разрыдалась, как маленький ребёнок:       — У мамы вновь будет ребёнок!       Марция подняла голову и посмотрела на потолок, обращаясь к Богу: «Добивай. Давай. Я вся твоя. Бей».       — Ого. Ничего себе.       Моника вытерла слёзы и зло прошипела:       — Может, каждому нужен человек, который скажет, что пора остановиться. У моих родителей такого человека не было. А зря. Им бы не помешало. Ещё один мелкий ублюдок! Чёртовы родители! Я так никогда не вырвусь из этой семьи! Блядский порочный круг!       Уайт плакала от бессилия, цепляясь за плечи Марции. Из кухни выглянула Изабелла, вопросительно подняв брови, но Марция кивнула, показывая, что разберётся.       Пришлось налить ей стакан виски из отцовского кабинета (Изабелла заверила, что Теодоро не расстроится, тем более, он ещё не пришёл), чтобы немного её успокоить. Моника шмыгала носом и периодически прижимала платок к глазам, вытирая слёзы. Она постепенно успокаивалась. Может, этому отчасти способствовал подарок Марции: туфли на высоком каблуке, о которых она так мечтала. Эдоардо, наклонившись к ней и узнав, что её так расстроило, подытожил:       — Ну… Счастливого Рождества.       — Если кто-то ещё раз за этим столом упомянет «счастливого» и «Рождества» в одном предложении, то я не знаю, что с собой сделаю, — заявила Триш, чей парень праздновал Рождество с семьёй и не смог составить ей компанию. — Я вас предупредила.       — Не всё так плохо! У нас есть подарки, — попытался улучшить ситуацию Эдоардо.       — А толку от них, Эдо?       — Ага, один лучше другого: завал у папы на работе, истерика Кей, письмо Евы, кража сумки у Карлы. Отличные подарки, — покачала головой Марция.       Изабелла хлопнула ладонью по столу. Она тоже чувствовала зловещую атмосферу, но изо всех сил не поддавалась общей хандре.       — Хватит! Вы чего все такие кислые? Рождество! Мы вместе, мы в порядке! Никто не умер, — Изабелла по очереди оглядела присутствующих. Франческо и Карла ничего не сказали, лишь кивнули, соглашаясь с синьорой Аллегро. Внезапно Триш стукнула себя по лбу.       — Чёрт! Прости, мам! Я совершенно забыла!       — Что там?       — Тебе сегодня пришло письмо от Евы, — Триш всклочила из-за стола и бросилась в свою комнату, игнорируя тяжёлый взгляд матери. Вернувшись, вручила Марции конверт и, сев за стол, залпом выпила бокал вина. — Что? Всё равно пока папа не пришёл, пусть прочитает.       — Спасибо, Триш.       Марция посмотрела на печатные буквы, выведенные рукой Евы на конверте, и улыбнулась. Ева была её итальянской подругой, к которой Марция и Триш приезжали на летние месяцы. Её бабушка, Чиэра, хорошо знала семью Теодоро, поэтому с удовольствием приглашала в гости его детей. Фран и Эдо тоже раньше гостили у неё, но, повзрослев и обзаведясь с работой, стали появляться не так часто.       — Ну, что там?       — Передает привет.       — Неплохо.       — Пишет, что… Дедушка умирает. Врач говорит, что это рак.       За столом воцарилась тишина. Изабелла поджала губы, понимая, что праздник безнадёжно испорчен.       — Что-то ещё?       — Да. Она хочет, чтобы я приехала в Италию, когда он умрёт, — Марция убрала письмо в конверт и вздохнула. Ева всегда писала кратко, но… «Емко, — Аллегро покосилась на желтый конверт. — Это была явно плохая идея — читать письмо за столом».       — Счастливого Рождества! — на кухне появился сияющий Теодоро, попавший под снегопад.       Триш вздохнула.       — Вы помните, что я обещала сделать?       После ужина Марция помогала матери убирать со стола. Изабелла посмотрела на дочь, моя тарелку.       — Кей сегодня так быстро пришла и ушла, даже не поздоровалась. Что у неё стряслось?       — Майкл уехал из Америки, и никто не сказал ей, куда именно.       — Это из-за убийств? — вставил свои пять копеек Эдоардо. — Да ладно, все мы прекрасно понимаем, кто приложил к этому руку. Даже папа косвенно подтвердил.       Раздался грохот: Изабелла швырнула тарелку на гору посуды, стоявшую в раковине. Эдоардо и Марция непонимающе переглянулись.       — Мам, чего ты?..       — Он — ребёнок! Такой же, как и вы все! И я никому из родителей не пожелаю разлуки с тем, кого ты любишь всем сердцем! И не закатывай глаза, Эдоардо! Тебя мне тоже было непросто отпускать, пусть я очень и хотела, чтобы ты начал жить отдельно!       — Мама, не заводись, это же Эдо, он всегда говорит глупости, — Марция попыталась успокоить мать, но та завелась ещё пуще прежнего.       — Майкл наверняка сейчас один! Без родственников, без друзей! Даже без знакомых!       Марция незаметно ущипнула себя за руку под столом. Ей стало больно, но возмущённая Изабелла никуда не делась. значит, не мерещится. Эдоардо, судя по его широко распахнутым глазам, думал точно так же.       — Дай бог оказаться в месте, где разговаривают на том же языке, что и ты! Я бы посмотрела на тебя, Эдоардо, в такой ситуации! Ты бы не выдержал! Марция! — рявкнула она. Марция подпрыгнула на стуле. — Мой посуду!       — Если ещё есть, что мыть, — прошептал Эдоардо Марции. — Она так метнула тарелку…       — Марция!       Марция подскочила, бросаясь к раковине. Она запнулась в подоле своего длинного бордового платья и, чтобы не упасть, ухватилась руками за кухонную тумбу. Изабелла, взглянув на неё, покачала головой и ушла из кухни.       — Эдоардо!       — Что?       — Какой же ты придурок.       — Сильно же мама расстроилась из-за Рождества, что даже полезла защищать Майкла, — Эдо обернулся, чтобы посмотреть женщине вслед. — Хотя, знаешь, мне кажется, она не понимала, что делает. Эх, ладно.       Эдоардо поднялся и подошёл к Марции. Засучив рукава рубашки, он принялся помогать ей мыть посуду. Марция улыбнулась, глядя на брата. Высокий, на две головы точно выше её; жутко притягательный с этими кудряшками… Но такой балбес, что так и хочется его хорошенько ударить чем-нибудь тяжёлым.       — Спасибо.       — Пустяки, сестрёнка. Мытьё посуды — не самое тяжёлое. Лучше думай, как будешь уговаривать маму отпустить тебя в Италию, когда дедушка Евы решит, что время пришло.